Я в чудеса не верю

      Когда Гермиона проснулась, все девочки в спальне уже собирались домой, сегодня каникулы. Вот так и начались те самые Рождественские каникулы 1993 года. Незабываемые — первую любовь не забудешь.       А началось все традиционно плохо. Все бывшие и настоящие друзья уехали домой, братишка Гарри тоже, и в Хогвартсе в этом году остались только Гермиона и пятеро детей Уизли: Перси, Фред, Джордж, Рон и принцесса Молли — короче, с номера Три и до номера Семь. Возможно, родители решили справлять праздники без детей. Из того, что староста Персиваль говорил сестре, Гермиона поняла, что по крайней мере на памяти Перси в их семье всегда так. Целых десять месяцев они тут, без права поездки домой, и даже подарок на Новый год только от Хогвартса. Возможно, это объясняет все перекосы их поведения. Грустно.       «Выручайка» все еще открыта для Гермионы. Хорошо, ей как раз нужен компьютер и ИнфоМаг. Девочка немного посидела в чате с Кикимером (леди Блэк), надо было кое-что разузнать по родовым проклятиям и родословной рода Принц. И она нашла нечто очень любопытное.       Похоже, Северуса Снейпа реально прокляли, семьсот с лишним лет назад, и сделала это… Уинн. Её очень печальное воспоминание, Уинн.       Ее понять можно, крайне несчастную то ли реинкарнацию, то ли дальнего предка Гермионы, сожгли заживо со всей семьей, и она прокляла убийцу, уничтожившего ее род. Размен магический в этом случае таков: последний в роду из семьи Принц почувствует страдания бедняжки Уинн по полной, и первая в новом возрожденном магическом роду увидит это лично. Мрак. Но леди Вальбурга в подобных тонкостях проклятий специалист высшего класса. Хочет ли Гермиона видеть страдания и неудачи в большом и малом Северуса Снейпа? Он уже и так просто мизантропом от такой шикарной жизни стал, его все достали, а у него мама, несчастная любовь… Жалко его.       Но как всегда есть но… Северус Снейп, Принц только наполовину, по матери Эйлин Принц. Но действительно именно он — последняя кровь в этом магическом роду. А Гермиона, похоже, первая кровь в новом магическом роду, возрожденном самой Магией, к тому же, имеет по крови отношение к Уинн.       Ее мать была родом из южной Франции, из бургундского герцогства, а отец — британец, валлиец, жрец друид, это объясняло врожденное знание старо-валлийского и старо-бургундского языков.       Милая деталь, бабушка и дедушка отца Гермионы родом из центральной Франции. А ее маму зовут Гвен и в каждом поколении ее семьи, у каждой женщины хотя бы одно из имен валлийское, тоже родовая традиция.       И Гермиона, и леди Блэк пришли к выводу, что эта прежняя кровь того самого уничтоженного рода сложилась из боковых кровных ветвей. Ирония или насмешка судьбы, однако, похоже, у девочки есть право голоса на этот счет. Право простить. Надо попробовать, тем более старый валлийский обряд леди Блэк нашла, подробно описала и переслала через Кикимера — растет ее интернет-эльф. Ну и учитывая то, что Грейнджер христианка и католичка, молитву прочесть за декана было бы не плохо, совсем пропадает язычник.       Желательно, конечно, с деканом Снейпом переговорить на эту тему, но это уже если она его отловит… Гермиона взяла лично связанный ему в подарок к Рождеству свитер (слава маховику времени), красиво упаковала в чистый пергамент, красиво перевязала, написала подарочную карточку, пошла ловить. На мрачных зельеваров охотятся в местах их непосредственного обитания — в подземельях, рядом с кабинетом зелий, зельеварней и складом ингредиентов. Декан Снейп там и живет, там его личные покои. Как он выживает при таком холоде и отсутствии солнечного света? Профессора Северуса Снейпа сейчас у себя не было, и все, естественно, было закрыто.       