Секретик

- Ринтаро, они прорвались на первый этаж, ты будешь бездействовать? - Элис напуганно взглянула на Огая. - Отдай указ, об увольнение всех сотрудников. - Неужели ты позволишь разрушить Портовую мафию, дело твоей жизни? - Осаму Дазай. - Мори сказал вполголоса. - Монстр, которого я собственно ручно создал, но однажды ошибся. - Замолчав на секунду Ринтаро, улыбаясь собственной глупости взглянул на воплощение своей способности. - Он продумал всё до мельчайших деталей, и даже если мы, путем огромных потерь и жертвуя эсперами, уничтожим тысячи громил, столпившихся снизу, то Накахара использует Порчу. Всё бессмысленно, как и наши потуги сохранить честь, ведь Портовая мафия - это люди в ней, а ни здание с вопиющим названием. Лидер - раб собственной организации, который вынужден жертвовать жизнями одних, для спасения большинства. Однако, жизнь Дазая стоила слишком дорого. - Потеряв нить повествования, Огай взглянул на Элис с чувственной и слегка глуповатой улыбкой. - Как насчет чая, не составишь мне компанию. У нас есть примерно полчаса. - Меня зовут Мори Огай, и ты принадлежишь мне. - На губах расцвела злорадная ухмылка, а зрачки увеличились, накрывая радужку. Резко, но ожидаемо для Дазая, Мори замахнулся. Хватило бы и секунды, чтобы уклониться, но Осаму не шелохнулся. Он прекрасно знал, что будет гораздо больнее, если сопротивляться. Удар оказался гораздо сильнее, чем думал маленький суицидник. В глазах на секунду потемнело и Осаму грохнулся на пол. - Ты должен делать то, что я скажу. - Дазай попытался отползти назад, не отрывая взгляда от лица босса, скорченного в пугающей ухмылке. - Но ты ослушался. Ты создал стратегию, при которой остался один против тридцати вооруженных огнестрельным оружием. Что было бы, если бы я не переделал её. - Дазай молчал, не понимая, что от него ждут ответа и ожидая новых ударов. После продолжительной паузы, Осаму всё же прервал воцарившуюся тишину. - Я бы умер. - Именно. У меня появилась идея! - Зрачки, казалось, перекрыли радужку. - Сыграем в русскую рулетку? Сколько мне зарядить? - Невозмутимо смотря на мужчину с револьвером в руках, бинтованный процедил, - Шесть. - Отличный выбор! Но я задумался.. Зачем стрелять в голову? И почему всего один раз? - Лицо Осаму исказилось от испуга, но не успел он опомнится, как раздался выстрел и первая пуля угодила ребёнку в плечо, разрывая некоторые сосуды, но не задевая артерий. Всё же, Огай был прекрасным доктором. Корчась от боли и лёжа на полу, маленькое тело вздрагивало от всхлипов, но Мори было мало. Еще один выстрел. На этот раз в ключицу. Боль пронзила ключицу и Осаму забился в истерике, чувствуя медленно подступающий болевой шок. Еще выстрел. На этот раз маленькому Осаму раздробило колено, пуля прошла на вылет, застряв в даже не закрашенном бетонном полу. - Похоже ты больше не выдержишь. - На этот раз страх был животным и Осаму прочитал отвратительные мысли Огая, - Что ж, буду учить тебя выплачивать долги. Знаешь, за что убили твоих родителей? - Не дожидаясь ответа Мори продолжил, - За то, что они задолжали много денег мафии, ибо кредитов в банках больше чем на миллион не дают. К слову, они знали даже дату собственной смерти - дату окончания терпения Портовой мафии, но ничего не сделали, продолжая каждый месяц жертвовать крупные суммы на лечение больной бабушки. Да уж, впрочем она умерла через месяц. Знаешь почему? - Осаму накрыли воспоминания о давно минувших днях, - Потому что мы забрали лекарства и продали их обратно. Они были хорошими людьми, жаль, что столь глупыми и между меньшим и большим злом, выбрали большее. Между вами есть разница, - Осаму вопросительно вскинул брови, - Они осознанно не выплачивали долг и умерли, а ты умрешь - если в твоё тело попадут оставшиеся три