délice

      Олег просыпается с первыми солнечными лучами. На удивление, чувствует он себя вполне отдохнувшим, даже несмотря на то, что их с Сережей марафон закончился поздно ночью. Мужчина слегка поворачивается, чтобы как следует рассмотреть развалившегося на огромной кровати Разумовского.        Тот лежит на животе, положив руки под голову, а рыжие волосы пожаром разметались по подушке, скрывая умиротворенное лицо. Покрывало, так нагло отнятое у Олега во сне, было скомкано в районе поясницы, открывая лишь бледную спину с выпирающей линией позвонков и вкраплениями солнечных поцелуев на острых плечах.       Не отрываясь от разглядывания произведения искусства, лежащего прямо перед ним, Волков тянется ладонью к нависшим над закрытыми глазами волосам, убирая в сторону. От неосторожного движения выбившиеся прядки щекочут Сережин нос, заставляя того трогательно поморщиться. Олег улыбается, наблюдая за этим чудом, и, не сдержавшись, наклоняется, чтобы поцеловать парня в переносицу.       Раздается тихий вздох, и Сережа, не открывая глаз, слегка потягивается и переворачивается на бок. Волков тем временем продолжает оставлять поцелуи на любимом лице, спускаясь от переносицы к скулам, мягко касается розовых щек, опаляет горячим дыханием приоткрытые губы, но, когда лежащий рядом парень уже сам тянется за поцелуем, в последний момент отодвигается и звонко чмокает того в нос.       Разумовский издает какой-то невнятный разочарованный звук и приоткрывает глаза, фокусируя еще не до конца проснувшийся взгляд на Олеге. Тот лишь улыбается шире, смотря на парня, который сейчас был больше похож на сонного воробушка, чем на успешного миллиардера и филантропа. — Доброе утро, — говорит тихо, не желая нарушать их утреннюю идиллию. Разумовский тут же зажмуривается. — Нет, — утыкается лицом в подушку и отрицательно мотает головой. — Не утро. Олег усмехается, наклоняясь ближе, и в самое ухо шепчет: — И тем не менее ты уже проснулся, — аккуратно прикасается губами к чувствительному месту за ушком и спускается дорожкой из поцелуев ниже, переходя на открытую шею. — Нет, не проснулся, — едва разборчиво отвечает Разумовский, снова переворачиваясь на живот, ерзая и пытаясь уйти от щекочущих прикосновений, — и ты не проснулся. Мы оба еще спим.       Но Волков не отступает, переходит от шеи к плечам, скользит рукой вдоль отчетливо выделяющихся позвонков, аккуратно массируя каждый. Отмечая, как парень изящно прогибается в спинке в ответ на прикосновения. Все ему нравится, хоть и ворчит с утра. — Олег, ну правда, — вздыхает, ощущая, как невесомо мужчина выводит у него на лопатках различные узоры. — Мы вчера весь вечер, — делает многозначительную паузу, — и ночью еще потом, — очаровательно краснеет. — Я так устал. Вообще ничего делать не хочу.       Мужчина ощутимо надавливает ладонью на чужую поясницу, не давая больше возиться на кровати, и перемещается за спину Сережи, нависнув над ним. — А от тебя ничего и не требуется, — одной ладонью сжимает чувствительный бок, — я все сделаю сам. Просто расслабься и получай удовольствие.       С этими словами Волков стягивает скомканное покрывало, открывая себе полноценный вид на Сережино тело, а парень понимает, что вновь проиграл, и просто позволяет себе довериться родным рукам.       Олег отодвигает отросшие волосы с чужой шеи и приникает к ней поцелуем, зализывая все засосы и укусы, оставленные вчера на фарфоровой коже. Алые отметины приятно саднит от прикосновений чужих губ, и Разумовский не может сдержать тихого стона. Сережа радуется, что его заглушает подушка, Олег же радуется тому, какие прекрасные звуки издает его мальчик.       