My dear silly little sister

— Неужели… — Кая смотрела в мониторы, на которых транслировали заключённых. Мису завязали всю, даже глаза и рот, а Лайту… приковали только руки. Отдали ему обычную камеру, с раковиной, туалетом и кроватью. — Он сам сдался. Меня удивляет его самообладание в такой ситуации, это так не похоже на него обычного, импульсивного, парой глупого подростка. Как Эл может быть таким бессердечным? Да, все это делалось для одного исхода — поимки киры, но он даже ни капельки не привязался к Лайту? — Почему ты так жесток? Ты даже подружился с ним, или все это было ложью? Он разглядывал, смотрел и слушал, как был задан вопрос. Ему казалось, что Ягами будет вести себя намного профессиональнее, а не раздувать сопли из-за элементарного. Не выдержав такой, непривычной ему ситуации, Эл развернулся назад к компьютеру. — Я — детектив, моя работа помогать людям… — Тогда почему ты берёшься за крупные преступления, или если велика цена потерять два миллиона долларов? В комнате воцарилось долгое молчание, Кая, сдерживая свои слёзы, со злостью смотрела в затылок детектива, а он и не думал проворачиваться. Остальные присутствующие даже выдохнуть боялись. — Кая, ты сегодня слишком устал, — отец даже не думал о том, когда, как и при каких обстоятельствах его дочь оказалась замешана во всем этом, — тебе нужно идти домой, посмотреть за мамой. — Поедем вместе. Ты для неё сейчас поддержка больше, чем я. — Я не смогу, я останусь с Лайтом. Эти слова перечеркнули все в ней, она посмотрела в мониторы камер, Лайт сидел там чуть ли ни довольный, словно ждал отца у себя. Чертов манипулятор. — Я собираюсь сидеть в тюрьме, пока невиновность моего сына не будет доказана, Рьюзаки. — В этом нет необходимости, шеф Ягами. Но, если вам так будет лучше, я не в праве сдерживать начальство. Так все и будет Эл, ты разрушишь семью окончательно? Нет, не в этом твоя вина. Она бы сказала отцу, сказала, что дома его ждут ещё два дорогих человека, а его сын гвоздь на вас всех забивал, это все его план! Ох, да кого она обманывает? В этой чертовой семье нельзя перечить отцу, пусть сидит со своим ребёнком. — Я иду домой. С этими словами Кая, не поворачиваясь, покинула комнату, она этого не вынет: в камерах сидит ее поехавший, сидящий, словно истукан под наркотиками, брат, боготворящая эту, гм, тварь, полностью связанная девка, так и шеф столичной полиции, по собственной отцовской воли, отправляется в этот цирк. Пока остальные будут наблюдать за этим с открытыми ртами, а ты, Эл, и дальше, как садист, терпи это все, ты был поехавшим изначально. — Кая, — Эл успел позвать, до того как Кая открыла дверь. — У центрального входа тебя ждёт Ватари, он довезет тебя до дома. Ничего не сказала, хватит быть впечатлительной на каждом его благоразумном жесте. Да, только когда зашла в лифт дала волю эмоциям: ударилась об стену. Девушка надеется, что тут нет его камер, да и не должны быть, хотя мало ли, все равно он занят другим. Другим. Кая плохо помнила дорогу до дома, моментами смотрела в окно, замечала знакомые улицы, их хорошо было разглядеть на переднем сидении авто. Ей нравился Ватари, хороший, добрый человек. Кажется, джентльменство в крови у Англичан. Ватари любит ухаживать, у него даже цветок свой есть, да, он стоит прямо в холле, перед комнатой в номер, ведь только там есть светлая сторона, да и вообще свет. Эл предпочитает жить бед окон. Или с плотными, чёрными занавесками. Попрощавшись с Ватари, она добралась до дома, на пороге уже стояла мать, в домашней одежде, с кухонным полотенцем на плече. — Извини, что одна. — Отец мне все рассказал… Ты как там оказалась? — По случайности. Ей пизд… — Когда Лайта повязали ты была… А. Так она не знает, что ее дочь