Королевская пешка

Королевская пешка сто первая новелла «Декамерона»

      Не столь давно при дворе короля французского жила молодая графиня, славившаяся красотою и благородством. Муж ее скончался, не оставив ей, к величайшему ее огорчению, детей, зато оставив имя и состояние. Немало юношей, прекрасных и знатных, мечтали снискать ее благосклонность, что оказалось непросто, ибо графиня наделена была умом весьма острым и нравом весьма независимым. Поговаривали, будто сам молодой король, лишь недавно вступивший на престол, был в нее влюблен; во всяком случае он охотно проводил время в беседах с нею. Графиня же была с ним всегда приветлива и сдержанна, должное почтение его высокому сану оказывая, но и о своем положении не забывая и сохраняя перед лицом государя ту же сдержанность, каковую являла в отношении своих поклонников.       И все же не следует думать, будто сердце женщины создано из камня или из стали; Амур же столь ловок, что нередко холодное равнодушие берет верх там, где пылкие речи и пламенные взоры потерпели сокрушительное поражение.       Король, как уже говорилось, был молод, однако рассудительность его подсказала ему обратиться за помощью и советом в ведении дел государственных к монсеньеру архиепископу Парижскому, человеку умудренному опытом и заслужившему всеобщее уважение как своею образованностью, так равно и благочестием, в наши дни столь редко встречающимся среди слуг Церкви. Архиепископ, несмотря на то, что уже давно миновал пору весеннего расцвета и вступал в пору осеннего заката, едва явившись при дворе, привлек внимание дам горделивой статью, приятностью обхождения и в особенности высотою своего сана, ибо король поручил ему обязанности канцлера.       Прекрасная графиня честолюбивых помыслов не ведала, да и не было у нее причин стремиться к знатности и богатству, коль скоро она уже была ими одарена в полной мере. Однако вскоре стала она подмечать, к несказанному своему изумлению, что мысли об архиепископе все чаще отвлекают ее от книг и музыки, от танцев и рукоделия и даже от излюбленной игры в шахматы, в которой прежде не знала она себе соперников даже среди мужчин. Постепенно недоумение ее сменилось величайшей грустью: знала она, что любовь ее безответна, ибо архиепископ нрава был строгого, благородны и чисты были его помыслы и сурово осуждал он всякого преступившего шестую заповедь, хотя нередко являет нам жизнь примеры того, как грешник вознагражден бывает за свое падение небесным блаженством.       Но недолго графиня предавалась печали; живой ум ее скоро подсказал ей, к какому средству следует прибегнуть, дабы обрести желаемое. Зная, что молодой король был страстным любителем шахмат и слыл за самого искусного игрока, предложила она ему пари, что ежели выиграет у него подряд три партии, он велит канцлеру своему явиться в ее загородный дом в предместье Парижа и провести у нее три дня и три ночи. Долго размышлял король, как надлежит ему поступить и подобает ли государю играть в шахматы на своего министра, но так очарован был прелестью графини, что уже ни в чем не мог ей отказать; три партии сыграли они и все три она у него выиграла. Скрепя сердце взялся государь за перо, чтобы написать приказ канцлеру; графиня же незамедлительно удалилась в свое поместье, дабы все надлежащим образом подготовить к встрече желанного гостя; когда же он явился, приняла его с такими почестями, словно был он королем.       И в первый день не сказала она канцлеру ни слова о своей любви, но велела оседлать лошадей и показала ему все земли и угодья, ей принадлежащие; за ужином же развлекала его беседой столь учтивой и остроумной, что министр, хотя и умудренный опытом, был приятно поражен. На другой день взяла она лютню и запела так нежно и так печально, что архиепископу почудилось, будто он слышит голос ангела; но снова ни просьбы, ни признания не сорвалось с ее уст. Наступил третий день, и графиня позвала в замок музыкантов, ибо желала, чтобы канцлер увидел ее танцующей, и не обманули ее сокровенные ее ожидания: впервые залюбовался он ею, впервые в гордом взоре его вспыхнул огонь горячего, страстного чувства. Вечером пригласила она его в свои покои, будто бы затем, чтобы сыграть партию в шахматы, и едва только увидав его, почувствовала, что трехдневная осада, столько осмотрительности и умения от нее потребовавшая, завершится сегодня блистательною победой.       Когда по прошествии трех дней возвратились они в столицу, вполне друг другом довольные, не преминув о новом свидании условиться, на одном из приемов во дворце король подозвал к себе графиню и в весьма изящных выражениях осведомился о том, как прошла ее загородная поездка. «Лучше, чем я могла надеяться, ваше величество, — отвечала красавица, — ибо сам канцлер проиграл мне партию в шахматы». Государь же заметил на это: «Право же, вы куда удачливее в игре, нежели я: всего за день до нашего пари я сам проиграл господину канцлеру». «Какова же была ставка, государь?» — спросила молодая графиня, на что король с печальной улыбкой отвечал: «Милая графиня, ставкой в этой игре были вы».