***
— Беллатриса, вернись домой сейчас же! Иначе я за себя не ручаюсь! Сейчас там точно опасно, и Виктор Крам категорически запретил тебя сюда пускать! — темноволосый маг с сильной проседью в волосах спешил за яркой кудрявой дамой, которая целенаправленно шла от Черного озера к Хогвартсу. — Во-первых, леди Беллатриса, а во-вторых, Антонин, можешь сказать, что ты сопротивлялся! — страстно ответив пожилому магу, красивая женщина даже не сбавила шага. — О, даже так! Мне все понятно, леди Лестрейндж. Прошу прощения за резкость, — Антонин Долохов почтительно поклонился аристократке, зло сверкнув глазами. — Ну что ты сразу начинаешь, Антонин? Да, ты прав! Но и я права тоже. Нарцисса — моя сестра и мать Драко, и она ясно чувствует, что ее сын в беде. Это нужно обязательно проверить! Ты и я — сильные маги, ну что может случиться? — тон дамы несколько изменился, она все так же страстно настаивала на своем мнении, но явно старалась извиниться за недавнюю резкость. — Случиться может все что угодно, а Виктор Крам непосредственно тут помочь тебе не сможет! Причем использовать портал, чтобы прибыть в Англию, тебе ясно запретили оба лорда — и Том Риддл, и Виктор Крам. Здесь тебя излишне хорошо помнят! — Я это знаю! А еще я знаю, что Виктор сейчас в Запретном лесу уничтожает каких-то боевых химер, а в Хогвартсе главное логово Дамблдора, и этот профессор трансфигурации — тот самый Темный лорд, который испортил жизнь Тому Риддлу и мне! А теперь в опасности мой племянник! Ему был всего год, когда меня забрали в Азкабан, и вот теперь мальчик тут, в опасности, среди оборотней! — И чтобы спасти его, когда ему, взрослому магу, уже целых шестнадцать лет, вы, леди Лестрейндж, надев корсет, красивое голубое платье с длинной юбкой и очень глубоким декольте, отважно вышли почти одна против стаи оборотней! Им, несомненно, понравится и ваша прическа в свободном стиле, и яркий макияж, помада цвета фуксия, если не ошибаюсь? А ваши туфли из нежно-голубой кожи в тон к платью на каблуках примерно в три дюйма явно сведут их с ума! Вы будете покусаны с небывалой страстью! Беллатриса, не будь дурехой и немедленно вернись домой, или ты дождешься «Круцио» лично от Виктора. Послушай, он так старался тебя вылечить, так желает тебя сохранить… Подвергать себя напрасному риску просто невежливо по отношению к нему! — Хм, Виктор, конечно, рассердится, но Том меня защитит. И не цепляйся, как строгий отец, к моей одежде! Что хочу, то и ношу! — уверенно ответила женщина, продолжая свой путь. — Виктор, Том… А может, хватит крутить мужчинами, веселая вдова? У каждого из них к тебе серьезные чувства и серьезные намерения. Тебе сорок пять. Он, конечно, полукровка, но твой бывший муж любому из них не чета! Определись, наконец, и сделай выбор, тем более они только этого и ждут! Пойми, еще пять-шесть лет и родить собственного ребенка тебе не помогут ни живой круг, ни зелья, ни молоко единорога! — Антонин Долохов был предельно откровенен со своей подопечной. — Антонин, ты мне ближе отца, но ты не понимаешь! Никто из них не является милордом Волан-де-Мортом! — леди Беллатриса остановилась и на секунду растерянно прикусила ярко накрашенную губу, совсем как в детстве. — Коне-ечно! Никто из них больше не желает трансфигурировать себя в странное и омерзительное существо, не устраивает таких приятных оргий, а «Круцио» применяет только к реально провинившимся магам. А уж то, что каждого из них стала интересовать магия, международная политика и бизнес — и вовсе нестерпимо. А этот странный интерес к созданию нормальной семьи!.. Леди Лестрейндж определенно должна сказать этому решительное нет! — Долохов явно издевался, но тон его резких слов был печальным. — Ты не понимаешь! Раньше я чувствовала его