почти сама предложила брату дорогу до тюрьмы. Ой. — По случайности, стояла рядом с одногруппником. Кая собиралась убежать к себе, ей мечталось самой разобраться во всем этом. Направилась к лестнице, но остановилась. Ведь, от неё ещё ждали что-то. Мать тяготила своим взглядом надежды. — Я была там, ну, при задержании. Не переживай, доказательств, что Лайт - Кира - нет. — Тогда, почему он там?! — Потому что знает, что невиновен! Она не знает, сама не знает! — Он в последний раз доказывает свою непричастность. А отец… отец сильно его любит. После ее слов, Сатико действительно стало легче. — Да, отец у нас хороший. Она закрылась а комнате. Господи, о чем думать? Миса, Лайт и анализ всего? Нет! И не вздумай! Слёзы наворачиваются сами собой. Семья — запретная тема. Учеба, друзья? К сожалению, но друзья сейчас на последнем месте, а учеба пусть сидит в болоте. Да, надейся, же Эл, который за тебя все сделает. «Эл… как он относится ко мне? Каков он? Странный, очень, порой он пугает. Своими расстройствами, даже внешне. А порой, засмотришься на его красивые черты лица или длинные пальцы. Интересно, окружающим заметно, как она млеет от его хриплого голоса? Он такой убаюкивающий. Эл — принципиальный скептик, сложной натуры человек, но он, даже сегодня, был внимателен. Всю дорогу в отель держал за руку, очень крепко. Кажется, ей до сих пор холодно от его рук, и она чувствует подушечки его пальцев на своей ладони. И даже после разногласий, он не позволил ей просто так уехать, позаботился насчёт ее безопасности. Даже отец так не переживал. Хочется уйти от каждого здесь, кроме Эла, пожалуй. Господи, какую дурь она ему наговорила? Это его дело, какие преступления ему брать. Она должна быть благодарна судьбе, что такой человек вообще существует. Кая проверила, спит ли Мама, она спала. В родительской спальне. Дочери даже стало жалко женщину, пускай, они в плохих отношениях, но Кая словно поняла, как тяжело ей. Мама любила отца, очень сильно. Он ее тоже, сурово, не очень-то и показывая, но любил. Женщина отдавала любовь детям: играла, развивала их. Конечно, больше схватывать получалось у старшего, на него и переключилось все материнское внимание. Ведь знали, сынишка осилит. Мама создала из него абсолют, забывая про все и вся, только ее цветок оказался с шипами. *** — И тем не менее, вы пошли за своим сыном, мистер Соитиро. Эл выключил микрофон, но даже не думал прерывать работающие камеры, все равно запись идёт, и когда он отдохнёт, они могли сообщить ему все. Эл сейчас не понимал, в какие дебри лезет, почему он такой несобранный. Ведь, самые подозреваемые кандидаты схвачены. Да, только доказательств почти нет, их вообще нет. А может, он вёл бы себя попривычнее, не будь в его жизни Каи? Детектив всегда полностью отдавался делу, всем остальным заведовал Ватари. Но ему порой не под силам разобраться своим новым другом. «Друг» такое неведомое нынче слово, «подруга» — звучит уже по-другому. Чуть больше, чем просто товарищи. Почему так? Эл читал не так много романтичных книг, чтобы единственные отношения с женщиной для него казались чём-то больше содружества. Но Эл целовался, неумело, он знал это, да, и практики не было, но он доволен. Что взбрело тебе в голову целовать ребёнка… — Эл откинулся на кресло. Сейчас бы ему хотелось принять ванну. Не одному разумеется, но только на кандидатуру Ватари подошёл бы кто-то другой. Желательно, чтобы во время процесса, он мог чувствовать ее пальцы в своих волосах, своим всем телом чувствовал ее. Во рту пересохло от представления тела девушки. Ее высокий рост, стройное тело с крупными ляжками, удивительно мягкие волосы. А ее улыбка и глаза, этим невинным взглядом, смотрящие на тебя. — Ты все ещё