В свете дня россыпь оставленных Волковым меток на бледном теле выделяется еще сильнее, и мужчина не отказывает себе в желании добавить новые к уже имеющимся. Он осторожно прикусывает кожу вдоль лопаток, оставляет багровые отпечатки прямо поверх старых, чем заставляет Сережу сильнее мычать в подушку от приятной покалывающей боли. Мужчина сильнее смыкает зубы, впиваясь в мягкую кожу на боках, оставляя влажные красные следы-полумесяцы, и вновь припадает к ним, зацеловывая. Разумовский слабо дергается, но тут же снова оказывается придавлен к постели твердой рукой, а чужие губы перемещаются на новый — нетронутый — участок кожи. — Ты такой сладкий, малыш, — ведет носом вдоль спины, втягивая приятный запах цитрусового геля для душа. — Так бы и съел тебя. Сережа под ним сильнее возится, стараясь притереться к простыне и вскидывая молочные бедра. — И что тебя останавливает? — дыхание заметно сбилось, отчего голос звучит прерывисто.       На секунду в спальне воцаряется тишина, и парень уже хочет обернуться, как чувствует усилившуюся хватку чужих сильных рук на пояснице. — Ты прав, — Олег резко переворачивает ничего не подозревающего Сергея на спину, и последний замечает, как опасно темнеют глаза напротив. — Мне абсолютно ничего не мешает.       Волков одним точным жестом раздвигает худые ноги Разумовского, которые тот свел, стараясь скрыться от голодного взгляда мужчины. Опускается между ними, не отрывая взгляда от стремительно наливающегося трогательным румянцем лица, и, придерживая руками, поглаживает внутреннюю сторону бедра. Сергей с тихим стоном закусывает губу и жмурится, отворачиваясь в сторону, чтобы не смотреть на развратную картину, представшую перед ним.       Олег, глядя на это, усмехается. Пусть Разумовский и стесняется, стыдливо отводит взгляд и отчаянно краснеет, но мужчина знает, как довести своего мальчика до такого состояния, чтобы тот отчаянно стонал и сам просил поскорее взять его, податливо насаживаясь на чужие пальцы.       Сережа чувствует горячее дыхание, опаляющее покрасневшую головку члена, и уже готов сильнее зажмуриться в ожидании ощущения влажного рта на себе, но и тут Волков вновь его удивляет — даже не прикасаясь к чужому возбужденному органу, слегка тянет Разумовского на себя, заставляя чуть приподнять бедра, и сам склоняется ниже. Медленно до Сергея начинает доходить, что именно собрался делать его мужчина. — Олег, что ты…       Но договорить он не успевает, так как оставшаяся часть фразы вылетает из него высоким скулящим стоном, когда язык Волкова широким мазком проходится по его входу. Сережа, еще больше смущенный такой интимной лаской, старается отстраниться, даже несмотря на невероятно приятные ощущения — но Олег не дает ему этого сделать, сильнее, до синяков вдавливая пальцы в мягкую кожу бедер. — Видел бы ты себя сейчас, Сережа, — он поднимает горящие глаза, наконец встречаясь взглядом с парнем, который ошалело смотрит на него в ответ из-под прикрытых рыжими волосами глаз. — Такой нежный, хрупкий и невинный, — мужчина перемещает руки ниже, раздвигая упругие половинки и открывая вид на покрасневшую дырочку, — но такой открытый и растянутый только для меня.       Сергей уже не пытается внятно отвечать, лишь бормочет что-то непонятное. А Олег в это время вновь припадает к раскрытому входу, обводя его языком, и руками старается сильнее раздвинуть длинные ноги, так и норовящие снова сомкнуться. Мужчина резко кусает тонкую кожу на внутренней стороне бедра, заставляя Разумовского вскрикнуть от неожиданности, и, воспользовавшись моментом, забрасывает одну его ногу себе на спину, фиксируя ту на своем плече. Вторую сильнее отводит в сторону, чтобы лучше видеть, как пульсирует и сжимается от ласк розовая дырочка.       