Присоединяйтесь, ваше величество!

      — Нет, ну ты подумай, Хенцау! — пожаловался Чёрный Майкл, с размаху захлопнув за собой дверь в подземелье. — Держится, как пленный крестоносец! Такое бы упрямство — да в мирных целях… — и раздосадованно швырнул на стол уже помятое, но так и не подписанное отречение от престола.       — А чего вы хотели, шеф, — невозмутимо отозвался Руперт, левой рукой умудрявшийся таскать из вазы черешню, а правой — целиться дротиком в газетную вырезку с коронованным Рудольфом Рассендиллом. — Вы так основательно проехались по самооценке братца, что он теперь в лепёшку расшибётся, чтоб не посрамить фамильную честь. Если кнут не работает, нужна альтернатива.       — Вожжи? — с сомнением уточнил Майкл. — Думаешь, придётся? Мы же вроде англичанина собирались вешать…       Руперт хотел было закрыть лицо ладонью, но вовремя заметил, что она перемазана ягодным соком, и лишь демонстративно вздохнул.       — Ладно, спишем на ваше общее стрессовое состояние, — снисходительно хмыкнул он. — Я имел в виду пряник. Не вышло по-плохому — будем по-хорошему. — Тут он плотоядно улыбнулся, будто имел в виду нечто противоположное по смыслу, и послал дротик прямо в середину лба монаршему двойнику.       — Лучше бы, конечно, не пряники и пышки, а синяки и шишки, — пробурчал Майкл. — Ну да попытка не пытка. Что нам понадобится?       — Во-первых, отменить все дежурства, — мечтательно протянул Руперт, обкусывая черешни с веточки, — для начала на неделю, ну, и во-вторых… небольшой кредит. Надо же покупать бесплатный сыр для мышеловки.       Короля Рудольфа так-и-не-Пятого разбудил попавший в глаза солнечный зайчик. В мрачном подземелье замка Зенды солнцу взяться было элементарно неоткуда, и несостоявшийся монарх успел даже подумать, что заточение в подвале у Майкла — всего лишь дурной сон после лишней бутылочки вина 68-го, а наяву пора надевать корону и идти царствовать. Однако, окинув взглядом комнату, он вскоре узнал обстановку угловой спальни на втором этаже замка, окна которой выходили на берег рва, плавно перетекавшего в озеро. С той лишь разницей, что тёплые лучи и прохладный ветер с воды проникали в комнату сквозь железную решётку.       Не успел Рудольф как следует задуматься, с какой целью ему организовали смену обстановки, как снаружи донёсся весёлый гомон и ржание коней. Внизу под окном на краю рва собралась в полном составе Шестёрка Майкла — все верхом и с ружьями за плечами.       — Доброе утро, ваше величество! — задорно помахал Руперт фон Хенцау, увидев в окне за решёткой монаршую физиономию. — А мы тут на охоту собрались… Не желаете ли с нами? Погода сегодня как на заказ!       — А что… можно? — Рудольф так опешил, что вопрос сорвался с его языка вперёд мыслей.       — Ну что мы, тюремщики, вас под замком держать? — рассмеялся молодой граф. — Найдём вам и коня, и винтовку. Только… ах да, совсем забыл! Есть одно ма-аленькое условие. Там у вас под порогом бумажка лежит. Вы её подпишите, так сказать, даже не читая, и мы вас тут же отопрём.       Рудольф Пятый, уже метнувшийся было к двери, замер на полпути. Без подвоха всё-таки не обошлось! Присев на корточки, он вытянул из-под двери аккуратно сложенный листок, на котором красовалось уже опротивевшее «отречение от престола».       «Ах, вот вы как?!» — оскорблённая честь германца решительно перехватила управление в рыжей голове его величества.       — Передайте герцогу Штрельзаускому, — отчеканил он через решётку, не спеша, напоказ разорвав отречение на шестнадцать частей, — что на такие примитивные уловки я не куплюсь! — повернулся на каблуках и завалился на неубранную кровать.       — Не выгорело, — констатировал внизу Детчард. — Что делать будем?       — Ничего, лиха беда начало, — хлопнул его по плечу Руперт. — Мы ему ещё и не такие каникулы устроим. А пока, в самом деле, поехали на охоту — зря, что ли, собирались?       До самого вечера Шестёрка ничем не напоминала о себе, как и другие обитатели Зендского замка. Только когда Антуанетта с виноватым видом просунула в откидную дверцу ужин на подносе и убежала, комната вдруг наполнилась несравненным ароматом мяса, зажаренного на открытом огне с вином и дымком. Рудольф успел прожевать целых два куска фальшивого зайца с настоящей лапшой и подивиться кулинарному мастерству и заботливости мадам де Мобан, прежде чем до него дошло, что заяц сам по себе, а запах сам по себе. Предчувствуя недоброе, он снова высунул за решётку свой эльфбергский нос и чуть не взвыл от зависти.       