***
Каждый новый день Игорь теперь встречает с опаской, ведь никогда раньше он не боялся упустить контроль над телом. Никогда раньше он не боялся вспыхнувших в Волчьем разуме идей. Эта непонятная одержимость Волка Хазиным если не пугает, то точно вводит в ступор. Волк всегда оставлял «любовную муть и прочий бред» на откуп Игорю, говорил, что охота интересует его намного больше жалких человеческих страстей. Ни первая красавица школы Светка Соколова, ни милые однокурсницы, ни жаждущие отблагодарить статного майора потерпевшие не вызывали отклика в Волчьей душе. Но стоит только Пете Хазину появиться на горизонте, как Волк тут же переходит в режим гипертрофированной заботы. День за днём он перехватывает у Игоря контроль над телом, несётся за кофе и чем-то вкусным. Лишь бы вызвать у Хазина мягкую улыбку. Рычит мысленно на всех, кто смеет украсть у него хоть каплю Петиного внимания, а в остальное время тоскливо пожирает глазами его ладную фигуру. Игорю остаётся только рычать Волку в ответ от бессильной злобы и молиться, чтобы тот не перешёл черту. Волк ставит перед Петей стакан кофе, ловя благодарные искры в тёплых карих глазах. Опирается одной рукой о стол, а другой о спинку стула Хазина, закрывая своим телом от любопытных взглядов. Слушает вполуха мелодичный голос, не концентрируясь почти на смысле слов. Дышит его запахом, наполняет им лёгкие, поводит носом к шее, ближе, ещё чуть-чуть, почти касаясь ворота чёрной водолазки. Прикрывает глаза, растворяясь в эйфории от этого невозможного аромата, вдыхает ещё… — Ты что, меня понюхал? “Доигрался, пудель ты комнатный?” — Сложно удержаться. Ты пахнешь очень вкусно. “Что ты, блядь, несёшь?” — С-спасибо. Это сандал… — Петя отводит глаза, едва взглянув на Грома. О-о, этот смущённый блеск не скрывается от Волка, разносится приятным теплом за рёбрами, заставляет губы растянуться в довольной улыбке. “Игорь, ты глянь! Такой красивый, а к комплиментам не привык совсем. Ну ничего, мы это исправим” “Пожалуйста, заткнись! Это уже слишком!” — Слушай, Игорь… Ты вечером сегодня свободен? “Нет!” — Для тебя – всегда. — Можешь мне город немного показать? А то я здесь уже больше недели, а так и не видел толком ничего. — Обещаю тебе самую лучшую экскурсию в твоей жизни, — Волк ухмыляется довольно, мягко проводит ладонью по Петиному плечу. — Жду с нетерпением. “Какого хуя?” “Это определённо будет свидание!” “Ну охренеть теперь! А моего согласия ты не хочешь попросить?” “Я хочу попросить тебя ничего не портить! Нудишь, как старый дед. Если не хочешь получить удовольствие от приятной компании, то просто не мешай мне!” “У нас работа есть, если ты не забыл. Фёдор Иванович просил Дубина с его первым самостоятельным делом подстраховать” “Цветков пусть страхует, может хоть что-то полезное сделает. Да и вообще, работа не волк, в лес не убежит. А вот я – Волк, так что убегу с чистой совестью. А если мы Фёдору Ивановичу скажем, что на свидание идём, то он нам отгул внеплановый организует” “Это не свидание!” Волк лишь раздражённо фыркает, не удостаивая Игоря ответом. Видимо, экономит красноречие для предстоящего не-свидания с Хазиным. Если когда-нибудь Фёдор Иванович всё же не выдержит и подпишет заявление Грома на увольнение, то они с Волком могут смело идти в экскурсоводы. Игорь даже предположить не мог, что Волк, которому интересны только лес да погоня, может так вдохновенно рассказывать городские байки и истории в духе «в этом доме когда-то жил сам…». На одной из улочек к ним с Петей даже присоединяется парочка туристов, это ли не успех? Игорь крутит эту мысль в голове, всеми силами стараясь отвлечься от бесконечного воркования Волка с Хазиным. Сосредоточиться на чём-то кроме приятной истомы и нарастающего за рёбрами мягкого тепла, что разливается по всему телу при одном лишь взгляде на Петю. Эта теплящаяся в груди нежность, потребность беспрерывно заботиться, заходящееся бешенным