2
«Я согласна!», — вместо «доброго утра» прилетело в лицо молодому начальнику аврората на утро следующего понедельника. После выходных, проведенных в раздумьях и закрытом коттедже, на который сразу же было поставлено противоаппарационное поле и отрублена связь со всеми каминами, Пэнси поняла, что не намерена сдаваться. Это не про нее. Да, сначала ее захлестнула обида и непонимание того, как родной отец, который прекрасно знал о том, что могло случиться, придя она домой чуть позже, смог принести ей эти чертовы цветы. И пусть они не от него (хотя она была абсолютно уверена, что без него здесь не обошлось), но факт оставался фактом — это была открытая угроза. И от этой мысли резало где-то внутри. Семья была настроена против нее. Самые близкие люди повернулись к ней спинами, скинув всю ответственность на ее хрупкие плечи без права выбора. Но Пэнси Паркинсон не из тех, кого так просто можно подмять под себя, навязав что-либо силой в надежде на то, что она с удовольствием это проглотит. Не с той связались. Потому что она сильная. Всегда была такой. Ну или почти всегда… — Я больше не могу-у-у, — простонала девушка, откинувшись на прохладную поверхность спортивного мата, в попытке хоть немного отдышаться. Перед глазами обжились цветные пятна, а голова, казалось, сейчас взорвется, словно ее перевернули вверх тормашками. — Ты подтянулась всего двадцать раз, — обреченно озвучил Джаспер, сидевший у женских ног, прижимая своими коленями стопы Пэнси к полу, а руками — придерживая икры, чтобы ей было удобнее качать пресс. — Это очень мало, Паркинсон. — Ты издеваешься? Мы тут уже полтора часа! — раздраженно выпалила Пэнси, распластавшись на мягкой поверхности и всматриваясь в потолок. — До этого была пробежка, потом прыжки, а еще канат и пятиминутная планка… — она со злобой перечислила все те адские испытания, к которым подвергли ее прекрасное тело этим утром. — И ты говоришь, что этого мало?! — Ты пролежала три минуты планки на полу, — уточнил парень. — А ты пропялил все прыжки на задницу Поттера, — не осталась в долгу девушка. Цокнув языком, Джаспер все-таки отлип от ее ног и завалился рядом, так же уткнувшись взглядом в потолок министерского спортзала, где вот уже пятый день подряд по утрам торчит Пэнси вместо того, чтобы нежиться в теплой кроватке. И за эти пять дней она успела возненавидеть практически каждый уголок не только этого зала, но и Министерства в целом. После того, как она поставила подпись напротив своей фамилии в дурацком списке (который она благополучно забрала домой в первый свой визит), в ее жизни появилось слишком много проблем. И первой, да и самой главной из них был ранний подъем: в девять нужно было уже сидеть в душном кабинете, деля свой воздух с кучкой невоспитанных грубиянов. Ах, точно, ведь она была единственной особой женского пола в потоке, и это стало еще одной проблемой. Потому что практически каждый, чья фамилия числилась в поточном списке, считал своим долгом чем-то да задеть Паркинсон. Но никто из них почему-то не брал в счет ее слизеринскую сущность, искренне задаваясь вопросом, почему их шорты резко разошлись по швам, а кроссовки прилипли к полу. Идиоты. Но каким же было удивление Пэнси, когда во время одной из таких авантюр, ее «любимый» сосед решил ей помочь, подкрепляя это словами: «Наградим тем, чем природа обделила». В тот день половина группы проходила с ослиными хвостами, а девушка поняла, что сидеть за одной партой с Калидусом — не самый плохой вариант. Да, он все так же продолжал пускать слюни и томно вздыхать при виде Золотого мальчика (что-то остается вечным), но от него хотя бы всегда приятно пахло. И только из-за этого к нему уже можно было относиться чуточку лучше, чем к остальным. Пока он не делал так: — Но согласись, задница у него действительно то, что надо. — Мерлин! — закатила глаза девушка, на что Джаспер хохотнул. — Да ладно тебе, просто признай это, — настаивал парень, перевернувшись на бок лицом к девушке и подперев голову рукой, из-за чего его футболка подскочила вверх, обнажив линию боксеров. И Пэнси на автомате чуть не выдала, что эта коллекция нижнего белья уже как сезон не в моде, но вовремя себя одернула, возвращая взгляд к золотым узорам на полотке. — Давай же, Пэнси Паркинсон, — все не унимался Калидус, растягивая губы в шкодливой полуулыбке и заставляя девушку воспроизводить в памяти моменты с участием бывшего сокурсника. И опираясь на те картинки, что ей подкидывал мозг, она могла сделать вполне логичный вывод: Поттер взаправду уделял достаточно времени своему телу, и это, непременно, было заметно. И подкаченные ноги, и широкие плечи, и рельефный живот (не то, чтобы она разглядывала, просто футболка была не по размеру) — выдавало в нем аврора. А это, к мысли, совсем не удивляло, ведь все школьные годы он провел на метле, что не могло не оставить свой след. У него была отличная подготовка. И он точно знал все то, о чем говорил на своих лекциях. На тех самых, что Паркинсон прослушала за созданием скетчей своей будущей коллекции. Стажировка стажировкой (которая все еще ей абсолютно не сдалась), а работа по расписанию. — Эй, ты тут? — щелкнул пальцами перед девичьим лицом Джаспер, чем вернул ее в реальность. — Я жду ответ. — Если судить с дизайнерской точки зрения… — начала Пэнси, важно играя кистью руки с воздухом, в попытке увильнуть от ответа, но говорливый сосед сразу же прервал эту затею: — Oh mami, просто скажи «да» и расслабься, — с французским акцентов протянул он, закатывая свои голубые глаза. И как у него только получалось выводить ее из себя одной лишь фразой? — Хорошо, ладно, у него действительно