Лихорадка

Тоскливая ночь. Слишком пусто. Лишь гладко Блестит сединой на полу лунный блик. Мой сон унесло. Тело бьёт лихорадка: Пред взором опять появился твой лик. Я слышу свой голос, что в жалком порыве Твердит мой вопрос, разбиваясь о твердь: "Зачем ты был рядом, когда я впервые Так близко чужую почувствовал смерть?" И вновь, уничтожив защиту обмана, Я образы, корчась, пытаюсь ловить: Они, хохоча и мелькая в тумане, Напомнили то, что я должен забыть. В тот пасмурный вечер, казалось, глумливо Тянул свою прежнюю песнь соловей. А я, будто кукла, сидел молчаливо Да думал о смерти. Чужой и своей. Я медленно тлел, изнутри догорая. А ты, ничего у меня не спросив, Стоял у окна, на меня не взирая, И, грань между грёзой и явью стирая, Ты был как-то дерзко, безбожно красив. Я выглядел жалко. Внутри было гадко, А взгляд омрачён поволокой тоски. Но ты не ушёл. И зачем-то украдкой По-девичьи нежно коснулся руки. Той нежностью ты покорил мою волю. А дальше – творил. Всё, что только желал. И я, разрываем желаньем и болью, Под дьявольской властью, поддавшись, пропал. Я помню и ночь. Как молил о пощаде Колючий осколок понятия "честь". Я помню твой жар в зыбкой, томной прохладе. Безумец! Ты брал без остатка, как есть, А я жил тобой. Пожирал диким взглядом Манящих движений изящную нить. Пленя, извиваясь, скользя совсем рядом, Как змей, ты поил меня сладостным ядом: Искусно, осознанно – знал, как поить. В уме, помутнённом изгибами линий, Вертелись слова о счастливом конце... Я знаю, он скор. "Счастье" в нём – твоё имя*. Ты – жизнь и погибель в едином лице.