lost the game

олег не знает, где он. вокруг темно – заплывший глаз нихрена не помогает – сыро, и воздух холодит испещренную ранами кожу. те неприятно тянут и болят, не спешат затягиваться и каплями стекают вниз по до боли напряженному телу, впитываются в ткань джинсов и оставляют за собой подсыхающие грязно-красные следы. он не может сдвинуться. руки связаны и подвешены за крюк, заставляя его чуть ли не парить в воздухе. повезло, что можно коснуться пола самыми носками. конечно, нужно сильно вытянуться, но это уже что-то – даже такая секундная «передышка» дает волкову сделать полный вдох и не позволяет отключиться. в паре с напоминающими о себе болью ранами работает прекрасно. волков осматривается еще раз, смаргивает кровь с ресниц, чуть щурится и тут же морщится от боли в голове. запах сырости и земли наталкивают на мысли о глухом подвале. и наверняка далеком и глубоком подвале, учитывая, какая команда за ним пришла (во главе с кем, черт возьми), он бы не ожидал чего-то проще и дешевле. олег не удивится, если сейчас к нему выйдет какая-нибудь важная персона с золотом на носках обуви, сверкающими перстнями и речью, обязательно содержащей «вот ты и попался, голубчик», «дорогуша, не пытайся звать на помощь» и «мы можем решить вопрос быстрым и мирным путем». слышатся шаги. тяжелые, размеренные, их обладатель явно не пытается скрыть своего присутствия. олег прикрывает глаза, прислушивается – его обходят со спины, задерживаются у левой стороны, наверняка рассматривают ушиб прямо на глазу, и встают напротив. волков поднимать веки пока не планирует. — проснись и вой, волчик, — твою мать, лучше бы это был стереотипный мафиози. олег знает, чуть ли не чувствует кожей, что у дракона... у вадима (так странно произносить это имя спустя столько лет, даже мысленно) сейчас на губах слабая усмешка, игривая такая и самоуверенная, — и не прикидывайся, что ты в отключке, я твои фокусы знаю. живот холодит металл. лезвие. олег резко вздыхает, слегка покачиваясь на весу и стараясь уйти от ножа, и распахивает глаза. улыбка вадима становится шире. — воды, кофе, чего покрепче? ты не стесняйся, чувствуй себя, как дома, — дракон смотрит прямо в глаза. олегу никогда так сильно не хотелось его заткнуть. вырвать язык. голова раскалывается. взгляд у волкова становится тяжелее, злее, темнее, вадим языком цокает и плечами потряхивает, мол, «ой, какой страшный дикий волк, боюсь-боюсь, только не кусай». мышцы тянет, олег редко и неглубоко дышит, от чего голова предсказуемо начинает кружиться. — в молчанку, значит, играем, да? — вадим, кажется, даже разочарованно вздыхает, вертя нож в руке, — что, прямо сразу к пыткам перейдем? совсем ты себя не жалеешь, олеж, и так избитый и еще хочешь. вон, шрамов сколько... я уже начинаю думать, что тебе нравится, — дракон играет бровями, приставляет кончик лезвия к шраму на животе. аккуратно обводит его, легко, щекотно. олег старается не двигаться, не терять баланс. вадим подходит ближе. приподнимает пальцем упавшие на глаза пропитанные кровью волосы, смотрит пристально, снизу вверх, со слабой улыбкой, но ножа не убирает. скользит им по коже, следит за зрачками и дыханием волкова и облизывает сухие губы, перекатывая вечно зажатую меж зубов зубочистку. у олега глаза бегают, он за каждым движением наблюдает и старается не упустить ничего из виду, втягивает живот, стоит ножу надавить на кожу чуть сильнее, и пытается не вздрагивать от касаний холодного металла. лезвие идет к солнечному сплетению, обводит свежую рану, поддевает засохшую кровь и убирает корку, смотря на появляющуюся крупную алую каплю. олег вздыхает, от движения капля срывается и медленно бежит вниз. вадим замирает. недолго наблюдает за кровью. заглядывает волкову в глаза, наклоняется и слизывает каплю широким мазком языка, не разрывая зрительного контакта, вслушиваясь в сбившееся от неожиданности дыхание и чувствуя проступившие на коже мурашки. в мертвой тишине собственные вздохи кажутся особенно оглушающими. олег кусает губы, шипит от ощущения чужого языка на ране и дергает всем телом, пытаясь уйти от касаний. его покачивает в воздухе, мышцы натягиваются и болят, твою мать, как же они болят, олегу кажется, что еще чуть-чуть – и его руки лопнут, правое плечо будет первым – схваченные пули дают о себе знать. — ну-ну, не усложняй себе задачу, — испачканные