хороший зад, доволен? — вскинув руками в знак поражения, выпалила девушка. — У кого хороший зад? — неожиданно раздалось над головой, и Пэнси тут же удивленно распахнула глаза, услыхав знакомых голос. Поттер стоял над лежащей на мате девушкой и, решив, что папка документов — это веер, разгонял ею воздух перед лицом. В глазах Паркинсон его фигура все еще была перевернута, поэтому она поспешила вернуться в сидячее положение, схватившись ладонями за колени, что не были прикрыты легкой тканью велосипедок, и на которые она сегодня не особо удачно приземлилась после каната. — Ни у кого, — поспешила ответить она, мысленно молясь, чтобы аврор застал только последнюю фразу, а не весь диалог. — А я бы поспорил, — подал свой голос Джаспер, повторив позу девушки. «Чертов Калидус!» Ведь ей для полной картины счастливой жизни только зазнавшегося Поттера не хватало. Мерлин, помоги! — Вы что-то хотели, мистер Поттер? — вернув себе маску официальности, мило спросила Пэнси, смотря на мужчину снизу вверх и следя за тем, как он обходит матрац. — Мне нужно, чтобы ты передала эти бумаги мисс Грейнджер, — он с абсолютно безэмоциональным выражением лица всучил ей в руки папку, параллельно оглядывая зал. — Это срочно, — с нажимом добавил аврор, как только заметил удивление подопечной. — Сейчас? — переспросила Паркинсон, не отводя глаз от мужчины и не обращая внимания на бумаги в руках. — Что тебе было непонятно в слове «срочно»? — закатил глаза Гарри: — Да, сейчас. — Но я не могу выйти куда-то в таком виде! — запротестовала Пэнси, указав свободной от дурацкой папки рукой на свое лицо. — В каком таком виде? — измученно отозвался аврор, желая скорее закончить этот бессмысленный диалог и вернуться к работе. — Что, прости? — сощурила свои глаза девушка, словно не расслышала, а затем, поднявшись на ноги и деловито проведя краем папки от груди до бедер, тем самым обращая внимание начальника на свой внешний вид, добавила: — Я буквально в спортивном костюме, и от меня несет так, словно я только что отпахала три часа в зале. — Но именно это ты и сделала, — констатировал факт Поттер. — Я бы так не сказал, — вставил свои пять сиклей в разговор Джаспер, намекая на увиливание соседки от заданий, за что тут же получил от нее разъяренный взгляд: — Заткнись, Калидус! — Никому нет дела до твоего вида, Паркинсон, — стараясь игнорировать пререкания двоих подопечных (к которым за неделю он так и не смог привыкнуть), спокойно произнес Поттер. — И так я бы тоже не сказал, — подняв указательный палец вверх, вновь отозвался бес, получив в ответ уже два раздраженных взгляда: — Джаспер! — Нет, ну правда, мистер Поттер, вы только взгляните на эту Третью магическую на ее голове! — он с отвращением кивнул на девичьи волосы, несколько прядей которых выбилось из тугого хвоста, а затем перевел взгляд на наряд брюнетки: — А эти тряпки… — Салазар, ты можешь помолчать хотя бы минуту? Сжалься над кислородом, который ты тратишь, — огрызнулась Паркинсон, закатив глаза на реплику соседа. — И к твоему безвкусному сведению, эта рубашка из последней коллекции модного дома «Паркинсон». — У меня отличный вкус! — резко возразил парень, словно его обвинили в том, что он носит неоригинальные «Дольче и Гоблинна». — А твоя коллекция, видимо, не так уж и. — Хватит! — оборвал его фразу Гарри, в попытке предотвратить ссору, и у него это отлично получилось. Он вернулся взглядом к девушке: — Делай, что хочешь, но дойди до Гермионы — она хотела с тобой поговорить. А ты, Калидус, вернись к группе, — уже оборачиваясь, чтобы продолжить занятие, мужчина не оставил без внимания стажера. Джаспер активно закивал головой, но с места не сдвинулся, проводя будущего начальника взглядом. Томный вздох вырвался из его груди: — А он еще горячее, когда злится, — он поиграл бровями, откидываясь обратно на мат. — Скорее бы началась практика… Oh mami, уже вижу эти перекатывающиеся мышцы, когда он будет запускать очередное заклинание! — Ага, разве что Экспеллиармус, — хмыкнула Пэнси, сбив весь пыл возбужденного парня. — О чем это ты? — Да так, ничего, — она отмахнулась рукой, зацепившись взглядом за папку. Ее накрыло осознание того, что готова прямо сейчас взорвать что-нибудь (или кого-нибудь). А сидящий рядом Калидус как никто иной подходил на роль убитого от прекрасных рук Пэнси Паркинсон. Она медленно выдохнула. Прикрыла глаза. «Срочно», — ударило голосом Поттера в голове. Что она до сих пор здесь делает? Она задает себе этот вопрос каждый день вот уже на протяжении недели. И на протяжении всей этой неделе сама же дает на него ответ — спасается.*
Пэнси Паркинсон ненавидела терять контроль. Особенно, если это касалось ее внешнего вида. «Милая, твой внешний вид начинает говорить раньше тебя самой», — фраза, неизменно слетающая с ее уст каждый раз, стоило только зацепиться взглядом за свое отражение. А сейчас, скидывая еще влажные локоны за спину, Пэнси ощущала каждый клеточкой своего тела, как тот самый контроль покидал ее. Улетучивался, прямо как парфюм с накинутого наспех поверх все тех же велосипедок и рубашки пиджака, на который были применены освежающие чары. Волосы она после душа принципиально не трогала, потому что (как бы она не пыталась и не хотела) никакие заклинания не могли справиться с ее непослушной длинной копной. Да, со стороны волосы Паркинсон всегда выглядели идеально. Они переливались на солнце, лежали волосинка к волосинке и вызывали вздохи восхищения у окружающих. Но стояли за всей этой красотой далеко не гламурные чары, а правильно подобранные масла, ловкие руки владелицы этой гривы и хороший промежуток свободного времени. Последнего