Пламя

Тяжесть горячего члена на языке ощущалась… странно. Не то чтобы Себастьян так часто стоял на коленях перед малолетним подростком, с его членом во рту сравнивать было не с чем. Другое дело, когда стояли на коленях перед ним, как этот парень пару недель назад, но и не сказать, что это было противно и неприятно, особенно, когда смазка начала сочиться всё обильнее. Будь он человеком, то непременно бы поморщился, но он демон, у которого напрочь отсутствуют вкусовые рецепторы, в отличие от обычных людей. Так что единственное, что ему остаётся — это прятать острые клыки и глотать глубже, чтобы мальчишка, а для него он им и являлся, захлёбывался в стонах, искусывая ребро ладони в кровь. Даже сквозь густой запах похоти и настоящего тела, а не ароматизированного мыла и других благовоний (этот запах щекотал его ноздри каждый раз, когда тот оказывался в непосредственной близости, что уж говорить о таком близком контакте), он чувствовал лёгкий запах крови, что отдавался горящим пламенем наслаждения в паху, граничащим с болью, отчего брюки всё сильнее натягивались и давили. Но он не посмел расстегнуть ширинку, чтобы хоть как-то облегчить напряжение, не потому, что его руки (одна без перчатки) блуждали по голым, крепким и сильным бёдрам, ощущая жар и испарину, отчего его ладонь и сама уже была влажной. Он плавно переходил на ягодицы, резко, но не грубо сжимал их, заставляя толкаться в его глотку глубже и сильнее, а также хвататься от бессилия за высокие книжные шкафы перед собой, отчего несколько книг падали на пол, нарушая ночную тишину библиотеки, а после крепко сжимая волосы на затылке, грубо насаживая, что нос утыкался в лобок с незаметными светлыми волосками, а подолы белой рубашки попадают на лицо. В другой ситуации Себастьян бы поморщился, вообще бы не стоял на коленях, но собственный член, всё ещё находящийся в штанах, пульсирует, отдаваясь приятной истомой на каждый вдох и стон парня. Когда головка утыкается в нёбо, толкаясь ещё глубже, что кончиком языка можно лизнуть основание, отчего сверху доносится восхитительный высокий всхлип, и вовсе кажется, что спустит в штаны. Себастьян — демон с поразительной выносливостью, так что не позволит себе опозориться перед мальчишкой, чьи глаза ведьмовски горят голубым пламенем в глубокой ночи, сверкают фиолетовыми языками, напоминая адское пламя, в котором горели другие демоны, в то время Себастьян с мрачным удовольствием наблюдал за зрелищем, но сейчас именно он сгорает в нём, плавится, как восковые свечи, висящие на каменных стенах, сгорает, опадая чёрным прахом к его ногам, что будет безжалостно растоптан и сметён. Он уже тянется к своим брюкам, ещё до конца не зная, что хочется сделать: сжать через плотную ткань брюк или же расстегнуть. Себастьян не успевает сделать что-либо, когда на его промежность опускается лакированный ботинок, почти что больно надавливая носком, но он демон, и ему это настолько нравится, что горло вибрирует от гортанных стонов, отдаваясь приятной дрожью в бёдрах в его ладонях. Глаза предательски зажмуриваются, увидев поистине дьявольскую ухмылку, что упивается своей властью над ним, а брови надламываются от болезненно приятных ощущений, когда носок спускается ниже, поддевая плотно зажатую в таких узких сейчас брюках мошонку, надавливая, что швы впиваются в чувствительное место. Он вновь стонет, с удовольствием чувствуя как отдаётся содроганием член у него во рту и сжимаются ягодицы. Поднимает руку на живот, проводя большим пальцем по неявным на вид кубикам пресса, собирая капельки пота. Оглаживает его ещё раз, а после опускается ниже, почти над основанием члена, даже так ощущая исходящий от него жар, чувствуя кончиками пальцев, как напряжены мышцы и как они содрогаются под его прикосновениями. Он скоро кончит. От этой мысли его глаза прищуриваются, смотрят вверх, где адское пламя пожирает его взглядом, наблюдая, как за покрасневшими и опухшими губами скрывается его член. Его всегда уложенные в опрятную причёску на левую сторону светлые волосы спадают на покрытый испариной лоб, прилипают к влажным щекам, а закусанная до побеления нижняя губа манит, чтобы прошлись по ней языком и чужими губами. Не знай Себастьян, что перед ним человек, подумал бы, что настоящий суккуб. Острый носок вновь проезжается по промежности более ощутимо