мысли, и они были понятны, и в них была я! А теперь там сумятица и неуверенность… — И тебя нет… — Откуда ты знаешь? — Беллатриса резко повернулась к телохранителю. — Я умный, Китеж-2 других и не выпускает за рубеж. Беллатриса, кругом война с Дамблдором и той еще сволочью Грин-де-Вальдом. Милорд ну о-очень многое о самом себе узнал, заметь, это два крестража, а четыре уже убиты вместе с оригиналом. Сколько раз он пережил собственную смерть? Он едва ли не ценой своей жизни спас свою мать в прошлом, нашел почти потерянную тебя. О, как он старался тебя вылечить! Ты что, реально не понимаешь? Мужик ищет себя и свой путь в этой жизни, без всяких змей и Пожирателей, но со своей семьей, с тобой, дура! Бережет он тебя. Они оба тебя любят и не хотят давить, ждут, когда ты сама сделаешь выбор! А ты такие походы в Хогвартс откалываешь, ты что, им обоим хочешь жизнь своей гибелью разбить? Причем, если Виктор еще может выправиться после твоей глупой смерти, то Том после такого уже все! — Ты думаешь, что это так? — Это так, просто нормальный мужик тебе пока еще не попадался. А им, кстати, нормальная женщина, которая думает о будущем. О совместном с любимым будущем, а не о том, чтобы крутиться с декольте перед оборотнями и старой сволочью ста с лишним лет. Беллатриса, вернись домой! — пожилой маг был настроен сурово. — Я поклялась своей магией, что узнаю, что с племянником Драко. И, если нужно, помогу ему во всем! Тем более, что я знаю тайный ход в Хогвартс, вот только какой придурок построил прямо над этим ходом домик, да еще высадил Гремучую иву? Это же жутко опасное дерево! Нам туда, Антонин! Не злись, пожалуйста, вот быстренько выясним, что с Драко, и сразу к Нарциссе в Малфой-мэнор. Виктор даже ничего не узнает. Я вовсе не хочу огорчать Тома, — женщина в ярком голубом платье с низким декольте решительно направилась к заброшенному дому, ведь именно там был хорошо ей знакомый подземный ход. — Виктор, Том… Определись уже, веселая вдова! — Антонин Долохов, гораздо более известный в Хогвартсе как профессор Антонио Джессате, пошел следом за леди Лестрейндж. А что ему было делать? Остановить Беллатрису от исполнения задуманных ею планов и так было непросто, а уж магическая клятва, данная ее родной сестре, делала женщину и вовсе не управляемой. И как с этим можно совладать, в спец. школе Маг-КГБ Китеж-2 курсантов не учили.***
Северус Снейп, закончив весьма непростой разговор за завтраком и выпив созданные им минувшей ночью зелья, отправился к директору Хогвартса. Вот уже видна винтовая лестница и каменная горгулья, охраняющая проход к ней. Снейп говорит обычный пароль «лимонные дольки», исподволь ожидая, что его уже изменили. Но нет, статуя горгульи отъезжает в сторону, пропуская его к лестнице, ведущей в кабинет Дамблдора. В просторной круглой комнате с несколькими окнами все почти по-прежнему: столики со странными постоянно работающими артефактами, все время спящие портреты прежних директоров. Но что-то явно изменилось с его последнего сюда визита. Внезапно Снейп понимает, что самый большой портрет, висящий за директорским креслом — портрет действующего директора Альбуса Дамблдора — странно истончился, и сквозь персонажа портрета проступает вид кабинета. А еще портрет ощутимо стал меньше, причем намного. Да и другие портреты вроде бы уже не спят, просто еще окончательно не проснулись. Время Альбуса Дамблдора уходит… — Да, уходит. Но оно еще не ушло, мальчик мой. Или уже не мой, а Темного лорда? Что скажешь, Северус? — из личных покоев выходит сам директор. — Вы — Темный лорд. Есть ли различия? На мой взгляд, это вопрос о разнице между волчьей отравой и клобуком монаха. — Как грубо и глупо, разница между тьмой и светом есть всегда, Северус! — Дамблдор