у нее на сей раз не оказалось. Так что, не теряя хватки и важно перебирая шпильками босоножек, девушка старалась всеми силами подавить тот вулкан, что вовсю бурлил внутри, намереваясь вот-вот взорваться и затопить все вокруг. Ей не нужны были проблемы. Но те так и норовили достать ее. Пэнси заметила Гермиону раньше, чем успела дойти до ее кабинета. Она сидела за столом своей секретарши и, улыбаясь, вела с кем-то активный разговор. Понадобилась всего пара шагов, чтобы рассмотреть напротив подруги блондинистую макушку. Малфой, спрятав руки в карманах брюк, внимательно вслушивался в лепет кучерявой. И эта картина заставила непроизвольно улыбнуться. Вообще, чаще всего, эта парочка старалась не появляться вместе на публике, не желая давать лишних поводов для сплетен. И это было вполне логично: далеко не все смогли отпустить и принять тот факт, что после войны есть жизнь. И даже эти долгие шесть лет восстановления и возможностей двигаться дальше не смогли помочь многим отпустить прошлое. Не смогли доказать, что у каждой медали есть две стороны. И из-за этого те, кто больше всего не хотел войны, само больше страдают. — Эй, любовнички, там Кингсли идет, — шепнула девушка, заглянув за небольшой выступ, что прятал в себе рабочее место Мелиссы, и с наслаждением проследив за реакцией друзей: те в одно мгновение отлетели в разные углы. «Хуже третьекурсников». — Святые пикси, видели бы свои лица! — хохотнула Пэнси. — Расслабьтесь, я просто держу вас в форме, — она невинно пожала плечами и, опершись бедрами о край стола, крутанула в руке красную папку с эмблемой Министерства: — Получите — распишитесь. Собрание бумаг опустилось прямо в руки главы отдела регулирования. — Выглядишь отпадно, — стоявший напротив Малфой подал свой голос, иронично пройдясь взглядом по внешнему виду подруги. — Иди к дракклу, Малфой, — в своей привычной манере шикнула Паркинсон и, совершенно не удивившись выпаду парня, взглянула через плечо на Гермиону: — И как ты только его терпишь? На что Грейнджер, все внимание которой было сосредоточено на пергаменте из принесенной Пэнси папки, лишь дернула плечами. — Я все еще здесь, — напомнил о себе Драко. — Я знаю, — похлопала своими длинными ресницами девушка: — Поэтому и спрашиваю. Немного склонив голову, она выгнула левую бровь, мол: «Что-нибудь еще?», на что Драко закатил глаза. — И все же, зачем это мне? — прерывая короткое традиционное цапание двух давних друзей, отозвалась Гермиона. И этот вопрос показался Пэнси странным. — Передал Поттер, — безэмоционально ответила брюнетка, — сказал, что это срочно, — и, заприметив в небольшой вазочке около себя вишневые леденцы (к слову, ее любимые), потянулась к сладости. — Ты уверена? Это отчет за прошлый месяц, — волшебница подковырнула открытую картонку указательным пальцем, а затем перевела взгляд на задумчивую подругу: — Даже не нашего отдела… Слова в голове Пэнси слишком быстро собрались в небольшую кучку. Итог на лице. На ее уставшем лице. И громкий выдох: — Мерлиновы яйца, вы серьезно? Она устала. И дело было даже не в вечно достающем Поттере, что гонял ее туда-сюда (все эти выходки были ей не в новинку). Но сам факт того, что он продолжал издеваться над ней, прекрасно зная причину (хоть и выдуманную) ее нахождения здесь — раздражал. Она устала. Часов в сутках катастрофически не хватало. Пэнси, не привыкшая жить в таком диком темпе, все никак не могла свыкнуться с новым распорядком дня и оттого ее главное детище (оно же ателье) скатилось в конец списка. Из-за отсутствия должного внимания там обжился хаос, с которым хозяйке еще придется разобраться. Она устала. Вечная мясорубка из вопросов и излишняя тревожность били по физическому состоянию. Мышцы тянули, голова раскалывалась — тело не слушалось. Конфета в руке резко стала неинтересна. Теперь Паркинсон, соскочив со стола, повернулась к друзьям: — Поттер сказал, что это срочно! Я, гиппогриф вас в зад, даже переодеться не успела, не говоря уже о волосах… Нет, вы только взгляните на меня! Что это такое? — она сделала пару шагов назад, вскидывая руками. — А еще он сказал, что ты хотела меня видеть прямо сейчас, — подытожила разъяренная девушка, указав на кудрявую. Гермиона же и сама не до конца понимала действий своего лучшего друга. Для нее, как и для Пэнси, смысл этого шоу был неясен. Что он уже удумал? И будь это кто-то другой (слабо верится, конечно) — Грейнджер бы закрыла глаза на его выходки, ведь эгоцентричность всегда была присуща характеру Гарри, но когда это коснулось Пэнси — гриффиндорка твердо решила, что вмешается. Оттого все никак не могла дождаться того прекрасного момента, когда сможет вставить ему хорошеньких… В общем, поговорить с Поттером. — Я лишь хотела узнать, все ли сегодня в силе, — с опаской ответила она. Пэнси немного остыла. — Сегодня? — Ну да, — сощурилась кудрявая, — пятница, — она кинула взгляд на небольшой настольный календарь. — Ах, точно… «Пятница», — тот самый желанный день недели, что оставлял после себя вкус хорошего вина на языке. День, когда можно хотя бы на чуть-чуть отпустить себя и просто отдохнуть. День, в который Пэнси заваливается с Грейнджер домой с приглашением. — Так что? — Гермиона продолжала следить за подругой, что, кажется, могла воспламениться в любую секунду. — Что ж, — вздохнув и прикрыв на секунду глаза, легонько хлопнула ладошками девушка, профессионально продолжая удерживать злость за воображаемой дверью. У нее еще будет на это время. Поэтому, придя в себя, она растягивает пухлые губы в подобии улыбки: — Это то, что нужно. В семь у тебя. А с Поттером у нее будет отдельный разговор.*