и острее, Себастьян не сдерживается и резко выдыхает через нос. Парень опускает небольшой каблук на приподнятое для удобство колено, и если бы Себастьян был человеком, то пошатнулся бы от силы давления. Парень явно сделал это специально, чтобы позлить его и вывести на более яростные эмоции. Он сжимает нижнюю часть бедра ладонью в мягкой ткани перчатки, хотелось бы ощутить тяжесть мышц и гладкость кожи напрямую, но метка, оставленная контрактом все ещё на нём, а знать о ней ему не обязательно. Себастьян обхватывает бедро рукой, заставляет отвести его в сторону и сжимает почти до синяков напряжённые мышцы ягодиц. Сейчас член проникает глубже и быстрее, упираясь в заднюю стенку с каждым движением. Упиваясь приятными ощущениями, он не сразу чувствует вспотевшую, горячую ладонь, что ложится на его горло, проводит большим пальцем по челюсти. Себастьян вновь поднимает взгляд, чтобы увидеть как ярче загораются фиолетовые языки пламени в глазах, что совершено не по-человечески блестят в сокровенной тьме. И он понимает, что тот чувствует свой член у него в глотке, чувствует, как тот скользит на языке и видит как стекает его семя со слюной по уголкам рта. Её так много, что она стекает по подбородку, и Себастьян совершено не хочет знать как он выглядит в глазах этого парня прямо сейчас. Пальцы крепче сжимаются у него на горле. — Глотай, — голос его нещадно хрипит, он низкий и раскатистый, ещё и отдаётся приятным баритоном в ушах, а после — сильной пульсацией в штанах, которые намокли уже давно, и его опасения, что сегодня он спустит в штаны, всё более похожи на правду. Себастьян никогда не признается, что его голос способен довести до такого. Следующий толчок был сильнее и глубже, он шире раскрывает рот, а после сглатывает, чувствуя как головка скользит дальше по горлу, как член парня пульсирует, опаляя своим жаром, а мышцы под пальцами рук крупно содрогаются. Он замирает на секунду всё ещё глубоко у него в глотке, одной рукой сжимая волосы, не давая отстраниться, но Себастьян бы и не стал, а другой упираясь в книжные полки напротив, чтобы не свалиться на дрожащих ногах, Себастьян бы не позволил, так крепко сжимал его. Лицо искажается в гримасе удовольствия, и впервые за всё это время он закрывает глаза, почти до боли сжимая их, Себастьян упивается таким выражением его лица. Безвкусная для него семенная жидкость опаляет глотку, оседая непонятным послевкусием на языке, заставляя клыки зудеть. Одно радует: Себастьян не кончил в штаны. Парень развязно ухмыляется, когда приходит в себя и не спешит вытаскивать свой член, отчего Себастьян еле как сдерживается, чтобы не нахмуриться, он вновь проводит рукой по горлу и там же останавливается. — Не знал, что у учителей есть курсы по отсосу, — его улыбка растягивается, показывая маленькие белые зубки, не знай Себастьян, насколько они острые, подумал бы, что улыбка у того безобидная. — Почему вы раньше молчали об этом? И отсосали бы раньше, мистер Михаэлис, — хмыкает и смотрит ниже, на его штаны. — Не врите, что вам не понравилось. Я ведь вижу, — он распевает последнее слово, ухмыляясь, а после плавно выскальзывает из его рта. Себастьяну ощущение пустоты, как и в его душе, не нравится, он почти испускает разочарованный вздох, но лишь гулко стонет сквозь стиснутые зубы, когда носок ботинка вновь проходится по мокрому пятну, надавливая на до боли напряжённый член. Он пульсирует в такт с имитацией сердечных биений, жарким огнём опаляя низ живота, заставляя тот подрагивать. — Может вам кончить в штаны? — он подтягивает спустившиеся до колен брюки, застёгивает на молнию и пуговицу, оставляя ремень болтаться в воздухе. — Как малолетка, что впервые видит женскую грудь, — он хихикает, прикрываясь ладошкой, с тем вновь надавливает, а после двигается к мошонке и обратно. — Лишь от моего ботинка, — Себастьян почти уверен, что это будет правдой, печальной правдой, испортившей его репутацию, если бы он за секунду не вскочил на ноги и не поменялся местами с парнем, теперь уже его прижимая к шкафу. Он подхватывает одну его ногу под колено, заставляя раскрыться перед ним, и вжимается пахом, чтобы тот почувствовал, до чего довёл его. Мимолётное удовольствие молнией прошибает его тело, что он не сдерживается и трётся о низ живота парня пару раз, ощущая болезненное удовольствие, скользящее