the feeling of love

— Хорошо, улыбаемся. Сыр! Голос Цяо Лин не утихал, пока она показывала два пальца в знак мира, а Чен Сяоши обнимал Лу Гуана, несмотря на то, что тот пытался сделать селфи их троих. Они решили отправиться в свое любимое заведение поесть рамена, чтобы отпраздновать день рождения Чен Сяоши, самый первый с момента открытия фотоателье. Щелк. Три года спустя Лу Гуан вручил ему эту фотографию в качестве подарка на день рождения. Они всегда жили в картинках, запечатляя моменты и сохраняя их в физической форме, поскольку их жизнь и работа не оставляли места для собственных воспоминаний. Чен Сяоши хотел прикрепить ее к холодильнику или над своей кроватью. Куда-нибудь, где он мог видеть ее как можно чаще, чтобы она напоминала о семье, которую он обрел, после того как потерял свою первую. Но у Лу Гуана, как всегда, были другие планы. Он попросил Чен Сяоши переместиться в фотографию. И он перемещается. Щелк. — Давай еще раз? Я забыл улыбнуться! — А я моргнула! Цяо Лин и Чен Сяоши, только на три года моложе, скулили и тянулись в сторону телефона. Ну, Лу Гуана, только теперь в его теле был Чен Сяоши. Он просто держал телефон подальше от этих двоих, но когда встретился глазами с самим собой — какое странное ощущение, какое непонятное чувство — его переполнили потоки эмоций. Он не смог даже отделить эти эмоции друг от друга, тем более — распознать их. Ни один из них не умел говорить о своих чувствах. Они понимали друг друга без слов, утешали жестами. Лу Гуан даже лучше, чем Чен Сяоши. Действия светловолосого всегда говорили намного больше, чем могли сказать любые слова. Как тогда он мог понять, что это было? Был ли это извращенный способ Лу Гуана сказать ему, что он неизлечимо болен и задыхается каждую минуту, и ему уже ничего не поможет? Не поэтому ли он так мало говорил? Потому что было трудно? Нет, такого быть не могло. Несмотря на сдавленное горло, в животе ощущалось покалывание. Оно распространялось по всему телу, и он почувствовал странное тепло, как будто его закутали в уютное одеяло. Его собственные золотые глаза устремились на него, и Чен Сяоши на мгновение замер. — С тобой все в порядке? Ты забавно выглядишь. Ощущение усилилось, тело Лу Гуана отреагировало само по себе, по щекам пробежал жар. — Скажи, что ты в порядке. И что его смех звучит глупо. Голос Лу Гуана в его голове заставил действовать, и он повторил слова, вспоминая тот день и то, как он отреагировал. Как он и помнил, его прошлое «я» немедленно надулось и легонько ударило Лу Гуана, его самого, в плечо. — Не будь таким занудой! У меня день рождения! Разве ты не должен осыпать меня любовью и все такое?! На этот раз подсказка ему не понадобилась. Он помнил ответ наизусть. — Разве я уже этим не занимаюсь? Истина в этих простых словах поразила его. Или, может быть, он уже знал это, но просто не осмеливался надеяться. Он сдерживал надежду, потому что Лу Гуан был его лучшим другом. Вдобавок они были партнерами, слишком много риска. Совершать глупости и терять самого важного в своей жизни человека явно не стоило. Но вот оно. Он узнал это чувство. Ощущение дома, привязанности. Любви. Так просто, но так сильно, он оказался влюблен в Чен Сяоши. Нет, Лу Гуан был влюблен в него. Стоп, черт. Было ли это то, что Лу Гуан хотел показать ему этим воспоминанием? Может быть, он сейчас просто торопился с выводами, потому что хотел, чтобы это было так? Означает ли это, что он тоже был влюблен в Лу Гуана? Ну, конечно, был. Как он мог в него не влюбиться? Или, возможно, он путал свои собственные чувства с чувствами друга, потому что был в его теле? Нет, он был уверен. Он любил этого человека. Любил его отчужденный внешний вид, его сдержанное поведение и его страсть, хорошо скрытую глубоко внутри. Все моменты, которые их объединяли, их