Сереже хочется скулить, закрыть лицо руками, спрятаться, чтобы Олег не видел его таким. Таким нуждающимся, возбужденным и беззащитным. Как жаль, что он не понимает, что именно такого Сережу мужчина готов любить и ублажать часами напролет, наблюдая за тем, как выжигающее алый румянец по бледной коже чувство стыда постепенно сменяется острым возбуждением.       Волков же продолжает вылизывать парня, на этот раз увереннее надавливая языком на колечко мышц и едва проникая внутрь. Но Разумовскому и этого хватает, чтобы взвыть от тянущей сладкой боли внизу живота и тут же закусить губу, сдерживая порыв громко застонать от переизбытка чувств.       Олег слегка отстраняется, ловя на себе застенчивый взгляд сверкающих от влаги голубых глаз, и, немного поднявшись, целует парня в солнечное сплетение, откуда стремительно по всему телу начинает разливаться тепло. — Не сдерживай себя, — поворачивает голову, оставляя поцелуй на острой коленке, лежащей на плече. — Сделай мне приятно, — и тянется ладонью к чужим губам, проходясь по ним большим пальцем, тем самым намекая парню перестать терзать тонкую кожу зубами. — Покажи, как тебе хорошо, родной.       Не переставая разглядывать чудо, лежащее прямо перед ним, мужчина дожидается, пока Разумовский, наконец, уберет руки, открывая свое порозовевшее лицо. Олег улыбается в ответ, на выдохе произнося «какой же ты красивый» — парень на это лишь жмурится, но больше не отворачивается, ждет, что будет дальше.       А дальше мужчина возвращается к своему занятию, набирая ритм и постепенно все сильнее проталкиваясь внутрь. Сережа тяжело дышит сквозь приоткрытые губы, периодически срываясь и тихо постанывая. Вот оно. Этого Олег ждал — его мальчик настолько изведен, что теряет контроль над собой, забывая о чувстве стыда, и скоро начнет сам просить, чтобы мужчина продолжил.       В очередной раз толкаясь внутрь, Волков касается кончиками пальцев покрасневших краев входа, мягко очерчивая, но не надавливая. Откуда-то сверху слышится отчаянный скулеж, и мужчина чувствует, как на голову робко опускается подрагивающая рука. Он отрывается и смотрит выше, чтобы запечатлеть в памяти эту картину — Сережа трепетно дотрагивается до его волос, путаясь в них длинными пальцами, но не сжимает и не тянет, просто касается, стараясь так удержать связь с реальностью.       Не желая заставлять парня ждать, Олег проталкивает в раскрытое отверстие кончик среднего пальца, сразу же начиная размеренно им двигать, а сам продолжает ласкать его языком. Из своего положения мужчина чувствует, как едва заметно Разумовский начинает подаваться бедрами навстречу, а рука, лежащая у Волкова на голове, приходит в движение, легонько поглаживая растрепанные волосы.       Вслед за первым, Олег вскоре добавляет следующий палец, полностью вводя его внутрь, наблюдая, как прекрасно Сережа его принимает. Слегка поворачивает запястье, намереваясь поменять угол, и вот уже стоны парня становятся все громче и выше, срываясь зачастую на отчаянный скулеж от постоянных точных попаданий по комку нервов внутри.       Чувствуя, как мелко дрожат расположившиеся на чужих крепких плечах ноги, Олег отрывается от колечка мышц, продолжая лишь ритмично толкаться внутрь. Разумовский дрожаще всхлипывает от потери ощущения влажного языка на своей коже. — Тише, малыш, — мужчина успокаивающе целует подрагивающий живот, — ты у меня такой молодец, — трется носом о влажную от пота кожу, — как ты хочешь? Пальцами или взять тебя?       