Warmth

Лёгкий вечерний бриз обволакивает тело, погружая собой в подобие транса, заставляя полностью поддаться окружающей атмосфере. Далёкий свет заходящего солнца отдавал последние частички тепла, что быстро вытеснялись приятной, поистине прекрасной прохладой. На небе, подобно распускающимся прекрасным белым цветам, загорались звёзды, постепенно замещая своим далёким холодным светом солнечный. Соленые морские капли разлетались в разные стороны, когда подступающая волна ударялась о край невысокого, крутого берега, стуча по гладкому, обточенному солёной водой камню. Ребра приятно ныли от столь прекрасного, по мнению Эррора, сочетания ароматов, а душа размеренно неспешно билась, посылая по косточкам волны теплого, струящегося удовольствия, не перерастающего в нечто большее, но и без того наполняющего собой до краев. В конце концов, что может быть лучше, чем плитка любимого шоколада вкупе со свежим морским бризом и лёгким тонким ароматом далеких цветов? Вселенная, в которой он сейчас находился, располагалась практически на самом краю огромной Мультивселенной. Шанс того, что Чернильница сможет заметить его присутствие, да ещё и в ту пору, когда он не разрушает, крайне мал, из-за чего Эррор и не смел забивать им свои мысли, решая отдохнуть хоть сейчас. Откинувшись спиной на золотистый, льющийся словно вода песок, Эррор слегка отогнул край целофановой обертки и откусил небольшой кусочек шоколада. Сладость быстро начала таять во рту, оставляя после себя приятное послевкусие. Взгляд красных глазниц устремился высоко в небо, начиная наблюдать за миллионом переливающихся звёзд, что уже успели появиться на вечернем — или скорее уже ночном — небосводе. Куртка была откинута куда-то в сторону, оставляя чернокостного скелета лишь в красном свитере, что неплотно облегал ребра. Немного посидев так, Эррор раздражённо, слегка раздосадованно, цокнул. Спустя несколько секунд свитер полетел вслед за вышеназванным предметом гардероба, ведь Глюк понял, что эта тряпка совершенно не позволяет насладиться мягкостью песка. Аккуратно опуская сперва поясничные позвонки, переходя дальше, и в конце ложась лопатками на поверхность пляжа, Эррор тут же расслабился, не в силах сдержать восторженного тихого вздоха. Теперь-то он мог прочувствовать полное расслабление и умиротворение, которое у него нещадно отбирала корректировка Мультивселенной. Ребра, как и руки, могли свободно возлежать на чистом, девственном песке, он мог совершенно свободно пропускать его через свои пальцы, не заботясь ни о чем ином. Взгляд медленно скользил от одной звезде к другой, находя собой разные соответствия, соединяя небесные цветки, вырисовывая созвездия. Вон там, похоже, Малая Медведица, а вот тут и Большая. Глубоко вздохнув, Эррор прикрыл глазницы. Шум моря начали заглушать собственные мысли, что словно калейдоскоп крутились в черепе, без остановки подкидывая что-то новое. Сейчас ему и вправду есть над чем поразмышлять. Хотя честно говоря, о таких вещах он предпочел бы не думать. А Инка все же можно назвать монстром, несмотря на его бездушность? А если нет, то кто он тогда вообще?! А вот интересно, где же он берет эти свои краски, если сам-то не способен чувствовать что-либо, а благодаря этой химической дряни, в принципе, вполне может совершать сие действие. А как он восстанавливает свою кисть, когда Эррор в пылу сражения умудряется ее испортить? Он что, дорисовывает ее как-то кистями поменьше? А как у него проходит возрождение? Интересно, а он без души может чувствовать вкус пищи? Нужна ли она ему вообще? А может, сон ему тоже не нужен? Интересно, а как бы он выглядел, когда не сражается? Когда он сидит у себя дома (слухи о том, что он нарисовал его себе — каким, блять, образом этот придурок умудрился — в пустоте, дошли и до Эррора) и чем-то занимается? А он вообще может улыбаться? Улыбаться искренне? Наверное, нет. Эррор за все четыре сотни лет видел его улыбку лишь мельком, ибо перемирие, как некоторые могли подумать, он предлагает вовсе не с широкой