кровью губы расходятся в оскале. дракону красный всегда был к лицу. крупные ладони опускаются на поясницу, вадим прижимает олега к себе, слегка его приподняв, и тихо смеется вырвавшемуся из груди олега болезненному стону. у волкова не получается полностью согнуть руки в локтях, но это уже лучше, чем ничего. кровь бежит, оживляя затекшие конечности, и олег морщится, но терпит и двигает руками, как может, прежде чем его вновь отпустят и оставят висеть. — лучше? не игнорируй меня, волчик, тебе же хуже будет, — сил хватает только на слабый кивок, но вадима устраивает и он. он держит волкова крепко, устраивает голову на груди, а после и вовсе прижимается губами к одному из шрамов. олег ведет плечами, старается отстраниться. его отпускают, резко. боль в плечах и руках почти разрывает. — а я с тобой по-доброму пытаюсь.., — дракон качает головой. делает два шага назад, окидывает скорчившегося от боли волкова задумчивым взглядом. описывает его по кругу, усмехается собственным мыслям и бросает нож из руки в руку. останавливается за спиной олега, умещает ладонь на крупную татуировку, растопыривает пальцы и пытается спрятать рисунок. чувствует чужое дыхание. вновь отходит. олег его совсем не видит, полагается исключительно на собственный слух, но он не знает этого места совсем и не знает, что здесь может быть. слышит разве что скрежет металла, свое дыхание и звон брошенного на пол ножа. слышит, как что-то с трудом проворачивается, скрипит и кричит, а в следующую секунду его поднимают выше. цепь трещит, под потолком становится короче, из-под ног пропадает всякая опора – олег беспомощно двигает ногами и загнанно хрипит от испуга. вертит головой, ищет вадима глазами и качается в воздухе, как чертова пиньята. он пытается, держась за цепь ладонями – неудобно, чертовски неудобно, веревка запястья натирает, кажется, вот-вот пойдет кровь – приподнять себя всего. тело прошибает болью, олег стонет сквозь сжатые зубы. дракон вновь появляется перед его лицом. улыбается тяжелому дыханию, хрипам, потревоженным ранам, которые теперь снова кровоточат и пачкают сильное тело. олег смотрит из-под нахмуренных бровей. плюется в ноги вадиму. на темном и грязном полу красного пятна не видно. — тяжело, да? — вадим подходит ближе, касается ладонью почти каменных мышц. ведет по животу, груди, трогает светлые на смуглой коже шрамы. дотягивается до плеча, того самого, простреленного, что иногда сводит, и давит, заставляя волкова захлебнуться хриплым полукриком. в глазах встают слезы, олег пользуется моментом – бросает ноги на чужие плечи, пробует сжать шею и придушить, избавиться от вида наглой усмешки перед глазами. дракон от удивления давится воздухом, смеется, зубочистку зубами ломает и на олега взгляд поднимает. — ты смотри, какой инициативный. что ж ты сразу не сказал, чего хочешь, м? — зубочистка летит вниз, вадим устраивает бедра волкова на плечах поудобнее, держит у колен и смотрит, как тот пытается скрыть облегчённый вздох – в таком положении ничего не тянет, не болит. почти. — да пошел ты, — вырывается сиплое, олег дергается всем телом, ноги пытается убрать, но дракон лишь глядит исподлобья, глаза в глаза, ладонями ведет по бедрам, кладет их на ягодицы и удерживает волкова на себе, не дает сорваться и прижимает ближе, заставляя скрестить ноги за головой. вадим почти упирается носом в чужой живот. вдыхает запах крови и пота, прихватывает кожу зубами, от чего олег вздрагивает в его руках – игнорировать не получается. язык вновь скользит по коже, дразнит царапины и ушибы. волков закрывает глаза, жмурится, пытается избавить себя от ощущений, но они становятся только ярче. воздух холодит влажную от слюны кожу, успокаивает раны. язык касается низа живота, прямо над краем брюк. олег открывает глаза, дергает руками и звенит цепью. — что, так нравится? — дракон смеется, сжимает зубы на горячей коже, слышит резкий выдох. отстраняется, склоняет голову на бок, почти устраивает ее на олеговом бедре и окидывает задумчивым взглядом, — знаешь, пытка ведь не обязательно должна приносить боль... мало ли, я тебя стукну, и ты отключишься. тогда хрен мне, а не информация, — олег напрягается. старается не думать о других вариантах «пытки», вертит головой в стороны, мол, лучше бей, не надо твоих игр. вот только вадим как в подтверждение своих слов сдвигает одну ладонь