стуком при виде одной только Петиной яркой улыбки сердце — всё это Волка. Не Игоря. Не Игорь жадно ловит смешливые искорки в Петиных глазах, не Игорь будто бы случайно раз за разом касается широкой ладонью его спины, и уж точно не Игорь сбивается с мысли в середине рассказа при взгляде на чётко очерченные Петины губы. Не Игорю принадлежат все эти валящие с ног своей силой чувства, ощущения и желания, и Волк может хоть каждую ночь завывать и доказывать, что всё это у них общее. Потому что это не Игорь спотыкается на полуслове и говорит чрезмерно томным голосом: — Петь, у тебя глаза красивые очень. На солнце прямо янтарные, золотые даже. Невозможные просто. “Ты где такого нахватался?” “Ходил на курсы пикапа, пока ты спал” “Дебил” “Сам дебил. Смотри, какой он милый, когда смущается!” Хазин прикрывает веки, поворачивает голову к плечу в попытке скрыть смущение, и этим неосознанно во всей красе демонстрирует тонкую длинную шею. И ладно, Игорь готов признать в этом жесте определённую красоту. Волк едва не скулит от этой картины, втягивает шумно воздух и неожиданно ощущает то, чего не заметил, обнюхивая Хазина утром в участке. Практически неуловимая нотка чего-то кислого, неприятного. Точно не запах самого Пети. Это тянется за ним, как шлейф. Словно он какое-то время стоял рядом с прокисшим молоком. Или будто кто-то с этим кислым запахом шёл прямо за Петей пару кварталов. Мысль тревожная. Гневный Волчий рык нарастает в голове. Если кто-то решил проследить за его парой, причинить вред, то этот кто-то будет давиться собственными кишками, пока… — Игорь! Эй, ты чего завис? Я есть хочу. … пока Волк будет обеспечивать своей паре комфорт и безопасность. “Не нравится мне этот запашок. Нужно будет пройти пару кругов у Петиного дома, может чего найдём” “Брось, мало ли что это может быть” “Это определённо какая-то угроза, у меня инстинкты!” “У тебя паранойя” Волчий рык почти до боли резонирует в голове. “Ладно, хорошо! Мы проверим, если ты свой пыл поумеришь” Гром провожает Хазина до дома после их не-свидания. Волк скулит тоскливо под зычный хохот Игоря, когда им даже поцелуй в щёку не достаётся, одно только «спасибо за чудесный вечер». В обходе нет нужды, в кустах у парадной почти сразу обнаруживаются кучка свежих окурков и стойкий кислый запах. Кто-то стоял здесь не один час, выжидал и караулил, пропитывая воздух вокруг своим тошнотворным запашком. “Кажется, ты был прав” Волк рычит и бьётся, будто скребёт в ярости собственные внутренности. “Мы должны его найти” Гром проходит по петляющему следу до набережной, где злой ветер окончательно его развеивает. Никаких зацепок кроме горстки бычков и стойкого ощущения скорых неприятностей. И это вязкое, душащее волнение у Игоря с Волком одно на двоих.***
Волк жадно ловит каждое движение Хазина, едва глазами его не сжирает. Петя сегодня выглядит просто божественно. Узкие штаны бесстыдно подчёркивают аппетитную задницу и стройные бёдра, а чёрная водолазка определённо на размер меньше необходимого. Невозможно иначе объяснить то, как вызывающе она обтягивает торс. Ходит туда-сюда мимо стола Грома, будто специально. Волк пялится на него, совершенно не скрываясь, довольным внутренним рыком встречая и провожая каждое его появление в зоне видимости. “Не припомню, чтобы ты раньше пускал на кого-то слюни” “Не припомню раньше таких красивых ножек. Видел, как он бёдрами вильнул, когда к кулеру подходил? У-у-у, красотища. И посмотри только на эти штанишки! Зуб даю, он для нас сегодня так нарядился” “Говоришь так, будто хочешь его раздеть” Несдержанный гортанный рык на секунду заглушает шум в участке, привлекая внимание коллег. “Придурок. Я же пошутил!” “Нет, Игорь, ты просто озвучил то, чего хотим мы оба. Просто признать боишься” Игорь ничего не отвечает. Он готов – со скрипом, конечно, но готов – признать, что Хазин привлекает его физически. Особенно сегодня, когда одежда