лыбой на пол лица и распростёртыми объятиями. Если бы так, то может быть Эррор и… Так, стоп, о чем он вообще думает?! Резко распахнув глазницы, его взору предстал все тот же небосвод — уже успевший стать полностью тёмно-синим — с мириадами ярких звёздочек на нем. Приподнявшись, опираясь на локти, Эррор осмотрелся. Все было так же, как и прежде. Шум разбивающихся о берег волн и все тот же лёгкий аромат цветов с каким-то… Что? Резко встав на ноги, отчего тут же чуть не рухнув на песок, Эррор начал хаотично оглядываться в разные стороны, пытаясь найти источник запаха. Пахло краской. Взгляд алых глазниц бегал с одной точки на другую, пытаясь найти нужного — не видеть бы его лет так сто минимум — монстра, а Эррор, в свою очередь, начинал все больше раздражаться из-за того, что не мог обнаружить свою цель. Спустя несколько минут беспорядочных и безрезультатных метаний, Разрушитель начал быстро остывать. Похоже, это была лишь иллюзия. Навеянная мыслями галлюцинация. Ну, или на крайний случай он может оправдаться тем, что, возможно, немного параноик. Хм, ну конечно, не стать таковым с Инком было просто нереально, да и встречаться с ним сейчас не хотелось бы от слова совсем. Ещё с минуту поозиравшись, он, наконец, полностью пришел в себя и успокоился, после чего вновь уселся на не так давно остывший золотистый песок. Верхнюю часть туловища приятно обдало прохладным влажным воздухом, а пальцы рук машинально зарылись в песок поглубже, пропуская его через фаланги. Вздохнув, Эррор откинул голову назад, но тут же его словно прошибло высоковольтным разрядом от практически не чувствовавшегося лёгкого касания, заставляющего глюки бегать табунами по костям, и леденящего голоса, что заставлял хрупкую живую частичку начать непрерывно биться в ускоренном темпе. — Привет, Эррор. Что ты тут забыл? — голос Хранителя альтернатив прорезал воздух словно нож топленое масло, заставляя еле заметно вздрогнуть. Плечо все ещё сохранило мимолётное чувство прикосновения чужих фаланг, заставляя глюки все так же непрерывно бегать по костям. — Ты решил разрушить и эту альтернативу? — Инк угрожающе зашептал, приблизившись к ушному отверстию Эррора почти вплотную, обдавая его холодным дыханием, оставляя всего несколько сантиметров до полного соприкосновения. Его рука резко впилась в чужое оголенное плечо, острыми фалангами вспарывая тонкую надкостницу, отворяя алую кровь, не давая двинуться, вывернуться или отбежать. Зажатая между пальцами недоеденная плитка шоколада тут же выпала из вмиг ослабевших пальцев, падая куда-то в песок, заставляя более и не вспоминать о ней. Глюки, словно электричество, пронзали кости с еще большей силой, заставляя тело напрячься, инстинктивно стараться выбраться из чужой цепкой хватки, уйти от чужих нежеланных касаний, чтобы не чувствовать боли. — Отвечай мне, Эррор. Я спрашиваю у тебя: что ты тут забыл? — фаланги впились в плечо ещё сильнее, принося острую боль, что вкупе с глюками усиливалась в геометрической прогрессии. — Эррор, ты что, оглох? Ответь мне. — Инк продолжал шептать, холодно, с долей угрозы в голосе, стараясь выпытать у Глюка информацию. Он знал, что, возможно, из-за впившихся в плечо фаланг Эррор не чувствовал прямо-таки адской боли, и ему, скорее всего, было совершенно все равно на распоротую надкостницу, но вот глюки, как оказалось, были совершенно неприятными его жизненными спутниками и на данный момент сильно мешали. Бесконечные ошибки начали перекрывать обзор, кажется, ещё немного, и Эррор смог бы впасть в спасительную перезагрузку, а дальше уже было совсем не важно, что будет делать с ним Инк — все равно он ничего не почувствует, — а если его и убьют, то он просто отправится на перерождение. Делов то. Но спасительная, такая желанная сейчас темнота все никак не приходила. Инк все ещё ждал ответа на свой вопрос, а Эррор, из-за того, что ненавидел испытывать боль такого рода, все же сдался и залаганным со статикой голосом тихо, на грани слышимости, прошипел: — Успокойся, Чернильница. Я… Я