пули. Но! Я знаю как тебя спасти. Иногда приходиться занимать у друзей, понимаешь о чем я? - Нет, умоляю тебя, не надо.. - Осаму разразился новой волной рыданий, давно перешедших в истерику и взмолился. - Надо, иначе ты умрёшь. - Я сам выплачу долг. Всё, до последней пули. - Ты? Ты слишком слаб. Не будь ты слабым, твои родители всё еще оставались живыми. Они умерли, потому что ты никчемен. Это твоя вина. - Нет! - Оу, так ты еще и опровергаешь очевидные обвинения? Буду рад выслушать. - Я.. Я не мог ничего сделать.. - На твоём месте я бы смог, а всё потому, что я сильнее. Не твоя ли это вина? - Мори отвернулся от Дазая, посмотрев на громилу, сторожащего у двери, - Привести рыжего.. - Нет.. - Молящий голос ребёнка не вызвал сочувствия ни у кого в комнате, вскоре послышался хлопок двери и мафиози покинул помещение, оставляя Осаму с доктором наедине. - Я тут подумал. В прошлый раз, сопротивляясь, ты поцарапал меня, - Холодный наиранно-обиженный взгляд устремился в сторону Осаму, - Не уверен, что не задену жизненно важных точек? - Ты не посмеешь убить его. - Да, и что же ты сделаешь? - Ответа не послышалось, потому что Осаму понял, что полностью бесполезен. Беспомощен. Слаб. Понял, что не сможет ничего сделать, и оставалось надеяться лишь на то, что Огай пощадит Накахару. Стук. Хлопок. Уже другой мафиози завел в помещение Чую. Нет. Осмотрев комнату рыжий остановил свой взгляд на Дазае в луже собственной крови. - Осаму, что с тобой случилось? - Не давая ответить Осаму, Мори произнес чрезмерно скользким и холодным голосом, обращаясь к Чуе. - Он мне немного задолжал, но, к сожалению, если я выстрелю в него еще три раза, то он умрет. Чуя, хочешь ли ты взять на себя ответственность? Или же мне застрелить Осаму? - Застрели меня, убей меня, пожалуйста, не тронь Чую, умоляю тебя! Убей меня, Мори. - Бывший врач игнорировал мольбы Осаму, глядя прямо в глаза Чуи. - Мне выполнить его просьбу? - Чуя мгновенно вышел из ступора и твердо произнес, - Стреляй в меня. Я заслужил смерти гораздо больше. Первый выстрел не заставил себя ждать, разносясь эхом по комнате с серыми стенами. Чуя схватился за локоть, захрипев от боли и зажимая кровоточащую рану ладонью. Второй, в этот раз в печень, угрозы Мори, по поводу попадания в органы не были пустыми. Осаму ужаснулся увиденной картине, глядя как пистолет поднялся выше, нацеливаясь в голову. - Прощай, Чуя. - Нет..- Послышался выстрел, прямо в голову рыжему. Пуля осталась внутри. Чуя обмяк, опадая на пол. Дазай подполз к рыжему, нажимая ему на шею и чувствуя, что пульс еще есть. Надежда заставила вмиг прекратить рыдания и, несмотря на всю моральную боль, Дазай впервые напялил фальшивую улыбку. - Он заплатил мой долг. Теперь вылечи его. - А что, если я не хочу? - Тогда я уйду из мафии. В ВДА, а если не удастся, то в иной мир. Мне всё равно. - Как скажешь, - Мори улыбнулся в ответ, понимая, что добился того, чего хотел. - Я отвратителен. Отвратителен. - Мори трепал на себе волосы, сидя в своём кабинете, осознавая, что рыжий в коме уже как три дня. - Ты не виноват, это на благо организации, - Элис положила руку на плечо Огая. - Я стрелял в ничем не повинных детей. Почему именно я должен занять роль антагониста? Почему ни кто иной?