Ловушка для родителей

— ...у меня два вопроса, — Дарий недоумевающе изгибает одну бровь, опасливо осматривая всю собравшуюся компанию. — Во-первых, почему мы на крыше? Во-вторых, а что он тут забыл? Подросток тычет пальцем в полуголого парня в красных одеяниях. Тот хмурится и смотрит в ответ далеко не добрым взглядом, но морщинка на его лбу тут же разглаживается, стоит Чэнь Фэну положить руку ему на плечо. — Спокойно, А-Мин, — тепло произносит он (на губах напряженная улыбка). — Просто кое-кто здесь совершенно не умеет следить за языком. — Я... Эй! Ты! — Заткнулись все! — возмущенно вскрикивает Цансэ, притоптывая. — Я вас не просто так здесь собрала, а по делу! — девушка оглядывается, прищурившись, и подманивает парней к себе поближе. — Я хочу... сбежать. — Чего? Куда? Зачем? — Дария приходится схватить за руку, чтобы он от удивления не свалился с крыши. — Твои идеи с каждым разом пугают меня больше и больше, — качает головой Чэнь Фэн. — Да тихо, я не договорила! — Цансэ закатывает глаза, скрещивая руки на груди. — Дарий, вот ты же постоянно сматываешься в Чанъан, когда устаешь от предков. Я... хочу с тобой в Персию. Вы можете не ехать! — машет руками, глядя на Чэнь Фэна и Чун Мина, которые замерли с крайне удивленными лицами. — А я уже собрала вещи и... Не смотрите на меня так! Мне кажется, они даже не заметят! Они отпустили меня пожить в отделе, пока Дарий здесь... И если я немного задержусь... Ничего не случится, правда! — А меня и моих родителей никто спросить не хочет!? — растерянно разводит руками Дарий. — Да ладно тебе, мы много места не займем, — Цансэ невинно хлопает глазами. — К тому же, мне кажется, Чэнь Фэн останется дома. Дядя Хунцзюнь сейчас в Яоцзине, и как же так он поедет, не отпросившись у него, — и смотрит по-лисьи на Чэнь Фэна, мысленно начиная отсчет до момента, когда ее "укол" сработает. — Я тебя одну никуда не отпущу, — твердо заявляет он. Цансэ внутренне ликует. — Фэн-гэ-э, — довольно тянет она. — Отлично! Тогда... — Но я оставлю записку. Цансэ вздыхает. — Ладно. Про меня тоже напиши, — небрежно бросает она, а глаза уже горят в предвкушении. — Тогда собираемся и выдвигаемся! Уверена, будет весело! — А последствий точно не будет? — все-таки опасливо спрашивает Дарий. И так же опасливо поглядывает на Чун Мина, который стоит рядом с абсолютно каменным выражением лица, готовый, кажется, на любую авантюру, если в ней будет участвовать Чэнь Фэн. — Точно! Сам подумай, да что такого страшного может произойти? *** — О, да-а... Сильнее... Вот здесь, да... Еще... Еще немного... Да-а, вот так... Лу Сюй очень выразительно стонал. Мо Жигэнь очень старательно разминал ему поясницу. — Совсем теряешь хватку. Внуков еще нет, а ты уже как дед, — усмехается Мо Жигэнь. Лу Сюй в ответ очень хочет пнуть его ногой, но, кажется, одно неудачное движение, и так неожиданно сдавшая позиции спина даст о себе знать. — Ага, кто бы говорил! Мне напомнить, кому защемило спину, когда мы пытались сделать это на весу? — Между прочим, ты тогда тоже смеялся! — Не мог сдержаться, это было обоссаться как смешно. Мо Жигэнь в ответ обиженно хмыкает и шлепает Лу Сюя по ягодице. — Эй! Не отвлекайся, продолжай. И Мо Жигэнь смиренно продолжает его массировать. Спустя столько лет ему все-таки пришлось принять тот факт, что у его соулмейта вздорный характер и, как выяснилось, слабая спина. Но все-таки жизнь, к которой они в итоге пришли, мало чем отличалась от его мечтаний. У Мо Жигэня, наконец, была семья. У него был Лу Сюй. Да, может, он и не был слишком хорош в проявлении нежных чувств, но за тринадцать лет совместной жизни Жигэнь к этому привык. Ему достаточно было чувствовать и знать, что Лу Сюй действительно хочет быть с ним, а понял он это еще в те годы, когда вся та эпопея с дьяволом только-только закончилась. Жигэнь притворялся спящим с утра, и тогда Лу Сюй неловко целовал его лицо, боясь разбудить, и гладил по волосам, и тепло звал его "глупым волком", почти смеясь. Однажды он даже сказал, что любит его — правда, по пьяни, и в следующую же секунду отрубился у него на руках. А еще Лу Сюй признавал его своей семьей. В конце концов, он хотел растить с ним ребенка. И у них появилась Цансэ. Честно говоря, это была случайность: они тогда сидели в степи крайне озадаченные и расстроенные тем, что шаман на их просьбу дать им свою дочь только покрутил пальцем у виска и очень тонко намекнул на то, что они оба мужчины. А потом маленькая худенькая девочка попыталась стащить у них еду. А потом, когда они ее накормили, попросту отказалась уходить. Мо Жигэнь и Лу Сюй молча переглянулись, а через пару дней Ли Цзинлун и Кун Хунцзюнь были весьма удивлены тем, что в отделе теперь стало на одного ребенка больше. Мо Цансэ была... дикой. Впрочем, такой она и осталась. Первое время Хунцзюнь восторженно грезил о том, что его друзья воспитают "юную госпожу", но уже через пару лет смирился с тем, что этот ребенок еще успеет хорошенько потрепать им нервы. Характером девочка пошла в Лу