Родительская забота, внимание, поддержка, любовь… И далее по списку всех тех слов, что были незнакомы Пэнси Паркинсон. Слов, о правильном значении которых она никогда не задумывалась. Да и к чему? Ее воспитывали (а лучше сказать — выращивали) удобной женой и красивым украшением. Никто даже не пытался скрывать этого. «Ты должна молчать», «не смей перечить мужчине», «твоя задача — держать лицо», — изо дня в день она давилась этими фразами на завтрак, обед и ужин. Жевала и жевала. Пока с возрастом зубы не стали острее, а челюсти не свело. Тогда и выплюнула. Прямо в лицо занозе-папаше, что только и делал, что подсовывал ей списки таких же «удобных» женихов. А списки эти сгорали в зеленом пламени камина ее спальни. Той самой, что переехала в дальнее (читать как дохлое) крыло поместья. Потом война. «Затишье», — думала юная напуганная слизеринка. Но не тут то было. Мистер Паркинсон нашел сотню новых поводов для срочной женитьбы: кризис, страх, подушка безопасности, деньги, фамилия и род. Последние два пункта заботили его больше всего. И больше всего игнорировались дочерью. Объективно, Пэнси было плевать на «великую» фамилию, что так «некрасиво» (со слов матери) оборвалась на ней — единственной наследнице. Наследника ведь так и не дождались. А дальше — победа красных. И личная победа Паркинсон-младшей. Переезд. Перепись бабушкиного наследства и первая попытка наполнить легкие свободой. Было принято решение по максимуму ограничить общение с родителями и утонуть с головой в работе и учебе. Она училась принимать себя заново. Годы жизни, загнавшие в рамки и приучившие засовывать свои желания и свое мнение глубоко в задницу, стали своеобразной полосой препятствий. Но, как уже было сказано, Пэнси Паркинсон сильная. Она справилась. Ну или почти справилась. Миссис Паркинсон, струной сидевшая в кожаном светлом кресле в попытке вчитаться в новый выпуск Ведьмополитена, отбросила журнал в сторону, как только услышала звон открывающейся двери. Она подорвалась со своего места, расправила строгую длинную юбку и, сложив ладони перед собой (как подобает тому самому красивому украшению), уставилась на объект своего ожидания. Стройный силуэт влетел в помещение так, словно за ним гналась стая дементоров. Вокруг него сразу же собрался хоровод подчиненных, громко и четко отчитывающийся чуть ли не за каждую минуту, проведенную без главы. Тот кивал и хмурил свои идеальные брови, внимательно вслушиваясь и окидывая взглядом помещение. Медленно и осторожно, пока не заметил знакомую фигуру в гостевой зоне. Прервав вой ведьм, он двинулся вперед. — Здравствуй, дочка, — звонко выдала женщина, как только объект ее внимания подошел достаточно близко. — Дочка, значит? — шикает в ответ Пэнси и, знаете, ей даже не стыдно. Ей хочется развернуться и уйти подальше, но хорошая ли идея - уходить из своего же ателье? Правильно, очень дерьмовая. — Решила, наконец, вспомнить, что у тебя есть дочь? — Не говори так. — Да, ты права. Это все равно бессмысленно, — вертит головой юная Паркинсон, пытаясь всем видом доказать, что женщине здесь не рады. — У меня нет времени, так что давай сразу к делу, зачем ты пришла? Хотя что-то подсказывает Пэнси, что она прекрасно знает ответ на свой вопрос. — Узнать, как ты, — пытается играть в переживающую мамочку миссис Паркинсон: — Ты ведь решила забаррикадироваться ото всех. — Тебе показалось, — тут же отрезает на корню девушка, складывая руки на груди, а затем, подняв подбородок, говорит: — Мои двери всегда открыты для тех, кто не желает моей смерти. И видит как в глазах напротив появляется искра. Она уже не настолько глупа, как в свои шестнадцать. Она прекрасно понимает, чего ждет от нее семья. Правда еще не до конца понимает, что с этим делать и как этому противостоять. — Я всего лишь хотела пригласить тебя на ужин, — и вся вежливость из голоса матери в секунду исчезает, уступая место привычной тяжести и остроте. — Мы не ужинаем вместе уже лет десять. — Никогда не поздно все вернуть, — женщина поправляет манжеты на своих рукавах и глядит на наручные часы. — В нашем случае — очень поздно. Так что можешь идти рассказывать это кому-нибудь другому. — Отец очень хочет увидеться и обсудить лично все эти твои новые игры в министерстве, — не отступает старшая, — ты его расстраиваешь. И это «расстраиваешь» — задевает сильнее чего-либо другого. Мать это прекрасно знает, оттого и плюется этим словом направо и налево. А Пэнси каждый раз блевать тянет от этого. — Пусть ужинает со своими цветами, если ему так угодно, — выдавливает улыбку и, провожая уходящую фигуру матери взглядом, наконец-то выдыхает. «Каждый раз одно и то же».*
— Добрый вечеро… Пэнси замирает в решетке камина, не решаясь ее переступать. Пытается осознать — не показалось ли? Хорошенько проморгавшись, дает себе вторую попытку и снова утыкается в знакомую фигуру, что расположилась на просторном диване подруги. Нет, не показалось. — И тебе привет, Паркинсон, — не шибко удивленно хмыкает Поттер. — Какого… — Ох, наконец-то! — выглянула из-за угла хозяйка дома, тем самым перебив не самую красивую реплику подруги. Гермиона, со своим знаменитым пучком на голове, привычно заколотым волшебной палочкой, вытерла руки об вафельное полотенце и кивнула: — Мы уже все подготовили, проходи. Опоздавшая гостья оторвала свой искрящийся непониманием взгляд от начальника, смысл пребывания которого все еще был ей неясен, и, дернув бровями, перешагнула небольшую перегородку. Она наградила Грейнджер бутылкой вина (классика!), скинула с плеч клетчатый пиджак, аккуратно разместив его на спинке кресла, и проследовала за подругой на кухню. — А что вы подготовили? — до