- Он сбросил с себя ладонь Элис, а после развоплотил свою способность, заставив исчезнуть. - Ты единственный способен на это. Слёзы и ненависть к тебе двух детей, взамен на сохранение сотен жизней. - Ты не понимаешь. Мне тошно от себя. От своих действий. Я схожу с ума, причиняя боль. Я не бог, чтобы судить кому давать право на жизнь, а у кого отнимать. Я просто кошмар. Я был кошмаром долгое время даже до того, как вступил в Портовую мафию. С годами становится очевидно, что мой мозг был заполнен ужасными, чудовищными мыслями и идеями. Кошмар. Обычный человек никогда бы не пошел на подобное. так называемая человечность и душа, которой наделил меня Бог, существовали, но, к сожалению, разбились со временем о жесткие понятия, как и моральные ценности, когда жизнь одних ценится выше других. У меня нет особого желания жить. По идее мне должно быть наплевать на то, что произойдет с этим миром, но зачем-то я причиняю боль другим, при этом мучая себя. Я не думаю, что вообще прав. Большинство ублюдков служащих в мафии, таких же как я, заслуживают смерти, но мне не хочется становиться между воротами Ада и Рая в качестве судьи, ибо это делает меня еще более ужасным, нежели те, кого отправят в ад по моему приказу. В отличие от самоубийц я очень высоко ценю жизнь. После того, как я убил прошлого босса, мне пришлось перевоспитывать Дазая, чтобы в будущем он не чувствовал того же. Привязанность - это слабость, возможно так говорят только те, кто её никогда не испытывал, и пусть я отношусь к их числу, но я уверен, что нет в мире такого человека, который поймет меня, а если же он вдруг появится, то я больше не смогу решать кому жить, а кому нет. Белый свет пронзил глаза Чуи, как только он пробудился. Первая мысль в голове, что я здесь делаю? Увидев перед собой бинтованного незнакомца, рыжий хриплым, даже слегка отчего-то нерешительным голосом, проговорил: - Ты кто, и чего от меня хочешь? - Дазай вмиг осознал, что рыжий потерял память и несказанно обрадовался. Если Накахара действительно забыл его, то сможет жить нормально, нужно просто меньше показываться ему на глаза, чтобы не заставить вновь почувствовать симпатию к себе. - Я Дазай Осаму, а ты - Чуя Накахара, исполнитель Портовой мафии. - И без тебя знаю, ты новичок или же - мой врач?- Накахара вопросительно посмотрел на Дазая, - Слишком уж молодо ты выглядишь, да и сам, похоже, не здоров. Что вообще произошло? - В тебя несколько раз попали из пистолета. Я - твой напарник, приятно познакомиться, слизняк. - Чуя сдул упавшую на лицо кудряшку. - Кому как. После потери памяти Накахары регулярные избиения Дазая прекратились. - Элис-чан, неужели ты считаешь, что последний чай в моей жизни должен быть с сахаром, он же отвратителен.- Мори уставился на Элис непонимающе. - Впрочем, какая разница, я уже слышу шаги за дверью, видимо допить мне его не удастся. - Взглянув на Элис, единственное спасение от собственного одиночества, Мори всё же осмелился спросить: - Тебя развоплотить, или же хочешь видеть, как я умру. - Пусть я и что-то вроде твоей второй личности, имеющей тело, я, в отличие от тебя, хочу насладиться последними минутами. Как по графику дверь выбили. В офис зашло двое, вмиг устремив свои пушки в сторону Огая. - В голову, если можно. - Мори улыбнулся, но к ужасу Элис, искренне. - Как скажешь. Послышалось два выстрела. Это конец. Прошла неделя после уничтожения Портовой мафии. К тому моменту большинство эсперов разъехались по разным городам, пытаясь распрощаться с темным прошлым, но не увсех получалось. Коë Одзаки, пусть и с трудом, но было позволено видеться с Кëкой, если она сдастся правительству, что она, собственно, и сделала. Любовь Хигучи не позволила бросить Акутагаву, который был буквально связан по рукам и ногам незримыми нитями прошлого, поэтому она, несмотря на огромное желание покинуть организацию, двинулась вслед за Акутагавой. Гин же, к всеобщему удивлению, наконец показал клыки наемного убийцы, отказавшись следовать за ними, становясь чем-то вроде частного киллера, параллельно пытаясь найти Хироцу и Тачихару, недавно исчезнувших без следа. Что интересно, несмотря на детальный осмотр разрушенного здания, никто не нашел трупа Мори. Похоже, вражеские эсперы обошлись с ним особенно жестоко, да так, что он слился с месевом на первом