Причины

На самом деле у Тэна уже почти год нет ни одной причины быть здесь. Его мутный расфокусированный взгляд лениво скользит по знакомым стенам съемной квартиры, забирается на недавно протёртые от пыли полки, прикрученные к ним же и уставленные разными фотографиями; обводит угловатые изгибы мебели, подмечая в сотый раз свои же удачные интерьерные решения; цепляется за висящий над письменным столом календарь с помеченной красным крестиком датой, что вот-вот постучится в окно, и в конце концов останавливается на противоположной стороне дивана, встречаясь с проницательными карими глазами, смотрящими с неподдельным беспокойством. — Тэн, — ровно говорит Кун в ту же секунду, окончательно переключая всё его внимание на себя, — ничего уже не будет как раньше, и ты должен это принять, — выдыхает он с понимающей грустной улыбкой, разговаривая словно с ребёнком, но Тэн только мотает головой и упорно отказывается верить, потому что вообще-то Кун лжет и действиями убеждает в обратном. Его взгляд всё также искрит заботой и теплом, улыбка яркая и искренняя, а в словах поддержки нет ни капли фальши. Он никогда не игнорирует Тэна этими тёплыми июньскими вечерами, которые тот проводит в своей грусти, сидя на балконе в удобном старом кресле и глядя на угасающее напряжение в жизни шумного города; не отказывает в том, чтобы в очередной раз рассказать те самые смешные истории из своей жизни, которые Тэн вообще-то слышал уже множество раз, но готов слушать ещё, потому что его мягкий голос лечит не хуже самых эффективных таблеток. Он даже раньше обычного принимает душ и ложится в кровать, но только не для того, чтобы поскорее уснуть и забыться в воображаемом, а чтобы донимать разговорами и получать взамен много прекрасных мыслей, пусть они и повторяются порой. Ведь у Куна на каждый вопрос есть ответ, на каждую проблему — подсказка к решению и бесконечный запас терпения, чтобы не выходить из себя от тэновой рассеянности и забывчивости. Он напоминает Тэну, что тот забыл ключи от машины, уходя на работу, и попутно советует, какой фирмы взять ростки бобов, чтобы те не горчили в салате на ужин. Кун под руку говорит, что в тесто для вафель соль тоже нужно добавлять, чтобы сбалансировать приторность сахара, а за час до сна не разрешает выпивать что-то крепче зелёного чая, потому что Тэн в конце концов от избытка энергии решит пялиться в потолок, гоняя одни и те же мысли из угла в угол, и на работе будет медленнее сонной мухи. И хотя у Тэна нет ни одной причины Куна слушаться, он всё равно слушается. Гладит футболки сразу после сушки, а не тогда, когда те задеревенеют на сушилке, и моет посуду сразу после еды, если аппетит внезапно всё-таки пришел погостить. Тэн даже текущие не слишком-то важные дела не отдаёт на растерзание прокрастинации и стабильно составляет план на день, потому что где-то в глубине своего подсознания боится, что Кун перестанет давать эти советы и быть рядом. Он слушается, так как не хочет разочаровать, и у него даже спиться толком не получается, потому что на следующий день после попойки на него смотрят так, словно ничего более отвратительного, чем он сам, тратящий жизнь на часы похмелья и прочие неприятные последствия попыток перестать осознавать себя, нет. Но даже после этого Кун не может долго молчать и в конце концов соглашается вместе посмотреть какой-нибудь фильм, отказываясь от права выбирать в пользу нуждающихся во внимании. И в те моменты, когда Тэн понимает, что он этого не достоин, он начинает извиняться и делать всё правильно ещё усерднее, чем делал до этого, как будто это заставит Куна перестать повторять одни и те же слова. «Ничего уже не будет как раньше, и ты должен это принять». А что было раньше? Тэн никогда не задаёт себе этот вопрос, когда Кун находится рядом, а потому никогда не получает на него ответ. Ведь только здравый разум способен отправиться в прошлое, не соблазнившись привлекательностью минувших дней, не оставшись там навсегда или не вытащив оттуда что-то, чего уже нет. Во всём этом есть только одна проблема — Тэн уже кое-что оттуда вытащил, несмотря на то, что Кун невольно всегда был островком здравомыслия в его смешавшихся реальностях и повторял о неправильности утешения себя воспоминаниями. То, что должно было держать его на плаву, в итоге почему-то превратилось в камень утопленника, но он упорно продолжает это отрицать. Он застрял в иллюзии: в музыкальных плейлистах, которые нравились им обоим; в прогулках по лесу на выходных и многочасовых фотосессиях на тэнов айфон в попытках сделать красивую фотографию возле пяти разных фонтанов. Тэн потерялся в днях, когда думал лишь о том, как бы поскорее закрыть дедлайны, повеселее провести отпуск или в каком ресторане поужинать вместе с Куном после аванса от заказчика. Он потерялся настолько, что ему бы по-хорошему немедленно рассказать об этом своему психотерапевту, к которому он ходит на сеансы вот уже два месяца. Рассказать о Куне до того, как помеченная красным крестиком в календаре дата, постучится в окно с горьким напоминанием о том, какова реальность на самом деле, распахнёт его и позовёт Тэна за собой. И хотя Кун всё время об этом ему напоминает, это единственная просьба, которую тот игнорирует намеренно, потому что ему страшно признаться самому себе в неправильности созданной им же иллюзии. Он какое-то время пытается бороться со своим упрямством — каждое утро, просыпаясь в холодной постели и видя напротив умиротворённое знакомое лицо, наполовину утонувшее в мягкой подушке, Тэн думает, что сегодня всё расскажет. Что он встанет с кровати, позавтракает, оденется, потопчется с Куном на пороге квартиры, получив в качестве поддержки тёплую улыбку и слова о правильности его решения, а потом попрощается с ним навсегда и, наконец, покажет своему психотерапевту свидетельство о смерти Куна, завалявшееся на самой глубине тумбочки с той стороны кровати, где тот когда-то спал. Но каждый раз, как тем же утром Кун — точнее его бережно воссозданный из воспоминаний и осколков безграничной тэновой любви к нему образ — открывает свои карие глаза и изгибает уголки губ в тёплой улыбке, Тэн осознаёт, что не сможет. Ни сегодня, ни завтра, ни через месяц, ни в ту годовщину, что помечена красным крестиком в календаре. Ведь, очевидно, Тэн боится признаться сам себе, что на самом деле у него уже почти год нет ни одной причины быть здесь. Потому что Куна здесь нет и уже никогда не будет.