ушей донесся мужской голос и скрип пружин дивана. Гарри, решивший не оставаться в одиночестве, поспешил догнать девушек. — Даже не пытайся лезть туда, — тут же в комнате показался еще один (и первый в списке посещаемости) гость в лице Драко Малфоя: — Девчачьи штучки. Он пожал плечами и опустил четыре пустых бокала на барную стойку, делившую комнату пополам. И спасибо грейнджерской кухне за то, что та могла позволить вместить в себе столько человек сразу. Иначе Пэнси точно бы пришлось кого-нибудь сегодня прикончить. И пока Гермиона упорно пыталась раздобыть какой-то клад в холодильнике, блондин успел откупорить бутылку полусладкого, разукрасив стеклянные сосуды в винный цвет. Помещение заполнил кисловатый аромат и заставил скулы дрожать. И все же, кто бы что не говорил, но фамильным виноградникам Паркинсон не было равных. — Малфой, когда ты успел стать таким сексистом? — открыв кран и сполоснув руки прохладной водой, поддела друга Пэнси. И, конечно, никакой реакции, кроме цоканья в ответ не получила. Да и не хотела, если честно. Это была своеобразная игра в одни ворота. Они так привыкли. — Ну а все же, — не унимался Поттер, забравшийся на барный стул. — Это у них что-то вроде «традиции», — взялся объяснять Драко, пристроившийся рядом с гриффиндорцем. И наблюдать за этим было, мягко говоря, странно. Два главных школьных (и не только) врага сидят плечом к плечу, обсуждая какую-то бытовую ерунду. Пэнси знала, что Поттер часто наведывался к Грейнджер, но таких его отношений с Малфоем она ранее не заставала. Она вообще старалась по максимуму избегать встреч с гриффиндорской частью после выпуска (Золотая девочка не в счет). Тем временем бывший слизеринский принц схватился за выпивку и, возомнив себя Мерлином, стал важно играть с яркой жидкостью, заканчивая свое объяснение: — Собираются по пятницам и колдуют на кухне. — Попрошу, мы готовим без магии! — возразила хозяйка, наконец-то вытянув голову из морозилки. Она, завалив столешницу разными ингредиентами из рецепта, принялась все перепроверять. «Грейнджеровские мозги!» — Пардон, миледи, — иронично исправился мужчина. — Ну и в общем, снимают стресс готовкой, — закончил он свою речь, поставив точку в виде крупного глотка вина. Пэнси же с интересом мазнула взглядом по продуктам, в попытке понять план действий подруги, но, остановившись на большой кастрюле, накрытой крышкой, быстро сдалась: — Так и что ты придумала на сей раз? — она приоткрыла крышку. В нос тут же ударил резкий запах дрожжей. — Тесто? Действительно тесто. — Тесто, — подтвердила Гермиона, доставая скалку и муку, — я решила, что пицца будет отличным вариантом, — она невинно дернула плечами и поправила свой фартук. Да уж, не этого ожидала от сегодняшнего вечера Паркинсон. Но этот день, кажется, стал ее личным кругом ада. — Ты серьезно хочешь, чтобы я лезла своим новым маникюром в эту смесь? — недовольная девушка ткнула пальцем в основу будущего блюда, что уже смело взялась катать Грейнджер, предварительно присыпав мукой мраморную поверхность стола и отложив половину теста. — Шутишь? — но в ответ услышала лишь хихиканье где-то за спиной. Просто вдох-выдох. — Ладно, я поняла, в этом доме пыток мне не рады, — закатив глаза, сквозь обиду (и боль за красный лак на ногтях) согласилась Пэнси и, стянув волосы в низкий хвост, взялась за свою часть работы. Не то, чтобы Пэнси Паркинсон была фанаткой кулинарии, но иногда (когда не приходилось возиться с тестом) сие занятие действительно помогало собрать мысли в кучу. А этого очень не хватало в последнее время. Не хватало свободы. Да, точно, свободы. А еще банальной уверенности в завтрашнем дне. Она словно на шатком мосту, а под ногами — пропасть. Неизведанная. У этой пропасти тошный запах белых лилий. И Пэнси уверена на все сто, что там ей не будут рады. Липкая смесь неприятно обволакивала пальцы, оставляя жирные следы и вызывая противное щекочущее чувство в горле — рвотный позыв. Едва ощутимый, его легко подавить, но удовольствие такое себе. Пэнси поочередно то открывала, то прижимала пальцы к тесту, вбивая в столешницу и меняя его форму, подготавливая к раскатке. И это казалось пыткой. Совсем не расслабляло. В такой ситуации не то, что думать о жизни, даже о еде вспоминать не хочется. А Паркинсон плотно набить желудок любит. Особенно, если речь шла об итальянской кухне. Брюнетка облегченно выдохнула, заканчивая с самым сложным, и потянулась за скалкой, но, только взмахнув рукой, замерла. — Я чувствую твой взгляд своим затылком, Поттер, — это было резко. Достаточно для того, чтобы Гермиона потянула свое тесто чуть сильнее, разрывая тонкий блин кривой линией. Смело приняв убийственный взгляд подруги, девушка повернулась лицом к парням, что расселись за барной стойкой и вяло наблюдали за каждым их действием. Аврор даже не моргнул, продолжая в открытую изучать взглядом подопечную. Пэнси дернула бровью. — Пэнси Паркинсон и сырое тесто? Без магии? — и она почти-что поверила в искренность поттеровских вопросов, если бы не… — Я сплю или да? Бам. — Мерлин! Ты всегда так стереотипно мыслишь? — резанула в ответ его Пэнси. — Если да, то мне тебя жаль. Ей срочно нужно выпить. Очень срочно. Паркинсон хватается за свой бокал, пачкая хрупкую ножку мукой, а ободок — красной помадой. Классика жанра. Алкоголь приятно чешет горло, спускаясь по пищеводу и дразня. В мозг тут же летит сигнал: «расслабься». — Отталкиваюсь от того, что знаю, — просто произносит Гарри, что никак не может отвести свой взгляд от девушки. Возможно, профессиональные повадки, возможно, личный интерес. Возможно, симбиоз всего вышеперечисленного. Прошла уже неделя