здесь? Может, тебе кофе принести? Эл потерял счёт времени, ему казалось, что Ягами и дома не было, совсем не отдыхала. Но оказывается, с их последней встречи прошло где-то десять часов. — Нам всем предстоит много работы, — детектив вернулся в свою обычную, необычайную позу. — Нам? Ты снова работаешь один, закрывшись от всех? — У каждого свое дело. Ты тоже можешь чём-нибудь заняться. — Заняться? Смотреть как мой отец и брат сидят в тюрьме, это мне делать? Эл повернулся к ней, она все так же стойко стояла, как вчера. Готова принять все удары, ее грудь словно встречала острые ножи. — Едь домой. — Дома ещё хуже. Как же ему хотелось разузнать, спросить про самочувствие матери. Первым делом, узнать про неё. Но, он не мог, не умел. Кая чувствовала себя безопасно рядом с ним, ей казалось, что всесильный Эл, борец с преступностью и первый ум на планете, разумеется, сможет ее защитить. Она опёрлась об стол, хотела полноценно сесть, но, ей показалось это неблагоразумным по отношению к работе. — Тебе не страшно? — Что? Эл был удивлен вопросом, очень уж не к месту задан. — В этой комнате так темно и в тоже время тесно. Рьюга, не представляю, как ты живешь в такой обстановке. Я тоже люблю темноту, но это слишком. — Эл, Гм, — у юноши запершило в горле. — наедине зови меня Эл. Кая так и не поняла, почему он попросил называть ее по привычному прозвищу. Ей казалось, что ношение очередного, нового имени перемещает его в обычную жизнь. Неужели, он так отделён от неё? — Эл, твоя рука в слишком близком расстоянии от моего бедра. Детектив об этом позаботился только сейчас, а ещё, только в эту же секунду, он дал себе своеобразный отчёт в том, что Кая изменила свой стиль. Раньше она одевалась как подросток: все большое, мешковатое и удобное. Но с поступлением в университет, девушка стала женственнее. Теперь Каю можно было увидеть в юбке не только по праздникам, но сегодня торжества точно не было. — Прости, — Эл извинился. Ему все же нужно приучить держать себя в руках. — Ничего, оставь. Ему не послышалось? А ей самой? Что она только что сморозила! Или же… ей пора прекращать удивляться такими поворотам и принимать свои желания, воплощать их? Весь недолгий разговор девушка все меньше побеждала неутомимое желание сесть на стол, что говорить, она проиграла, а Эл не только не отругал, но и активно поддался ее чарам. С таким-то разрешением, шатенка забыла о всех правилах и переместила ногу на стул, где-то рядом с Эл. Он был в ее плену, возле длинных ног, сначала пришла сюда, а затем приковала его. Заставила смотреть на себя, на эту яркую, вкусную, точно не к месту сегодняшнего дня, красную помаду, на эти колени и на то, как же мастерски ее белая рубашка передавала очертания грудей, ключиц. А этот запах, ее предложение сделать кофе, в который он бы набросала десять кубиков сахара, выводили его из себя. Ватари словно принял красивую секретаршу, но это была Кая, та самая бедная, нелюбимая родителями, девочка. — Эл — твоё имя? Ты так дорожишь мной, что сейчас захотел доверить его? — Не смей говорить такие вещи здесь. — А что? Боишься, что я раньше времени в могилу тебя сведу? Когда это она стала такой развязной? Со вчерашнего вечера, ей на все фиолетово. Нужно брать от жизни что хочешь. Ну или в данную минуту все зависит от настроения. — Мы же просто друзья, так ты сказал у меня дома, а затем смачно поцеловал? Ее руки были на холодной шеи детектива. Стоит добавить, когда она прикоснулась к блендой коже, по ней прошли мурашки. — Потому что я хотел этого. Они слишком близко, каждый уже намеренно приближается друг другу. — Ты до сих пор хочешь этого? — взяла за воротник белой кофты, притягивая к себе. Эл не двигается, если уж Кая такая, то пусть возьмёт и