Не находя в себе сил на ответ, парень сильнее насаживается на чужие пальцы и громче стонет, закатывая глаза. Олег в ожидании терпит, хотя сам уже на пределе. — Я не слышу, Сережа, — придавливает свободной рукой Разумовского к постели, не давая двигаться, — как ты хочешь кончить? — говорит уже более строго, надеясь, что мальчишка среагирует на приказной тон.       Это, к удивлению, срабатывает, Сергей под ним вздрагивает, распахивая свои небесные глаза и гулко всхлипывая от перевозбуждения. — Хочу тебя внутри, Олеж, — шумно втягивает воздух, — пожалуйста, я так хочу твой член в себе… Волков все понимает, тянется за отброшенным вчера в сторону тюбиком смазки, выдавливая небольшое количество на руку. Несмотря на то, что после вчерашних страстных занятий любовью Сережа еще был достаточно растянут, мужчина решил не рисковать — меньше всего ему хотелось принести любимому боль. Нацелен он был только на то, чтобы доставить своему парню невероятное всепоглощающее удовольствие.       Толкнувшись тремя смазанными прохладным гелем пальцами внутрь и вызвав этим движением неконтролируемую дрожь по телу Разумовского, Олег пару раз разводит и сгибает их внутри, массируя бугорок простаты. Парень, уже не стесняясь, громко и развратно стонет, подстраиваясь под чужие движения, и когда ему кажется, что он вот-вот достигнет долгожданной разрядки, Волков резко вытаскивает пальцы, заставляя Сережу возмущенно замычать. — Сейчас, родной, — Волков тянется выше, оставляя поцелуй на мокрой щеке, собирая соленую влагу губами. — Осталось немного.       Мужчина опирается одной рукой на кровать рядом с головой Разумовского, другой приставляет сочащийся естественной смазкой член к колечку мышц, чувствуя, как Сережа сам двигает бедрами, притираясь к нему. Даже столь небольшая стимуляция заставляет Олега зарычать от болезненного возбуждения и, придерживая парня за тонкую талию, наконец толкнуться внутрь, чувствуя, как податливые стенки плотно охватывают его, сжимаясь.       От нетерпения Волков двигается снова — на этот раз глубже и жестче — но внезапно чувствует на себе чужие дрожащие ладони, упирающиеся ему в плечи. — О-олеж, стой, подожди немного, — парень смотрит на него влажными глазами, а по щеке скатывается очередная блестящая слеза.       Мужчина мгновенно останавливается, волнительно вглядываясь в чужое лицо, выискивая признаки дискомфорта. — Что случилось, маленький? — убирает соленую каплю большим пальцем, — Больно?       Разумовский в очередной раз прерывисто всхлипывает, но, к облегчению Олега, отрицательно мотает головой. И Олег, конечно же, безоговорочно ему верит, потому что знает, что Сережа бы сразу сказал ему все, как есть. — Нет-нет, просто… — закрытые ресницы трепетно дрожат, ловя проникающий через окна солнечный свет, — просто, — хватает воздух влажными губами, — слишком много всего и сразу.       Волков кивает и наклоняется, чтобы утянуть парня в нежный поцелуй, стараясь отвлечь от переполняющих через край ощущений, сосредотачивая его внимание на мягких соприкосновениях их губ. Одной рукой зарывается в чужие шелковистые волосы, перебирая и иногда слегка оттягивая рыжие прядки, слыша, как Сережа под ним томно вздыхает.       Через некоторое время дыхание приходит в норму, а всхлипы превращаются в едва слышные стоны, и вот уже юноша сам аккуратно подается бедрами, принимая в себя чуть больше и сладостно вздыхая от распирающего изнутри чувства наполненности.       Олег трется носом о румяную веснушчатую щеку, вопросительно заглядывая в лицо. Сережа на его немой вопрос робко улыбается уголками губ и легонько кивает, откидывая голову на подушки.       