бессовестно облепляет его, словно вторая кожа, подчёркивая стройность и статность. Красоту. Но вот весь этот романтический флёр, которым Волк щедро поливает исключительно плотское, по мнению Игоря, желание, может идти лесом. “… по лесу пробежимся, кабана какого-нибудь завалим. А может даже оленя, вот Петя удивится…” “Что?” “Оленя, говорю, для пары надо завалить. И кто теперь из нас витает в облаках?” В облаках витают они оба. Пара бессонных ночей, одна половина которых проходила в наблюдении за Петиным домом и ожидании Кислого, а другая – в беспокойных снах с крепкими бёдрами и припухшими губами Пети в главных ролях, не лучшим образом сказываются даже на организме оборотня. За это время Кислый так и не объявился. Либо стал осторожнее и залёг на дно, либо вообще был не при делах. В любом случае нельзя терять бдительность. “Знаешь, если бы ты не тупил и не играл в отрицаловку, то мы уже давно могли бы зажимать Петеньку где-нибудь в архиве” Игорь с тихим стоном бьёт себя ладонью по лбу. Как же он от этого устал. Хазин вторгся в его жизнь без приглашения, нагло сломав все привычные порядки. Он принёс с собой не просто перемены – хаос и полную разруху. С его появлением Игорь начал терять не только контроль над телом, но и самого себя. Они с Волком неотделимы, как ебучие Инь и Янь. Они всегда были вдвоём, в покое и гармонии. Они всегда были едины в своих желаниях. Теперь же всё их взаимодействие скатывалось в бесконечную перебранку по поводу чувств к Хазину, их принятию и отрицанию. А после того, как Игорь встретил на пороге своей квартиры грузчиков, утверждавших, что он оплатил новую кровать и её доставку – смотри, здесь матрас ортопедический, отзывы девять из десяти и пружины независимые. Пете точно понравится, – они с Волком вообще не разговаривали целый день. И вишенкой на торте – сегодняшнее полнолуние. Игорь боится его впервые в жизни. Волк наотрез отказался как обычно провести его в лесу, и теперь уставший мозг рисует картинки одна другой страшней, пока Игорь корит себя за то, что не сумел настоять на ином решении. Игорь осознаёт себя под кустом у парадной Петиного дома. Даже запах собственной мокрой шерсти, забивающий чувствительный нос, не может перекрыть легчайший приятный шлейф аромата Хазина. Игорь поднимается на лапы с холодной земли, отряхивается хорошенько, пытаясь избавиться от мерзкого ощущения влаги, и обнаруживает около себя мёртвую утку. “Серьёзно? Утка? Маловата твоя добыча” “Ну, из оленей в этом городе только ты, так что пришлось импровизировать” “Оставь её и пойдём отсюда” Волк бросает на дверь парадной тоскливый взгляд и скулит едва слышно. В этом доме, совсем рядом, сейчас мирно спит их пара – их Петя. А Игорь хочет, чтобы они просто взяли и ушли, оставив после себя лишь мёртвую утку. Волк принюхивается привычно, выискивая в ночном воздухе запах Кислого, и, не найдя ничего кроме манящего Петиного отголоска, передаёт Игорю контроль. Они пробираются вдоль зданий, оглядываясь и прислушиваясь, избегая случайных ночных гуляк. Всё же огромный мокрый волк привлекает к себе не меньше внимания, чем мог бы привлечь здоровенный голый мужик. “На что он тебе вообще дался? Нам ведь и так хорошо было, без всяких Хазиных” “Было. А с ним ещё лучше будет. Мне надоело на Луну в одиночку выть. Я стаю с ним хочу. Семью” “Домишко в лесу и щенков штук десять? Не смеши” “Смешон здесь только ты, Игорь. Не забывай, что голова у нас одна на двоих. И сердце тоже. Просто ты трус. Боишься перемен и своих желаний” Игорь скалится, прижимая острые уши и поджав хвост. “Сам ты трус”***