подходит к своему столу. — Но не тогда, когда они абсолютны. Человек в этих случаях слеп. Думаю, вам уж это отлично известно, директор. Зачем вы все это затеяли? Ведь Третья магическая война ничего вам и Геллерту Грин-де-Вальду не даст. Вы умный человек и понимаете, что ваши цели не осуществятся. Никогда. Так зачем? — Снейп не смотрит в глаза собеседнику, но следит за его движениями и отслеживает его всплески магии. — Борьба света против тьмы — это сама жизнь. Она вечна, Северус, — директор осторожно положил руку на стол. Рукав его цветной мантии чуть шевельнулся, и стало ясно видно, что рука обуглена. Подобное проклятие отхватить крайне непросто, но некоторым это удается. Снейп решил увеличить жесткость своих слов, надеясь, что Дамблдор выйдет из себя. Это может помочь перехватить власть над его разумом, а насчет «Империо», увы, тут нечего даже надеяться, учитывая, какие на директоре амулеты защиты. — Ваши слова — пустая риторика, борьба была и будет, но, увы, без вас, сэр. Что лично вам дали поиски Даров смерти, если вы фактически умираете? Что вы оставите после себя — незаконченные интриги и крестраж, который никто никогда не активирует? — А ты точно не нарушаешь обет повиновения, данный мне во имя спасения Лили Поттер? — глаза директора смотрят на зельевара из-под очков уже не столь добро, как обычно. Снейп расстегивает рукав и показывает директору запястье. — На мне уже давно нет этого обета, а ваша внучка, Лили Поттер, жива и, возможно, счастлива. Она совсем недавно посещала Хогвартс под именем Долорес Амбридж в качестве Инспектора Министерства магии. Жаль, что ей не пришло в голову наладить хорошие отношения с ее сыном. Еще больше жаль, что вам, директор, пришла в голову идея поместить в Гарри крестраж Тома Риддла. Для чего? Чтобы в последствии заменить его своим крестражем, когда тело и сознание юного мага адаптируется к постоянному присутствию рядом еще одной души? А что должно было случиться дальше? Вытеснение души юного хозяина тела более зрелым сознанием мага? Кукушонок, выталкивающий из гнезда птенца-конкурента, так вы представляете себе бессмертие? Мы не животные, даже темные маги стараются не использовать этот путь замещения чужой души, — Снейп холодно смотрел на хозяина кабинета. — Ты должен был оберегать Гарри Поттера во имя своей любви, должен был старательно подготовить его к истинному выбору его пути. Он должен был понять, что язык змей, Темные искусства и древние легенды о Дарах смерти, созданных братьями Певерелл — это этапы пути и судьбы от жизни к смерти. К его решающей встрече с Волан-де-Мортом. Судьба Гарри Поттера — сгореть в поединке между тьмой и светом в одном человеке! Тебя шокирует, что Гарри должен был умереть в итоге, но сколько людей смертны, Снейп? Все! И что же ты сделал с моим поручением, негодяй? — Все, что вы мне приказали, директор. Моя любовь ровно шесть лет назад попросила меня помочь ее лучшему другу Гарри Поттеру. Я старательно учил его магии, Темным искусствам, окклюменции и зельям, а языку змей он научился сам, когда избавился от крестража. Поттер лично познакомился с Волан-де-Мортом, став ему почти другом, которого, возможно, ему и не хватало. Мы, слизеринцы, умеем находить общий язык. Гарри Поттер нашел свое истинное магическое призвание — это артефакторика. И поединок внутри самого себя он выиграл, когда твердо решил никогда не поступать с близкими людьми, как иногда поступали с ними его мать и отец. И Гарри, конечно, когда-нибудь умрет, но, надеюсь, он проживет сотню-другую счастливых лет на благо Магического мира и родных ему людей. Юноша отлично понимает, что лучший дар смерти — это замечательно прожитая жизнь. Почему же я негодяй? — Северус Снейп с жалостью поглядел на умирающего