Сладкие сны

Фуюми не знала, что делать. Шото смотрел на неё, как на женщину. Не то, чтобы у неё было много мужчин или опыта, чтобы это понять, но все же она была вполне уверена, что не ошиблась. Он смотрит на её грудь, на бедра, и Фуюми не знает, что ей делать с ощущением, что ей это нравится. Это неправильно во всех отношениях, но её младший брат красив, а его желание почти доводит до дрожи. Она чувствовала себя странно, там, где любая сестра бы высмеяла младшего братишку, выругала, посмеялась и забыла, Фуюми делает вид, что не видит, как у Шото съезжают глаза на её грудь. Она даже не знает, что в ней находит. У неё нет сексуального белья, все блузки строгие, прикрыты кардиганом, свитером. Да, у неё большая грудь, чуть полноватая талия и пухлые бедра, но все это скрыто тряпками, которые добровольно не наденет любая двадцатитрехлетняя девушка. У неё же нет выбора: сначала отец покупал вещи по шаблону, а потом она стала учительницей начальных классов и пыталась хотя бы выглядеть старше среди её умудренных опытом коллег. Она слышала шёпот, когда училась, о её фригидности, о холодности, не говоря уже о том, что в свои двадцать два она спала с мужчиной всего два раза. Оба раза оставили крайне неприятный опыт: один едва лишил её девственности, кончил и больше уже не смог, да и ей от боли уже ничего не хотелось, а после этот урод всем начал трепать, что «трахнул королевишну» и замолчал, только когда она прямо сказала в толпе, что таким не хвастаются, учитывая через сколько секунд он кончил. Второй был не лучше — не то чтобы она теряла контроль над своей причудой, но её тело всегда было намного холоднее, не говоря уже о том, что от нервов она становилась ещё холоднее, в общем, секс с ледышкой его не прельстил. После она даже не пыталась, где-то глубоко внутри она боялась, что отец подберёт ей пару огневика, чтобы продолжать линию идеальных детей, но он не поднимал эту тему, и она, вздохнув с облегчением, больше не думала о парнях и сексе вообще. Ей хватало лёгкой мастурбации, чтобы забыть об этой теме. Да, у Фуюми практически не было опыта, но она знала вид парня, который хочет её. Шото хотел её. И она не понимала почему. Она никогда пошло не одевалась при нем, не давала никаких намёков. Так почему? И почему это так заводило её? Одна только мысль, что её младший брат мастурбирует, думая о ней, свела ей бедра. Она смотрела на него, он выполнял домашние задание, заданное на каникулах, ему было шестнадцать, но вряд ли бы кто-то дал их ему. Он все больше становился похож на отца… И Нацуо, если так подумать. Широкие плечи, высокий рост, мускулы, что выпирают из-под одежды. Расти в ширь, да и в высоту он начинал только сейчас. Возможно, он даже станет выше, учитывая рост отца. Она скучала по нему. По всем им, но их семья изначально сломана. Мать в психушке, отец женат на работе, периодически устраивая насилие в семье, Нацуо сбежал из дома, как только мог и больше не появился. Тоя… Тоя стал злодеем. Она с Шото не была близка, но все равно осталась дома ради него. Любила ли она его, как брата? В начале был долг. Отец практически не позволял видеться, а когда разрешил — Нацуо уже было все равно, а у неё был долг. Шото вообще практически не разговаривал ни с кем до Юэй, как-то он сказал, что не хочет быть героем, ей тогда не хватило смелости спросить, а кем же тогда он хочет стать? А сейчас он уже скоро второй год закончит. Не спросишь уже. Конечно, она пыталась, пыталась спасти от отца, пыталась с ним говорить. Нацуо как-то сказал, что он как робот. Ни мыслей, ни чувств. Ей же хотелось узнать младшего брата. А сейчас думает: не началось ли уже это тогда? Это извращение. Желать своего младшего брата. Когда она стала такой? Дала ли она ему повод все же думать о ней, как о девушке, а не о старшей сестре? — Не-сан? Она слишком долго пялилась на него, но ей быстро удалось сообразить, что сказать. — Подстричься пора, Шото. Мягко говорит она и думает, что действительно пора. Волосы брата она стригла всегда сама, сейчас они отросли уже ниже ушей, почти полностью скрывая лицо. У него недовольно поджались губы, и до Фуюми дошло, что Шото после нескольких подстрижек всегда приходил к ней стричься сам — раз в этот не пришёл, значит, не хочет. — Или отрастить хочешь? — Наверно, да. Хочу в хвост собирать. Фуюми думает о переплетении красных и белых прядок в волосах, представила