Волков принимает этот призыв к действию и снова — на этот раз медленно — толкается внутрь, входя лишь наполовину. Парень под ним изящно выгибает шею, подставляя ее под ласковые щекочущие поцелуи, и Олег, прижимаясь к ней губами, чувствует, как бешено бьется пульс.       С очередным толчком он, наконец, входит до конца, смотря на то, как юношу под ним подкидывает от попадания по комку нервов внутри. Волков тормозит на мгновение, только чтобы хорошенько рассмотреть любимого — Сережа, лежащий на белоснежных шелковых простынях, казался чем-то неземным. С разметавшимися огненными волосами, влажными щеками, приоткрытыми глазами, голубое сияние которых могло в одиночку осветить всю комнату. Олег правда не знает, что он сделал в прошлой жизни, раз в этой вселенная наградила его таким чудом, но он несказанно рад, что это происходит именно с ним здесь и сейчас.       Мужчина видит, как Разумовский приподнимается, пытаясь дотянуться до него, и Волков сам сокращает это незначительное расстояние, вовлекая того в трепетный поцелуй, в котором оба пытаются выразить всю свою бесконечную и необъятную любовь друг к другу. Не разрывая поцелуя, Олег постепенно набирает темп, параллельно наблюдая за тем, чтобы Сереже не было некомфортно.       Но тот явно сейчас далек от этого понятия. С каждым толчком его как будто прошибает электрическим разрядом, распространяя по всему телу волны наслаждения. Сил стонать уже нет, Волков вбивается в него все яростнее, оставляя парня лишь сиплыми вдохами пытаться урвать для себя хотя бы каплю столь необходимого воздуха.       Олег и сам, хрипло рыча в покрасневшее ухо, еле держится, чтобы не кончить, ставя перед собой задачу сначала доставить удовольствие Сереже. Мужчина опускает руку на колом стоящий член, смазка с которого уже стекает в лужицу на плоский живот, и начинает надрачивать, подстраиваясь в такт движениям бедер.       У Разумовского все уже плывет перед глазами, ему настолько хорошо, что он забывает, что ему вообще нужен кислород, потому что кажется, что весь воздух внезапно испарился, оставив их с Олегом дышать друг другом. Жить друг другом.       От очередного глубокого толчка колечко мышц резко сокращается, туго сжимая Волкова внутри. Тот, чувствуя, что долго не протянет, начинает скользить рукой по чужому члену быстрее, оглаживая большим пальцем головку, растирая по ней выступающую смазку, параллельно осыпает поцелуями украшенные яркими отметинами изящное тело, стараясь как можно скорее довести своего парня до пика наслаждения.       Сережа вновь тянется длинными пальцами к лицу любимого, обхватывая за щеки и буквально набрасываясь на него с поцелуем, жадно терзая губы и с пошлыми звуками сплетая их языки. Олег делает пару особо сильных толчков и чувствует, как растянутые мышцы до боли сокращаются, буквально впаивая его в себя. Сережа отчаянно стонет прямо в поцелуй, цепляется пальцами за чужие крепкие плечи, чувствуя, как все тело содрогается от сильнейшего, пробирающего до мурашек оргазма.       Волкову, ставшему свидетелем этого невероятного зрелища, хватает пары резких толчков, чтобы самому излиться глубоко в тесное нутро, утробно рыча что-то прямо в чужие губы.       Пару минут им требуется на то, чтобы отдышаться от такого крышесносного финала. Олег поначалу пытается выйти из расслабленного тела, но Сережа и тут удивляет его, крепко обхватывая ногами и не давая сдвинуться с места, ощущая растекающееся внутри горячее семя.       