со дня начала стажировки Пэнси Паркинсон в Министерстве. Неделя, как она носит на себе статус «новоиспеченный аврор». Прошла уже неделя, но для начальника она все еще была чистой страницей. И школьный провал давал о себе знать, заставляя его снова и снова присматриваться, внимательно следя за реакцией стажера. Чистый интерес. Гарри Поттер не любил проигрывать. Он считал себя избранным. Считал, что он особенный. И оттого такая ерунда, как слизеринская королева (у кого вообще язык повернется назвать Пэнси Паркинсон — ерундой?) задевала его «шаткое» эго, а профессиональная деформация личности только подсластила эту кашу. Он дразнил ее, закидывал абсурдными заданиями и ждал. Выжидал. Но эта змея стойко принимала каждое его поручение, никогда не опаздывала и даже умудрялась правильно отвечать на лекциях. Дразнила в ответ. Но это все равно совершенно не то, к чему стремился аврор. — Плохо ты меня знаешь, Поттер, — словно услыхав его мысль, хмыкнула его школьная цель. Она сделала еще один внушительный глоток вина и вернула бокал на место. Пэнси любила игры. С легкостью принимала чужие правила, с самым милым личиком меняя их под себя. Да так, что не подкопаешься! Но сейчас что-то останавливало. Прямо внутри тянуло, заставляя отойти. Поттер явно не тот, с кем ей стоит гоняться. Его не так легко обвести вокруг пальца, заставить слушаться. Он агрессивен и свободен — Пэнси поняла это еще в школьные времена. А возможно это пустышка. Притянутая за уши причина (или проблема? отговорка?), чтобы остановить себя. Потому что иногда эти игры выходят за рамки дозволенного. Правила катятся к чертям. И потом приходиться обрывать. Резко и болезненно. С Поттером можно (и даже нужно) пререкаться, можно дразнить и дергать. Но знать черту — они чужие во всех смыслах люди. Их связывает пыльное прошлое и пара общих знакомых. — Но в кое-чем он все же прав… — Даже не думай, Малфой, — бокал звонко соприкоснулся со стойкой. Если бы взглядом можно было убить — от Малфоя и пыли бы сейчас не осталось. От взгляда Паркинсон даже Поттеру стало не по себе, но Драко это только позабавило. Словно его жизненная цель — вывести Паркинсон из себя. — Делаем ставки? — он поудобнее устроился на своем стуле, подавшись вперед и перенеся вес на локти, что были уперты в деревянную поверхностью стола. — На каком этапе что-нибудь загорится сегодня? — Если не заткнешься — то прямо сейчас. И этим «чем-то» будут твои новенькие брюки, да простит меня этот дорогой лен, — ее зеленые глаза зацепились за дорогую ткань, что отлично обтягивала ноги блондина. Улыбка на мужском лице потянулась дальше. Он веселится: толкает язык за щеку и играет бровями. — Да брось, Грейнджер не даст меня в обиду. Со стороны слышится тихое: «Мерлин, помоги!» и тихий смех Пэнси на реакцию подруги. — Посмотрела бы я на тебя, — фыркнула Гермиона все так же не отрываясь от теста и желая превратить его в идеальный круг. — О нет, я в домовики не нанимался, — тут же дает заднюю Малфой, и скалка в руках девушки замирает. Но Драко вовремя успевает исправить ситуацию: — То есть, в повара. И внимательно (молясь не получить деревяшкой по затылку) следит за тем, как кудрявая возвращается к своему занятию, одобряюще угукая. — Струсил — так и скажи, — а вот от игр с лучшим другом Пэнси точно не откажется, поэтому, подливая масла в огонь, решает идти грязным путем и наконец-то растормошить этот вечерок. — Я? — тут же поспела ожидаемая реакция: светлые брови подскочили в удивлении, а сам Малфой вытянулся струной, выкатив грудь вперед. — Ну а кто из нас сейчас катает тесто? — вставила свои пять сиклей гриффиндорка, поддерживая идею подруги и прекрасно понимая, что ее издевки Малфой просто так не опустит. В принципе, все так и происходит. Драко залпом опрокидывает в себя остатки вина и подрывается со своего места, желая схватиться за дрожжевую кучу и залезть в пакет с мукой, но Паркинсон во время успевает среагировать: — Ой нет! Молю, возьми вот это, — она сует ему в руки розовый фартук и кивает на брюки: — Все-таки лен! Типична Пэнси. Через фырканье и гримасу отвращения Малфой все же принимает вещицу, завязывая ту на бедрах. Отличный вид. — А мне ты фартук не предложишь? Пэнси оборачивается снова, чтобы встретиться с темно-зелеными глазами начальника, в которых уже во всю играют первые пьяные искорки. — С чего бы это? — хмурится девушка. — Ах, ты решил пожалеть мои глаза, скрыв весь этот ужас? — наигранно удивившись, она указала на обычные магловские джинсы, в которых щеголял по кухне Поттер: — Очень благородно. Но парня все ее слова только веселят и ничуть не задевают. А Пэнси это раздражает — что за дурацкая реакция? «Просто помолчи», — затыкает она сама себя, в надежде, что получится сегодня обойтись без жертв. Но идея провалилась с треском, как только поттеровские ручонки добрались до гастрономического шедевра имени Пэнси Паркинсон. — Что ты. Святые пикси, куда ты лезешь?! — разразилась визгом девушка, подтолкнув бедром непрошенного гриффиндорца в сторону друзей. — Иди к Малфоям! — Я Грейнджер, — показалась из-за плеча Малфоя недовольная голова хозяйки квартиры. — Ненадолго, — как само собой разумеющееся поправил ее слизеринец, чем заставил всех замолчать. Застыли все, кроме, кажется, длинных ресниц гриффиндорки, что превратились в веер, в попытке проморгаться и понять, не сошел ли с ума ее парень. — Мне и тут отлично… — первым отмер после минуты молчания в честь девичьей фамилии Гермионы Поттер и как ни в чем не бывало продолжил свое извращение, которое состояло из шоу программы «Испорть пиццу и доведи Паркинсон до нервного тика». — Да что ты творишь? Помидоры