этаже, без возможности определить личность. В результате масштабных перестрелок, включая Портовую мафию, своë ранее огромное влияние потеряло шесть организаций, в том числе и злосчастный Падший ангел. Злая шутка судьбы, впрочем будь Дазай на месте его стратегов - смог бы выбраться, потому что больше не слаб. Говоря о Осаму, можно с уверенностью утверждать, что ситуация выбила его из колеи, пусть это и было то, чего он.. Чего всем сердцем желал Ода, Осаму не почувствовал умиротворения, отомстив. Нет, напротив, он потерял жизненную цель. Каждую секунду свободного времени в течении тех самых семи дней Чуя волновался. Просто тревожился, читал новости, анонимно высылал доказательства виновности мертвого Мори в большинстве преступлений, только бы освободить Коë. Но, несмотря на старания Чуи, у него бы всё равно ничего не вышло, потому что свободы Одзаки не желала. В тюрьме была библиотека, неплохой чай, пусть и в разы хуже, чем делала сама владелица золотого демона, а также Кëка, приходившая навещать Коë. Одзаки не была против провести так всю жизнь, потому что ранее жила точно также. Однако, Накахара с помощью гравитации, несколько раз предлагал снять с Анэ-сан* напичканный взрывчаткой ошейник, готовый взорваться при выходе за территорию тюрьмы, но Одзаки вновь и вновь отказывалась, причиняя неимоверную боль Чуе, который со временем понимал, что если бы он использовал порчу, то легко бы уничтожил одаренных напавших на Портовую мафию. Нервы у рыжего сдавали, он отказывался говорить об этом с Осаму, до сих пор живя в той самой квартире. Было бы безопаснее переехать, но всем известно, кто такие Двойной черный и что бывает с их врагами. В очередной молчаливый завтрак, Дазай всë же попытался узнать, почему Накахара на нервах, пусть и пытался держать на лице липовую улыбку, которую, впрочем, Осаму тоже надел, но гораздо профессиональней. - Чуя, ты в последнее время очень тревожный. Всë хорошо? - Будто ждав этого вопроса, Накахара не выдержал давления и всë же дрожащим от нервов голосом признался: - Я не знаю, что правильно. Было так наивно не думать о последствиях, но я уже сделал свой выбор. Я уже ничего не могу изменить, также как и смириться. Самобичевание добивает меня, с каждым днëм звучит голосом моей умершей матери где-то в подкорках. "Это твоя вина". И я бы возразил, но не могу, потому что слова еë правда, как бы я не отказывался в это верить. Я убил свою мать. Если есть рай, она давно уже там, как невиновная заблудшая душа, слишком много перетерпевшая и к тому же сраженная болезнью. Если рая нет, она все же избавилась от своих бед и забот. Я люблю свою мать всем моим сердцем. И пусть, когда я убил, я на секунду посчитал еë виновной во всем, в моих шрамах от утюга, в частичной слепоте левого глаза, случившейся в результате умывания меня белизной, в навсегда кривых пальцах, которые так нормально и не срослись. Но это было лишь на секунду, а после я стал винить Бога. Создателя, выбравшего мне именно это место для рождения, обстоятельства вынудившие меня убить. Но что есть истинная вина по сравнению с болью которую я причинил? Неважно, виноват я или это лишь наваждение, которое я создал, чтобы хоть как-то.. Наказать себя? - Чуя на секунду замолчал и Осаму было прервал диалог, но рыжий продолжил, - Я не знаю, правильный ли это выбор, но если бы у меня была возможность передумать, тот бы вновь выбрал тебя, Дазай. Я готов взять на себя всю вину за бездействие, готов понести наказание, если тебе станет проще. Пусть я вновь испытаю эти круги ада, ведь сейчас я понимаю, что они не просто так посланы мне Богом. Это наказание, просто оно следовало перед преступлением. - Чуя.. - Заткнись! - Дазай не ожидал такой бурной реакции, поэтому вздрогнул от голоса Чуи. - Я практически