Секретик

Последняя неделя проходила подозрительно спокойно, обе руки Дазая были целыми, а Чуина шляпа всего несколько раз окунулась в лужу, и то — по вине Элис, которая еë конечно же «случайно» уронила, а не чтобы победить Чую. Элис была в какой-то степени по званию выше Мори, ибо даже Огай ей был не указ. Если Огай направил Чую на задание, а Элис повредничала о том, что еë нужно покатать на плечах, Чуя катал Элис. Однако если произойдет иначе, то Мори будет отчитывать Чую за «превышение прав над низшими чинами».Элис так-то и человеком толком не была, просто способность с собственной волей и личностью. Ранее многие думали, что девочку просто контролируют, как марионетку, но те, кто придерживался в мафии дольше нескольких лет понимали — Элис имеет собственную волю и контролируема Огаем лишь в разгаре боя. ‌ Чуя медленно сходил с ума, ожидая подъебов от кучерявого суицидника, идя по коридорам оборачивался, ожидая услышать привычное «Чууууя» или *Чиби-чу», но в итоге просто замирал посередине коридора с напуганным выражением лица, отчего проходящие мима сотрудники останавливались и спрашивали: «Всë в порядке? «, " Чуя кун вы что-то потеряли? «. Однажды в очередном приступе паранои он прижал мимо проходящую сотрудницу к стене, распрашивая о том, подослал ли ее Дазай, или же кто-то еще, после чего по мафии пошли неприятные слухи о том, что Чухвахва, похоже, совсем спятила и лаит на своих. Однако никаких упреков по этому поводу от Дазая он не услышал. Осаму пропал куда-то, и Чуя, невольно, стал беспокоиться. И вот, скорчив уверенную гримасу, Накахара вновь остановился посередине коридора, но с целью развернуться и направиться в кабинет Огая: распросить Мори о внезапной пропаже. Рыжий исполнитель портовой мафии, не взирая на косые взгляды, бежал, делая легче собственное тело гравитацией, отчего в моменты, когда обе ноги отрывались от земли он чрезмерно высоко подлетал, ударяясь головой о потолок, но эффект способности всë равно не обнулял, ибо она делала движения свободней, а скорость была близка к 30ти км/час. И вот рыжий застыл у кабинета Мори с занесенной для стука рукой, но почему-то привычного страха перед боссом не чувствовал. Зайдя в помещение Огая он не обнаружил, только заметил Элис, рисующую различные вариации смерти подчиненных. Почему-то все ее хужожества сопровождались смертью кого-то из знакомых, а недавний рисунок Осаму Дазая в петле и Акутагавы с перерезанным горлом так вообще наводил ужас. -Элис, а ты не ви… -Бинтованный так и ушел домой после вашего совместного чудо-исполнения и более не появлялся, видимо висит где-нибудь. -Как ты. — Чуя выглядел озадаченным. -Просто предвижу твой вопрос. Могу назвать адрес проживания Дазая за одно желание, согласен? — Чуя даже не пытался задуматься о последствиях, о чем в будующем очень пожалеет. Рассуждения в стиле «в действительности, что мне сделает десятилетняя девочка» оказались в корне неправильными, хоть и справедливо обоснованными. — Я согласен. — Коротко отрезал Чуя, после десяти секундного молчания, исход которого, к слову, Элис тоже знала, ибо была под контролем Мори. Чуя направлялся по адресу в какую-то однушку на окраине Йокогамы в зашарпанном здании. Серьезно, как можно было выбрать столь убогое жилище, имея такую зарплату, или же суицидник на что-то копил. Интересно, что бы это могло быть. Домофон был сломан, а дверь настежь распахнута, отчего проблема с перемещением себя внутрь дома сразу же отпала. Лифта не было, а стены на лестничной площадке пестрили нецензурными надписями и изображениями огромных половых органов. Плитка кое-где отсутствовала, а кое-где слегка потрескалась. В местах, где не было изображений эротического характера красовалась облупленная краска и голые кирпичи, причудливы выглядывающие из-под бледно зелёного цвета. Осаму проживал аж на 12 этаже, и если б Чуя не управлял гравитацией, то пока добирался вспотел бы не хило. Сложно представить, как сюда каждый день лазил бинтованный. Мгновение и Накахара перед дверью Дазая. Не заперто. Рыжий сначала почувствовал