Сюя, а вот наклонностями и пристрастиями — в Мо Жигэня, так что пока Хунцзюнь показывал Чэнь Фэну лечебные травы в лесу, эта маленькая охотница гордо ощипывала диких уток. Первые годы они жили в отделе, а потом все-таки решили, что пора съезжать — а то как-то это все несолидно. Далеко они правда не уехали (Лу Сюй наотрез отказался разлучаться с Хунцзюнем) и в итоге разместились в пригороде недалеко от Чанъани и даже завели небольшое хозяйство. Овец, конечно, пасти в таких условиях не получится, зато куры оказались беспроигрышным вариантом. Да, картинка не совсем сходилась с тем, что Жигэнь воображал себе с детства, но, правда, сейчас он думал: больше ему не о чем мечтать. А Лу Сюй... Лу Сюй никогда не строил планов на жизнь и плыл по течению. Если рядом с этим глупым волком он чувствует себя дома — так тому и быть. А трудности бывают у всех. Хотя Лу Сюй не уверен, что каждый со всей дури прикладывается затылком об стену по причине "у мужа защемило спину". — Когда уже Цансэ вернется? — хнычет Лу Сюй. — Нужно убрать за курами, а ни ты, ни я не можем нормально согнуться. — А ей как объясним, что с нами случилось? — Что бы мы ни сказали, она все поймет и в любом случае будет очень сильно смеяться. — Никакого уважения к старшим, — хмыкает Жигэнь. — Вот вернется... — Назовешь ее своим волчонком и похлопаешь по голове? — ...Да, — Мо Жигэнь вздыхает. На нее совершенно невозможно было злиться. Эта заноза в заднице была непозволительно очаровательной. Лу Сюй абсолютно прав — стоит ей оказаться на пороге... Жигэнь вдруг замирает. — ...А она разве не должна была уже вернуться? — мужчина задумчиво чешет затылок и хмурится, мысленно прикидывая, как давно Цансэ отправилась в отдел. — А я-то думал мне показалось, что наш марафон немного затянулся. Раз уж начались травмы... — отшучивается Лу Сюй, а потом и сам вскакивает (спина как будто и не болела), растерянно считая дни на пальцах. — Она... задерживается почти на неделю? Она раньше приходила спустя несколько дней после обещанного, так что я сначала и не придавал значения, но неделя... — Может, на охоту пошла по пути домой? — предполагает Жигэнь, разводя руками. — Она взяла с собой свой лук. — Возможно... — выдыхает Лу Сюй. — Надеюсь, ничего не случилось. Ладно, ждем еще пару дней, а если не придет — начинаем искать, — Лу Сюй сидит спокойно еще пару секунд, а потом вдруг начинает похлопывать ладонями по коленям, раздраженно хмыкает и хватает Жигэня за воротник. — Главное без паники, понял? Да, может, ее укусила смертельно опасная змея, или она съела ядовитые ягоды, или она заблудилась, или вышла замуж... Не смей паниковать, ясно тебе, глупый волк!? Мо Жигэнь кивает. В конце концов, они же взрослые люди! Они точно не будут паниковать по пустякам и делать глупости! А потом Мо Жигэнь запаниковал. *** "Пап, пап, я поехал в Персию, но вы не переживайте! Я взял немного денег, лекарства и еды в дорогу. Передам привет дядям и тете! Не скучайте, я скоро вернусь! <3 Чэнь Фэн." Ли Цзинлун в задумчивости смотрит на записку, которую он только что собственноручно подписал, приняв за очередной бесполезный документ от императора. Несмотря на то, что Чанъан жил относительно спокойно уже на протяжении тринадцати лет, главе отдела экзорцизма время от времени приходилось брать в руки если уж не меч, то перо. Казалось, дьявол все-таки вернулся в этот мир, и звали его "бюрократия". А как иначе объяснить столько никому не нужной работы? А еще пару дней назад его вызвал к себе император: кто-то жаловался на то, что в пригороде Чанъана зверствуют яо. Ли Цзинлун, честно говоря, не поверил. Хунцзюнь совсем недавно собственной королевской персоной отправился в Яоцзинь и должен был осмотреть окрестности. Ли Цзинлун даже выдвинул предположение, что это обычная семейная ссора Мо Жигэня и Лу Сюя и беспокоиться не о чем, но все равно вынужден был проверить. Расследование заняло почти два дня. Оно не принесло никаких результатов (видимо кому-то из местных жителей просто привиделось нечто страшное), а Цзинлун вернулся в отдел уставший. Вместо Хунцзюня на столе его ждала кипа бумаг. И записка. Чэнь Фэн... почти никогда не доставлял проблем. Ключевое слово здесь "почти" — в своей компании он чаще всего был, так сказать, головой, Цансэ отвечала за реализацию, а Дарий был командой поддержки. Кто бы мог подумать, что из всех троих сын Тая окажется самым спокойным. Все даже поначалу засомневались, а точно ли это его сын, а потом он в свои пять восторженно посмотрел на Пинкан и поинтересовался, когда они пойдут развлекаться в это красивое место. В любом случае, в его по большей части хорошем поведении нет ничего странного, если учесть, что с одной стороны над ним грозно нависала плеть матери. С другой же... А с другой — выдающиеся гены его отца и желание "быть как старшие", так что приключения всегда находились сразу на три задницы. Впрочем, Чэнь Фэну чаще всего волшебным образом удавалось спасти ситуацию и обойтись малыми потерями. Он быстро вжился в роль