собственноручно убрал Коë за решетку, но ведь сейчас уже поздно. Мое чувство вины и ненависть к самому своему существу не спасет Коë. Потому что уже поздно, понимаешь о чем я? - Я понимаю тебя. Переодически я думал: стоит ли воля одного мёртвого тысячи жизней живых? Но ведь мне плевать на тех живых, чьи жизни я сгубил, они мне никто. - Дазай вдруг понял, что сказал, - А как же моя и твоя жизни? Что насчет нас, которых до конца своих дней будет гложить вина, медленно сводя с ума. Ты даже не подумал о себе.. - Прости меня, Чуя. Я - идиот. Но мы ведь ни в чем не виновны, разве же это преступление - избавить мир от подонков? - Не тебе решать, от кого избавлять мир, и уж точно не ради мертвого. - Дазай впал в ярость и выпалил, - Когда ты забыл про меня, Ода был единственным близким мне человеком! Если бы не он, я бы лежал под восемью локтями земли. - И что же тебе дала эта близость? - Дазай на миг задумался и осунулся, а после вернулся в состояние покоя и улыбнулся. Не зловеще, по-доброму, как-то даже чрезмерно искренне, - Счастье. Привязанность. Я вновь вспомнил, что могу быть кому-то нужен. А потом Ода умер, так же, как и мои родители. - Дазай, я не подумал.. - Не извиняйся. Извиниться должен я, за то, что посмел привязаться и привязать к себе вновь. Они практически не говорили. Просто сосуществовали. По очереди готовили, соблюдая условности, такие как "Доброе утро", "Очень вкусно", "Спокойной ночи". Так продолжалось некоторое время, не больше недели. Первым в комнату Дазая пришел Чуя. Он ничего не говорил. Просто лег рядом и уложил свою голову на грудь шатену, а после как-то отстраненно, но прямо и искренне произнес: - Я люблю тебя. - Я тоже тебя люблю, крошка Чу. - Дазай ободряюще улыбнулся и потрепал рыжие кудри. - Тогда давай просто забудем всë. Давай уедем. Куда-нибудь. - Рыжий говорил с паузами и неуверенно, но было видно, что он действительно желал этого, просто стеснялся сказать. - На север? В Россию? - Ни за что. - Как насчет Италии? - Я люблю пиццу, но там слишком густо заселенно. - Значит Китай и предлагать не стоит. Может Канада? - Неплохая идея, говорят в Торонто много пляжей близ Онтарио. Я люблю море, а ты? - Я-то да, а бинты не очень. - Зачем ты их носишь? Ведь пулевым ранения и гематомы давно прошли после того случая. - Когда Огай был жив они меня успокаивали. Создавали некую защищенность, словно непробиваемый панцирь, под которым никто не сможет различить мои истинные мотивы и желания. - Сними их. Они доставляют тебе только моральную боль. - Мне нужна эта боль. Иначе чувство вины вновь поглатит меня. - Так борись с ним, а не убегай. Как по сигналу воздух из широко распахнутого окна дунул прямо на Осаму, отчего бинты расслоились и свободно болтались на руках и шее, постепенно разматываясь и освобождая старые раны, показывая их Чуе. Пулевых было только три, зато много мелких ран от ножа, словно.. - Дазай, ты.. - Мне нужна эта боль. Дазай безвольно положил руку к себе на бедро, позволяя Чуе осмотреть еë. Полностью покрыта шрамами, наслаивались они один на другой, некоторые белые, а ближе к локтю были и красные, совсем свежие порезы. - Осаму, ты должен знать, что я люблю тебя. Ты не заслужил боли, которую причиняешь себе. Хватит. - Я не могу остановиться, просто... Не могу. - Отпусти Оду. Отпусти своих родителей. Отпусти Мори. Отпусти погибших громил, чьих имëн ты даже не знаешь. Они мертвы. Все до единого. Ты жив, не думай о них. - Если бы ты не променял мой адрес на желание у Элис, то я бы выстрелил повторно. - Но я променял, так что будь добр - живи. И счастливо. Люби себя также, как любишь меня! - Чуя смотрел на Дазая, ожидая обещания. - Я не могу обещать. - А мне плевать. Знай, если убьешь себя, то сделаешь мне больно. И я.. Уйду следом. Дазай