Волков из последних сил ухмыляется на такой жест и, прислоняясь своим лбом к Сережиному, тяжело выдыхает, но, не удержав равновесие, падает прямо на растянувшегося в сладкой неге на кровати Разумовского, придавливая его своим телом. Тот недовольно пищит: — Олеж, ну что ты делаешь? — обхватывает ладонями чужие плечи, пытаясь оторвать мужчину от себя, — у меня весь живот перепачкан, прекрати! Волков поворачивает голову так, чтобы на ухо прошептать: — Открою тебе секрет, Сережа, — слегка прикусывает мочку уха, — у тебя не только живот перепачкан, — и показательно двигает бедрами так, чтобы парень в очередной раз почувствовал, что теперь Олег пометил его везде.       В ответ на это Разумовский слабо пинает его ступней по бедру, но, осознав, что ничего он этим уже не добьется, успокаивается, позволяя своему мужчине удобно устроиться на нем, утыкаясь носом в шею.       Так они лежат какое-то время, пока тяжесть на груди не начинает приносить Сергею дискомфорт. Юноша аккуратно расталкивает любимого, надеясь, что тот не уснул и не задавит его насмерть. Хотя умереть под Олегом Волковым — очевидно не самый плохой способ расстаться с жизнью, но, тем не менее, Разумовский вновь предпринимает попытку вернуть себе возможность дышать. — Олег, слезай давай, — он несильно хлопает его по спине, — мне дышать нечем, если я здесь умру — это будет на твоей совести!       Разморенный Волков недовольно мычит парню в шею, высказывая свое нежелание что-либо делать, но все же перекатывается на бок. Сережа отчетливо ощущает, как чужой член покидает его тело, проходясь по слишком чувствительным сейчас стеночкам, заставляя уйти от прикосновения. Но, как только Олег окончательно выскальзывает из него, юноша, наконец, расслабленно выдыхает и наблюдает, как мужчина переворачивается на спину, утягивая его за собой.       Теперь уже Разумовский поудобнее устраивается у него на груди, закидывая одну ногу прямо на Олега. Тот никак не комментирует это, лишь скользит своей ладонью по чужой талии, проходится по пояснице и спускается ниже, оглаживая округлые ягодицы. Сережа слегка ерзает и вздрагивает, чувствуя, как из растянутой дырки медленно начинает вытекать сперма. Парень слегка охает от необычного ощущения, Волков же соскальзывает ладонью еще ниже, очерчивая кончиками пальцев вход и, проведя ими по образовавшейся лужице, заталкивает семя обратно.       Чересчур чувствительное после испытанного оргазма тело Разумовского реагирует слабой волной саднящей боли, но и этого хватает, чтобы юноша перехватил олегову руку у запястья, прося остановиться.       Олег послушно прекращает какие-либо действия, убирая ладонь обратно на чужую поясницу, успокаивающе поглаживая. Сережа тепло улыбается и жмется ближе, стараясь слиться с Волковым в одно целое. Не подозревая, что они уже давно только вместе.       Парень слегка приподнимает голову с чужой груди в тот момент, когда мужчина наклоняется к нему, оставляя на губах легкий целомудренный поцелуй. — Нам бы помыться, — оглядывает весь беспорядок на их телах, — набрать тебе ванну?       Сережа бы с радостью сейчас устроился с Олегом в теплой воде, смывая с себя все последствия жаркого утра, но двигаться и как-то проявлять признаки жизни уже абсолютно не было сил, поэтому юноша мотает головой из стороны в сторону: — Давай попозже в ванную, — встречается своими глазами с теплым взглядом любимого и старается вложить в этот жест свое желание остаться в этом мгновении навсегда, — а сейчас просто полежим вместе, да?       Олег обворожительно улыбается в ответ на его фразу и трется своим носом о кончик чужого, прижимаясь совсем близко. — Да, Сереж, вместе.       И оба замолкают, разделяя это спокойное тихое утро между собой, наслаждаясь начинающими пробираться в спальню сквозь широкие окна солнечными лучами и утопая в бесконечной любви друг к другу.