Гермиона стала ждать, скрашивая ожидание попытками открыть дверь. Не получилось — дверь была хорошо зачарована, а вот трансфигурировать доски в хорошо зачарованной двери уже получилось. Что естественно, доски ведь остались такими же крепкими как были, ну разве что несколько изменили форму. Полюбовалась результатом и уже намеревалась влезть в гости к профессору, как вдруг позади раздалось громкое ругательство.       — Фак!!! — оказывается, чопорный декан Слизерина и такое сказать может, ну если такое как сейчас увидит. Стоит он, тяжело дыша от ярости, глаза из-под челки возмущенно блестят. Глядя на столь яркую картину, Гермиона понимает: разговор у них, скорее всего, не получится. И точно…       — Мисс Грейнджер! Что это значит?! — зло шипит профессор, словно никогда раньше огромной дыры в своей двери он не видел. Ну может и не видел, Гермиона-то здесь всего третий год учится. И тут ей стало очень смешно. Девочка поддалась чувствам и от души засмеялась. Нервы. Еще бы, судя по виду Снейпа, она доживала последние секунды. Нужно было что-то делать, причем быстро.       — Это рождественский сюрприз, профессор Снейп! С наступающим праздником, сэр! — нахальная невеста Гермиона быстро всовывает декану в руки объемный пакет и, быстро обойдя его, устремляется вон. Помочь ему и себе она сможет лишь живой, поэтому сейчас лучше держаться подальше отсюда. Вниз, в подвальные этажи и переходы Хогвартса, иначе, починив дверь, что теперь весьма вряд ли, профессор Снейп обязательно станет искать несносную школьницу и это уже почти наверняка, обязательное воспитание…       А Гермиона не настолько обижена на жизнь, чтобы ему попадаться когда он так зол. И вот девочка идет по темному подземному коридору, напевая Hallelujah, — Рождество все же. I heard there was a secret chord That David played and it pleased the Lord But you don’t really care for music, do you Well it goes like this… the fourth, the fifth The minor fall and the major lift The baffled King composing hallelujah!..       Идет, поет, грустит о жизни. Грустно горит над головой огонек беспалочкового «Люмоса». Тоска… Спасаясь от нее, невезучая атаманша изучает оба имеющихся у нее маховика времени.       Разные, но, похоже, модели чем-то взаимосвязаны. Кстати, на них и строку «Темпуса» выставлять можно, третью дополнительную. Две первые еще понятно зачем — чтобы точно знать, насколько назад перемещаешься и когда вернешься, а зачем третья? И вот зачем на ней еще год и месяц, если амплитуда действия максимум несколько часов, дабы не было непоправимого вмешательства в ткань пространства времени? На более продвинутой модели леди Блэк все еще сложнее и есть непонятная защелка сбоку, о, а на модели МакГонагалл там же имеется ушко для крепления чего-то.       И девочка задумчиво сцепляет оба маховика вместе. Опаньки — две сферы поворачиваются друг к другу. Интересно, очень… Теперь дополнительные шкалы на хроновороте леди Блэк это уже не отметки часов и минут. Нет, это уже год, месяц и день, и, похоже, с обратным отсчетом к точке возвращения. А вот вторая упрощенная модель дает часы и минуты на третьем, ранее никак не задействованном «Темпусе». Остальные шкалы без изменений — во сколько часов и минут ушел и во сколько возвращаться. И модели могут друг к другу пристегиваться, создавая усложненную машину времени. О да. Вот ты какой, соблазн…       Вот если задать здесь дату других каникул, например когда Северус Снейп был еще адекватным парнем, попасть туда и помирить его с Лилиан Дарлин Эванс? Задать трепку Джеймсу Поттеру старшему. Насолить Лже-Директору…       Тогда надо так: 20 декабря 1975 года, 20:45, вечер — туда, 01 января, 1976 год, 20:45, вечер — обратно. И возвращение, скажем, сюда, через час — 21:45…       Что изменится? Братишка Гарри будет носить фамилию Снейп и у него будут черные прямые волосы и те же зеленые глаза, он будет жить в родной семье и будет счастлив. И будет таким же человеком-анекдотом, а тетя и дядя Дурсли у него будут те же самые, только они не будут его воспитывать с младенчества. При живых родителях подселение крестража в Гарри будет не возможно. А Лже-Директор пойдет лесом.       