идут за ветчиной, за ними — перец и только потом уже грибы… — это была уже третья попытка достучаться до начальника и, кажется, следующая — конечная, потому что он опять делает это… Берет горсть красного (нарезанного идеальными треугольниками) перца и варварски бросает прямиком на тонкий слой теста. Бросает. Варварски. Прямо кучей. Прямо в центр дрожжевого листа. Он точно бессмертный. Потому что Пэнси Паркинсон ненавидит готовку. Но если Пэнси Паркинсон берется за готовку — она доводит все до идеала. И Пэнси Паркинсон уж точно не позволит какому-то очкарику (плевать она хотела на его линзы) испортить все то, ради чего пострадал ее новенький маникюр. — Ну что ты… — и это был выдох безысходности. А Поттер смотрит своими оленьими глазами, моргая слишком часто, мол «не понимает». Потирает мокрые после перца ладони и выдает: — Не забывай, где я вырос. Да еще и с такой интонацией, будто Пэнси должна знать наизусть всю его биографию. — Там, где ни слова не знают о композиции и сочетании, — только и выдает она, пытаясь спасти свой кулинарный шедевр, симметрично перекладывая овощи. Но те ее не слушаются, сильнее пачкаясь в соусе и превращаясь в одно огромное месиво, что начинает раздражать еще больше. — Ну уж нет, это извращение какое-то! Сделаем так, — девушка берет в руки конверт с соусом и чертит ровную линию прямо поверх всего того ужаса имени Избранного, разделяя пиццу на две половины. Тычет пальцем на левую часть: — Это твоя сторона, — и, явно оставшись довольной своей идеей, счастливо принимается за свою половину. — Напомни, сколько тебе лет? — не без улыбки спрашивает аврор. Он не хочет ее задеть, хотя вся эта ситуация действительно веселит его. — Двадцать четыре, — уже спокойно фыркает Пэнси под сопровождение смешков друзей.*
— Так и на что мы там спорили? — пропустив очередную волну смеха, обратился Драко к покрасневшей от вина (или злости) подруге. Пэнси, разложившаяся на огромном кресле и вытянув ноги на небольшой пуфик, в очередной раз закатила глаза и скрипя зубами выдала: — На мои нервные клетки, — а потом в свое оправдание добавила: — Откуда мне было знать, что у Грейнджер на кухне стоит магловская печь? Я в этой ерунде не разбираюсь! — чем только вызвала новую волну смеха. Ну да, Пэнси Паркинсон снова не обошлась без жертв. И так как злосчастные пиццы теперь покоились в мусорном ведре, за столом все наслаждались лишь саркастическими шуточками в сторону слизеринки. Ну кто ж знал, что духовка подруги не регулируется по волшебству? Да и предупредить никто не соизволил. Так что пусть теперь не жалуются! — И все же прекрасная вещь — маггловская доставка еды! — гордо подытоживает Гермиона, кидая победный взгляд на блондина, сидящего по правую сторону от нее. Малфой сидит непоколебимо. То ли делает вид, что не услышал, то ли наоборот, задет этой фразой. Хотя, какой к черту задет. Гермиона прекрасно знает, что его таким давно не возьмешь. Оттого и улыбается. Она облизывает взглядом аристократичный профиль и аккуратно тянется пальчиками к мужскому бедру, легонько царапая ноготками ткань брюк (тех, что так норовила спалить Паркинсон). Парень еще полминуты серьезно вслушивается в непонятный лепет Поттера — что-то про новую униформу — но, поняв, что ни черта не понимает, все-таки обращает внимание на Грейнджер, протягивая ей свою ладонь. Вообще, Гермиона не любитель показушных слюнявых отношений, но бутылка вина смыла дурацкие границы еще час назад. Теперь же она, все еще отлично улавливая нить разговора и даже успевая отвечать что-то дельное, расслаблено играет с большой ладонью. Ей хорошо. Чего не скажешь о кислом лице напротив. Пэнси скрывает взгляд за большим бокалом и делает крупные глотки, пытаясь как-то отвлечься. Нет, вы не подумайте, она искренне рада за друзей. В особенности учитывая все те школьные года, которые Малфой подпортил ей своим нытьем о неприступной заучке с кучкой додиков, которые, конечно же, ничем не лучше него. Поэтому, когда главный задира наконец-то смог сказать Грейнджер что-то большее, чем «Что с твоими патлами? Неудачное свидание с троллем?», Паркинсон смогла спокойно выдохнуть. Совет да любовь, как говорится. Но в ее жизни слишком много негативных ассоциаций со словом «отношения» и уж тем более «любовь», чтобы спокойно реагировать на то, что происходит прямо перед носом. Ну а еще, возможно, ей просто немного завидно. И не от самого факта отношений близких людей, а скорее от осознания того, что с ней такое вряд-ли когда-нибудь произойдет. Грустная история. Поэтому она заставляет себя немного расслабиться и зацепиться глазами за что-нибудь другое. Но ничего интересного кроме активно размахивающий руками фигуры рядом не находит. Еще одна головная боль Пэнси Паркинсон. И угораздило же влезть в такое отборное дерьмо. Поттер все не оставляет попытки донести Малфою весь масштаб своего недовольства по поводу новой рабочей формы и нелепых идей Кингсли, нервно дергая темными бровями и не меньше пяти раз в минуту закатывая пьяненькие глаза. И понимает ведь, что блондин его не слушает, но замолкать не планирует. В этом вся его натура. — Он месяц. Месяц! Выносил нам мозг и требовал идеи празднования этого чертового дня авроров, чтобы что? Правильно! Послать нахер все наши идеи, потому-что видите ли ему приснился единорог, — крутя пальцем у виска, возмущенно выдает аврор, пытаясь донести до друзей всю трагичность ситуации. — Причем тут вообще единорог? — не сдерживая смешна, интересуется Гермиона. — Потому-что единороги, чтоб их, снятся к неудачным решениям на работе! Поэтому он решил вообще отменить. Но договорить ему не дает неожиданный