гэгэ с появлением Цансэ и всегда чувствовал ответственность за младших. А сейчас он просто взял и уехал в Персию. Про других он ничего не написал, но, если уж в отделе стало так тихо, значит, укатили на шесть веселых букв все трое. Неужели за Дарием вернулись раньше? Не могла же их самодеятельность зайти настолько далеко? Конечно же, нет. Это же Чэнь Фэн. Чэнь Фэну уже восемнадцать, и он точно может держать все под контролем. Цзинлун устало выдыхает и кладет записку рядом со стопкой бумаг. — Цзинлун? Чэнь Фэн? Есть кто-нибудь дома? — вдруг доносится голос Хунцзюня со двора. — Мгм! — и Цзинлун тут же оживает, стоит ему увидеть в дверях Хунцзюня: в роскошных одеждах короля демонов, струящихся зеленым шелком по бледной коже и с разрезами на бедрах. Цзинлун тут же подбегает к нему, заключая в объятия. — Наконец-то ты вернулся, — выдыхает он ему в губы и мягко целует. — Все в порядке? — снова легкое касание губ. — Короли демонов справлялись без своего верховного? — Да, все хорошо, — улыбается Хунцзюнь, обвивая руками чужую шею. Кажется, сколько лет ни пройдет, он никогда не устанет крепко обнимать Ли Цзинлуна при встрече, и прижиматься щекой к небритой колючей щеке, и целовать, жадно, словно им снова по двадцать. И он жмется к нему всем телом, но вдруг отстраняется, смотрит немного затуманенным взглядом. — А где Чэнь Фэн..? — Чэнь Фэн... Чэнь Фэн в Персии, — спокойно отвечает Ли Цзинлун и снова целует, но Хунцзюнь от него отскакивает и озадаченно приподнимает одну бровь. Они пристально смотрят друг на друга несколько долгих секунд. — ? — ... — !? — ...он оставил записку, — в конце концов говорит Цзинлун. — А, ну тогда все хорошо, — облегченно выдыхает Хунцзюнь и прижимается опять губами к чужим губам, а пальцы уже заползают под одежды. — Подожди, — вдруг шепчет Ли Цзинлун. — Ты не голоден с дороги? — продолжает в перерывах между поцелуями. — Я приготовил тебе ужин, — а сам развязывает чужой пояс. — Все как ты любишь. — Я подожду, — Хунцзюнь улыбается. Его ладони гладят плечи Ли Цзинлуна, скользят по груди. Он всегда любил его тело, и пролетевшие годы вовсе не сделали его хуже. — Скажи, что ты хочешь, — бормочет Цзинлун. — Скажи... — Кун Хунцзюнь! Скажи, что Цансэ у вас! — Цансэ у нас... Минутку, что!? Ли Цзинлун и Кун Хунцзюнь синхронно разворачиваются к двери, не разнимая объятий. И обнаруживают в проходе взъерошенного Лу Сюя, за которым маячит растерянный Мо Жигэнь. — Понятно, ее здесь нет! — Лу Сюй обреченно хлопает ладонями по бедрам. — Ее нигде нет! Нигде! Она... Так! Вы двое! У меня дочь пропала, а вы тут развлекаетесь! Цзинлун и Хунцзюнь тут же отлетают друг от друга. — ...у нас, у нас пропала, — скромно поправляет Мо Жигэнь. — Что с ней!? — Лу Сюй продолжает причитать, будто его и не слышит. — Как вы могли такое допустить!? И, что самое главное, где она!? *** — Так, а теперь тихо, — шепчет Дарий, развернувшись к друзьям лицом, и пятится назад медленно, на цыпочках. — Нам нужно как можно быстрее найти дядю, он подскажет, что сделать, чтобы мама не... — Чтобы мама не что? — обычно приятный женский голос сейчас звучит для всех как раскат грома. А Дарий, который медленно на него разворачивается, тут же утыкается Турандот в грудь. Женщина стоит, уперев руки в бока и грозно нахмурившись. Дарий сглатывает. — ...не ругалась на своего любимого сына за то, что он привел домой гостей без разрешения и вернулся самостоятельно, не дождавшись сопровождающих, — Дарий решает, что отступать уже некуда, и смиренно отчеканивает все свои ошибки. Совсем поникший, он все равно успевает несколько раз махнуть рукой Чун Мину, намекая на то, что крылья ему лучше бы убрать. Только тот вместо этого наоборот начинает растерянно махать ими и тут же сносит с постамента какую-то древнюю вазу. К счастью, он успевает ее поймать и напряженно смотрит на Турандот. Турандот напряженно смотрит на него, а потом обводит хмурым взглядом всех четверых в ожидании объяснений. — ...главное найти их раньше, чем... — вдруг доносится голос Тая из-за двери. — Раньше, чем кто? — тут же отзывается Турандот. Тай вместе с Ашина Цюном так и замирают в дверях. — ...раньше, чем императрица моего сердца! — невозмутимо продолжает Тегла. — Ты только посмотри, какого самостоятельного сына мы воспитали! Ну разве не здорово? — Очень здорово, нечего сказать! — Турандот закатывает глаза и, энергично взмахнув рукавами, направляется к дверям, дав знак всем остальным идти за ней. — И о чем они только думали? Им бы только развлекаться! Ладно, пойдемте, я вас накормлю... Так вот! Сейчас всех отправлю обратно, вас никто не ждал! Щербет на столе, идите скорее... Будете знать, как заставлять родителей волноваться! А что этот с перьями-то ест... Я просто так интересуюсь, он тут надолго не останется! — Все ест... — скромно отвечает Чэнь Фэн, пока Чун Мин озадаченно наблюдает за переменами интонаций Турандот. — Вот и хорошо! — все так же на повышенных тонах отвечает женщина и агрессивно распахивает дверь на кухню. На