косу. — Будет красиво. Лёгкая улыбка, что и улыбкой не назовёшь, так, уголки губ дернулись, и она поняла, что ему понравился этот ответ. Что же ей делать. Что? Ей начать приставать к брату? Дождаться его приставаний? Перейдёт ли Шото от взглядов к делу? Хочет ли она этого? Она не знала этот ответ. Но ей хотелось его проверить. У неё отпуск, у Шото каникулы. Отец почти всегда на работе. У неё куча возможностей проверить. Но как? Она даже не знает ответ на вопрос: «хочет ли?», не то чтобы соблазнять. Она ответила себе на последний вопрос, когда купила в аптеке противозачаточные таблетки. И начала курс. Она боялась своих желаний. Желаний брата. Но была готова к ним, как никогда. Даже если ей все это казалось. Но ей не кажется. Чем больше времени они проводили вместе, тем больше Фуюми замечала интерес к себе. Лёгких прикосновений, взглядов. Все складывалось в единую картину, она не была дурой. И она по-прежнему не знала, что делать. Фуюми практически паниковала, потому что даже в самом невинном и случайном прикосновении ей чудилось всякое. Казалось, что Шото приучает её, но это был бред, не так ли? Как это возможно вообще. Несмотря на различие в воспитании, в этом были похожи оба. Они не терпели прикосновения, не знали ласки, этого не было в доме Тодороки. Поэтому каждое касание к ней было похоже на удар током. Это было похоже на игру, правила которой она не знает. Но времени на сомнения Шото оставил ей мало, все решил случай, они смотрели кино, а Фуюми просто устала, у неё была пара ночей, наполненных кошмаром, фильм в целом был скучный и поэтому она не удивилась, что стала засыпать. Она была в какой-то сонной полудреме, когда реальность далека и кажется невозможной, когда Шото обнял её за плечи и прижал к себе. Прежде, чем даже полностью проснуться, Шото поднимает её и затаскивает себе на колени. Она старается остаться такой же вялой и расслабленной, как была. Потому что это в кое-чем ответит на вопрос. Кажется ли ей, что Шото её хочет, хочет ли того же. Некоторое время она лежит, как её положили, на явно тёплой стороне брата, ощущая все его мышцы сквозь тонкое домашнее платье. Потом ей все-таки было неудобно, она устроилась поудобнее, прижавшись к широкой груди. Шото, что забавно, в этот момент почти не дышал. Она прижималась к тёплой левой стороне брата, прижималась лицом к груди, ощущая, как заполошно бьётся у него сердце. Одно могла сказать точно — ей уже нравилось. Нравилось, что она такая маленькая у него в руках. Нравилось, как бьётся его сердце, нравилось то, что он такой тёплый, намного теплее её. Фуюми чувствовала возбуждение, какое-то душное, она ощущала, как влажнеют её трусики, и даже не понимала с чего. Шото только посадил её на колени, а она уже потекла. А потом она почувствовала холодную руку на её груди, она просто гладила её. Но Фуюми было не легче. Она хотела почувствовать это голой кожей. Она хотела, чтобы Шото был смелее, она хотела… Секса с ним. Помоги ей боги, она хотела своего брата. Даже если все началось лишь со взглядов, она поняла свои желания и, сейчас, почувствовав кусочек искушения, ей хотелось всего. Она снова заерзала, а потом, будто бы во сне, перевернулась, раскрывая бедра и соединяя их бедра в пародии на половой акт. Она действительно оседлала своего младшего брата. Она сделала это. А ещё она почувствовала стояк. Они даже не соединялись до конца, но все равно макушка палатки брюк касалась её. Её младший брат придерживал её за бедра, холодная рука, горячая рука, она все ждала и ждала, и какое-то болезненное возбуждение стало проходить, когда ничего не происходило. Было легко вспомнить, как ей хотелось спать. Она исчезла, уснула на своём брате, которого до этого хотела. Всё происходящее казалось сном, когда она проснулась на руках брата, когда он нес её в комнату и укладывал на кровать. Фуюми решилась. Когда он пытался уйти, она вцепилась в его рубашку и тихо сонно прошептала: — Шото… Брат окаменел под её ладошкой, а потом медленно опустился на кровать позади неё, обнял и прижал к себе. Он мягко гладил её живот, ласкал ноги, задирая платье, обнажая белые простые трусики. Фуюми почувствовала на шее мягкие губы, которые казались как холодными, так и горячими, и ей хотелось его поцеловать. Хотелось облизать эти губы. Она довольно громко вздохнула, когда почувствовала горячую руку на своём лобке. Пути назад