с чужой задницы и накрывает ею пах волкова. слегка сжимает его сквозь грубую ткань, наблюдая, как у олега меняется взгляд и как он безуспешно пытается уйти от касаний. — да и соскучился я, волчик. олегу хочется сорваться с цепи и сбежать. лучше бы вадим бил его со всей силы, лучше бы заставлял кричать от боли, чем умело, со знанием (еще бы, они столько времени провели когда-то бок о бок, такое просто так не забудешь) трогал его в нужных местах и заставлял нехотя, но отзываться всем телом. крупная ладонь уходит с паха вверх, касается груди и размазывает кровь. пальцы обводят твердые от прохладного воздуха соски, трут и давят, заставляя олега жмуриться, крепко-крепко, словно это ему как-то поможет. дыхание сбитое, шумное, срывается, стоит рукам дракона невесомо коснуться чувствительной кожи в подмышках. идеально, на грани легкой щекотки и удовольствия, от которого хочется заурчать котом, и вадим это прекрасно знает. он проводит по тому же месту снова, но уже с нажимом, и волков обхватывает руками холодную цепь, пытается себя приподнять и уйти от прикосновений, как назло приятных до жути. но вадим только тянет за бедра обратно, не отпускает, и тело олега напрягается еще сильнее, пытается бороться и не поддаваться. да куда там ему со связанными руками и гематомами по всему телу. бедра возвращаются в удобное положение на драконьих плечах, вадим поворачивает голову вбок, прижимает губы к внутренней стороне, обжигает дыханием сквозь ткань и оставляет влажные пятна от слюны. ведет носом обратно к паху, к пропитавшемуся кровью поясу, вдыхает металлический запах и цепляет ткань зубами. он чуть оттягивает ее, отпускает, позволяя с тихим хлопком удариться о живот волкова. одна ладонь идет к ширинке, олег поднимает голову вверх, старается не смотреть, не думать, пока ловкие пальцы тянут собачку вниз и расстегивают пуговицу. «ныряют» под ткань, обхватывают олега сквозь боксеры и заставляют резко втянуть носом воздух. — не молчи, олеж, ты знаешь, что я это не люблю, — раздается в миллиметровой близости от смуглой кожи. сухие губы касаются живота, язык обводит выпуклый шрам, пупок, погружается во впадинку – олег втягивает живот, пробует уйти от щекотных ощущений и давится воздухом, когда зубы смыкаются на коже. вадим дразнит, ладонью под резинку белья лезет и трогает еще мягкий член, сжимает пальцами головку и улыбается тому, как олег инстинктивно пытается сдвинуть бедра, чтобы не дать себя коснуться. вторая ладонь сжимается на ягодице, крепко, пальцы впиваются в ткань. почти до боли, тянущей и от медленно накатывающего возбуждения приятной. волков шипит, губу прикусывает до металлического привкуса, ногами дергает и все представляет мерзкие картины в голове, чтобы не завестись. знал бы несколько лет назад, что однажды близость с драконом выйдет ему таким боком, ни за что бы не полез. пальцы перебирают короткие волосы в паху, слегка тянут, распаляют сильнее. член против его воли твердеет под умелыми действиями, наливается кровью, становится влажным от смазки. волков почти всхлипывает от смешанных ощущений. вадим смотрит пристально, рукой не перестает двигать – медленно, мучительно, чтобы у олега подгибались пальцы на ногах. надавливает на мокрую головку, дразнит уретру под сорванный вздох волкова, а после сжимает плоть у основания. олег выгибается – насколько может в своем положении. дракон приспускает для удобства ткань. та теперь висит на бедрах, не закрывая доступ к твердому члену. прохладный воздух ярко контрастирует с разгоряченной кожей. он пару раз проводит ладонью по всей длине, просто и без изысков, но волков не сдерживает сиплого стона, после которого отворачивается к собственному плечу в попытках спрятаться. — ты такими темпами скулить начнешь, волчик, — с усмешкой. рука уходит с напряженного члена, смещается обратно на бедро. вадим слегка выпячивает голову вперед, раскрывает рот, ощущая, как олег дергается агрессивнее, лишь бы не сдаться в драконьи лапы, и горячо выдыхает на кончик члена. кожа волкова покрывается мурашками. язык касается головки, обводит ее, пачкает слюной, и олегу стоит всех сил не сорваться в очередной стон, не толкнуться бедрами навстречу, не поддаться. дракон опускает голову ниже, ведет языком до основания, обводит выступившие вены, но не берет в рот, не заглатывает. лишь изводит олега и доводит до