столе уже действительно стоит кувшин с щербетом и куча тарелок с едой. Детей не менее агрессивно рассаживают в ряд, а трое взрослых садятся напротив. — Кхм, раз уж мы все тут собрались... — начинает Тегла. — Пора решить пару деловых вопросов. Ашина Цюн серьезно кивает, не менее серьезно пережевывая кусок баранины (и через весь стол подкладывая Цансэ в тарелку ее любимую дичь). — Итак, дети... — Тегла вздыхает. — Скажите, что вы предупредили своих родителей и у моей границы не появится танско-демоническая армия и Мо Жигэнь. — Я предупредил! — Чэнь Фэн утвердительно кивает, а Тай переводит вопросительный взгляд на Цансэ. — Он предупредил! — Цансэ чуть не давится куском мяса, и Чэнь Фэну приходится похлопать ее по спине. — Предупредил же? — Вроде да... — задумчиво отвечает Чэнь Фэн. Цансэ энергично кивает. Тай пристально смотрит на Чун Мина, мысленно прикидывая, стоит ли спрашивать бессмертную птицу о чем-то подобном, и в итоге, устало потерев переносицу, расслабленно откидывается на спинку стула. — Ладно. Вы молодцы, — под пристальным взглядом Турандот Тай снова напрягается и многозначительно смотрит на Дария. — А ты... Больше так не делай! Повезло, что ничего не случилось, а ведь... — Эй, Цансэ, — тем временем шепчет Ашина Цюн с игривой ухмылкой, и девушка заинтересованно к нему наклоняется. — Как там отцы? Не развелись еще, а? — А ты как? Не вышел еще замуж, а? — Цансэ склоняет голову набок, высунув кончик языка. Ашина Цюн удрученно, как побитая собака, возвращается на свое место, качая головой и всем своим видом выражая "я с тобой больше не разговариваю". А-Тай с Турандот продолжали отчитывать Дария, Чун Мин молча жевал салат. Чэнь Фэн тревожно поглядывал на всех присутствующих, опасаясь, как бы они ничего не натворили. Мо Цансэ довольно улыбнулась и потянулась на щербетом. Все-таки какая хорошая была идея! *** Кун Хунцзюнь обмахивал веером Лу Сюя. Ли Цзинлун и Мо Жигэнь допивали вторую бутылку вина. — И что нам теперь делать? — Лу Сюй всхлипывает, сидя за столом с крайне потерянным выражением лица и подпирая рукой лоб. — Неужели мы никогда больше ее не увидим? Я знал, что дети рано или поздно покидают родительский дом, но я не был готов, что это случится так скоро. Мо Жигэнь подбирается к Лу Сюю и обнимает его со спины, положив подбородок ему на плечо. — Помнишь, как мы забрали ее из степи? — вдруг начинает вспоминать Жигэнь с грустной улыбкой на губах. — Какая она тогда была крошечная? И как боялась спать одна? — И ее первые слова, помнишь? — подхватывает Лу Сюй. — Я тогда подумал: ну не может быть, что это не моя родная дочь. — ... — многозначительно молчит Мо Жигэнь. — ? — озадаченно молчит Ли Цзинлун. — Она сказала "глупый волк", — поясняет Хунцзюнь. Цзинлун понимающе кивает и в следующий момент испуганно вздрагивает: Мо Жигэнь начинает выть. — Кажется, это было только вчера, — Лу Сюя, по всей видимости, совсем не беспокоит вой прямо у него над ухом. — И она так любила набрасываться на нас со спины, чтобы мы ее катали! — Даже сейчас, — вздыхает Мо Жигэнь. — А я больше не могу ее таскать, — Лу Сюй прячет лицо в ладонях. — Конечно, она же так выросла! — подает голос Хунцзюнь, продолжая энергично махать веером. — Нет, просто я ужасный отец. — Лу Сюй, не говори так! Ты самый лучший о... — воодушевленно пытается приободрить его Хунцзюнь, но... — Ничего страшного, у нее всегда есть второй, — Мо Жигэнь все-таки вырывает первенство в вопросах поддержки, и Лу Сюй всхлипывает особенно выразительно. Хунцзюнь растерянно разводит руками и в поисках помощи смотрит на Цзинлуна, который уже порывался задремать, но каждый раз его вырывал из полусна чужой вой. "Может, все-таки скажем им про письмо?" — одними губами спрашивает Хунцзюнь. "Там ни слова про Цансэ", — так же отвечает ему Цзинлун, пожимая плечами. Хунцзюнь тихо выругивается себе под нос. А ведь Цзинлун как всегда прав! Может, Чэнь Фэн и в Персии, но кто сказал, что Цансэ отправилась с ним? От этой девушки можно было ожидать что угодно, и об этом знали все четверо и еще как минимум пол-Чанъаня. — А помнишь, как она таскала Ду Ханцина за хвост? — тем временем продолжает Лу Сюй. — Меня тоже... — морщится Мо Жигэнь. — Моя девочка! — Лу Сюй так эмоционально хлопает ладонью по столу, что Кун Хунцзюнь и Ли Цзинлун вздрагивают. — А как она приносила ящериц к нам в постель? — Терпеть не могу ящериц... — Лучше ящерицы, чем дохлые утки. Лу Сюй молча соглашается. Пожалуй, не сосчитать, сколько раз они с Жигэнем дружно скатывались с койки, потому что Цансэ решала продемонстрировать свои навыки охотницы. — А вдруг... А вдруг она просто ушла? Но почему? Мы же были хорошими родителями... Ну, я был. Глупый ты волк, это все из-за тебя! — Лу Сюй вырывается из чужих объятий, резко разворачивается и беспомощно бьет Мо Жигэня кулаками в грудь, в конце концов утыкаясь в него лбом. Жигэнь хлопает его по спине и тихо поскуливает. Ли Цзинлун, в конце концов, не выдерживает. — Спокойно! Чэнь Фэн оставил записку! — Чэнь Фэн тоже