Темного лорда. — Ты думаешь, что чем-то сильно отличаешься от обычных Пожирателей смерти? Ты, у которого на совести неоднократные убийства и пытки, ложь практически всем, и самому себе в том числе. Ты подвергал себя смертельному риску для того, чтобы узнать что-нибудь важное для Волан-де-Морта и возвыситься за счет своего шпионажа на гибели других людей. Твое увлечение Темными искусствами настолько затмило тебе путь к свету, что назад для тебя дороги нет. Ты из тех, кто не может вызвать патронус, потому что дементор — меньшее зло, чем ты! — обличительно вытянутая в сторону собеседника, обугленная, как черная кость, рука Дамблдора выглядела страшно, но зельевара это явно не испугало. Снейп невозмутимо взмахнул волшебной палочкой. — Экспекто патронум, — кабинет директора Дамблдора осветился большой солнечной птицей, которая сияла ярче феникса Фоукса. Альбус Дамблдор с интересом смотрел на ворона из яркого света. А Северус Снейп, взмахнув волшебной палочкой в сторону директора, произнес: «Легилименс» и сосредоточился на чтении его памяти. Нужная информация нашлась быстро. Снейп продиктовал своему патронусу: — Информация для мага Виктора Крама от агента Ведьмы. Отряд, посланный в Лондон для обрушения моста Миллениум, собирается возле загона для гиппогрифов около хижины Хагрида ровно в двенадцать часов утра. Дата сбора остается прежней — двадцать четвертое сентября. Аппарировать все должны прямо на середину моста в час дня. Доставить сообщение, срочно, — ворон полетел сквозь каменную стену директорской башни к адресату. Скорость патронуса равна скорости обычной аппарации, именно поэтому маги столь часто отправляют устные сообщения с его помощью. — Ты! Ты! Ты столько лет был рядом со мной! Верил мне, и это вновь у тебя? Патронус не может вернуться через столько лет! — Мой патронус летает, вот и прилетел через столько лет, чтобы остаться навсегда, — Снейп смотрел на Дамблдора с усталым отвращением. — Тебе и этому Краму ничего не удастся! Я успею завершить игру. Они придут, Снейп! Они уже пришли и они все узнают о твоем предательстве! Директор Хогвартса бросился к окну, выходящему во внутренний двор. Да, они пришли. Из дверей второго корпуса выбежала очень не маленькая толпа людей, и это никаким образом не могли быть члены комиссии, что приехали в Хогвартс вместе со Снейпом. Над ними в воздухе летели дементоры, распространяя волны ужаса, а командовала этой ордой высоченная фигура с окладистой бородой. Хагрид, он же Грин-де-Вальд, прибыл со своей армией для освобождения Дамблдора. «Как кстати», — несколько отрешенно подумал Снейп, глядя, как Альбус Дамблдор, высунувшись из окна, машет рукой своему любовнику. Директор Хогвартса сделал только одну ошибку. Грин-де-Вальду он махал здоровой рукой, а держался за раму, перевесившись через окно кабинета, рукой, иссохшей от проклятия. Или это было воздаянием за многолетнее нарушение директорской клятвы, или магический откат за его поступки, или просто судьба и скользкие тапки без задников… Нога Альбуса Дамблдора чуть скользнула на паркете, а он и так почти наполовину высунулся из окна. Очень плохое самочувствие, да еще практически обугленная отсохшая рука, которая никак не могла удержать вес его тела, сыграли решающую роль. Его тапочка еще не успела упасть на пол у открытого окна, а сам хозяин Хогвартса и тапочки после непродолжительного полета свалился прямо под ноги Хагриду, который как раз искал Великого человека взглядом в окнах директорской башни. Последняя встреча… Северус Снейп, выглянув в другое окно башни и трезво оценив ситуацию, решил как можно скорее покинуть кабинет директора магической школы. Но желания господина Снейпа — это одно, а реальность — весьма часто другое. Многое пошло не по плану.