Его отец никому не даст убить любимую Лили и это не разобьет его сердце. Северус Снейп при его талантах будет зельеваром экстра-класса и будет работать на себя или на Министерство, для тех же невыразимцев, к примеру. А Лже-Директор пойдет лесом.       Джеймс Поттер снова поступит на работу в Аврорат, но поскольку он богат, спортивен и молод, женится на ком-нибудь другом — мир магов еще не настолько вымер.       Люциус Малфой в то время окончил Хогвартс и женился на маме Драко. Он уже хранит на своей полке не сумасшедшего Тома Риддла в тетради-крестраже, так что снова можно будет распаковать Тёмного лорда и объяснить ему всю сложность ситуации. Пусть Малфой и Риддл найдут консультантов и союзников из властей, ту же Августу Лонгботтом, и, возможно, Второй магической войны не будет. А Лже-Директор пойдет лесом.       Лично её, Гермиону, могут и не забрать в Хогвартс, не уничтожат полностью еще одну семью магов и она вполне может родиться сквибом или маглом. И что? Да ничего! Будет отлично учиться, жить со своими родителями, и, конечно, не будет того жуткого магического брачного контракта, что сейчас сводит с ума декана. Может быть, когда-нибудь Гермиона узнает о мире магии, а может нет, но она точно будет врачом и у нее будут друзья. Да, не те что сейчас, но те будут живы и, возможно, счастливы. А Лже-Директор пойдет лесом. Планы просто Наполеоновские, если не больше.       Нервы.       Ну и ладно. Учитывая, что сцепленные маховики не работают, почему бы не помечтать… И слава Господу, что это невозможно, тут жизнь, а не кино «Назад в будущее». И Гермиона снова прикрывает их чарами защиты и чарами изменения вида. А после надевает себе на запястье большие оригинальные механические часы. Гуляет по коридору дальше.       Кто же знал, что эта зараза хроноворот работает только в резонансе с объектом переноса, магом? Она например не знала, леди Блэк ничего такого не рассказывала, мадам МакГонагалл тоже… Нет, рассказывали конечно, и да, Гермиона это знала, но тогда как-то было не до того в этот момент, забыла обо всем напрочь. Нервы…       Девочка продолжает прогуливаться дальше по подземелью, освещая себе путь беспалочковым «Люмосом», конечно же всё ещё в плохом настроении. И видит: впереди драка. Большая драка. И там всё именно так как кудрявый сенсей искренно ненавидит: четверо на кого-то одного. Ну ладно, будем считать, уже на двоих.       Кстати, это всё же кто так развлекается, неужели четверо братьев Уизли наконец-то решили убить сестру, безумную принцессу Молли? Копируя тон декана, Гермиона окликает компанию:       — О, я вижу, дружная семья предателей крови напала вчетвером на одного? А как если на двоих? — и бросается в чужую драку.       А минутой позже, ворвавшись в драку, хватает одного из нападающих за шиворот и сразу бьет лбом о стену коридора, а после трансфигурирует его штаны в стену: «Отдохни». Подбегает ко второму, отвешивая футбольный удар ногой в чью-то задницу — тоже удачно! Нечего бить лежащего! Некто невидимый проносится в сторону мимо девочки, она хватает атакующего за край одежды и тоже направляет героя в стену лбом. В руках девочки остается плащ-невидимка. «Минима», — уменьшаем его до размера носового платка и в карман, после с трофеем разберемся.       Еще один из них борется с кем-то, лежащим на полу; именно его била вся четвёрка.       — Тыыыы! — кричит нападающий, отвлекаясь от своей жертвы. Ого, а тот, кто лежит на полу, оказывается, отчаянно боролся с оборотнем, как раз в процессе оборота. И эта тварь сейчас развернулась к Гермионе. Глаза у твари светятся в полумраке подземелий.       «Мама, папа, если я не найду решения… Найду! Смерть злого волшебника где? В игле, игла в яйце! Трансфигурация!» И двадцать иголок, трансфигурировнных на совесть из мелких камешков, устремляются прямо в яйцо каждому из нападавших, кому больше иголок, кому меньше, но по самое игольное ушко.       