Вообще-то я ревную

      Ревность — угнетающее, сжирающее и порой совсем невыносимое чувство. Она поглощает тебя полностью, забирает с собой в завалины неуверенности и страха. Весь твой разум забит негативом, который больно бьёт по голове словно тикающие настенные часы, каждый раз пробивающие полночь. Когда ревность окутывает тебя, вместе с ней приходят и другие «друзья»: жажда мести, конфликты и комплексы. Такой дурной букет затуманивает разум, давая волю накручивать себя всё сильнее и сильнее.       Именно этим занимается парень, наблюдая издалека как Гриша ласково воркует с Артёмом. А ведь тот поддаётся на эти чары — звонко хохочёт, сверкает своей ослепительной улыбкой, и якобы случайно задевает ладони Ляхова. Стоят, будто они одни в этом чёртовом клубе. В их глазах горит некоторая похоть, которая буквально душит Роба изнутри. И ведь самое ужасное не то, что Артём уже готов прыгнуть на член старшего, а то что Гриша знает, что за ними наблюдают голубые глаза. Он откровенно дразнит Роберта. Хочет его позлить, познать его в глубокой ярости, но не понимает, к чему это может привести. Слишком уж увлёкся.       Тяжелый ком в горле давит настолько сильно, что Берт стремительно движется к заднему выходу клуба. Свежий воздух — блаженство, после химозного запаха сиропов для коктелей, пота и терпкого алкоголя, который бил прямо в нос. Ветер хаотично разбрасывает платиновые волосы. Прядки падают на глаза и парень моментально их смахивает. Ему знатно полегчало, по крайней мере потому что он не видит эту сладкую парочку. Мысли переплетаются превращаясь в один большой ком. Роб решает развеяться, прогуляться по тёмным закоулкам покуривая небольшой косяк, который лежит в кармане рубашки уже давненько.       Ноги сами ведут Берта в неизведанную раннее сторону. Ну и пусть, главное чтобы рядом не было ни души. В данный момент ему необходимо одиночество и ядовитый дым в лёгких. Он мог бы сразу поехать домой, или как истеричная сучка устроить фееричный скандал у всех на глазах. Хотя разве он лучше? Сбежал. Как последний трус, который не может выяснить отношения и просто поговорить с Гришей. В голове голубоглазого уже не всплывают образы сладкой парочки. На устах лишь крутится слово «трус». Казалось травка должна расслаблять и успокаивать, но никакого эффекта в этот раз достичь не получилось. Парень с ненавистью выкидывает недокуренную самокрутку прямо под ноги.       Тихие улицы не спасают. Поток мыслей не останавливается и Берт решает, что лучше поедет домой: выпьет парочку снотворного и заснет крепким сном.