Лужайка под окном решительно преобразилась. На траве раскинулась клетчатая скатерть, уставленная тарелками и бутылками, а рядом дымилась жаровня. Возле неё, засучив рукава, хлопотал де Готе, поливая вином коричневые утиные тушки в лоснящейся и хрустящей кожице. Рядом Берсонин придирчиво разливал по запотевшим кружкам пенистое пиво, а Руперт, вооружившись стилетом, резал на куски круглый румяный пирог.       — А мы вас уже заждались, ваше величество! — неразборчиво прохрумкал Детчард сквозь маринованный огурчик. — Просим к столу!       Рудольф Пятый проглотил слюну и усилием воли напомнил себе о долге перед родиной.       — Позвольте вам напомнить, что вашу писульку я порвал ещё утром, — гордо проронил он.       — А вы под тарелкой посмотрите, — невинно посоветовал Руперт.       Из-под края тарелки в самом деле предательски торчал уголок гербовой бумаги. Король изорвал находку в мелкие клочки и со вздохом вернулся к столу. «По крайней мере, запах останется», — утешал он себя, ломая вилкой безнадёжно фальшивого зайца.       Однако, протолкнув в желудок ещё пару кусков, он обнаружил, что аромат слабеет и удаляется буквально на глазах, вернее сказать — на носу. На лужайке не осталось ни скатерти, ни жаровни, ни Шестёрки, а в окне караулки вспыхнул свет, подсказывая, куда перенесли пирушку.       — Вы за это ответите по полной, — мстительно пробурчал пленный монарх. Кое-как доковырял зайца, а лапшу выставил за дверь.       — Ничего себе, даже утка его не проняла! — герцог Майкл раздражённо ходил из угла в угол, помахивая в такт шагам обглоданной ножкой. — И в кого он такой волевой, чёрт дери? Во всяком случае, за Эльфбергами тяги к воздержанию никогда не водилось… Слушай, Руперт, — с надеждой предположил он, — а может, это не я в нашей семье байстрюк, а?       — Не исключено, — ободряюще хмыкнул Руперт и смахнул с усов крошки пирога. — Вы, главное, носа не вешайте, шеф. Лето же! Мы ещё не все радости перебрали…       Вечерело, и узник Зенды положительно не знал, куда деваться от скуки. В караулке же не спешили сворачивать веселье: даже в замке было слышно, как звонко стукаются боками бильярдные шары. На подоконник водрузили граммофон, и окрестности огласились оперными ариями. В довершение всего под окном Рудольфа объявились в обнимку Лауэнграм и Крафтштейн. Дирижируя бутылками с шампанским, они вразнобой подпевали Мефистофелю с пластинки: «Люди гибнут за металл, сатана там правит бал…» Король схватил с умывальника кувшин воды, чтобы выплеснуть «сатанатамам» на голову, но не получилось — мешала решётка. Он ограничился тем, что порвал на конфетти ещё один экземпляр отречения, предусмотрительно спрятанный в тумбочке у кровати.       Наутро его разбудили плеск, вопли и взрывы хохота, не оставлявшие сомнений по поводу того, что творилось внизу. Осторожно, чтобы ничем не выдать своего любопытства, Рудольф Пятый проскользнул к окну и выглянул из-за занавесок в тот самый момент, когда Руперт, раскачавшись на толстой ветке, под гиканье товарищей описал в воздухе сальто-мортале и бултыхнулся в пронизанную солнцем воду.       — Эй, погоди! — Детчард нырнул следом с берега, и оба, дружно загребая сажёнками, поплыли наперегонки к угловой башне.       — Ноздря в ноздрю, — одобрительно прокомментировал Берсонин, растянувшись на травке и поглощая лысиной ультрафиолет, — любо-дорого посмотреть.       — Утречка, ваше величество! — беззаботно окликнул Руперт. — Не надоело там киснуть? А то давайте к нам, ей-богу! Водичка — блеск! — и поднял небольшой фонтан брызг.       — Можете и не подписывать ничего! — прибавил Детчард.       Рудольф Пятый даже протёр глаза кулаками, чтобы убедиться, что не спит.       — А не врёте? — недоверчиво переспросил он, высунув нос через прутья.       — Слово дворянина, — заверил Хенцау. — Постучите, Йохан вас выпустит. Потом подмахнёте, когда накупаетесь!       — Кто тебя за язык тянул! — прошипел Детчард, макнув приятеля с головой. — Ты б ещё сказал — «подпишете, тогда одежду вернём»!       — Вот это конкретно была твоя идея! — напомнил, вынырнув, Руперт.       — А у тебя есть альтернативы?       — Да знаете, — небрежно бросил сверху король, — я уж как-нибудь обойдусь. Не хватало ещё заразу какую подцепить.       Задёрнув занавеску, он прошествовал к умывальнику и принялся совершать утренний туалет, нарочито громко фыркая, плескаясь и гремя кувшином. Через пару минут из соседней комнаты (где, если он не ещё не забыл, находилась спальня герцога) требовательно забарабанили в стену. Рудольф сунул в рот зубную щётку и замурлыкал какой-то навязчивый мотивчик. Ещё через пять минут за стеной грохнула дверь.       — Вот честное слово, если бы речь шла не о моём братце, я бы сказал, что у него есть кое-какие задатки, чтобы удержаться на престоле, — вполголоса признался Майкл, вытираясь полотенцем с эмблемой гостиницы «Золотой лев». (Шестёрка тырила их время от времени — для поддержания реноме). — Ты точно уверен, что твой план сработает? Если уж он против купанья устоял… я вон и то не смог.       — Расслабьтесь, шеф, всё под контролем, — лениво протянул Руперт из-под фуражки, прикрывавшей глаза. — У нас в запасе контрольный выстрел. И уж это будет просто бомба!       Сидеть в четырёх стенах становилось всё невыносимее. Рудольф успел слегка пожалеть о сыром подземелье и наручниках: там он, по крайней мере, мог утешаться тем, что гордо переносит страдания во имя высокой цели. В этой светлой и уютной комнате убедительно вставать в позу не получалось. От тоски он принялся думать о государственных делах и даже составил в уме проект реформы уборки мусора — вполне, надо сказать, в русле современных тенденций.       Перед обедом на тропу искушения вышел герцог Майкл собственной персоной, расположившись под деревьями в компании Антуанетты и корзинки с клубникой. Он по-кошачьи жмурился и ворковал то: «Разинь, душенька, свой ротик…» — то: «Одну ягодку беру, на другую смотрю…» Дурманящий запах, подхваченный ветерком, долетал до окна и начисто блокировал все попытки рассудка сосредоточиться на мусорной реформе. От падения Рудольфа удержало лишь злорадное воспоминание о том, что Майкл с детства страдал диатезом. Представив себе, во что превратится физиономия братца после такой идиллии, Рудольф почувствовал себя отмщённым и снова завалился на кровать в размышлениях о возвышенном.       Он и не заметил, как на смену Майклу явилась Шестёрка и, не теряя времени, принялась за дело. Они воткнули в землю по обе стороны лужайки четыре сабли, наметив импровизированные ворота, а затем Детчард жестом профессионального арбитра бросил на траву тугощёкий футбольный мяч.       — Трое на трое? — предложил Крафтштейн, положив руки на плечи Руперту и Лауэнграму. — Сборная Руритании против Иностранного легиона!       — Две команды в одни ворота было бы лучше, — как бы невзначай заметил де Готе, повернув фуражку козырьком назад.       — Ну мы ж не виноваты, что наше высочество пожадничало и налопалось до покраснения, — с ангельской улыбкой пропел Руперт. — Эх, Рудольфа бы сюда! Да его не допросишься.       «Не допроситесь», — мысленно подтвердил монарх, но силы воли ему хватило ровно до той минуты, когда с лужайки донеслись первые удары. Игра шла бойко, пару раз мяч едва не улетел в ров, и Рудольф, незаметно втянувшись, вскоре уже не сдерживал себя:       — Пасуй! На угол пасуй, кому говорят! Э-эх… мазила!       Мяч описал крутую дугу, и Берсонин, стоявший на воротах «Иностранного легиона», впустую цапнул руками воздух.       — Вратаря на мыло! — заорал король, окончательно позабыв обо всякой осмотрительности. Шесть голов синхронно задрались кверху.       — А как надо? — с вызовом спросил бельгиец, потирая лысую макушку.       — Выходите, покажите! — замахал из противоположных ворот Лауэнграм.       В голове Рудольфа Пятого совершался беспрецедентный акт душевной борьбы. Наконец он бросился к столу и схватил перо…       Рудольф Рассендилл, Фриц и полковник Запт, вооружённые до зубов, осторожно пробрались через подлесок и замерли в кустах на краю полянки в тот самый момент, когда Рудольф Пятый, подпрыгнув в воздух с грацией одичалого кота, крепко сжал обеими руками несущийся ему в лицо футбольный мяч.       — Ущипни меня, англичанин, — пробормотал Запт, вытирая разом вспотевший лоб. — Кто из нас того вина хряпнул — я или он?       Фриц по-пластунски подполз к пеньку, возле которого вперемешку валялись вещи игроков, и вскоре вернулся с листом бумаги, который, судя по следам сгибов, совсем недавно был сложен в виде голубя. На нём значилось:       «Прошу освободить меня от должности короля Руритании и назначить вратарём национальной сборной по футболу.

Рудольф Эльфберг».

      — Если мы хряпнули дурмана, то все вместе, — почесал в затылке Рассендилл. — Но мяч он взял мастерски! С таким вратарём вам как минимум четвертьфинал обеспечен.       — Четвертьфинал, конечно, штука хорошая, — с беспокойством возразил Фриц, — но трон теперь достанется Чёрному Майклу…       — Ненадолго, — заверил Рассендилл. — Если сборная Руритании в этом году выйдет хотя бы в четвертьфинал, голову даю на отсечение, что народ сам позовёт кузена Руди обратно на престол. Так что без паники, готовьте с Флавией референдум…