И мгновенная и полная победа. Стая мерзавцев орет от боли, держась за источник боли. Оборотню после такого тоже сразу становится не до жертвы, это доказывает, что иглотерапия лучше противоликантропного зелья. Спасибо вам, мадам Минерва Макгонагалл, как же сильно помог ваш самый первый урок и все последующие.       «Силенцио» на нападавших, становится тихо. «Отключись», — все падают в сон, только от боли постанывают. «Все же иглы в болевой точке… Негуманно», — думает Гермиона.       Ой, а жертва? Ее или его укусили? Девочка подходит ближе, присматривается… И этих мерзавцев ей уже не жалко, у парня волосы в крови, рассечена кожа головы, разбита губа, синяк под глазом. Да уж, пока жертва валялась на полу, четверо гадов оттягивались по полной. Так им и надо!       — Эй, давай помогу сесть. Ребра сломаны, нет? Этот оборотень тебя не укусил? — парень только тяжело дышит. Гермиона аккуратно прислонила его к стенке.       «Поен Адверсус» — снятие боли, «Эпискеи» — залечивание ран и сращивание костей, «Асклепио» — убираем синяки и ссадины. Трансфигурируем чашу из карманного зеркальца. «Агуаменти».       — Вот вода — попей, умойся. Больно где-нибудь еще?       Избитый худющий парень в мантии с зеленой слизеринской подкладкой жадно пьет, а после, тяжело дыша, умывается дрожащими от нервного напряжения руками.       А Гермиону при виде длинных черных волос и торчащего из-под челки очень специфического носа начинают мучить определенные сомнения. Девочка смотрит на свою руку с двумя хроноворотами. «Идут, сволочи, батарейку-мага поставили и хроноворот включился. Класс! Но я же не нарочно!»       «Надо думать, сегодня 20 декабря 1975 года, 21 час, завтра в этом Хогвартсе тоже Рождественские каникулы. Чтобы перенестись обратно в свое время, надо дожить до 01 января 1976 и тогда, в 20:45 вечера, будет совершен перенос меня в 21 января 1993 года, в девять часов вечера…»       «А я доживу? Игры со временем — ни разу не игры», — приходит умная мысль. Жаль, гораздо позднее чем нужно. А спасенный-то уже отдышался. «Ну что, будем знакомиться, декан?» Кстати, ему сейчас пятнадцать, пятый курс. Вот ни разу вы, профессор Снейп, не секси-бой, не судьба… Гермиона улыбается, а бедолага смотрит на нее настороженно.       — Ну что, будем знакомиться, Северус Снейп, или вы с посторонними девушками в компрометирующих местах не знакомитесь? Меня зовут Жанна, третий курс Слизерина, — представляется Гермиона.       — А ты точно не врешь, Жанна? Я весь курс помню и такую девчонку точно бы заметил, — ухмыляется Снейп и возвращает ей карманное зеркальце. И когда он только успел трансфигурировать чашу обратно?       — Разумеется, вру, разве ты не видишь, что ради спасения тебя послали святую Жанну прямо в логово еретиков магов? Помочь встать? Ребра эти гады тебе не сломали? — отвечает Грейнджер в тон старшекурснику.       — Сломали, ты помогла. Хорошо медицинские заклинания знаешь. Спасибо. А как ты их так вырубила? Эти Грифы, «Мародеры», банда Оленя Поттера, совсем без стоп-крана, — интересуется Снейп.       — Пошли отсюда, Северус, дорогой расскажу. Ой, а к тебе по имени можно обращаться? — спрашивает девочка.       — Можно, спасительница, но тогда я тоже буду звать тебя просто Жанна. Тебе идет, — совершенно по-Снейповски фыркнул Северус.       — Грифов я вырубила просто. Трансфигурировала каждому в яйца по три-четыре стальных иголки. И вот живое подтверждение старой мрачной сказки. Гибель мага в игле, а игла — в яйце. Мага. Иголка трансфигурирована, а не наколдована — чарами или отменой заклинания не развеешь, только вытаскивать в лазарете. Будут знать как вчетвером на одного бросаться, — объясняет она новому знакомому.       — Сильна ты, Темная леди Жанна, такое еще выдумать нужно. Знаешь, мне их впервые жалко, — отвечает юноша, криво усмехаясь. Ничего ему их не жалко, сразу видно.       Достали парня, и Гарри, похоже, был прав: гад был его папаша в молодости.       — А как их найдут? Если позвать эльфов домовиков, это то же самое, что признаться профессорам, — оказывается, Снейп тут гораздо добрее и великодушнее. Что с вами сделали после школы, декан?       — Сейчас отойдем, я развею чары сна. До лазарета доползут сами. У вас медиковедьма все еще мадам Поппи Помфри? — упс, как говорит Хагрид, «Это я зря сказал». Расслабилась.       — У нас медиковедьма все еще мадам Поппи Помфри, — отвечает Северус Снейп, цепко глядя на Жанну своими черными глазами. Умный зараза. Придется делиться частью правды.       — Послушай, нам нужно серьезно поговорить. Правда. Именно мне, именно с тобой.       Гермиона отходит чуть в сторону и, направив ладони в коридор с жертвами, снимает заклятия «Фините Инкантатем». Из глубины коридора снова доносятся стоны, приглушенный вой и мат. А говорят, волшебники не ругаются как пьяные маглы. Болтают.       — Северус, у тебя есть своя «Выручайка» или другое уединенное место? Поговорить нужно. Наедине, — интригует пятикурсника Гермиона.       — Поговорить наедине? — иронично и мечтательно вздыхает Снейп, поднимая вверх одну бровь. И еще, гад, в упор смотрит, так ехидно и насмешливо. — Ага с-с-ща-з-з…       — Ага, с-с-ща-з-з, размечтался, секси бой, жизнь не сказка, — Гермиона тоже поднимает бровь вверх, мол не обломится, юный маг!       — Ну пошли, младшекурсница, не святая Жанна, а я уже надеялся. Третий курс, говоришь, а выглядишь старше. Вперед, нам на восьмой этаж, — Снейп пропускает девочку вперед, и они поднимаются по лестнице вверх.       «А мантия-то на нем заношена, как у Рона Уизли, — думает Гермиона, мельком разглядывая идущего впереди Снейпа, — обтрепаны воротник и рукава рубашки, а уж ботинки явно держатся на одних чарах. И мадам Эйлин в первый приезд к нам была небогато одета. А как я в его глазах выгляжу? Дорогие зачарованные ботинки, черные колготки с узором, эластан и шелк, школьная одежда из магического спец-ателье, комплект наследницы, дорогие гребни из ясеня с рунами. Ладно, гребни — подарок леди Блэк, хотя и очень дорогой, учитывая количество чар на них. Но сколько же профессор Снейп выложил за всю мою одежду и обувь наилучшего качества и с максимальной магической защитой?» Не задумывалась, и, похоже, зря. Сам «счастливый» муж-жених отправился на работу в Хогвартс в том же сюртуке, в котором она его помнит с первого курса. Да вся его одежда — и сюртук, и брюки, и мантии, все это тоже с максимальным количеством чар для удобства, прочности и защиты. Но… «Эгоистичная ты дрянь, Гермиона! — с негодованием и злостью на саму себя, подумала Грейнджер. — Ни о его маме, ни о декане ты даже не подумала, хотя у тебя больше всех денег в их семье. Свитер в зубы и отвали. Мрак».       О, уже дошли восьмой этаж. Вот Северус подходит к стене коридора и, когда на ней вырисовывается прямоугольник двери, говорит кодовое слово. Кто бы сомневался, это название весьма редкого зелья!       — Какое-какое зелье? почему я такого зелья не знаю? — смеется Гермиона.       — Ну, может, ты плохо знаешь зельеварение? А кто из профессоров его ведет на вашем потоке? — невинно спрашивает юный Северус.       — У нас все более скромно, Северус. И факультет Слизерина один, и поток тоже один, как и профессор зелий. Кстати, хороший. Просто ты прав, зелья для меня — только полуфабрикат для работы — говорит она.       — Полуфабрикат?! Да что ты несешь, девчонка! — возмущенно шипит новый знакомый, с совершенно знакомой интонацией. Гермиона с улыбкой оглядывает его «Выручайку». Ого, а тут крутая лаборатория зелий. И судя по всему только его, ни следа другого человека.       — Я хочу стать целителем, так что да, зелья для меня полуфабрикат. Вот трансфигурация, травология, чары, руны — это да. Но зелья пусть делает специалист. Прости, Северус, но я так думаю.       — А травология тогда почему впереди зелий? — серьезно спрашивает Северус. «Люблю умных парней. С такими приятно общаться», — думает девочка.       — Магические растения — раз, однокомпонентные зелья — их соки, — два, ну и потом, при трансфигурации многие магические растения — это будущие части тел пострадавших. «Костерост» ведь не панацея, утраченную часть тела можно восстановить более безопасно, а энергия магического ядра понадобится больному для восстановления. Друидский живой круг силы, наконец, это вообще храм интенсивной терапии, — Гермиона подробно излагает свои идеи новому знакомому.       — Принято, но местами я не согласен, Жанна. Нет больше живых кругов силы, вообще, — пятикурсник устроился на стареньком диване. Мебель тут так себе, а вот лаборатория зелий крута невероятно.       — У вас их нет, Северус. Пока ни одного. А вот у нас пять уже высажены и о высадке еще двух идет разговор, — девочка подходит, садится рядом с ним и, закатав рукав одежды, снимает чары маскировки с работающих хроноворотов. А после показывает их новому знакомому поближе.       — Это два маховика времени, они работают в амплитуде на десятилетия. А меня зовут Жанна Грейнджер, я родилась 19 сентября 1980 года, мне тринадцать лет. Я тоже учусь в Хогвартсе на факультете Слизерин. Видишь дату? 01 января 1976 года в 20:45 меня вернет обратно, ну я очень надеюсь… В мое время, 21 декабря 1993 года. На самом деле, Северус, ты ровно на двадцать лет старше чем я.       — Все звучит настолько бредово, что почти верю. И тебе нужно поговорить именно со мной, Жанна? Зачем? — Гермиона вздыхает.       — Спокойно выслушать сможешь? — говорит она и, получив кивок, начинает рассказ. С большими сокращениями, но почти весь. И об истории Уинн, которая семьсот с лишним лет назад прокляла его род. И о том, как последняя из рода Принц мадам Эйлин Принц вышла за мага Тобиаса Снейпа, и о том, как ее муж стал жертвой магического отката. И как и почему это случилось.       И о том, какой у них в Хогвартсе хороший директор, всегда готов заблокировать магический дар подопечного, подлить ему любовное зелье и отнять деньги и реликвии рода. Рода Принц конкретно.       Конечно, Северус и тут скептик каких мало. Приходится чертить графики: сквибы, маглорожденные, обретенные, полукровки и чистая кровь. И дословно переписывать стати из «Ежедневного пророка» и «Вестника Министерства магии». В итоге договорились утром дойти до библиотеки и проверить, лжет ли Грейнджер. Также Гермионе пришлось показывать навыки легилименции и оккклюменции, доказывать, что умеет левитировать и вызывать прямо здесь патронус без палочки и невербально.       Ого, а Северус так не может! Пока…       И наконец вопрос дня от Северуса Снейпа:       — Зачем это тебе, Жанна? Зачем помогать мне? — цепляет взглядом юноша новую знакомую, прямо как взрослый и потрепанный жизнью шпион 0013.       — Этот тип попытается взять тебя под контроль — ты слишком хорош как зельевар; попытается уничтожить твою семью — они уже слабы и деморализованы, легкая добыча для него. Он похитил моих родителей и что-то сделал с моей семьей. Альбус Дамблдор пытался расколоть тебя, насколько ты способен ему сопротивляться. Он поймал и поставил нас в трудную ситуацию, а ты, чтобы только защитить меня… Был вынужден на мне жениться. Ужас! Что с тобой будет!       — Не вижу препятствий, ты классная. И если тебе еще тринадцать, то мне всего тридцать три, для волшебников, Жанна, это маленькая разница. А до твоих семнадцати мы можем гораздо лучше познакомиться и даже полюбить друг друга. Время есть! Так, говоришь, я декан Слизерина? — Северус лихо вздергивает бровь и улыбается. Мальчишка.       — А вам, декан Снейп, не приходит в голову, что ты уже всем сердцем любишь другую? Что это может просто уничтожить тебя? Это ни разу не весело — разбить свою жизнь в угоду кому-то! Я серьезно говорю, Северус! Вы, ой, ты там, у нас, замечательный ученый, хороший человек, честный гражданин! Почему я должна хотеть испортить тебе жизнь? Только потому что стать женой декана — это круто? Я что, сволочь — так самоутверждаться за счет мужчины, который меня спас?! А твоя мама, мадам Эйлин? Она хочет, чтобы ты был счастлив, не пил, был успешным, но разве это возможно рядом с тем кого не любишь? Брак это не просто секс, это на всю жизнь! А там ты любишь совсем не меня. И если не снять проклятие с тебя и твоих родителей, то вы будете очень уязвимы. И, как следствие, я и мои родители тоже. Наши семьи связали друг с другом, чтобы потопить… — Гермиона то и дело сбивалась. Говорить «вы» этому мальчишке было невозможно, но иногда он разговаривал совсем как взрослый декан Снейп из её школьной жизни.       — В этом есть смысл. Но что делать? Каков твой план, Жанна? — и юноша бросает внимательный взгляд на собеседницу.       — Прежде всего максимально защитить тебя и твоих родных, чтобы у вас был шанс сопротивляться и выжить или затаиться и выжить. Снять проклятие Уинн. Потом твой дед, отец мадам Эйлин, он умрет только в следующем году, но пока еще жив. Он может ввести тебя в род Принц. Это даст защиту рода тебе и твоей маме. Кстати, нужна очистка крови у гоблинов для твоей матери и отца. Да, я знаю про твоего отца многое, он точно не прав, но он же не виноват, что магический откат его просто сломал. Твоя мама его любила до последнего, она его помнила совсем другим. Они же вместе учились в Хогвартсе и любили друг друга со школы, но невыполнения условий магического брачного контракта у вас — это ужас. Если вашу семью защитить сейчас, это спасет всех после. Помоги мне и себе, Северус! — убедила, не убедила?       — Ладно, убедила! — говорит Северус. — Но статьи, про которые ты мне рассказывала, я в библиотеке завтра все равно проверю! Понятно, Жанна?       Гермиона улыбнулась с облегчением.       — Да легко. Если хочешь, буду сидеть рядом и даже дам тебе каплю крови для контроля. Если вру — проклянешь! — серьезно говорит девочка.       — С ума сошла! Кровь никому не дают. Поняла? — вскипает он. И так худющий, а когда злится, то просто не парень, а тень. Хотя на тыквенном соке здоровяком не станешь.       — Я хочу доказать тебе, что не вру, — горячится Гермиона. — А ты лучше подумай, что может нечестное руководство сделать с кровью детей из лазарета!       — А магический откат?       — А если директор давно предатель крови и ему плевать?       После недолгого молчания Снейп откинул чёлку и осторожно спросил:       — Хм. Слушай, Жанна, а кто эта она? Ну, любовь всей моей жизни? — да, у Северуса все же обалденные глаза и такие длиннющие ресницы… Особенно это заметно когда он вот так смотрит…       — Лилиан Дарлин Эванс с Гриффиндора, вы с нею в одном городе живете и с детства знакомы, — про остальное Гермиона молчит. Если Северус Снейп будет хорошо защищен, то и свою любимую спасет, сам. И будет с мадам Эйлин кто-то другой готовить всякие вкусности декану Снейпу. О Северус, краснеет и бледнеет, думал, никто не знал о его чувствах?       — Серьезно! Лили Эванс?! Я что, сошел с ума или меня поили приворотным зельем? Я влюблен в эту самолюбивую и грубую вертихвостку! Она всем врет и всем все навязывает. Вовсе не удивительно, что я в будущим ухватился за брачный контракт с нормальной, хотя и совсем молодой девчонкой как за соломинку, — Северус возмущенно шипит как змея.       А Грейнджер растерянно хлопает глазами, слушая его, и думает: «Я что, попала в параллельную вселенную? Или нет…»       По данным давней гоблинской проверки крови, мама Гарри — внучка Альбуса Дамблдора, и мёртвой она точно не названа. По той же проверке, декану каждый год давали зелья на приворот к ней и чувство вины перед нею. Но если она мертва, то у кого брали ее волосы? Да, возможно Лили однажды их подрезала, а ее сестра Петуния или ее дед Альбус их сохранили? Или нет, и всё проще… Кстати, ее волосы рыжие, как у Уизли, а какие волосы были у Альбуса Дамблдора в молодости? Гермиона глубоко об этом задумалась и очнулась от того, что Северус ее окликал.       — Жанна, ну почему она? — с отвращением и ужасом спрашивал её новый друг.       — А почему нет? Возможно, вы только сейчас в небольшой размолвке и, возможно, в будущем ваши отношения изменились. Ты очень хорошо относишься к Гарри, ее сыну, — Гермиона предпочла не уточнять, кем братишке Гарри приходится Джеймс Поттер.       — Пусть эта веселая вдова Лили ищет себе кого-нибудь другого, Джеймса Поттера например! Может ее сын Гарри — просто хороший ученик и разбирается в зельеварении, мне что, на матерях всех отличников жениться? За что, Жанна? — это явно был крик души. Надо было все узнать подробнее.       — Послушай, Северус. Я говорю что знаю. Вот смотри, у меня комплект защиты наследника, кольцо-амулет и серьга-гвоздик. Чувствуешь, они просто под чарами невидимости. Он защищает от приворотов и подобного. А у тебя такого нет, пока. А если попробовать договориться с твоим дедом ради здоровья твоих родителей, возможно, и у тебя будет такая защита.       — Если договоримся! — тяжело и сокрушенно вздыхает мальчишка со старших курсов.       — Северус, ты уговорил хранителя крипты Хогвартса поставлять тебе чешую, старую кожу, слюну и яд для своих зелий, — ободряюще говорит Гермиона. — Конечно ты договоришься, абы кто на Слизерине не учится!       — И у какого же хранителя Хогвартса чешуя? — настороженно интересуется собеседник.       — Серебряный змей Слизерина, василиск Базилевс — для своих, кто изучал Парселтанг, просто Базиль. Я не вру! Да будет свидетелем моя магия, — Гермиона вытаскивает волшебную палочку из прически. «Люмос» — на конце палочки загорается огонек.       — С ума сойти, я, видимо, очень крут! — глаза у Северуса горят.       — Ну, наш декан и самый молодой мастер зельевар, Мастерство получил в двадцать лет! В двадцать, я говорю, Северус, нечего сейчас такой вид принимать. В ближайшие пять лет ты можешь расслабиться, — искренне смеется девочка.       — Мне уже пятнадцать! — пренебрежительно фыркает Снейп.       — Ты родился не 9 января 1960 года? Значит, да, пятнадцать! И зельевару математику знать нужно точно, а то будет семь или восемь семян аниса на один или больше стакан воды! — Гермиона снова смеется, у декана Снейпа точность рецепта — это отдельный пунктик. Северус тоже улыбается шутке гостьи из будущего.       — Зато каждый раз новое зелье и новый патент! Это очень выгодно! А если хочешь знать, Жанна, для зельевара очень важно чутье. Еще вот это, и того на грамм или одно зерно больше или меньше. И варить до чуть более глубокого оттенка цвета. Зелья — это искусство, а не полуфабрикат, как говорят некоторые, — Северус смотрит ей в глаза, серьезно, но немного ехидно.       — Как в картине, авторское чуть-чуть. У врачей все то же самое: сперва в постановке диагноза ищешь, что не так у больного. Поверь, это не всегда легко определить. А после то же самое с выбором оптимального лечения. Чужая жизнь не шутка, тут всё очень серьёзно, — похоже, Северус понимает это.       — Слушай, не обижайся только, Северус. Можешь объяснить мне, почему ты считаешь, что не любишь Лили Эванс? Вот мне как раз известно обратное, — осторожно спрашивает Гермиона.       — Либо это мощный приворот, либо я сошел с ума. Либо она стала ангелом и так изменилась, что просто не знаю… Рассказать тебе, какая она, Лили Эванс?       — Рассказывай, я внимательно слушаю, — Гермиона устраивается на старом диване поудобнее, показывая, что готова слушать хоть всю ночь.       Северус Снейп вздыхает, снова откидывает с глаз длинную челку и начинает рассказ. И это весьма грустная и страшная сказка о первой любви. И чужой лжи.