по его венам лавой, прежде чем не остановиться и не отдышаться, ему это не нужно, но так легче привести в порядок мысли. Парень глубоко дышит, облизывает пересохшие губы, те блестят, так и манят к себе. Себастьян наклоняется, его лицо опаляет жарким дыханием, а после он больно сжимает губу парня меж острыми зубами. Тот недовольно мычит, но не отстраняется, наоборот сильнее вжимаясь, но Себастьян лишь слизывает капельку крови широким мазком, а после облизывает свои губы, смотря на недовольного перед ним парня, вновь не сдерживаясь, покачиваясь, чтобы потереться о его живот. Тот сглатывает, прожигает взглядом из под густых, как у девушки, ресниц, но ничего не говорит, только ногу сильнее отводит в сторону, чтобы Себастьян ближе прижался. — Что же ты будешь делать с этим, — чуть более сильный толчок на последнем слове, парень нежно ахает, приоткрывая рот, что маняще блестит в свете свечей, — сейчас? — голос у Себастьяна низкий, раскатистый, он приятными волнами заполняет тихое пространство собой, обволакивает нежные уши парня и проникает в самое сердце, что учащенно бьётся, гулко отдаваясь в груди. Парень ничего не отвечает, лишь ухмыляется, когда спускает лежащую на плече руку вниз, проходясь по животу, задевая пуговицы на рубашке, а после, не задерживаясь, ложится поверх штанов, крепко сжимая, что у Себастьяна сводит челюсть. — Все ещё заставлю вас кончить в штаны, мистер Михаэлис, — он погано ухмыляется, как может только он и только для Себастьяна, когда видит, что лицо напротив перекашивает от наслаждения, пару раз проводя рукой вверх и вниз. На секунду отстраняется, чтобы расстегнуть молнию и пуговицы и, не терпя ни секунду, запускает ладонь в штаны, проходясь от основания до головки. Себастьян стонет тому на ухо, опаляет кожу шеи горячим дыханием, и по ней бегут мурашки. — Вы такой мокрый, — он выкручивает ладонь, сжимая головку, и делает это мастерски, несмотря на сковывающие движения брюки, — лишь от того, что я трахнул ваш рот. — Себастьян смотрит на чужую руку в штанах, краем глаза видя как тот довольно ухмыляется, когда его прошибает волной удовольствия. — Так понравилось, да? — он не обращает внимания на болтовню, парень болтает много и всегда, так что неудивительно, что даже в такой ситуации его рот не затыкается. Парень скользит чуть дальше, надавливая на местечко между основанием и мошонкой, Себастьян рычит, лишь бы не стонать, вжимает лицо в плечо, сосредотачиваясь на ладони на своём члене, понимая, что ещё немного, и он действительно кончит в штаны. Движения парня становятся быстрее, но не менее приятными. — Вы собираетесь кончить? — ладони Себастьян крепко сжимает на полке позади парня, с такой силой, что та трещит. — Прошу вас. Кончите для меня. Себастьян не выдерживает, тело его содрогается, мышцы будто все разом сводит от приятных конвульсий, а внутри всё полыхает тем самым синим пламенем. Парень тихо посмеивается ему на ухо, поглаживая его плечо, а Себастьян сдерживается от желания прокусить до крови плечо, чтобы парень хотя бы на секунду убрал улыбку со своего лица и прекратил смеяться. Клыки чешутся, но он лишь сглатывает вязкую слюну и дышит более ровно. — Конечно, жаль прерывать всё на такой ноте, — парень достаёт из кармана небольшие часы, открывает незаметным движением крышку и смотрит время, — но завтра рано вставать. — Часы захлопываются с тихим щелчком. — Между прочим ваш урок стоит первым, — он шкодливо ухмыляется и убирает наконец руку с его штанов, морщится, когда видит, что она вся в сперме. Себастьян вспоминает, как тот заставил проглотить всё его семя. Он вытирает руку о рубашку Себастьяна, тот вздыхает, сдерживаясь, чтобы не закатить глаза, когда парень посмеивается. — Доброй ночи, мистер Михаэлис, — он машет рукой, ухмыляется на прощание и почти уходит, как разворачивается и напускным серьёзным тоном говорит, — без меня не дрочите! — тот гадко хихикает от взгляда на перекошенное лицо демона и уходит, не оборачиваясь. Себастьян опускает взгляд на перчатку, под которой скрыта печать контракта и примерно рассчитывает время, когда выполнит приказ господина. Он итак задерживается, а информации, полученной от принца, не хватает. Когда всё это закончится, Себастьян обязательно отыграется, заставив его молиться, как молятся верующие своему богу, стоя на коленях.