поцеловал Чую в макушку и они просто сидели в тишине. Они слышали мысли друг друга, многое хотели сказать, но не говорили, потому что и так все понимали. На улице сигналили мимо проезжающие машины, птицы пели, а дети на площадке кричали что-то друг другу. Солнце уже заходило, но рыжий не собирался уходить, а даже если бы и собрался, то шатен бы не отпустил. Любовь зла, но так прекрасна. Удушающая и дарящая слишком много. Привязанность делает больно, если исчезает, но пока она есть мир сияет красками. Слабые люди бояться привязанности, а сильные находят еë и хранят как зеницу ока - всю жизнь. А теряя, радуются всем проведенным моментам с любимым человеком, пусть и в воспоминаниях. А после находят новую любовь, не боясь последствий. Как любить цветок. Он живет лишь год и завянет, умрет, но этот год для цветка и любящего человека будет прекрасным. Пока что-то есть нужно это ценить, А не помнить его после потери и мстить, жертвуя собой. "Нужно зависеть только от себя самого. Люди свободны, и привязанность — это глупость, это жажда боли." Так говорил Оскар Уайльд "Портрет Дориана Грея". Завися лишь от себя самого мы не имеем смысла существования, не говоря о простом счастье, лишь трусливые люди бояться боли, даже не пытаясь понять, что жизнь быстротечна и смерть ходит за нами по пятам. Мы все испытаем боль. Но не все из нас осмелятся влюбиться настолько, чтобы быть счастливым лишь от улыбки того, кого любишь. - Дазай! Приоткрыв глаза шатен увидел рыжика, стоящего напротив кровати. Тот улыбался как-то взволнованно, словно хотел что-то показать. - Я приготовил завтрак. Очень старался. - Мысленно Осаму испугался тому, что Чуя смог что-то приготовить и встать с кровати, даже не разбудив. Значит ли это, что он точно также может исчезнуть в один момент. Отпустив эти мысли, Дазай улыбнулся в ответ. Вновь искренне. Столько раз за сутки Дазай не улыбался с детства, уже много-много лет. - Ну и что же ты там настряпал? Сегодня же вроде бы моя очередь. - Я не хотел тебя будить, даже уменьшил свою гравитацию, чтобы быть тише. Во сне ты похож на котёнка - А ты на маленькую рыжую чухвахва. Причем не только во сне. - Такой момент испортил... - Чуч наигранно обиделся. Дазай не обратил внимания ожидая увидеть мега десерт, созданный усилиями рыжего. - Сейчас, закрой глаза. - Дазай послушно выполнил просьбу и стал вслушиваться в почти бесшумные шаги, а после почувствовал поднос у себя на коленях. - Можешь открывать. Распахнув глаза Осаму увидел манную кашу. Проклятье! - С утра я ходил за своими и твоими вещами в квартиры, нашел книгу с семейным рецептом. Всë, как написано. Дазай ухмыльнулся. - Мама всегда еë готовила раньше, хотя я еë не люблю. - В ответ на слова Осаму Чуя доброжелательно улыбнулся произнося то, что в корне не сочеталось с дружелюбной улыбкой. - Затолкаю). Дазай послушно попробовал и заметил, что каша на вкус совсем другая. Может, изменились вкусовые рецепторы, может Чуя что-то нахимичил, но манка была великолепна настолько, насколько могла быть. - А и еще, я нашел это у тебя. - Чуя достал из заднего кармана брюк листочек свернутый в четыре раза, на котором виднелись явные следы запякшейся крови. - Оно нужно тебе? - Это прощальное письмо моей матери. Она сказала давным давно прочитать его, но я все еще боюсь. Не знаю чего. Неизвестности? Если хочешь - прочти вслух. - Хочу. " Если ты читаешь это, значит мы с папой уже мертвы. Мы знали, что нас ждет и были готовы, но не смогли позволить себе роскошь забрать тебя с собой, помни, что у тебя еще вся жизнь впереди. Ты найдешь то, что искал, и кто бы что не говорил, никогда не опускай руки. Твоя навеки мама, Хинами Дазай. Чуя отвел взгляд от листочка и посмотрел на Дазая. Никаких эмоций, а точнее слишком хорошо надетая маска. Лицо