первую встречу на баскетбольной площадке. Он просто стоял и смотрел, как Чен Сяоши играет, пока тот не пригласил его присоединиться. С этого все и началось. И разве он мог когда-нибудь отвести взгляд от этих электрических голубых глаз, когда они сосредоточенно рассматривали фотографию в поисках зацепок и информации? Никто никогда не проявлял такой преданности делу, как Лу Гуан. Ему нужно было выйти. Он должен был сказать ему это прямо сейчас. — Хлопни, если… Хочешь вернуться. Тон был нейтральным. Волновался ли Лу Гуан? Он же по этой причине отправил его сюда? Три года он ждал этого момента, поэтому теперь так круто сыграл? Что ж, должно быть, Лу Гуан пытался держать лицо даже перед Чен Сяоши. Может быть, особенно перед Чен Сяоши в этой ситуации. Он только что раскрыл карты, он знал, что будет волноваться. И он волновался. Сделав последний глубокий вдох, он вернулся в настоящее. Когда он открыл глаза, то уже сидел на их диване рядом с Лу Гуаном. Его лицо было нейтральным, как будто эта ситуация на него никак не повлияла. — С днем рождения, что ли. Чен Сяоши несколько раз моргнул и потрясенно усмехнулся. — Это все? Все, что ты скажешь? — А что я должен еще сказать? Ты все видел. — Не совсем, я все это почувствовал. Это действительно то, что ты… Чувствовал в то время? Лу Гуан опустил взгляд на стол перед собой, сложив руки, как для молитвы. — Нет, я чувствую это всегда, — тихо произнес он, избегая зрительного контакта. Молчание, последовавшее за этим признанием, давило на них обоих. Чен Сяоши знал, что ему нужно что-то сказать, что-то сделать, иначе момент будет упущен. И если он позволит, это не повторится снова. Они будут чувствовать себя неловко, стараясь не причинять друг другу боль и медленно отдаляясь друг от друга. Их легкие подшучивания, их уютная домашняя обстановка испарятся, как пар над кружкой остывшего кофе. После этого останется только горечь. Он этого не допустит. Просто не сможет. Но он не мог подобрать слов. Он не играл чью-то роль, не был другим человеком. На этот раз ему пришлось нести ответственность за свою собственную жизнь. И снова он восхищался смелостью Лу Гуана, который сделал первый шаг и действительно смог признаться. Однако он помнил, что действия всегда говорили гораздо больше слов. Кое-что он мог сделать. — Я… Я попробую кое-что. Не пугайся только! С этим предупреждением он наклонился к Лу Гуану, взял его за подбородок большим и указательным пальцами и повернулся лицом к себе. Чен Сяоши почувствовал, как сердце забилось у самого горла, у него перехватило дыхание. Лицо Лу Гуана было так по-глупому красиво. Он должен был сделать это прямо сейчас, пока храбрость не оставила его. Наконец, он свел их лица, губы мягко встретились. Он почувствовал, будто нажал кнопку затвора на камере, замораживая их в тот самый момент, и время остановилось. Единственное, что имело значение, это они. Чен Сяоши не заметил, когда отпустил подбородок Лу Гуана и вместо этого начал ласкать его челюсть, кончики пальцев скользнули по его шее и легли на плечо. Второй парень наконец вышел из своего застывшего состояния, повернувшись всем телом к ​​Чен Сяоши. Словно по невидимому сигналу, они оторвались и слегка приподняли головы, глядя друг другу в глаза и разглядывая проявляющиеся эмоции. — Очень вовремя, — наконец сумел произнести Лу Гуан, и Чен Сяоши притворно фыркнул от негодования. — Не будь таким грубым, у меня день рождения. Разве ты не должен осыпать меня любовью и все такое? Маленькая улыбка светловолосого в мгновение ока превратилась в хитрую ухмылку, его руки скользнули по волосам Чен Сяоши и действовали быстро, прежде чем тот успеет отреагировать. Одним махом он оказывается на коленях у Лу Гуана всего в нескольких дюймах от его лица. — Разве я уже этим не занимаюсь?