Домой Гром попадает почти под утро. С трудом поддевает лапой приоткрытую дверь квартиры, плетётся к ванной, оставляя после себя след от засохшей на шерсти грязи. Обращаться из волка в человека ему всегда сложнее. На плечи будто сразу оседает ворох проблем. Вот и сейчас, стоит только отскрести с себя остатки грязи, тут же раздаётся звонок. «Вызов. Приехать. Срочно.» Игорь с раздражением натягивает куртку. Останавливается перед дверью, хватая по какому-то странному наитию давно висящий на вешалке шарф, и небрежно повязывает его на шею. “Нахрена он тебе? Мы же не мёрзнем” “Не знаю. Может не только у тебя есть чуйка?” На месте, кроме ожидаемого и раздражающе бодрого в столь раннее утро Дубина, оказывается неожиданный Хазин. Он хмурится недовольно и зевает умильно. Уставший, сонный, ёжится от холода. Волк скребёт рёбра изнутри, скулит жалостливо. Игорь с ним, в общем-то, согласен. Подходит вплотную и повязывает на тонкую шею тёплый шарф. И, возможно, этим холодным утром не только Волк плавится в тёплом взгляде карих глаз. — Совсем не выспался? — Ага, полночи какая-то собака во дворе выла, совсем заснуть не мог. Ещё и утка дохлая у подъезда. Никакой культуры в этом вашем Питере. Игорь смеётся скорее над собой, чем над неловкой шуткой, ловит привычно Петину улыбку и вдруг чувствует это. Петя всегда пах приятно, вкусно. Намного притягательнее всех окружающих. Но сейчас… Сейчас на Пете нет шлейфа парфюма, он пахнет самим собой. И немного Игорем. Тёплый шарф закрывает длинную шею от холодного ветра, нежно окутывая Петю запахом Грома. И это… это пахнет как дом. Волк беснуется, воет и скулит, бьётся с радостным воплем. “Ты чувствуешь? Чувствуешь?” Игорь чувствует. Чувствует, как что-то очень важное встаёт на место в собственном сознании. Понимает вдруг, что именно он всё это время был причиной их с Волком конфликта, именно он боялся перемен в их привычном одиночестве. Истории отца больше не кажутся сказками, а слова Волка про пару — раздражающим белым шумом. Петя улыбается ему так мягко и благодарно. Петя говорит: «спасибо за шарф». Петя клюёт носом и прикрывает рукой зевок. И теперь не только Волка переполняет потребность заботиться о нём. Дима Дубин шумным вихрем врывается в мягкое уединение, разгоняет неудержимой энергией призрачную лёгкость их с Петей момента. — Зря вас вызвали, наверное. Тут всё не так плохо оказалось. Представляете, та милая старушка оказалась фигуранткой… Игорь его не слушает, наклоняется к Пете, аккуратно цепляя его за локоть, почти шепчет в ухо: — Можно… проводить тебя? — Конечно. Это приятное томление, что тёплой волной разливается по телу от нежной Петиной улыбки, не принадлежит ни Игорю, ни Волку. Оно их общее, рождённое в самой глубине, сильное и неделимое. Игорь так скучал по этому чувству абсолютной гармонии и покоя, когда он и Волк являют собой единое монолитное существо, а не грызутся как соседи по черепной коробке. Они с Петей медленно идут в приятной тишине. Так близко, что иногда соприкасаются плечами. Петя несколько раз цепляет пальцы Игоря, заставляя кожу гореть, как от серебра. Петин дом предательски быстро появляется на горизонте. Предательски быстро обрывается их уютное молчание. — Спасибо тебе, Игорь. За заботу и вообще. Для меня ещё никто такого не делал. Петя привстаёт на носки и тянет Игоря к себе за воротник куртки. Целует его нежными губами, прикусывает мягко, прося о большем. Волк мечется внутри, заглушает нетерпеливым скулежом все звуки кроме быстрого биения Петиного сердца. “Не стой столбом, придурок! Ответь! Ответь ему скорее!” Игорь осторожно кладёт руку на его плечо, аккуратно отстраняя от себя. — Петя… Петь. Это… это лишнее. “Нет-нет-нет-нет” Тепло в Петиных глазах затухает не сразу, будто ему нужно пару мгновений на осознание. Он резким рывком стягивает шарф и бросает его в ослабевшие руки Игоря. “Нет-нет-нет! Стой!” Волк скулит, воет протяжно побитой собакой, пытается отнять у Игоря контроль, рвануть вслед за Петей. Но Игорь держит крепко, тянет изо всех сил в сторону дома их общее тело, за отчаянным Волчьим воплем совсем не обращая внимания на бьющий в нос кислый запах. На это нет времени, нужно быстрее убраться отсюда подальше, как можно скорее попасть домой, объяснить