буквально высячено из камня и не выражает ничего, кроме холода. Дазай вновь залез под панцирь. Чуя присел на кровать подле Дазая и немного помолчал. - Ты знаешь, где они похоронены? - Чуя посмотрел на Дазая, с надеждой услышать положительный ответ. - Нет. От их тел избавлялась Портовая мафия. Вероятно их сожгли. - Дазай также безчувственно посмотрел Чуе в глаза. В этот раз они отливали зеленым. Сочувствие? - Но ведь.. Не важно. Я соболезную твоей потере. Я не знал их, но уверен, что они были прекрасными людьми. - Верно. Но они умерли. Я бы хотел, чтобы всë было иначе. Чтобы меня ненавидели, а я их. Цена привязанности - всегда боль? - Дазай взглянул на Чую вопросительно. - Почти всегда. Но уже поздно. Теперь ты принадлежишь мне, а я тебе. Но я не жалею об этом, даже жаль, что раньше я не чувствовал подобного. Благодари Бога, за то, что разрешил тебе трижды испытать это. - Я его не просил об этом! - Осаму резко повысил голос. - С чего он взял, что Я хотел что-то чувствовать? Близкие мне люди всегда умирают. Пообещай мне, что не умрешь! - Дазай взглянул на Чую, почти чувствуя, как маска безразличия слетела. - Обещаю. - Это эгоистично, обещать подобное. - Но ты просишь. Я даю слово, что не умру. - Ты не обманешь меня? Как все остальные, кто был мне дорог. - Нет. Клянусь. Я готов доказать это. - Чуя протянул Дазаю конверт, лежащий на тумбочке всë это время. - Открой. Дазай раскрыл бумажный сверток и улыбнулся. Настроение вмиг сменилось позитивным, осознание того, что Чуя не врет, захлестнуло Дазая волной Эндорфина, моментально расходящегося по венам. В конверте лежали два билета на рейс в Торонто, отправляющийся завтра. - Мы всегда будем вместе. - Чуя улыбнулся по-прежнему искренне, так по-настоящему, что в глубине карих глаз засиял свет, свет, которым Чуя только-что поделился, почти целиком отдавая позитив Осаму. Он делился надеждой. Нехотя отводя взгляд Дазай зачерпнул еще ложку Чуеного варева. - Всегда. - Рыжий вдруг засмеялся, смутив Осаму, впервые за всë их знакомство, заставив покраснеть. - Чего смешного? - У тебя лицо кашой испачкалось. Ты мило выглядишь. Совсем не так холодно, как раньше. - Дазай, недолго думая, поставил кашу на прикроватную тумбочку, хватая рядом лежащую подушку, моментально полетевшую в Чую, издав характерный "бух". Чуя схватил подушку, занося еë у себя над головой - Ну всë тебе конец! - Чуя бросил, однако Осаму уклонился, почти прижавшись к кровати и рывком подполз к Чуе, прижав рыжего. - Сдаешься ? - Неа, у меня еще есть шанс победить. - и как ж.. - Чуя прервал речь Осаму поцелуем, резким, но совсем не требовательным, мягким и влажным. Воздуха вновь перестало хватать, отдышавшись секунды три, их языки вновь слились в бурном танце. В следующей заминке, несмотря на нежелание прекращать, Чуя стал чувствовать упирающийся в тело стояк, поэтому вырвался из объятий Осаму, оказавшись сверху. Рыжий сидел на бедрах Осаму и терся промежностью о пах сквозь одежду, не прекращая прерывистые поцелуи. И вот, вновь пересилив себя, Чуя отодвинулся назад, пересаживаясь на ноги Дазая, таким образом не давая уйти. - Хочешь отсосать мне? - Какой догадливый.. - произнес Чуя, стягивая штаны с Осаму полностью. Чуе пришлось подвинуться, чтобы раздеть Дазая и суицидник, пользуясь случаем, широко расставил ноги и привстал, опираясь руками на край кровати. Рыжий мгновенно покраснел, но при этом пытался сохранять серьезную физиономию, отчего выглядел довольно забавно, но Дазай сдержал улыбку. Чуя начал с основания, медленно проходясь языком снизу до самого верха, издавая чмокающие звуки. Взяв в рот он стал ласкать языком головку, переодически отрываясь, чтобы отдышаться. Что-то вроде пытки, потому что Осаму изнывал от возбуждения, но не мог как-то придать рыжего, потому