стук. — Это, наверное, доставка. Я открою, — подрывается со своего места хозяйка квартиры, направляясь к входной двери. А через секунду, вместо ожидаемой коробки пиццы, в гостинную залетает разбушевавшаяся сова, мотаясь из стороны в сторону, будто вот-вот грохнется в обморок. Она чертит круг по квартире, наконец отпуская свой груз на журнальный столик, прямо к ногам Паркинсон, и также быстро улетает прочь в открытую дверь. Весь этот хаос занял секунд десять, не больше. Пэнси опускает глаза на неожиданную посылку и дергается, поджимая ноги и роняя бокал на ворсистый ковер. — Черт, Паркинсон, какого драккла? — тут же встревает Гарри, успевая подхватить подопечную под локоть, когда та в панике спотыкается об угол кресла. — Пэнси! — Грейнджер не понимает, что происходит, но как только подходит к подруге, обращает внимание на то, что принесла бешеная сова: — Твою… я сейчас уберу! — и тянется к белоснежному букету, занявшему треть деревянного столика. — Нет, стой, — Пэнси хватает подругу за руку, не давая дотянуться до цветов, на что получает перепуганный взгляд. — Я не чувствую запаха, — быстро объясняет. И действительно, никакой пыльцы. Ядовитый аромат лилий не лезет в легкие, словно букета и вовсе здесь нет. Девушка подходит ближе, аккуратно поддевая пальцами один из бутонов — усики обрезаны. Цветы-пустышки. Она выдыхает, прикрывая глаза и осознавая в полной мере, что за херня только-что произошла у всех на глазах. В голове одни маты. Паркинсон резко дергает пышный букет, с намерением выбросить его к чертям, и из него выпадает небольшая черная коробочка. Прямо на пол, под ноги к стоявшему рядом Поттеру. Тот сразу же поднимает вещицу, аккуратно открывая (скорее из аврорских соображений). Дергает бровью, переводя взгляд на виновницу торжества. Драко с интересом заглядывает за мужское плечо, недовольно морщась: — Помолвочное кольцо? А Пэнси бы прямо сейчас трансгрессировать, лишь бы не видеть этот тупой вопрос в чужих глазах. Она вырывает из чужих рук злосчастный подарок (читать как предупреждение) и сует его обратно меж лилий. — Не хочешь объясниться? — не отступает лучший друг, строя эту ужасную гримасу, которую Пэнси всем сердцем ненавидит до нервного тика. Такую, словно его предал весь мир и оставил с голой жопой на морозе. — От кого кольцо? И что ей сейчас нужно ответить? От надоедливого соседа-огра, что уже десять лет от нее без ума? От бабушки с того света? Вот как теперь выкручиваться? И есть ли в этом вообще смысл. Тянуть долго все-равно не получилось бы. Но не так она хотела сделать это. Не с трясущимися руками, сжимающими до побелевших костяшек чертовы лилии. Не с лицом, на котором явно видны все стадии накрывающей ее паники. Не в этом месте и, тем более, не в компании свидетеля-Поттера. Но, судьба все еще играет не на ее стороне. Так что, вдохнув поглубже, уверенно ответить: — От моего жениха. …будет лучшим решением.*
Понедельник — день тяжелый. Особенно, когда на часах девять утра. Особенно, когда ты сидишь в душном кабинете с не менее душными людьми. Особенно, когда твоя голова буквально готова разорваться к чертовому огру. Все таки третья бутылка вина вчера была не лучшим решением. Пэнси дышит через раз, прижимая к себе бутылек с волшебным антипохмельным. Ей бы свежего воздуха или в теплую кроватку, а не вот это все. Но нет. Она — аврор. И должна быть на работе. Только почему в субботу? Это уже другой вопрос. Тот самый, с которым она ворвалась с утра пораньше к начальнику, но тот лишь пожал плечами и приказал ждать. Теперь Паркинсон, заняв свое законное место у окна, прожигала взглядом очередную дыру во лбу мистера Поттера, ожидая, пока соберется поток (который, к слову, почему-то совсем не спешил). Над ухом жужжал и пускал слюни Джаспер, а в другом конце кабинета сидело еще двое авроров-ослов, которые, по-видимому, только вернулись со свидания с дементором. На этом список, пожалуй, обрывался. — Кхм, кхм, — не сдержавшись, нарушила тишину Пэнси. Несколько пар глаз тут же уставились на нее. — Не хочу прерывать вашу идиллию, но все же, на кой черт мы здесь сидим? — каблук ее черных босоножек нервно постукивал по кафельному полу, доказывая, что девушку порядкам подзадолбала эта ситуация. — Тш, Паркинсон, не видишь, мистер Поттер занят?! — громче положенного трещит Джаспер, привлекая внимание начальника к себе, чтобы мягко ему улыбнуться, мол «не обращайте внимания на эту невоспитанную тупицу». — Все, кому было надо, уже давно собрались, можно и начать, — не заставила долго ждать ответа Пэнси, закатив глаза: — Да, мистер Поттер? — шикает, передразнивая тон соседа-беса. И это работает. Аврор наконец-то поднимает на нее взгляд (впервые за все утро, к слову) и, собирая какие-то бумаги в стопку, снисходит к обычным смертным. — Да, вы правы, мисс Паркинсон, — мужчина встает из-за своего стола и с серьезным лицом, занимая наилюбимейшую позу (простыми словами, подпирает задом дерево), выдает: — Сегодня ночью в министерство пришло письмо с предупреждением о запланированном взрыве. — В Министерстве? — охает Калидус. — Нет, — спокойно отвечает начальник. — Мы не уверены, реальная эта угроза или очередная глупая шутка, поэтому мистер Бруствер решил, что это может стать отличной практикой для вас, как для будущих авроров, и попросил собрать небольшую команду, которая отправиться на это задание. — И куда мы отправимся? — снова тянет бес, во всю вдохновленный всей этой темой с практикой и не внимающий больше никаким дальнейшим словам Поттера. — Во Францию, — бьет по ушам, но Пэнси, кажется, отключилась еще на слове «задание», проклиная начальника, министерство и себя.