дрожи во всем теле, заставляя желать большего. вадим отстраняется, облизывает блестящие от смазки губы. глядит на покрывшееся румянцем лицо волкова, гладит сильные бедра, оставляет поцелуй на обтянутом тканью колене. медленно спускает ноги с плеч под чужой хрип, делает пару шагов назад и оставляет жертву висеть в воздухе без какой-либо опоры. волков натянут, как струна, грудь ходуном от глубокого дыхания двигается. кровь на загорелой коже выглядит просто восхитительно, только красит и отмечает, с к о л ь к о олег способен выдержать. стоящий, сочащийся смазкой член тяжело покачивается на весу от дрожащих вздохов волкова, от того, как он сам себя приподнимает на цепи, чтобы хоть ненадолго избавиться от адской боли, вновь растекшейся по рукам. вадим, кажется, голоден. — одно твое слово, волчик, и я помогу тебе с... с возникшей проблемой, — дракон ловит затуманенный взгляд, подносит к собственным губам пальцы и слизывает с них остатки предэякулята. олег громко выдыхает, но все молчит. упрямится. с легкой усмешкой вадим обходит волкова по кругу, останавливается за спиной. прижимается носом к пояснице, ведет выше, насколько может дотянуться, наполняя легкие солоноватым запахом пота и крови. легко скользит ладонями по бокам, обводит выступившие под кожей ребра, пересчитывая их и поднимаясь выше. задирает руки, касается затвердевших от холодного воздуха и возбуждения сосков, сжимает и приглаживает пальцами под еле слышный стон волкова, вызывающий широкую улыбку. пальцы обводят ореолы, слегка давят и щипают до короткой острой боли, тут же уходя в сторону, вновь щекоча кожу в подмышках и вороша темные волосы. вадим проходит пальцами по впадинкам, ловит каждый несдержанный вздох и терпеливо ждет. дракон касается, трогает, гладит, доводит олега до чего-то, отдаленно напоминающее скулеж, до дрожи и каменных мышц и тут же прекращает ласки, тянет, издевается, смеется. бродит вокруг, как хищник около жертвы, дразнит прикосновениями к все еще твердому члену, к которым волков непроизвольно и несмотря на свое положение пытается толкнуться бедрами, и смотрит в черные от широкого зрачка глаза. почти тонет. рука вновь ложится на горячую плоть, вадим делает пару совсем простых движений вверх-вниз, даже немного грубых, но получает в ответ измученный хриплый стон. загнанный, под конец ставший на удивление высоким. олег напрягается, поднимается всем весом, старается подмахнуть бедрами, вот только руку так же быстро убирают, подведя к самому пику и оставив с уже болезненным ощущением внизу живота. дыхание сбивается окончательно, в уголках глаз собирается влага. — не надумал заговорить? — вадим оказывается слишком близко. почти прижимается, придерживает волкова за бедра, облегчив тому задачу висеть, и заглядывает в лицо, подняв голову. у олега взгляд жалкий, ресницы мокрые, слипшиеся от пота, крови и слез, губы искусанные, и ноздри раздуваются от тяжелого дыхания, — ну же, волчик... или ты стесняешься? член олега пачкает смазкой красную майку, головка чуть трется о ткань. волков жмурится. — хочешь, я тебе помогу? — дракон льнет ближе, устраивает ноги олега у себя по бокам, зажимая твердый член между ними, притирается, вызывая у волкова еще один тихий стон. олег мотает головой, цепляется ногами крепче, пробует двигаться сам, но сил просто не хватает, тело лишь просит быстрой разрядки, не желая прилагать никаких усилий, — это не сложно, повторяй за мной. «п-о-ж-а-л-у-й-с-т-а». давай. волков дышит рвано, под нос что-то совсем неразборчивое шепчет. вадим улавливает поток сбитых нетнетнетнет. — знаешь, я очень не хочу оставлять тебя висеть вот так, но ты же меня сейчас сам к этому ведешь, олеж, — показательный вздох, отвод взгляда в сторону, куда-то в потолок, словно до олега ему нет дела вовсе, — попробуем еще раз, м? «по-жа-луй-ста». теперь ты. олег, кажется, сейчас начнет сходить с ума от давления на член, дразнящего и не дарящего столь желанного освобождения. возбуждение уже неприятное и отдает спазмом в животе. — ты расстраиваешь меня... ну, не хочешь – как хочешь, — вадим медленно убирает с себя ноги волкова. проводит ладонями по бедрам, а после поднимает их перед собой, словно в сдающемся жесте. шаг назад, второй, олег перед ним глубоко вздыхает. — пожалуйста... дракон замирает. выжидает еще минуту. — я тебя не расслышал. может повторишь? — он