Я в чудеса не верю

      Если вспомнить следующий день, то Гермиона либо плакала, либо едва сдерживала слезы. Неужели общение с Плаксой Миртл дает себя знать? Ох, не хотелось бы. Слезливость Бесстрашной Жанне не очень идет.       Буквально почти сразу же после завтрака, сэр Эдвард Принц приступил к обряду введения своего внука в древний род магов Принц.       Да, ничего не скажешь, обряды древней родомагии, основанные на крови, смотрятся весьма круто. Кровь Северуса принял камень рода, а клятва, данная им Главе рода — Эдварду Принцу, была принята магией, и на фамильном гобелене рода Принц появилось новое имя: «Северус Снейп-Принц». Дальше были только мелкие детали: подписание кровью последних дополнений к родословной семьи Принц и отправкой в Министерство магии заверенного экземпляра.       И да, кровь рода и магия рода очень поддерживают члена семьи, пятикурсник Северус изменился как-то, даже внешне. Появилась в резком еще вчера мальчишке некая уверенность или некая опора на что-то.       Вот у Гермионы камня рода нет и гобелена тоже, но подобное выражение лица она почему-то каждый день видит в зеркале. Тут, видимо, одно из двух, либо она самоуверенная дура, либо она первая в своем роду и как глава рода одобряет все свои действия. Лучше второе.       Конечно, она жутко, едва не до слез волновалась за прохождение обряда Северусом, но, как выяснилось позже, волноваться следовало за себя. Буквально сразу же, после введения в род Принц Северуса, следовало приступить к обряду отзыва кровной мести. Гермионе. Ну кому же договариваться с Уинн как не ее отдаленному потомку? Описание старого валлийского обряда Гермиона помнила в мельчайших деталях, спасибо леди Вальбурге Блэк и отличной памяти. Еще, к большому счастью, у сэра Эдварда отыскалась льняная женская ритуальная рубашка, да и староваллийский Гермиона знала от рождения.       Но, всегда есть это самое но. Обряд проходил отлично. Выйдя в астрал, Грейнджер нашла кровную нить Уинн в памяти их общих предков, и Уинн, будучи воспоминанием, впервые осознано откликнулась ей, и тогда Гермиона воззвала с просьбой о прощении и забвении мести. И вот тут погибшая века назад девушка спросила, почему? Почему она, Уинн, должна так сделать? Северус Снейп — последний в роду Принц, хороший человек? Но и ее семья не была плохой. Его жалко? А их — нет? Жанне Гермионе Грейнджер вовсе не нужна жизнь, в которой она увидит его смерть, а почему? «Почему, ты Жанна, первая в новом возрожденном роду, все это затеяла?» Гермиона нашла объяснение, высказала его и оно было принято. Принято, как аргумент для снятия проклятия. Дуновение магии — ага как же, при таких давних проклятиях, это дуновение воспринималось всеми, кто в этот момент находился в одной комнате с Гермионой, как достаточно сильная встряска, будто во время землетрясения. Эта волна стерла нечто злое и неосязаемое, и еще образ-тень юной Уинн, давая бедняжке наконец спокойно раствориться в мироздании.       Все прошло хорошо, и возмездие за кровь больше не лежало на Северусе Снейпе.       Когда Гермиона очнулась вся в слезах, она долго опасалась глядеть присутствующим в глаза. Особенно Северусу, отговорилась тем, что хочет умыться и переодеться и убежала в предоставленную ей комнату. Стыдно все же, она вроде не безумная Молли Уизли! Но тогда, что, собственно, она только что несла при всех, а? Но вместо того чтобы лезть в дебри психологии, где вполне могли прятаться неприятные вопросы и ответы, девочка лишь переоделась и вернулась в гостиную.       — Жанна, ты как себя чувствуешь, может быть чаю выпьешь? — чувствовалось, что Северус тоже до сих пор неловко себя чувствует. Гермиона подумала, что еще ей повезло, что это не декан Снейп, уж он бы ее чаем без яда угощать не стал!       — Да нет, все отлично. А чаю совсем не хочется, спасибо, Северус, — а что если декан Снейп все помнит! О нет, лучше смерть. «А чья смерть лучше, моя или его?» В выживание профессора зелий, Гермиона уже столько нервов и сил вложила, что его очень жалко, но и ее жалко тоже, особенно если профессор Снейп все уже знает. А он конечно знает! Восемнадцать лет как! Итог, увы, грустный: «Да, умирать точно придется мне».       — Послушай, Северус, я тут во время обряда говорила всякое, — Гермиона старается прятать от друга глаза. — Ты не придавай этому значение, пожалуйста. Ладно?       — То есть речь шла о нем? — а вот Северус смотрит ей прямо в глаза, и взгляд девочке отводить теперь вовсе не хочется. — Обо мне в будущем, декане Снейпе, он что, настолько лучше меня?       — Нет, ты лучше. Да вот же! Ты знаком со мной только два дня, ну что ты обо мне знаешь? Там я декану Снейпу каждый день жизнь порчу, я не шучу! Мне только тринадцать лет, а вдруг это не любовь, а самообман и это испортит тебе всю жизнь! — Гермиона уже и не знает как Северусу еще возражать, да и нужно ли…       — Это! Обалдеть… Несколько минут назад, Жанна, ты называла «это» совсем иначе! — ох уж эти мальчишки с их максимализмом. Но что же это, получается, она, Гермиона, Северусу тоже очень нравится? Девочка снова не выдержала и заплакала.       — Северус! Наверное, я сказала то, что искренне чувствовала. Но! Ты представь, что подумает декан Северус Снейп, если такое от меня услышит. Я его люблю! Умереть — не встать, ему тридцать три! И, о Господи, он — это ты, и, конечно, он все помнит о сегодняшнем дне! И те двести пятьдесят баллов он точно снял, чтобы я была неспособна что-либо затеять! Вот именно это: путешествие в прошлое… Он, то есть ты, Северус, в будущем сожалел о моих словах и чувствах, нашем знакомстве сейчас и своем положении по тому дурацкому контракту. Вынужден — это одно, а настоящие чувства — совсем другое! Откуда ты можешь знать, что за двадцать лет эти чувства в тебе не переменятся? Северус, они обязательно переменятся! — Гермиона уже откровенно зарыдала, в основном от того, что чувства пятикурсника Северуса со временем изменились. Нервы, подростковый возраст… Прощай, собранность. — Я хочу, чтобы он, то есть ты, Северус, остался живым и был счастлив. Счастлив, а не обязан! Даже если ты счастлив вовсе не со мной! — старшекурсник Северус растерялся, не зная, как успокоить подругу, и Гермиона точно знала, что в будущем он этому так и не научится.       Так что успокаиваться и умываться Гермиона пошла в ванную комнату, а когда вернулась, сэр Эдвард Принц уже принимал значимых гостей, его почтили визитом лорд и леди Блэк. Почётно но неожиданно, здесь, в 1975 году, Орион Блэк и Вальбурга Блэк здоровы, богаты, счастливы и занимают высокое положение. И вынудить явиться с визитом эту семейную пару могло только нечто весьма убедительное. Девочка из будущего, например.       Сэр Принц представляет гостям Жанну Гермиону и своего внука, причем Жанну как невесту его внука — ну прекрасно просто, да и мнение Северуса на этот счет спросить вовсе не помешало бы! Гермиона показывает Блэкам их собственный маховик времени, вытаскивает из волос фамильные гребни, подаренные леди Вальбургой, и объясняет, кто она и почему тут находится. И, устроившись в кресле, предлагает применить легилименцию, чтобы узнать все подробнее. На этот раз волшебной палочкой взмахивает Орион Блэк. «Легилименс» — и снова шесть часов боли и копания в мозгах. Ужас.       Когда Гермиона снова приходит в себя, за окном уже вечер, хозяин дома и досточтимые гости продолжают разговоры в гостиной, сеанс легилименции только что закончился и увиденное в памяти девочки достойно детального обсуждения. Взрослых естественно. Ведь это им предстоит как-то изламывать собственную жизнь дабы уйти из-под удара. И похоже они как раз взвешивают, насколько все непросто. Рядом с Гермионой шоколад, чашка с водой и Северус с обезболивающим и укрепляющим.       — Выпей это, Жанна, тебе будет легче, — ей снова протягивают зелья. Она выпивает, разумеется — боль после сеанса легилименции ужасна.       — Северус, не злись за то что я тебе утром сказала, — пытается Гермиона просить прощения.       — Я не злюсь, Жанна, ты просто честная и очень великодушно ко мне относишься. Ко мне еще ни одна девчонка так не относилась. С ума сойти: чтобы я остался живым и был счастлив, а не обязан! И даже если вовсе не с тобой… Ты серьезно? Я такой замечательный? — и Северус недоверчиво смотрит кареглазой гостье прямо в глаза, зараза такая!       — Нет, ты та еще зараза такая, вредный, язвительный, жутко строгий, но справедливый. И очень-очень умный. Все как мне нравится. А сейчас ты еще очень красивый парень, — совсем тихо говорит девочка.       — Правда? — еще более недоверчиво интересуется он.       — Разумеется, правда, ты себя недооцениваешь, мальчик мой, глаза огромные, черные, ресницы длиннющие, прямо хоть сейчас замуж выдавай, за Люциуса Малфоя!       — Тебе конец, невеста Жанна, — возмущенно шипит Снейп и съедает последнюю шоколадку прямо на глазах Гермионы.       — Это была последняя капля моего терпения, Снейп! Я страшно отомщу за последнюю шоколадку! — в Северуса летит подушка с кресла. Северус и Гермиона смеются и борются за уютное место в кресле. Неловкий момент позади.       Как же позади! Именно тогда, не раньше, не позже чета Блэков и сэр Эдвард Принц заходят к нам в комнату. И видят: картина маслом, волшебная, с движущимися персонажами, борьба малоспортивная молодой невесты Жанны за место на костлявых коленях Северуса Снейпа, о, теперь лорда Принц…       Немая сцена длилась недолго. И вот Гермиону вызывают в гостиную, снова давать подробные показания.       Это основательно затягивается. Три полных магловских тетради по восемьдесят листов, и это явно еще не конец. Графики — что, когда и после чего следует. Люди, упомянутые в прочитанной периодике. И нет этому конца, особенно учитывая то, что статьи Гермиона пишет дословно, как прочла. Во-первых, это ее личный вывих абсолютной памяти, и во-вторых, тем, кому здесь выживать, нужно как-то ориентироваться, пусть даже по дословно переписанным статьям из «Ежедневного пророка», из завтрашних выпусков. А она-то считала, что в Хогвартсе слишком много пишут эссе, вовсе нет.       Наконец все заканчивается, вернее, приостанавливается, хроноворот Блэков возвращают обратно Гермионе, как и гребни для волос, а после почтенные гости и хозяин дома договариваются о новой встрече.       И только проводив гостей, сэр Эдвард Принц советует детям идти спать. Только проголодавшаяся Гермиона, наплевав на этикет и скромность, спрашивает, а можно ли чего-нибудь съесть. Да, завтрак в этот день был первой и последней едой. А Северус распереживался из-за обряда введения в род, откровений подруги и очередного сеанса болезненной для Гермионы легилименции и тоже не обедал, как, кстати, и сам хозяин дома…       Эльфийка Тари, накрывавшая стол, глядя на их аппетит, похоже, начала опасаться волшебников, мало ли они вот так проголодаются и домашних эльфов есть начнут. Но ужин помогает всем восстановить силы и построить планы на завтра. Весь завтрашний день планируется посвятить родителям Северуса, и сэр Эдвард Принц с самого утра собирается лично аппарировать в Коукворт за дочерью и зятем. Северус в восторге от этого плана.       А Гермиона вспоминает первый год обучения в Хогвартсе и Рождественские каникулы, проведенные в доме Грейнджеров. Тогда тоже старались многим помочь и многое сделать. И да, очень многое удалось и коалиция союзников против Лже-Директора Хогвартса уже есть — там, в будущем, но этого недостаточно. Для родителей Гермионы. Для родителей Гарри Поттера. И родителей Невилла Лонгботтома. Для Сириуса Блэка, двенадцать лет ни за что отсидевшего в Азкабане. И для Северуса Снейпа, которого, похоже, мало помогли защитить все эти обряды, что они сейчас провели. Он ничего не помнил о том, что происходило сейчас. Ладно, Лили Эванс, маму Гарри Поттера, он мог снова полюбить, скажем, на шестом курсе. Но после ему подливали зелья и чистили память. Насколько сильно? «Против нас там что, целая армия? — девочка ужаснулась. — А если да?»       Нет, спасение от подобных мыслей может быть только одно. Гермиона просит у хозяина дома разрешение что-нибудь почитать в библиотеке. К ее просьбе с восторгом присоединяется Северус. «Ага, декан, вы ничуть не меньше меня любите книги».       Когда дедушка Северуса дает разрешение, Гермиона и Северус получают первые хорошие впечатления за день, чтение незаметно переходит в обсуждение и даже опробование новых чар и заклинаний. Северус — настоящий энтузиаст, с ним так интересно даже не спорить, а просто слушать его рассуждения. Его идеи — просто огонь, но и идеи Гермионы ничуть не хуже. Оказывается, он сам придумывает новые заклинания, совсем как она, когда речь идет о новых возможностях трансфигурации и «Стазиса».       Каким-то странным образом они на одной волне, получают не просто знания ради знаний, но ради изучения мира вокруг. Где-то в середине научно-магического диспута, признав абсолютное превосходство идей Северуса, подростки засыпают. Она в кресле, он на ковре. Гермионе снилось прекрасное продолжение этого научного спора. Именно научного спора, а не чего-то еще!