пропал!? — в ужасе вскрикивает Лу Сюй. Цзинлун молча пихает записку ему под нос. Лу Сюй пробегается по ней глазами пару раз и переглядывается с Мо Жигэнем. Тот качает головой и... — Вы уверены, что это не похитители заставили его написать письмо? Кун Хунцзюнь и Ли Цзинлун пристально смотрят на Мо Жигэня, потом на записку в руках Лу Сюя, а потом переводят растерянные взгляды друг на друга. Три, два, один... — Нам срочно нужно спасать Чэнь Фэна! *** Чэнь Фэн и Мо Цансэ восхищенно рассматривали необъятные залы императорского дворца. Чун Мин молча шел следом, испытывая неописуемый диапазон эмоций от "ничего интересного" до "в Яоцзине красивее". — Дарий, ты слишком редко зовешь нас в гости, — Цансэ идет, запрокинув голову и схватив Чэнь Фэна за руку, чтобы не упасть. — Это просто невероятно! — А что вы хотели? Мой отец, между прочим, император! — Дарий гордо задирает подбородок. — А мой отец король демонов, если ты уже успел забыть, — хмыкает Чэнь Фэн. — ...а мой отец научил меня всему тому, благодаря чему мы все втроем выживаем, так что заткнитесь, в конце концов, — Цансэ закатывает глаза. Впрочем, кто чей отец, за поворотом становится уже не так важно, потому что всех троих хватает за шкирку Тегла. — Hai Mie Hou Bi! — пожалуй, сегодня его лучезарная улыбка кажется немного пугающей. — Я, конечно, все понимаю, но занятия музыкой никто не отменял, — ...и вот почему. — Да, пап, — Дарию остается только вздохнуть и потащиться следом. Но он успевает крепко схватить за руки старших, пока они не успели убежать. Дарий, честно говоря, не разделял любви отца к музыке, и даже тот факт, что барбат в его руках может стать мощным оружием, не прибавлял ему мотивации. Единственной его радостью были матерные частушки авторства того же Тая, которыми с ним поделился Цю Юнсы. Естественно, на уроках их играть было запрещено, а список разрешенных композиций вгонял в тоску. Итак, Дарий уныло бренчал персидскую застольную песню, а Чэнь Фэн и Мо Цансэ дрались молоточками сантура за его спиной. Игнорировать тот факт, что им все равно куда веселее, чем ему, Дарию становилось труднее с каждой минутой. И зачем он тогда тащил их с собой, если они все равно нашли способ развлечься? И зачем он позволил им увязаться за ним в Персию, если они не стали уважительной причиной освободить его от занятий? Да даже Чун Мин ничего не делает! Ему вообще-то пытались всунуть томбак для общего образования, но он так зло на него посмотрел, что все сразу все поняли. Может, он и выглядит как подросток, но не стоит забывать, кто он такой на самом деле. Вдруг стук молоточков и веселый смех затихают. Неужели взялись за ум? Или опять попытались научить Чун Мина играть и он всех поджег? Дарий оборачивается. И понимает, что его самым наглым образом бросили все трое. — Я уже говорила, что ты самый лучший дядя? — тем временем Цансэ виснет у Ашина Цюна на руке, за что получает щелчок по носу. — Надо же, как мы заговорили! А еще пару часов назад ты надо мной издевалась! — Ашина Цюн смеется. — Я еще думал, а стоит ли тебя такую противную оттуда вытаскивать? Цансэ в ответ только довольно щурится. — Спасибо, — спокойно говорит Чэнь Фэн. Ашина Цюн подмигивает ему в ответ. А в следующий момент из-за угла появляется Турандот. — Ага, вот вы где! — и, честно говоря, даже Чун Мин немного напрягается. Но потом на губах у женщины расцветает мягкая улыбка. — Не скучаете? — Все хорошо! Дядя обещал взять меня на базар! — щебечет Цансэ, все еще не отпуская Ашина Цюна. — А мне компанию никто не хочет составить, м? — Да ладно тебе, невестка! Неужели уже нашла им работ... — С удовольствием, тетушка, — Чэнь Фэн перебивает Ашина Цюна и коротко кланяется, а Чун Мин кивает за его спиной. Турандот довольно улыбается и манит их за собой. — А вы двое идите-идите! — машет она рукой на Ашина Цюна и Цансэ. — Не вмешивайтесь во взрослые разговоры! — и продолжает только когда они уходят чуть ли не вприпрыжку, а на столе уже стоит чай. — Шучу. Просто расскажите, как там дела в Чанъане. И как давно ты, — Турандот опасливо смотрит на Чун Мина, — можешь становиться человеком..? — Уже несколько лет, — спокойно отвечает Чун Мин неожиданно низким и глубоким для его тела голосом. — Благодаря помощи короля мне хватило десяти лет, чтобы накопить достаточно духовных сил для такого превращения. — Надо было видеть, как испугался папа Цзинлун, — говорит Чэнь Фэн с легкой ухмылкой на губах. — Он пошел отнести ему еды, думая, что он все еще в своем птичьем облике, а увидел... его. Клянусь, в тот день папа начал седеть. — Пару месяцев назад я спикировал ему на голову и он закричал, — невозмутимо произносит Чун Мин, но при этом выглядит таким довольным и гордым, что Турандот не сдерживается и взрывается смехом. — Да ладно! — у женщины от смеха в уголках глаз проступают слезы. — Ли чжанши! Никогда бы не поверила! — Папа немного его опасается, — шепчет Чэнь Фэн с легкой улыбкой. — А-Мин у нас... с характером. — Не в этом дело. Просто Хунцзюнь мог найти