Волку свой поступок. “Что ты наделал? Что ты, блядь, наделал? Он же… он же сам! Сам поддался…” “Он не знает, кто мы” “И это, по-твоему, проблема? Возьмём да и расскажем!” “Хочешь разрушить весь его привычный мир?” “Я хочу любить его!” “И как ты это представляешь? «Привет, Петь, я люблю тебя, ты моя пара, а ещё я оборотень. Ведьмы с вампирами, кстати, тоже существуют». Думаешь, это ему для счастья нужно?” “А может для начала у него спросить, что ему нужно, а что – нет?” Волк в ярости дерёт несчастную боксёрскую грушу отросшими когтями, наполняет утробным рыком всё пространство квартиры. “Мы можем дать ему всё. Любовь, заботу, верность, защиту. Что ещё там людям надо?” “Спокойная жизнь без хтонической херни?” Волк фырчит громко, скатываясь в почти истерический лающий смех. “А ты опять всё за всех решил, да? И за Петю, и за нас. Он... он ведь первый к нам потянулся, сам. А ты всё испортил!” Игорь сдаётся. Сдаётся пропитанным жгучей тоской словам Волка и тянущей пустоте в груди. Самому себе, наверное, сдаётся. Страшно сжигать последний мост, страшно принять необходимость раскрыть тайну, которую покойный отец велел сберечь для того самого человека. Но Петя ведь и есть тот самый? “Хорошо. Ты прав. Мы извинимся сегодня… и всё ему расскажем” Волк фыркает горько, бьёт растерзанную грушу в последний раз. Пустым взглядом впивается в грязное окно, безуспешно пытаясь отыскать за ним свет давно скрывшейся Луны, и прижимает к чувствительному носу впитавший Петин запах шарф.***
В участке Петя появляется лишь под самый вечер, раздражённый и уставший. Расписывается в каких-то документах, успевает с кем-то поспорить мимоходом и показательно игнорирует Грома всё это время. Игорь крадучись подходит к столу и аккуратно ставит перед Петей стакан кофе. Не ту непонятного состава муть, что выплёскивает местная кофемашина, а вкусный и ароматный из кофейни неподалёку. Петя смотрит на Игоря, не моргая и как-то совсем потеряно. — Я тебя не понимаю, Игорь. Сначала эти твои ухаживания, флирт и комплименты. Забота, шарф этот чёртов. Ты же раздеваешь меня глазами уже который день! А потом я делаю шаг тебе навстречу и получаю в ответ «нет, Петя, это, сука, лишнее». И после всего этого ты просто приносишь мне кофе. Я, блядь, совсем не понимаю, что в твоей голове творится! У тебя там как будто два разных человека обитают. — Петь… — Что, «Петь»? Ты теперь опять будешь сидеть в сторонке и пялиться на меня грустными глазами? А мне что прикажешь делать? Снова ждать, пока у тебя в башке переключится тумблер с мента на романтика? Определись уже, что тебе нужно, — Петя подхватывает бежевое пальто и быстро идёт к выходу. — Да я уже того, определился, — неуслышанное признание тонет в пустоте и Волчьем завывании. Петя имеет полное право злиться на него после того, что было этим ранним утром. Но как же больно видеть его таким расстроенным! Игорь шумно опускается на Петин стул и утыкается головой в сложенные на столе руки. “Хватит выть, нам нужно подумать, что делать дальше” “Залезем к нему домой и обратимся! Он сразу всё поймёт” “Ага, и выпустит в нас всю обойму из табельного” “Да херня ведь, к утру всё заживёт” “Нет, тут нужно…” Игорь обрывает мысль, принюхивается часто. За ароматом кофе и едким запахом хлорки от только вымытых полов он совсем не заметил ту самую кислоту. Петя сидел здесь от силы минут десять, но этот тошнотворный запах всё равно успел впитаться в обивку стула. Игорь не может сдержать лезущие когти. Этот Кислый подобрался к Пете слишком близко. Гневное рычание клокочет где-то в горле. Какой же из него волк, если он не может обеспечить своей паре безопасность? Гром вскакивает со стула и несётся к выходу. У Пети фора минут пять, он не мог уйти слишком далеко. Вдохнуть вечерний воздух, найти безошибочно Петин след. И не только его. Нос затапливает удушающей кислотой до громкого чиха. Это Кислый стоял здесь не меньше