не удаляется дальше, но и не подходит обратно. сверлит взглядом, испытывает и выуживает из беспомощного волка жалобные звуки с садистическим удовольствием. тело олега содрогается. узлы мышц в приглушённом свете кажутся еще рельефнее. вадим слышит что-то, напоминающее всхлип. — пожалуйста, вад. расстояние между ними вновь сокращается. дракон широко улыбается. — умница. дракон более не медлит. подхватывает олега под бедрами, забрасывая ноги себе на плечи, и утыкается носом в напряженный живот. чувствует, как олег скрещивает ступни за его головой, ведет губами к паху, касается основания члена – сверху раздается резкий выдох – и скользит к головке языком. бедра на плечах крупно дрожат. он обхватывает плоть губами, ласкает уретру языком, позволяя волкову сжать его голову собой, пропускает член глубже, в горло, чтобы олег сорвался на хрип от контрастного смешения боли от ран по всему телу и от слишком сильного возбуждения и удовольствия, так легко доводящего его до края. почти эйфория. олегу больно, олегу приятно, у олега, кажется, отключается какое-либо понимание происходящего вокруг. есть только оцепившая все тело боль, тугой узел в животе, тянущий куда-то вниз, вот-вот готовая взорваться голова и горячий, влажный рот вадима, с такой легкостью принимающий его в себя. олегу хочется вскрикнуть, стоит его члену пройти в горло и оказаться сжатым узкими стенками, но сил элементарно не хватает, и он лишь мычит, с силой сжав губы. толкается тазом навстречу, отчего ноги почти падают с плеч вадима – тот успевает его удержать и снова заглотить на всю длину, и смаргивает скопившиеся слезы, что сбегают по испачканным кровью скулам. не сдерживается, срывается в всхлипы, тонет в ощущениях, которых, кажется, слишком много для него одного, и поджимает пальцы на ногах. кончик языка обводит выступившие на члене вены, дракон втягивает щеки, хлюпает слюной и смазкой, игнорируя слегка саднящее ощущение в глотке. впивается пальцами в обтянутые тканью бедра, плотнее обхватывает чувствительную головку и ловит скулящий стон волкова. дышать становится тяжело, собственные слезы вперемешку со стонами и неудобное положение мешают сделать глубокий вздох, внизу все скручивает пружиной, норовящей вот-вот выстрелить, а голова идет кругом. причмокивающие звуки даже с закрытыми глазами не оставляют никакого простора для воображения. тесная полость обволакивает его полностью, горло слегка пульсирует вокруг головки, заставляя олега заходится в коротких, почти пищащих стонах и пытаться плотнее сдвинуть бедра, несмотря на чужую голову между ними. — вад, я.., — язык надавливает на дырочку уретры, речь сбивается, — я больше не выдержу, — получается выдавить из себя у волкова на выдохе. он плавится в лапах дракона, сжимает цепь над головой крепче, ощущает как голова вадима начинается двигаться чаще, доводя олега до точки. зубы, еле коснувшиеся головки, становятся последней каплей. олега выгибает. он сжимает вадима бедрами, не дает отстраниться, захлёбывается своими же стонами-всхлипами, с силой сжав веки. дрожит всем телом, мелко толкается в рот дракона, наполняя его семенем, которое тот спокойно сглатывает. пара капель бегут по подбородку вместе со слюной. мышцы звенят от резко отступившего напряжения, волков прикусывает собственное плечо, чтобы хоть немного заглушить себя, и почти видит звезды перед глазами, когда вадим не отстраняется и вновь берет его полностью, облизывает ставшую до невозможности чувствительную плоть и смотрит исподлобья. — вадвадвад, не... не надо, — загнанно шепчет олег, пытается убрать свои ноги с плеч вадима и поднять себя на цепи, но тело упрямится, требует отдыха и покоя. вадим нехотя выпускает член изо рта. медленно разгибает волкова. мышцы ноют, боль мешается с послеоргазменной негой, от горячего тела разве что не исходит пар. на окровавленном лице высыхают дорожки слез, волков тихо шмыгает носом. слышен грохот механизма, цепь опускается вниз. сначала ступни, затем колени касаются грязного пола – у олега нет энергии держать себя прямо. дракон снимает его руки с крюка, развязывает, слегка трет красные от крови запястья, чем вызывает у волкова шипение, и подхватывает обмякшее тело, не позволяя тому встретиться лицом с плоской поверхностью. олег утыкается ему в живот, прячется. стыдится. — не расслабляйся, волчик. мы только начали.