кого-нибудь получше. — А-Мин! — возмущается Чэнь Фэн. Турандот продолжает смеяться. — Не забывай, кто о тебе заботится! Если бы не он, ты бы до сих пор чирикал на жердочке! Папа Цзинлун все делает для нас и для папы Хунцзюня, а ты... — Так, спокойно, мальчики, не ссорьтесь, — Турандот осторожно похлопывает Чэнь Фэна по плечу. И непонятно, кого здесь она должна бояться больше: тысячелетнюю огненную птицу или восемнадцатилетнего юношу, который так бесстрашно эту птицу отчитывает. — Лучше вот, покушайте, — и женщина пихает им под нос тарелки, обезоруживая обоих. Отказаться от еды Турандот — слишком уж изощренный способ самоубийства. Чун Мин очень задумчиво жует и в конце концов произносит серьезно: — Очень вкусно, госпожа. А что это? В этот момент у Турандот земля из-под ног уходит. Женщина смотрит на тарелку пустым взглядом, и к ней медленно приходит осознание. Она... только что накормила феникса мясом птицы? — Кролик, это кролик, — Турандот натянуто улыбается и хлопает Чун Мина ладонью по голове (к счастью, рука после этого остается на месте). — Кушай-кушай. Молодец какой, да чтоб мой Дарий так хорошо ел! А то он такой привередливый, весь в отца! А ты, Чэнь Фэн... — глаза женщины наполняются нежностью. — Ты очень похож на нашего чжанши. — Знаю, мне все так говорят, — скромно улыбается Чэнь Фэн. — Папа Хунцзюнь думал, я во всем пойду по его следам. Но я не хочу заниматься военными делами или государственной службой, это такая скука. Я просто хочу помогать людям. И папа Хунцзюнь меня хорошо обучил. — Да, я так и знала, что ты станешь врачом, — Турандот мягко смотрит на Чэнь Фэна, подперев подбородок ладонью. — И я очень рада, что твои родители смогли воспитать такого достойного молодого господина. Передашь, что я ими горжусь, хорошо? Чэнь Фэн сдержанно кивает с легкой улыбкой на губах. — Надеюсь, Дарий будет брать пример с тебя, а не с... Вдруг за ее спиной многозначительно кашляют. — Цансэ! — Турандот резко оборачивается и видит в дверях девушку, жующую ореховую лепешку. — А тебя твои родители слишком разбаловали! И... вы так быстро вернулись? — Дядя потерял меня на базаре, но ничего страшного, я подожду его тут, — заявляет Цансэ. А запыхавшийся и напуганный Ашина Цюн влетает в столовую уже через пару минут. — Я ее потерял! Мне конец! Если байлу помутит мой рассудок, помните, я вас всех любил, и... Цансэ!? Ты здесь!? — Я подумала, что если начну тебя искать, то точно потеряюсь. А так я помнила дорогу во дворец и решила вернуться, — Цансэ пожимает плечами и невозмутимо кусает лепешку. Ашина Цюн, у которого, кажется, за эти полчаса прибавилось седых волос, с облегчением выдыхает. Что ж, совсем неудивительно, что отцы решили отправить ее на "летние каникулы". Наверняка сейчас развлекаются, да? *** — Вы хотите, чтобы я сделал что? — Цю Юнсы задумчиво приподнимает одну бровь и отпивает вино из чарки. — ..одолжил нам дракона. Мы быстро, — Хунцзюнь поджимает губы и умоляюще смотрит на совершенно невозмутимого (и по всей видимости, совершенно пьяного) Юнсы. — То есть вы хотите, чтобы я открыл башню и высвободил опаснейшее существо, чтобы вы смогли без пробок добраться до Персии? — И спасти детей! — Хунцзюнь чуть ли не вскрикивает. — Они в опасности, мы готовы рискнуть! — Нет детей, нет проблем, — отрезает Юнсы, а у всех в комнате, кажется, отваливается челюсть. И только Ду Ханцин, который сидит у мужчины в ногах, согласно кивает. Юнсы в ответ чешет его за ухом, и Ханцин довольно жмурится. — Что вы так на меня смотрите? Так говорил... один древний мудрец, верьте мне. И вы не думали, что они просто уехали? И, если честно, я их прекрасно понимаю. — Всмысле!? — возмущается Лу Сюй. — Цю Юнсы! — вскрикивает Ли Цзинлун. — Я тебя уволю! — ...Об этом я и говорю. Развели панику на пустом месте. Ну, сами подумайте. Это же Чэнь Фэн, он умный мальчик, не пропадет, у него еще и личная охрана в лице огромной огненной птицы, которая всех ненавидит. И... Цансэ, тут без комментариев. Вы уверены, что спасать нужно их, а не от них? — Ты не понимаешь! — не сдерживается Мо Жигэнь. — Да! — снова выступает вперед Хунцзюнь. — Если бы твоего ребенка украли, ты бы так не говорил! Кстати, вы двое еще не решились..? Это же так здоро... Двери поместья захлопываются прямо перед носом экзорцистов слишком быстро. — Ты же прекрасно знаешь, как он относится к этой теме, — Ли Цзинлун успокаивающе похлопывает Хунцзюня по плечу. — Нет, ну почему они не хотят ребенка!? Представь, если бы у них была дочь! У Чэнь Фэна могла бы быть богатая образованная невеста! — Хунцзюнь вдруг замолкает и переводит напряженный взгляд на стоящих немного в стороне волка и оленя. — Лу Сюй, Гэнь-гэ, я, конечно, ни в коем случае не хочу обидеть Цансэ... — Ничего не говори, — холодно произносит Лу Сюй. — Времени мало, поехали обратно. И, оседлав священных животных, Кун Хунцзюнь и Ли Цзинлун вернулись обратно в отдел. *** Пожалуй, единственным, что не нравилось Цансэ в гостях, было это дурацкое разделение дома на женскую и