сделает с ним что угодно, он не станет сопротивляться. — Да? — И в эту же самую секунду, когда их губы были в миллиметре друг от друга, когда цепкие пальцы на кофте чуть ослабели, а холодная рука, периодично дотрагивалась до юбки, окончательно потеряла контроль, в комнату вошёл Мацуда. — Рьюзаки, я хотел спросить, оу… Полицейский встал как вкопанный, заставив своих коллег в очень уж близком контакте. — Простите, я зайду попозже. — Конечно, Мацуда. — девушка всегда положительно относилась к полицейскому. Пускай он был неопытен и жестоко наивен, но она обожала таких добрых людей. — Я сейчас подойду к вам. — Почему ты не останешься здесь? — вмешался детектив. Противоречит сам себе. Извольте спросить, почему так много опеки? Может, ещё на цепь повяжет или навигатор установит? А, если он уже таким образом следит за ней… — Ты сам принял меня в расследование. Вот хочу помочь остальным с бумажной волокитой. — Тебе это не обязательно. — Завтра выдай мне пропуск или бейджик, что у вас там, — Кая уже давно поднялась со стола и начала поправлять одежду свою одежду. — Это только навредит нам: тогда у Киры будет явная причина убить тебя, тем более, ты не в офицерском составе. — Хорошо, я понимаю, так будет лучше. Но, не списывай меня совсем. Кая с ухмылкой покинула комнату. Это был флирт или ее привычная доброжелательность? А что происходило между ними две минуты назад? Неужели, он поддастся этим чарам? В девушке Эл нравилось пожалуй все: не утопическое чувство справедливости, в отличие от ее брата, самоотверженность, юмор и доброта. Когда у неё что-то не получается, она пробует вновь. Только так выходит преодолеть трудности. А как она смотрела на него, такими хищными глазами. Как ее голос ласкал ему уши, и как были счастливы его глаза, увидя то красивое, уже родное лицо. Он думал об этом утром, днём, вечером и ночью, когда ел, смотрел на заключённых или решал другие рабочие вопросы. Даже сейчас, уже в первые секунды снова наблюдая за Лайтом, Эл осознавал, что просто без фокуса смотрел в монитор, воссоздавая женский образ Кая трепетала, впервые за несколько дней мысль о брате и отце покинула ее, теперь ее, дурную, с недавнего времени, голову занял детектив. Закончив с бумагами, над которыми Кая и Мацуда разбирались с утра до позднего вечера, Ягами отправилась к себе домой. Как бы ей не было это тяжело признавать, но она не против, нет, не сильно огорчена… в общем, понимала всю действительность. Лайта нет, его больше нет в жизни студентки. Конечно, все продолжает крутиться около него, но никакую угрозу ей и ее близким он не представляет. Из-за него всю семью поглотит пятно грязи, вот вам идеальный сын. А следом же брата казнят, и тут уже Кая будет жить с ненавистью к себе. Она его погубила. Сейчас все ужасно, мать от горя отойти не может и никогда не отойдёт, отец готов себя погубить, их семья уже оказалось в помойной яме, только Эл помогает материально. Эла совсем недавно не существовало, он был где-то далеко, там, редко в телевизоре, чуть чаще в детективных журналах, а сейчас Кая работает на него, почти живет рядом с ним, каждый вечер возвращается домой на его элитном автопроме. Но девушке не хочется уезжать из отеля. Кая ожидала влюбиться в красавца, успешного и статного мужчину, она влюбилась в красавца, умного, считай успешного, правда не такого статного. Его синяки, которые Кая благодаря работе сумела скопировать и на свои глаза, не так уж пугают, длинные худощавые пальцы завораживают, как и тонкие губы, скорее всего очень сладкие. А его аккуратный нос для неё величайшее произведение искусства. Все это вымещается в харизме, доброте и уме. Ей хочется быть ближе, впервые Кая состоит в такой химии, где участвуют два элемента.