не будет — его уже нет, тогда, когда он коснулся её сквозь тонкую ткань трусиков такой теплой ладонью, она поняла, что ей все равно, кем они приходятся друг другу. Она ни разу такого не ощущала. Фуюми чувствовала, как рука ее брата мокнет прохладной жидкостью, даже несмотря на то, какой была горячей его рука. Контраст температур доводил до чего-то мозг. У него и лёд, и огонь, и также, как у неё, его температура тела соответствовала причуде больше, чем биологии. Брат завозился позади неё, а затем она почувствовала член на своей попе. А затем её мягко перевернули, раскрыли бедра шире и пристроились. — Фуюми, пожалуйста, прости. Прости, пожалуйста, Фуюми, Фуюми. Брат бормотал низко, тихо, почти не слышно, оставляя её в недоумении, пока она не почувствовала, как трусики просто и незатейлево отодвинули в сторону и крайне горячее коснулось её губ, слегка раздвигая, словно в интимном поцелуе. Шото сдавленно застонал. Фуюми тихо замычала вслед — одна температура сводила с ума. Она такая холодная, он такой горячий, член с непристойными звуками её вагины терся о клитор, входил вдоль губ. Фуюми хотелось большего. Хотелось видеть этот большой член, хотелось ощутить его в себе. Он явно расколет её пополам, последний раз там был мужчина крайне давно, не говоря уже о том, что он явно не был таким большим. Шото не пытался пойти дальше, он толкался и толкался, пока Фуюми шире не открыла ноги и крупная головка члена с громким, непристойными звуком не зашла в неё. Шото замер, Фуюми тоже, горячая головка раздражала прохладные ткани, натяжение её узкой вагины тоже не помогало члену войти глубже. — Ах, Шото. Она чувствовала на своём лице взгляд глаз. Но она была вялой, расслабленной в его руках, и он явно верил, что она спит. Он медленно проникал в неё, расширял так, как никто не смог, пока яйца не ударились о ягодицы, а член полностью не был похоронен в ней. Ей почти хотелось кричать, его головка целовала её матку, контраст температур сводил с ума — это было даже больно, но при этом хорошо. Её младший брат вошёл в неё. Его член в ней, она взяла его себе, смогла. А потом Шото двинулся, медленно, но дело было сделано: Фуюми не ждала этого, она вздрогнула, распахнула глаза и столкнулась с бешеным взглядом брата. Впервые она видит, как глаза у Шото одинакового цвета из-за зрачков, что раздвинули радужку. Голодные, отчаянные глаза, и тут он начинает двигать бёдрами, быстрее и быстрее. Фуюми не может ясно думать, член буквально выбивал из неё мысли и ей это не нравилось. Становилось неприятно из-за его размера, как будто магия улетучивалась. — Шото, больно. Это его словно отрезвило, он тяжело дышал, и до Фуюми дошло, что он боялся — ненависти и просто решил взять, хотя бы раз. Она обняла его, приподнялась и поцеловала его губы, такие разные по температуре, и застонала и поджалась, когда ласковый поцелуй продолжился, как и медленные толчки. Пока внутри неё словно лава не брызнула. Фуюми закричала от этого ощущения и поняла, что её брат кончил — это единственное объяснение. Слишком разные у них причуды: её слишком холодная для того, чтобы не ощущать его сперму, не как лаву. Шото не вынимал, он спустил платье с груди, вытащил грудь и присосался к соску, он любовался ими неделями, его можно понять. Фуюми сжалась, она испытывала оргазм редко, но сейчас у неё все тряслось и, все ещё ощущая горячую жидкость, огромный член, она понимала, что кончить — вопрос времени, когда Шото снова начал двигаться. — Шото! Братик! Он задвигался быстрее, и теперь на сперме и её возбуждении это было намного лучше. Чпокающие звуки дополнялись стонами, пока Шото не кончил снова и это стало последней каплей. Фуюми кончала с криком, с брызгами, с потерянными стонами и трясучкой. Оргазм вышиб из неё все силы. Устало открыв глаза, она увидела, как брат влюблённо смотрит на неё, и она не знает, что сказать. Шото делает это за нее. — Такая хорошая, такая моя. Фуюми, как давно ты не спишь? Как ты мне позволила это сделать с тобой? Я кончил в тебя, Фуюми, дважды, я тебя люблю и не так, как должен любить тебя брат. — Шото, я позволила, потому что хотела. Я тоже люблю тебя и как брата, и как нечто большее. — Хотела? И хочешь ещё? — Да. Он улыбается мягкой, счастливой улыбкой такой, какую она никогда не видела, а потом он выходит из неё, оставляя прохладную пустоту. Ей хотелось ещё горячей длины внутри себя.