мужскую половину. Ей пришлось красться на цыпочках чуть ли не через весь дворец в ночи, чтобы добраться до Чэнь Фэна, Дария и Чун Мина. В Чанъане для этого нужно было просто залезть в соседнее окно. Ладно, зато они точно ее не ждут, а, значит, она сможет их напуга... — Твою ж налево! — вскрикивает Цансэ, хватаясь за сердце. — Чун Мин, ты меня до смерти испугал! Чун Мин, который только что внезапно открыл свои горящие птичьи глаза в темноте, довольно гогочет. — Доброе утро, мальчики, — с кислой миной произносит Цансэ, глядя на уже проснувшихся Чэнь Фэна и Дария. — Чун Мин, я из тебя котлеты сделаю, — фыркает она, но тут же сжимается под грозным взглядом сверкающих глаз. — Ладно-ладно, прости! Я же уже столько раз извинялась, может, ты уже успокоишься, а? — За что? — сонно спрашивает Дарий, потирая глаза. — Она в детстве притащила его дяде Жигэню и предложила разделать, — Чэнь Фэн зевает. — Она еще и за задние лапы его держала вниз головой, как дичь. Чун Мин опасно щелкает клювом, и Цансэ отскакивает от греха подальше. — Я-я... Я вообще-то сюда пришла, чтобы вас позвать в одно место. И идти нужно сейчас, так что поднимайте скорее свои задницы и за мной! — и девушка выскальзывает из спальни, и остальные плетутся за ней. И, нет, никто даже не удивляется, когда она выводит их на крышу. Где бы они ни были, все пути вели всегда в одно место: туда, где хорошо видно звезды. Звезды рассыпаются над их головами бескрайним полотном, их так много, и они так ярко светят, что все происходящее кажется чем-то нереальным, будто из волшебного сна. — У нас дома нет таких созвездий, — шепчет Цансэ восторженно, запрокинув голову. В ее глазах отражаются звезды. — Я настолько красивого неба никогда в своей жизни не видела. Чэнь Фэн, осторожно придерживающий девушку, которая довольно беспечно вела себя на самом краю крыши, кивает. И он, и Дарий тоже смотрят как завороженные, да даже Чун Мин, сначала собиравшийся показательно чистить перья, не может оторвать взгляд. Весь мир как будто замолчал перед величием этого неба. И луна светит так чисто и ярко. И ведь где-то над Чанъанем — точно такая же луна. А здесь Чэнь Фэн все еще придерживает Цансэ за талию, а Чун Мин сидит на его плече. Цансэ обнимает уже начинающего дремать Дария одной рукой и мягко улыбается. Пора возвращаться домой. *** — Мо Жигэнь, Лу Сюй, готовьте лошадей. Я сейчас отправлю письмо Таю и спрошу, не пропал ли Дарий. Как только Хунцзюнь вернется из Яоцзиня с Чун Мином, выдвигаемся, — отчеканивает Ли Цзинлун, уже в полном обмундировании, и врывается в отдел. — Не мешайся, — и пытается смахнуть рукой огромную птицу с огненно красными перьями со стола. — Цзинлун! Чун Мина в Яоцзине нет! — доносится голос Хунцзюня. Осознание приходит медленно. — Чун Мин! Где Чэнь Фэн!? Чун Мин на столе склоняет голову набок и выразительно щелкает клювом. — Чун Мин, это несмешно, ты... — Пап..? — Фэн-эр! Цзинлун резко разворачивается и видит в дверях растерянного Чэнь Фэна. Мужчина тут же бросается к нему и почти стискивает в объятиях. К счастью, он быстро вспоминает, что на нем тяжелые доспехи и ни к чему хорошему такое проявление отцовской любви не приведет. — Ты в порядке? Ты не ранен? Где ты был? Как ты смог сбежать из плена? — Цзинлун осыпает юношу вопросами, взволнованно осматривая его на наличие повреждений. — Хунцзюнь! Хунцзюнь, он здесь! Все в порядке! А Хунцзюнь уже рядом и уже обхватывает лицо Чэнь Фэна ладонями, заглядывая ему в глаза (а вдруг демоническая ци!?), а потом прощупывает пульс. — Пап... Я... Я же оставил записку... — Чэнь Фэн испуганно моргает, чувствуя, что все прошло далеко не так гладко, как он рассчитывал. Ли Цзинлун и Кун Хунцзюнь замирают на секунду и переглядываются. А потом Хунцзюнь заключает Чэнь Фэна в объятия, а Цзинлун мягко сжимает его плечо. — Мы так переживали! — Лошади готовы! Я... — вдруг раздается голос Мо Жигэня. — Все хорошо! Чэнь Фэн вернулся! — Хунцзюнь с улыбкой машет Мо Жигэню рукой. Мужчина замирает, склонив голову набок и пытаясь сообразить, что к чему, и... — Что ты сделал с моей дочерью!? — никто не ожидал, что Жигэнь так быстро вырвет Чэнь Фэна из объятий Хунцзюня и схватит за воротник. — Где Цансэ!? — Мо Жигэнь! Ты что творишь!? — вскрикивает Цзинлун, хватая его за плечи, пока совершенно сбитый с толку Чэнь Фэн пытается понять, что от него хотят. Хунцзюнь выхватывает нож. — Глупый ты волк, она здесь! — кричит Лу Сюй. Жигэнь тут же бросается на голос, и Чэнь Фэн медленно сползает вниз по стенке. Лу Сюй прижимает подрагивающую ладонь ко лбу недоумевающей Цансэ и закрывает глаза. — Не надо лезть ко мне в голову, пап! — Цансэ кривится. — Мне нужно убедиться, что с тобой все в порядке, стой спокойно, — строго одергивает ее Лу Сюй. Мо Жигэнь неловко мнется рядом и, как только Лу Сюй заканчивает "проверку", тут же сгребает в охапку обоих и кружит в объятиях. Обратно он их ставит только после того, как Лу Сюй начинает недовольно бурчать в духе "пожалей свою несчастную спину". — Почему не предупредила!? — Лу Сюй тут же набрасывается на Цансэ, хмурясь, а у самого глаза слезятся и голос дрожит. — Чэнь Фэн же оставил записку! Пап... Пап, ну не надо плакать! Я вернулась, все в порядке и никто не пострадал! — Цансэ осторожно похлопала Лу Сюя по плечу. — ...