Не отпустит

Ночью в лесу прохладно и сыро, пахнет травой и водой, и немного дымом от костра. Ночью в лесу опасно… но не для всех. Мерлин уходит почти неслышно, не желая никого будить. Рыцари Камелота ищут колдунью. Он ищет союзницу, которую боится погубить. И все равно – его окликают. Тихо. Но Мерлин все равно вздрагивает. Это не друг, которому можно было бы довериться хоть в какой-то степени. Который закроет глаза, даже если его вранье будет откровенно неправдоподобным. Это не Леон, Гавейн или Персиваль. Это Мордред. Мерлин не верит ему, несмотря на то, что хочет верить. С самой первой встречи, с самого первого взгляда – не верит. А Мордред, кажется, пытается завоевать его доверие. Но доверие – не крепость, которую можно взять. Мерлин уже не раз оказывался в долгу у Мордреда – за помощь, за тайны, которые известны рыцарю-друиду и которые он до сих пор не раскрыл Артуру, - и это ощущение ему не нравится. Мордред предлагает прикрыть его перед рыцарями. Мерлину нужно сейчас это прикрытие, эта поддержка – но не от Мордреда. И он чувствует почти физическую боль, понимая, что никуда не денется. Не сможет рискнуть жизнью доверившейся ему колдуньи. Не сможет не уйти… …и не сможет упустить шанс остаться верным в глазах своих друзей. - Спасибо, - наконец, улыбается Мерлин. Но нет тепла и искренности в этой улыбке. Словно бы губы его растрескались так, что улыбаться больно. Мерлину на самом деле больно – но по другой причине. - Я могу сделать что-то для тебя? Мордред хмурится, не понимая. - Ты не обязан… - Я хочу. Хочу заплатить хотя бы один долг. Помощь от друга Мерлин принял бы легко – но Мордред ему не друг. - Возвращайся, Мерлин, - Мордред подходит ближе, касается ладонью его плеча. – Куда бы ты ни шел… вернись живым. Ты нужен Артуру и Камелоту. - Спасибо, - на этот раз улыбка Мерлина чуть более искренна. – Хотя Артур с легкостью может найти себе другого слугу. Что касается Камелота… - Ты в самом деле такой дурак? – неожиданно шепчет Мордред, почти уткнувшись лицом ему в волосы. – Такой мудрый и такой глупый… Ты… Несколько минут Мерлин терпит эти неловкие – даже, кажется, более неловкие, чем с Артуром – объятья. Терпит – потому что жар тела Мордреда обжигает. Терпит – потому что с каждой секундой растет странное желание прижаться крепче. Терпит... Хотя, пожалуй, терпение тут как раз и ни при чем. И Мерлин сам не замечает, как жар становится сильнее. На губах. На мгновение. На безумное, пахнущее лесом и Мордредом, пропитанное магией мгновение. А еще через несколько мгновений Мерлин уже скрывается за деревьями. - Я отпустил тебя, но ты меня никогда не отпустишь, - губы Мордреда едва шевелятся, он и сам не слышит своих слов. Но знает, что это – правда. Не отпустит. И дело тут вовсе не в надуманных долгах и не во въевшемся в плоть и кровь недоверии. Дело совсем не в этом. Пожалуй… дело в том, что сам Мордред не хочет, чтобы его отпустили. Не хочет, любя… не будет хотеть, ненавидя.