Бракованная Партия для Кэнана.

***

Но другой раз так и не наступил. Как бы сильно Калеб не пытался выяснить хоть что-нибудь об этом таинственном Эзре, у него ничего не получилось. Казалось, что его учитель словно воды в рот набрал. И вместо того, чтобы ответить на обещанный вопрос юноши, учитель делал буквально всё, что угодно, кроме того, что действительно хотел узнать Калеб. Падаван Дьюм понимал, что, похоже, это была довольно деликатная и, по неизвестным Калебу причинам, довольно болезненная тема для его учителя. Калеб не хотел, действительно не хотел быть назойливым, но его уж слишком сильно распирало любопытство. Настолько сильное любопытство, что оно пересиливало страх перед возможной расправой и последующим наказанием за столь сильное вторжение в частную жизнь. Возможно, это даже была не просто частная жизнь. Здесь было что-то такое, что Калеб не в силах был понять, но во всём этом было что-то личное. От юноши не укрылось то, с какой нежностью и болью его учитель упомянул Эзру. Дьюм был уверен, что они были близки. Мальчик не знал, насколько, но этого оказалось достаточно для того, чтобы причинить его будущему "Я" сильную душевную боль. И самое печальное во всём этом было то, что, казалось, эта боль по непонятным причинам передавалась и ему. Потому что мальчик понимал, что они были так сильно близки. Достаточно близки для того, чтобы в голосе его нового мастера звучала откровенная привязанность, и сердце Калеба кольнул укол ревности. Он только-только начал отходить после смерти мастера Биллабы и только-только смог найти в себе силы довериться хоть кому-то и позволить ему продолжить дело его учителя, так что ему не хотелось потерять то, что он только что приобрёл. Калеб знал, что привязанность – не путь джедая и, вероятно, магистр Йода высказал бы ему порицание, но мастера Йоды здесь не было, а он не хотел ни с кем делить своего учителя. Даже если он знал его всего ничего и даже если этот кто-то был всего лишь в его мыслях. Возможно, это звучало немного эгоистично – ревновать к какому-то неизвестному мальчику взрослую версию самого себя, но он ничего не мог с собой поделать. Калеб был одинок долгое время. Пожалуй, даже слишком долго для одного маленького мальчика. Мальчика, который должен был иметь родителей и любящую семью, а не принимать участие в кровавой и бессмысленной войне за власть тёмных сил и выступать против ситхов. Они были детьми, в конце концов! Да, они были падаванами и умели делать многое, чего не умели делать другие, но Калеб с лёгкостью, не раздумываясь, обменял бы всё это на семью и друзей, если бы знал, что всё так обернётся. Раньше они были миротворцами. Теми, кто творил мир на земле и помогал тем, кто в этом нуждался больше всего. Да, они не могли успеть везде, но, покрайней мере, они пытались сделать хоть что-то. Что-то, что было в их силах. Всё пошло прахом в один миг. Тех, кто верно служил Республик, объявили предателями, а те, с кем они служили и делили кров долгие годы, их, товарищи, их друзья обернулись против них самих же. Приказ 66 разрушил всё, что они когда-либо знали. И лишили всего, чем они дорожили. Время джедаев прошло. Они были вынуждены скрываться, чтобы выжить. Тех же, кто посмел выступить против ситхов, кто посмел открыться были уничтожены или обращены в Инквизиторов. Их либо ломали, либо убивали. Третьего было не дано. Лишь горстка их них выжила. Живы ли они ещё были? Калеб не знал. Сила визжала от боли и извивалась в агонии, когда светлые нити джедаев одна за одной гасли, уступая место мрачной и непроглядной темноте, не оставляя и шанс найти остальные. Если кому-то и удалось выжить... Что ж... Калеб об этом не знал. Не хотел обременять себя лишней надеждой лишь для того, чтобы понять, что всё его мечты и желания – лишь иллюзия и обман. Его лучший и единственный друг Кэл Кестис наверняка сейчас был где-то один на Бракке – планете, куда его друга отправили после их последней встречи. С тех пор они больше не виделись. Как жаль, что он не смог отговорить его от этой миссии или уйти с ним. По крайней мере, тогда они были бы вместе. Вместо этого их разделили порознь, лишив дома и разбросал по целому свету. Калебу было немного грустно из-за этого, но он ничего не мог с этим поделать. Юноша собирался спросить об этом старшего джедая и надеялся, что тот не станет скрывать от него хотя бы это. Кэнан ведь не откажет ему в этом, верно? Хотя бы в этом? Это ведь его друг.. Нет. Их друг. И разве они не сделали бы всё возможное, чтобы попытаться спасти то, что ещё можно спасти? Эта была их общая судьба. Их общая дорога. Да, они оба не смогли спасти своего мастера. Калеб был слишком юн, для того, чтобы победить всех в одиночку, а Кэнан прибыл уже слишком поздно для того, чтобы хоть что-то изменить. И мальчик не винил взрослого себя за то, что не смог спасти мастера Билла, потому что от него это не зависело. Его ещё не было здесь, когда он проснулся. И он примчался сразу же, как только смог. Смерть мастера Биллабы – неизменная константа. Возможная смерть Кэла – нет. А Калеб был уверен в том, что он жив и собирался сделать всё, чтобы так оно дальше и оставалось. Возможно, вместе им было бы проще со всем справиться. В конце концов, вместе они сильнее, чем по