***

      Путь на жёлтом такси был недолгим, что несомненно радует. Блондин томно стоит перед своей заветной квартирой глядя на высеченный номер «17». Тяжело вздохнув, он достает из кармана небольшую связку ключей, перебирая длинными пальцами находит нужный. Заветный ключ уже проворачивается в скважине издавая громкие щелчки и дверь со скрипом отворяется, впуская парня внутрь. Квартира поглощена тьмой, и Плаудис совсем не собирается включать свет. Его всё устраивает, он всегда любил находиться в темноте. Ключи со звяканьем падают на полку, дверь снова закрывается.       Пока Роберт пытался снять обувь, сзади на него обрушились массивные ладони. Одна легла в районе талии, а другая сжимала область шеи. Холод с чужих рук перенесся на парня, от чего он бурно покрылся мурашками с головы до пальцев ног. Вот только Берт узнает эти ладони как ничто другое, он знает их наизусть, как и обладателя. Именно эти ладони прижимали его к себе, когда было совсем плохо, именно они перебирали платиновые волосы и собирали их в хвостики. Вздох сорвался с его губ. Руки опустились вниз, а голова поддалась вперед. Не было сомнений, что это Гриша, ведь только у него были запасные ключи от квартиры. Ладони всё также находились на теле парня, даже не думая уходить. Тут его резко разворачивают, Плаудис оказывается прижатым к стене прихожей. Его лопатки так сильно столкнулись со стенкой, что наверняка останутся синяки. Взор устремлен в бездонные, непременно обжигающие глаза Гриши, сравнимые с терпким виски.       — Ты сбежал, — произносится из уст напротив с некой насмешкой.       — Я не сбегал, — демонстративно фыркает парень.       — Нет, ты убежал как маленькая девочка, с которой не поделились мячиком, — смакуя протягивает тот.       — А что мне оставалось делать? А? Скажи мне. Наблюдать за тем как вы там чуть ли не потрахались у всех на глазах? Или мне нужно было прямо там устроить истерику, потому что ты не умеешь держать свой член в штанах? — срывается на крик и некую истеричность Плаудис. Его бесит такой расклад. С какого хера Гриша делает его виноватым? Нет уж, виновен здесь только проклятый шатен. Берт толкает парня в грудь, надеясь что это его оттолкнет, но вновь попытка не увенчалась успехом, что до дрожи раздражает.       — Ты выдумываешь, сам всё усложняешь.       — Выдумываю? То-есть это не ты ворковал с Артёмом как последняя шлюха? — злится младший.       — Мы просто разговаривали о будущей совместке. Общий трек, не более, — слишком расслаблено говорит Гриша, будто не понимает почему так сильно негодует голубоглазый.       — Ну-ну, вообще-то я ревную.       — Перестань всё преувеличивать. Если я с кем-то беседую, это не значит что я хочу его трахнуть, — уверенно говорит Ляхов, ласково поглаживая плечи парня напротив.       А Берт всё злится. Словно напыщенный ёж, пытается что-то придумать в ответ дабы уколоть иголками парня, но в голову ничего не приходит. Он сдается под напором и опускает голову к ногам рассматривая свои носки с ярким розовым принтом, боясь встретиться с взором напротив.       — Ну же, остынь Роб, — Ляхов разом притягивает к себе холодное тело, окутывая его крепкими объятиями. Он смазано чмокает парня в район шеи и затылка, так показывая свою нежность.       Берту нравится такой расклад. Он напрочь забывает про вечерние события, свою злость и агрессию. Сейчас он в буквальном смысле слова тает в руках возлюбленного, совсем не сопротивляясь как ранее. Уже не страшится столкнуться со взглядом Ляхова, наоборот, только этого и желает. Удивительно, как легко поддаться соблазнам кареглазого и забыть всю былую злость на него. А ведь он только слегка поцеловал Роберта.       — Ты же знаешь что ты мне гораздо дороже, чем они все вместе взятые, — мурлычит шатен на ушко, попутно прикусывая мочку.       Мокрый след приятно обдавал холодком нагоняя возбуждение. Ещё несколько действий и Берт сам запрыгнет на парня, хоть и является пассивом. Он тянется к столь родным губам ожидая взаимности, и получает её. Вишневый вкус губ отрезвляет, заставляет ещё сильнее прильнуть к нему сминая футболку в районе груди. Гриша в своей манере, как всегда груб. Он безжалостно сминает налитые губы, покусывает и зализывает выступающую кровь. Руками он резко подхватывает бедра своего мальчика и поднимает, дабы тот обхватил ногами его поясницу. Роб именно это и делает. Парень движется к излюбленной мягкой кровати, аккуратно кладя блондина на неё, сам же нависает сверху. Ноги всё также смыкаются на спине, а ладошками Плаудис оттягивает шёлковые волосы возлюбленного, вырывая из его уст негромкие стоны, чему он несомненно рад. Ляхов не теряет времени и уже исследует шею, ключицы, оставляя на них багрово-синеватые отметины, всем своим видом показывая, что доминант здесь он. Рубашка и футболка лениво были сняты и выброшены куда то под кровать. Открылся вид на почти болезненно бледную, но любимую кожу. Её хотелось бесконечно целовать и наблюдать за тем, как тело покрывается сильными мурашками. Ляхов пересчитывает рёбра парня лёгкими касаниями, тем самым вызывая дрожь и покалывания. Роб протяжно стонет, глаза блестят и в них отражается сильное животное желание, некое недовольство тем что он почти голый, а кареглазый даже не собирается раздеваться. Он непременно пытается исправить ситуацию — пытается стянуть непослушную, обтягивающую футболку с чем ему помогает шатен. Нежность со стороны Гриши улетучилась, на её место встала развязность и грубость. То, чего Робу не хватало. Резкие движения и поцелуи затмевают ласку так, будто её никогда и не было. Гриша, стягивает черные, рваные джинсы с любимого мальчика и такие же черные боксеры, оставляя его в чём мать родила. Казалось, что столь возбуждённый момент ничто не могло прервать, но не тут то было. Боксеры Пладиуса прилетают прямо на лампу стоявшую на столе, что вызывает дикий смех у обоих. Они не зацикливаются и продолжают с ещё большим азартом, последние элементы одежды шатена улетают также, как и ранее, трусы Роберта. Резким движением парня переворачивают, заставляя уткнуться лицом в смятое одеяло.       — Аккуратнее можно? — недовольно фыркает младший, после чего ему прилетает смачный шлепок.       — Нельзя, — язвит кареглазый.       Ляхов, чуть раздвигает ноги Роба и пристраивается ближе. Налитый кровью орган давно стоял колом, поэтому проникнуть в Берта было несложно — смазка отлично помогла. С сухих, потрескавшихся губ вылетел громкий стон, который, казалось слышали все соседи в округе. Он не собирается сдерживаться в своих порывах, как и Гриша. Тот в свою очередь, ни капли не жалея младшего вдалбливается в него, меняя углы проникновения. А тому остается лишь жалобно скулить, и принимать в себя налитый член. Роберт от удовольствия сжимает пальцами простынь под собой, закусывает зубами нижнюю губу. Близится разрядка у обоих. После нескольких отвесных шлепков по заднице, Гриша изливается на поясницу. Тяжёлые вздохи, сбитое дыхание и повышенное сердцебиение у обоих даёт понять, что они оба постарались. Ляхов, ласково убирает полотенцем своё семя и переворачивает Роба на спину. Голубоглазый облегченно вздыхает ведь, наконец-то он сможет размять затекшие руки и ноги. Гриша ложится рядом с парнем устремляя взор на него.       — Всё в порядке? — интересуется он.       — Да, вот только весь процесс меня смущали эти долбанные трусы на лампе, — и оба парня погружаются в облегчённый и звонкий смех.