часа, а затем двинулся прямо за Петей. Гром бросается в погоню, бежит быстрее любого человека. С каждым мощным рывком запах Пети становится сильнее. Как и обволакивающая его кислота. Игорь едва не спотыкается, когда порыв встречного ветра приносит что-то новое. Кровь. С животным рыком он несётся вперёд ещё быстрее, едва не пропускает нужную подворотню, но тормозит вовремя, на долю секунды ловя в темноте Петин взгляд. Петя уже на земле, не сопротивляется почти, когда Кислый ублюдок бьёт его по лицу. Ещё мгновение – и эта тварь приложит Петю виском о ржавую лестницу. Игорь не успеет. Со всеми обострёнными рефлексами и нечеловеческой скоростью он не сможет так быстро преодолеть разделяющее их расстояние. Он не успеет. Но успеет Волк. Игорь отдаёт контроль. С громким треском рвётся одежда. В один мощный прыжок Волк сбивает Кислого на землю, впивается в его плечо острыми зубами, раздирает спину длинными когтями. С утробным диким рычанием возит его по земле, упиваясь криками боли. Его кровь такая вкусная, так сладко оседает на языке первобытной неутолимой жаждой. Взор Волка давно поддёрнут красной пеленой. Он выпускает из пасти плечо, только чтобы прикусить шею, ощутив бешено скачущий пульс. Этот человек причинил паре боль, а значит, он должен умереть. Игорь может потом хоть до посинения читать нотации о недопустимости убийств, Волку наплевать. Острые клыки уже разрывают тонкую кожу, когда в нос бьёт Петин запах. “Нет-нет-нет” Волк отпускает свою добычу, пригибает лапы и двигается к Пете почти ползком. “Нет-нет-нет” Его пара не должна так пахнуть! Петя не должен пахнуть страхом. Петя не должен пахнуть болью и кровью. Волк скулит тихонько, осторожно прижимаясь широким лбом к Петиной груди. — Иг-горь? Волк кивает согласно, трётся слегка об испачканную водолазку, замечая краем глаза, как Кислый пытается отползти в сторону. Короткий грозный рык вырывается сам собой. Догнать и добить. Выпотрошить ублюдку внутренности и перегрызть все кости. Волк почти готов вновь сорваться с места, но Петя касается несмело его сильной шеи. Зарывается трясущимися пальцами в жёсткий тёмный мех. Гладит против шерсти. — Игорь. Охуеть просто. Волк слегка расслабляется в нежных касаниях. Теперь его пара в безопасности. Но совершенно точно не в порядке. У Пети всё лицо залито кровью. Он, слегка шатаясь, поднимается на ноги, делает несколько шагов под бдительным взглядом Волка. Вытаскивает из кучи разодранных вещей Игоря ключи, старый мобильник и кепку. Петя бросает взгляд на ползущего куда-то к мусорным бакам Кислого, и говорит, сплюнув в его сторону: — Там тебе и место, сука. Пошли отсюда, Игорь. До Петиного дома они добираются дворами и короткими перебежками. Едва зайдя в квартиру, Петя тут же лезет за бутылкой, заставляя Волка морщиться от резкого запаха алкоголя. — Ты… ты можешь… того? Обратно человеком? Волк кивает, отходя в другую комнату. У Пети и без его обратного превращения хватает впечатлений на сегодня. Возвращается к нему уже Игорь, измазанный засохшей кровью Кислого и абсолютно голый. Петя не сразу поднимает взгляд к его лицу. — Ты в крови весь. — Ты тоже. “Очень содержательно. А теперь, блядь, прояви немного заботы и обработай Пете раны” — Тебе раны надо обработать. — А, ага. Сейчас. Петя выдаёт Игорю свои спортивки и отходит в ванную, а Гром даёт себе минуту, чтобы подышать. Здесь все пропитано запахом Пети, он, словно кокон, обволакивает с головы до ног, оставляя и на Игоре свой след. Когда Петя смывает с лица подсохшую кровь, всё выглядит не так плохо. Фингал под левым глазом, разбитый, но вроде не сломанный нос и рассечённая бровь. Игорь смотрит в аптечку и совершенно не понимает, что он должен делать. Все эти мази и антисептики ему совсем без надобности, все его раны без следа затягиваются через пару часов после нанесения. Петя, кажется, более осведомлён, руководит процессом как настоящий доктор. Морщится