что и так шаткое равновесие окончательно потерялось бы, убери он хоть одну руку. А Чуя продолжал мучить Осаму и нашел наиболее эрогенные зоны, начиная вытягивать из шатена стоны. Дазай же, переодически вздрагивал, шумно прерывисто выдыхая, не давая Накахаре услышать собственный голос. Еще в первый раз Дазай понял, что его стоны - виагра для садистских предпочтений Чуи. Наконец, рыжему надоело издеваться и он мгновенно насадился, полностью во всю ширину рта, которой не хватало. Он ускорил темп на максимум, задевая сразу несколько эрогенных зон и вскорее, благодаря голосу Дазая, собственное возбуждение для Чуи становилось до невозможности напрягающим, поэтому рыжий стал мастурбировать, используя другую руку, которая была свободна. Лицо его при этом было чертовски сексуальным: влажные пухлые губы, тонкая ниточка слюны, и почти что черные из-за увеличенных зрачков глаза. Чем ближе они были к оргазму, тем движения Чуи становились резче, а в комнате жарче, отчего Дазай почти не переставая шумно стонал, в попытках забрать себе оставшийся воздух. Что странно рыжий либо быстро учился, либо, что удивляло, делал минет не в первый раз. Так не в тему на улице проехала машина с включенным на громкостью репом, слегка выбившим Чую из колеи, заставив на секунду остановиться. За эту секунду Осаму испытал десять кругов ада и Чуя, недолго думая, вновь вернулся к головке, надавливая языком на те самые ранее упомянутые эрогенные зоны, а другой свободной рукой касался основания. Чувствуя, что конец близок Чуя вновь стал сосать, после чего Осаму излился Чуе в рот. И рыжий было хотел выплюнуть, но заметив укоризненный взгляд суицидника всë же проглотил. Отвратительный вкус. Накахара, освободив вторую руку ранее лежащую на Осаму, стал мастурбировать обеими руками, проведя еще пару раз кончил вслед за Осаму и обмяк, укладываясь головой Дазаю на живот. Не прошло и минуты, как Чуя решил завязать беседу, по привычке начиная с ворчанья. - Ебанный в рот, я только вчера простыни менял. - Дазай, взвесив все за и против, все таки злорадно ухмыляясь сказал: - Это ты о себе сейчас? - Это я о том, что твоя очередь стирать, - Рыжий проигнорировал каламбур, явно расстроив суицидника. Дазай решил вновь начать не столько беседу, сколько предложить, - Хорошо бы в душ сходить. - Я бы сходил, но по одиночке скучно, а если вместе, то ты меня опять выебешь. - Неужели прошлый раз тебе не понравилось? - Еще как понравилось, но садясь на стул я до сих пор чувствую последствия того самого прошлого раза. - Знаю, это заметно, ты очень забавно краснеешь и выгибаешься, когд.. - Я знаю, что ты знаешь. Ну так что, пойдем в душ? - Пойдем, но знай, что я тебя трахну, - Не привычно было слышать мат от Дазая и такие грязные слова явно возбудили рыжего. Заставив вначале покраснеть, а после прикрыть промежность. - Похоже, что теперь я знаю уже два твоих фетиша. - Неправда. - Правда, только не надо мне тут пиздеть, - Дазай намеренно вновь использовал мат, пусть он и не нужен был, а Чуя мгновенно залился краской, опровергая собственные слова. На этот раз рыжий встал и, не скрывая стояк, двинулся в сторону ванной, ожидая, что суицидник пойдет следом. В этот раз Дазай был осторожнее, возможно только потому, что устал, а может быть потому, что прислушивался к словам рыжего, запоминая из как пословицу и даже самые неважные моменты часто удивляя Чую. Самолет был назначен на четыре утра, так что, решив отдохнуть Чуя сразу же завалился спать. Дазай тоже пытался, но был пинками выгнан стирать постельное бельë и собирать чемоданы. Ближе к вечеру, проснувшись, рыжий мог почти нормально сидеть, ну как нормально, не краснея до кончиков ушей, либо же просто хорошо скрывал эмоции. Анэ-сан - старшая сестра, так Коë называли соукоку.