И я вам сладостей привезла из Персии! Не обижайтесь на меня, ну пожалуйста! — Мы думали, что тебя украли и что мы больше тебя не увидим! — всхлипывает Лу Сюй и тянется к лицу Цансэ, чтобы погладить ее волосы. — Больше так не делай. Ладно, волчонок? — Жигэнь ласково треплет Цансэ по голове своей огромной ладонью. — Ладно-ладно! — Цансэ растерянно кивает. Даже как-то неловко: она правда не думала, что все в итоге так выйдет. И Чэнь Фэн... Чэнь Фэну точно нужно дать пару уроков по составлению записок! Цансэ переглядывается с юношей и грозно проводит большим пальцем у горла. Но, так и быть, с ним она разберется позже, а сейчас пора возвращаться. Лу Сюй уже успел упомянуть в своих "мы так за тебя волновались" нечищенный курятник, так что... Цансэ вздыхает. И как они без нее справлялись? *** Когда Мо Жигэнь, Лу Сюй и Цансэ уходят, в отделе становится немного спокойнее. Ли Цзинлун устало опускается на стул, шумно выдыхая и обхватывая голову руками, и Хунцзюнь начинает массировать ему плечи. — Мне правда очень жаль, что все так вышло, — Чэнь Фэн стоит рядом, опустив голову. — Мы не хотели, чтобы вы волновались. Но вместо того, чтобы ругаться, Хунцзюнь тепло улыбается: — Мы тоже наделали глупостей. На самом деле, если бы не Лу Сюй, мы с папой даже не заподозрили бы ничего неладного. — Но, если честно, — Цзинлун вздыхает, — к нам начали закрадываться тревожные мысли. Вдруг вы с Цансэ сбежали, чтобы пожениться? — Ты же знаешь, ей нравятся девушки. — Какое облегчение... Кхм, тогда с Дарием. — ...мне тоже нравятся девушки. — Не говори дяде Жигэню, а то он потребует внуков, — серьезно говорит Хунцзюнь, но в следующую же секунду взрывается смехом, похлопывая по спине закашлявшегося Цзинлуна. — Никаких внуков, мне всего тридцать шесть! — возмущается тот. Чэнь Фэн отводит взгляд, краснея. — Но, знаешь, Чэнь Фэн, ты и правда очень меня разочаровал, — Хунцзюнь качает головой, обиженно поджимая губы. У Чэнь Фэна сердце пропускает удар. — Вот Цансэ привезла подарки! А, между прочим, ни Мо Жигэнь, ни Лу Сюй даже не любят сладкое! Чэнь Фэн, наконец, выдыхает и тянется к дорожной сумке. — Я решил приберечь их на случай, если ты будешь меня ругать, — юноша легко смеется, протягивая Хунцзюню коробку со сладостями. Тот чуть ли не выдергивает ее из его рук, сияя довольной улыбкой. *** — Иногда мне интересно, как я выдерживаю вас двоих, — Мо Жигэнь вздыхает, разворачиваясь лицом к Лу Сюю, который уже начал засыпать. Лу Сюй, не открывая глаз, только фыркает, а Жигэнь мягко улыбается в ответ. — А потом я вспоминаю, как сильно я вас люблю. Лу Сюй старательно притворяется спящим. Жигэнь усмехается. — Лу Сюй, — шепчет он. — Я знаю, что ты еще не спишь, — и пододвигается ближе, легко потряхивая Лу Сюя за плечи. Тот недовольно мычит. — Лу Сюй, — повторяет Жигэнь. — Может, все-таки ответишь мне? — Что... — сонно бормочет Лу Сюй. — Что тоже любишь меня. — Не-ет, нет-нет, только не начинай, — Лу Сюй закрывает лицо руками, так глупо краснея. — Ну же, скажи, — не сдается Жигэнь, нависая сверху и нежно целуя мочку уха. Лу Сюй упирается ему руками в грудь, а тот продолжает покрывать легкими поцелуями его лицо. — Давай, это совсем не сложно, — Лу Сюй трясет головой (а в уголках губ легкая улыбка), беспомощно барахтаясь и отпихивая от себя мужчину. — Скажи, что... Вдруг доносится звук чужих шагов, и Мо Жигэнь и Лу Сюй тут же отскакивают друг от друга. Цансэ невозмутимо заходит в комнату, карабкается на кровать и протискивается между мужчинами (практически сталкивая с койки Лу Сюя). — Цансэ! — возмущается Лу Сюй. — В конце концов, тебе уже шестнадцать! Это как минимум неприлично! — И что? Да, мне шестнадцать, а еще я ужасно по вам соскучилась, — Цансэ обиженно дует губы. — Ты буквально сбежала из дома, — фыркает Лу Сюй, отворачиваясь и зарываясь в одеяло. — ...Допустим. Но я же вернулась! Но... теперь я не могу уснуть. — Ага, догулялась, — торжественно произносит Лу Сюй. — Мне вырубить тебя? — Не надо! — у Цансэ испуганно округлились глаза. — Твои методы, конечно, замечательные, но... — и она разворачивается к Жигэню, невинно хлопая глазами. — Па-ап, ты же споешь ту колыбельную? Пожалуйста? — Конечно, волчонок, — Жигэнь треплет девушку по голове. Та довольно жмурится. — Опять, — Лу Сюй закатывает глаза. — Давай, мы с удовольствием послушаем, как ты скучаешь по своей "милой леди". — Я же не могу поменять текст! — Жигэнь не знает, плакать ему или смеяться. Лу Сюй показательно молчит. — Не обращай на него внимания! Ты же знаешь, эта песня все равно ему очень нравится. И он всегда засыпает под нее первый. — Я все слышу, — бурчит Лу Сюй. Но он действительно засыпает первый. И сила белого оленя окутывает дом, навевая всем хорошие сны.