облегчение, а после невероятный страх за суицидника. Войдя внутрь он обнаружил Осаму, сидевшего возле входной двери прямо на полу. На губах застыла «искренняя» ожесточенная улыбка, бинты полностью отсутствовали, обнажая старые поперечные раны, а сам Осаму приставил дробовик к затылку, а увидев Чую спустил курок. Барабан провернулся, раздался щелчок, но выстрела не произошло. -Эх, не повезло. -Осаму, ты больной? — Чуя подошел к Дазаю и отвесил ему знатную пощечину, по привычке усилив ее гравитацией, но обнуляция ослабила удар, оставив возможность суициднику сохранить зубы. -О, ты впервые назвал меня по имени? — Бинтованный не обратил внимание на пощечину, пока место удара стремительно наливалось красным цветом. — Какая, к черту, разница? — Глаза рыжего заблестели, голос успел дрогнуть несколько раз, пока Чуя сказал это предложение, отчего Дазай не разобрал слова, но и без этого прекрасно понял то, что хотел донести ему Накахара. Чуя частично матерился, частично проклинал Дазая, но ни разу не отвернулся, даже не пытаясь скрыть свои слëзы. Осаму удивлялся своему невероятному желанию прекратить рыдания шляпника. К слову он впервые что-то почувствовал за последние несколько лет, чем был шокирован, поэтому сопротивляться своему желанию не стал, пытаясь утешить. -Ну, ты это, не плачь, — Дазай в мгновение ока понял, что утешать совсем не умеет, а эти слова прозвучали скорее издевательски, нежели как попытка облегчить истерику рыжего, но Осаму продолжил безуспешные попытки объяснится. — Я просто играл в русскую рулетку, знаешь такое. Мне стало интересно, действительно ли, удача всë это время не позволяла мне умереть. Смотри, — Осаму выдвинул барабан, показывая пять заряженных и одну пустую ячейку. — Шанс умереть был равен 83 с лишним процентам, но я всë ещë жив . — И, что же, ты закончишь свою череду неудачных самоубийств? — Чуя промямлил, отчего Дазай едва разобрал слова. — Нет, конечно, пойду попробую пове… — Раздался хлопок и вторая щека суицидника покраснела. В этот раз удар был менее метким и сильным, нежели прошлый раз, однако Осаму его почувствовал. — Ты дебил или притворяешься? — Чуя ели как выдавил целое предложение без за-заиканий, матов и всхлипов. — Ну, — суицидник почесал репу, — Скорее дебил, а к чему вопрос. — Рыжий сквозь слезы засмеялся, осознавая всю абсурдность ситуации. — Спасибо, Чуя. — Осаму сказал это уверенным безэмоциональным голосом, но зато искренним. Щеки Накахары покрылись румянцем, а страх издëвок даже не пытался забраться в сердце, отчего-то Чуя полностью доверился Дазаю, ни на секунду не сомневаясь, что тот промолчит об этом инциденте. — О боже. — Что? — наигранно удивленно сказал Дазай, вновь нацепляя маску безразличия и отстраненности. — Ты. Благодаришь меня. За то, что я… За то, что пытался спасти тебя от самоубийства. Обычно ты покрывал меня благим матом, пытаясь проглотить оставшийся на столе Фенибут. — В одно мгновение шатен осознал, что Накахара единственный человек, которому Дазай не безразличен. Впервые кто-то задумался о том, каково состояние Осаму. Впервые. Воспоминания промелькнули перед глазами, погружая шатена в дни, когда тот был кому-то нужен. В давно прошедшие часы, когда родители укладывали его спать, читая на ночь сказки, в те минуты, когда мама спрашивала его, как дела. В те секунды, когда отец целовал Осаму перед сном. В тот момент, когда маленький Дазай просыпался с улыбкой на лице. — Чего застыл, бинтованный? — Да так, ничего. — За нашей беседой смена в мафии давно закончилась, так что сегодня приходить не имеет смысла. Но завтра чтобы был и привычно ебал мне мозги. Если не придешь, скажу Акутагаве, что чтобы ты его признал, нужно ходить в розовом и предлагать девушкам двойное самоубийство, а еще не кашлять, а чихать. — Иногда твоë остроумие меня пугает. — Осаму поднялся с пола, пока Чуя довольно улыбался, обрадовавшись реакции Дазая. — Ладно, как скажешь, завтра буду. Дождавшись заветных слов Чуя вышел за дверь, оставляя Осаму в полном самобичевания и размышлений о цене привязанности одиночестве.