едва, когда Игорь аккуратно смазывает синяк под глазом. — Это больно? В волка превращаться? — Нет. Неприятно немного, но привычно. Я с этим с рождения. — Ты поэтому меня утром… — Да. Я не хотел к тебе с этой своей мутью сверхъестественной лезть, но Волк сказал, что ты должен сам решить, надо тебе это или нет. — Подожди. Ты и Волк типа не одно и то же? — Не совсем. Ты сегодня про тумблер говорил. Если просто, то я – мент, а Волк – романтик. — И я, значит, понравился твоему Волку? — Нам обоим. Он просто раньше это понял. Петя замолкает на пару минут, обдумывая услышанное. — И… как вас различить? — Если ведёт себя как придурок, то это Игорь. “Не позорь нас!” Петя смеётся и будто расслабляется. Выкидывает грязные ватные диски и за руку тащит Игоря в спальню. — То есть у меня есть уникальный шанс получить двух мужиков по цене одного? В голове на секунду воцаряется блаженная тишина. Ни Волк, ни Игорь не могут подобрать слов. — Ты… тебе нормально? Мы почти загрызли того ублюдка на твоих глазах. — Нормально, ты… вы ведь меня защищали. Может, я немного сумасшедший или тот гандон устроил мне сотряс. Или это твоя волчья магия. Или, может, я просто хочу, чтобы ты меня поцеловал. Гром зарывается пальцами в светлые Петины волосы, притягивает к себе и легко прижимается губами к его лбу. — Ты уверен? — Да. И я не позволю тебе слиться второй раз за этот день. Петя давит ему на плечи, заставляя пригнуться, целует жадно и мокро. Гром отвечает ему с довольным рыком, гладит с нажимом широкой ладонью по спине и лопаткам. Отрывается с трудом от манящих припухших губ, опускаясь лёгкими поцелуями на тонкую шею, лижет мокро, прикусывает кадык, вырывая у Пети первый несдержанный стон. Петя несильно толкает его в грудь, заставляя отстраниться. Стягивает с себя водолазку и шипит от вызванной неосторожным движением боли в носу. Тянет Игоря за собой на кровать. Поддаётся и расслабляется. Позволяет любить себя. Гром накрывает его собой, пряча от всех опасностей этого мира за широкой спиной. Гладит с нажимом нежную кожу, притирается ближе, помечая своим запахом и стирая последние отголоски кислоты. Лижет-лижет-лижет, собирает на язык вкус солёного пота и растворяется в жарких всхлипах. Стягивает в нетерпении Петины штаны, оглаживая стройные ноги. Целует, лижет, прикусывает крепкие бёдра, трётся щетиной до красных отметин и несдержанных стонов. — Мне бёдра твои снились, — тихим признанием, новой бесконечной чередой влажных касаний губ к мягкой коже и довольным Петиным смехом. Ближе к паху чувствительным носом. Здесь Петин запах ещё насыщеннее. Здесь Петина кожа ещё нежнее. Здесь Петин вкус ещё слаще. Жадным языком по крепкой длине под громкий несдержанный всхлип. Сильными руками за узкие бёдра. К кровати прижать, обездвижить. Поддаться беспрерывным стонами, жарким просьбам «быстрее, Игорь! Ещё-ещё!». Уловить широкими ладонями начало финальной дрожи. Губы плотнее, движения резче, крепче сжать напряжённые бёдра. Встретить собственным рыком Петин гортанный стон. Вылизать, вычистить, не упустить ни единой капли его удовольствия. Поддаться руке, зарывшейся в волосы. Влажными мазками языка пройтись по поджарому животу, собрать капли пота с груди, провести носом по нежной шее и впиться наконец в искусанные губы. Разделить в поцелуе терпкий вкус их близости. Гром водит носом по светлым влажным волосам, жадно вдыхая их запах. Гладит широкой ладонью под сердцем, ощущая, как выравнивается сбитое дыхание. Петя накрывает его руку своей, переплетает пальцы. — Мне уже можно шутить про ошейник? — Да, но тогда я буду шутить про Красную Шапочку. Петя смеётся и крепче сжимает их пальцы. Он, кажется, совсем не против. — Охренеть. Мой парень – оборотень. Повезло так повезло. Игорь нависает над ним, трётся нежно кончиком носа о нос Пети, смотрит заворожено в его невозможные глаза. — Нам с Волком повезло намного больше. Наш парень – Петя Хазин.