одиночке. Они ещё могут всё изменить. Калеб лишь надеялся на то, что его учитель согласится. О, как он молил МИДу об этом! Чëрт с ним – с Эзрой. Калеб никогда его не видел и даже не слышал, так что не может так сильно расстроиться от того, кого никогда не знал. В отличие от Кэла, который был его лучшим другом и который наверняка остался один. В конце концов, Дьюм сильно сомневался в том, что его другу повезло также сильно, как и ему. Мальчик не знал, выжил ли мастер Тапал или ему всё-таки удалось спастись. Сила вопила от агонии, а нити Света, похожие на Солнца, гасли так быстро, что было трудно уловить, кому они принадлежали. Всё навалилось разом. Казалось, будто сто тысяч Солнц одновременно оборвались и потухли. Как будто всё заволокло чëрной дырой, оставив лишь одну непроглядную Тьму. Одна Сила знает, выжил ли мастер Тапал в той резне или нет. И какое-то внутренне чутье подсказывало ему, что нет. Не удалось. Не выжил. Так пусть Сила хотя бы пощадит его лучшего друга. Он нашёл учителя в каюте, когда тот медитировал с закрытыми глазами. Калеб набрался было смелости, чтобы попросить мастера поискать Кэла и забрать его с Бракки, если тот ещё там, как вдруг за хлопнул рот, заметив, что в воздухе парит какой-то куб. Нет. Это был не просто куб. Голокрон. Что тут делает голокрон? – Доброе утро, Калеб, – поздоровался Кэнан, приветствуя своего ученика, однако всё ещё не поворачивая головы. – Разве тебя не учили, что нужно входить со стуком? – Простите, учитель, я собирался, но... – юноша смутился и косо посмотрел на парящий куб. – Ты увидел голокрон, – хмыкнул Джаррус, понимающе кивая головой и вздыхая. – Знаешь, я тебя не виню. Будь я на твоем месте, я бы тоже забыл обо всём от любопытства. Любопытство не порок. Порой оно ведёт нас к новым открытиям. Но иногда всë-таки стоит держать себя в руках, Калеб. Увы, иногда любопытство не может быть благом, но оно может привести нас на рожон и на необдуманные поступки, которые, в конце концов, могут привести нас к гибели. Ты понимаешь меня, юноша? – Да... Нет... То есть, не со всем, – тут же поправился молодой Дьюм, несколько озадаченный внезапным откровением мастера, подозрительно похожего на наставления. – Иногда мы рискуем ради чего-то, чтобы помочь тем, кто нам дорог. Как это может быть плохо? – Это не плохо, Калеб, – понравившегося юношу, ответил мужчина. – Но во всём нужно знать меру. Иногда риск оправдан. Он может помочь найти то, что так долго искал. Но иногда своим рвением и любопытством ты можешь поставить в опасность себя, тем самым ставя в опасность других. Потому что они пойдут на всё ради того, чтобы оставить тебя в живых. Даже если ради этого им придётся пожертвовать собой. Я думаю, ты не хуже меня это понимаешь, падаван. Мастер Биллаба, оба поняли они. Она пожертвовала всём ради них. Ради них обоих, на самом деле. Они оба были в опасности. Если бы нет, может, ей бы и удалось выжить, кто знает. Кто знает... – Что в этом голокроне, учитель? – всё же не с держав любопытства, спросил юноша. – Прошлое, – коротко ответил Кэнан. – Или будущее. Как тебе больше нравится. – Можно мне посмотреть? – А ты хочешь это увидеть? – Да! Просто ответ вылетел с губ Калеба раньше, чем он успел себя остановить. Потому что, да. Он хотел. А как же иначе? Этот голокрон был у его учителя, так почему же он не должен быть тем, кто также узнает об этом? Не просто же так его оставили здесь, в этом времени? – Ты так уверен в этом? Не боишься, что можешь пожалеть потом о том, что увидел? – Уверен, – голос Калеба твёрд. Он решителен и непоколебим. И даже не скрывает своей непреклонности узнать то, что, как он думала должен был узнать. – Хорошо, – кивнул учитель. – Тогда смотри. Мужчина взмахнул рукой, открывая куб. Голокрон засветился, открылся и из него показалось до боли знакомое изображение. – Это же магистр Кеноби! – Верно. Точнее, его послание. – Послание? Для чего? – Для выживших. Изображение магистра Кеноби, словно услышав голос старшего джедая, заговорило: Говорит Оби-Ван Кеноби. С прискорбием сообщаю, что наш Орден Джедаев и Республика пали, и мрачная тень Империи поднялась, чтобы занять их место. Это послание - предупреждение и напоминание уцелевшим джедаям. Доверьтесь Силе. Не возвращайтесь в Храм. Его время миновало, а наше будущее неясно. Каждому из нас будет брошен вызов: нашему доверию, нашей вере, нашей дружбе. Но мы должны устоять, и со временем Новая Надежда взойдет. Да пребудет с вами Сила. Всегда. – И что это значит? – нахмурившись, спросил Калеб. – Что пришло время скрываться. – Но мы не можем просто бездействовать, оставаясь в тени! – Мы и не будем, – пообещал Кэнан, крепче сжимая плечо своего падавана. – Нам предстоит ещё много изменить. – Правда? – глаза Калеба загорелись надеждой. Вдруг ещё не всё было потеряно. – Конечно, – просто ответил Джаррус. – Тогда... Тогда у меня есть вопрос! – выпалил Калеб, замирая и не мишающим взглядом уставившись на своего учителя, ожидая его реакции. – Я слушаю, – лëгкий кивок стал ему ответом. – Тогда... Если мы собираемся всё изменить, – набираясь храбрости, начал юноша и, в конце концов,набрался уверенности. – Если мы собираемся всё изменить, можем ли мы начать со спасения нашего общего лучшего друга – Кэла Кестиса?