просто сижу здесь, отпусти меня, пож… — окончание предложения Эррор тут же проглотил. Он что, хотел сказать «пожалуйста» этой Радужной блевотине? Вот уж нет, увольте. Он не собирается иметь хоть какие-то связи с ним, кроме вражеских, да и пасть так низко, особенно перед этим мудаком, он не намерен. То ли не чудо, но Инк все же смог разобрать то, что прошептал его давний враг, и решил наконец разжать ладонь, давая ему вырваться из хватки на удивление обманчиво хрупкой ладони, ибо, как он понял, Эррор не собирался терроризировать эту вселенную. Отстранившись, Инк слегка отодвинулся. Белые зрачки-точки сузились до размера игольного ушка, когда он увидел искаженное болью лицо его давнего врага. Надбровные дуги были слегка приломлены, глазницы крепко зажмурены, а рот немного приоткрывался в попытке хозяина сделать вдох поглубже и унять ту, Хранителю по нынешнему состоянию Глюка кажется именно так, разрывающую изнутри боль. С минуту Инк сидел молча, неотрывно глядя на Разрушителя, но уже скоро он решил не забивать себе этим голову. Ну, поранил и поранил, ну, причинил немного — как бы не так — боли и причинил, ничего же не произойдет, верно? Поднявшись на ноги и сделав пару шагов, Инк тут же плюхнулся подле Эррора и начал глядеть белым зрачками-точками вдаль, всматриваясь в бескрайние морские просторы, будто пытаясь что-то рассмотреть там. Но на самом деле он был полностью погружен в свои мысли. Когда он прикоснулся к Разрушителю, тот был таким теплым… Нет, он был обжигающе горячим. Так приятно. Ему хотелось больше тепла, но он не мог позволить себе причинить Эррору ещё больше боли, чем сейчас, в конце концов, тот никогда не причинял ему ту, если они не были на поле боя, сражаясь за очередную бессмысленную — Инк не скрывал от самого себя то, что некоторые вселенные действительно являются таковыми — Альтернативу. Схватившись за свое плечо, Эррор тихо зашипел, не сдержав негромкого раздосадованного вздоха. Теперь вся его магия пошла на лечение бреши, дабы та поскорее зажила. Из-за этого глюков стало немного меньше, ведь они являются его магическим излишком, но боль была все ещё равносильна прежней. Эррор иногда косо поглядывал на Радужного, в любой момент готовясь прекратить лечение и начать отражать удары. Но Инк не двигался. Аккуратно убрав руку с плеча, Эррор медленно, все ещё с опаской и нескрываемым раздражением поглядывая на Инка, поменял свою позу. Теперь его ноги были скрещены, одной рукой он опирался назад, а второй же начиная перебирать мягкий песок. Сейчас было бы логично встать, уйти, обматерить, в конце концов, этого мудака за то, что тот так грубо ведёт себя с ним, даже когда Эррор ничего не делает. Он же никогда на него не нападал и не причинял ему боль, если они не сражались за очередную Альтернативу. Так почему тот себе это позволяет? Разве во всем не должно быть равенства, этого баланса, который Инк — к сожалению, не он один — так трепетно хранит? Уйдя далеко в свои мысли, Эррор и не заметил, как перевел взгляд гетерохромных зрачков на Инка, а тот, в свою очередь, почувствовав его на себе, слегка вздрогнул (из-за чего и немного удивился) и вперился очами в чужие глазницы. Его лицо было лишено любых эмоций. Лишь мрачная, всепоглощающая пустота в белых зрачках. Он соврет, если скажет, что его это совсем не пугает. Каждый раз, когда Эррор мог узреть эту картину, его душа начинала нервно биться за рядами темных ребер, выдавая всю нервозность, от чего, кстати, и подступала раздражительность из-за своей реакции на это, и страх хозяина, а после того, как Инк начинал делать хоть какие-то поползновения в его сторону — сердечко делало кульбит и ухало в пятки. Глюки начинали бегать по телу более активно, доставляя своему хозяину уже не лёгкий дискомфорт, а жгучую, но пока что ещё не совсем сильную, боль, что не давала трезво мыслить и сосредоточиться на бое. Эррор начинал часто пропускать удары, в конце концов, после окончания боя, лёжа полутрупом на полу — а есть ли он там вообще — антипустоты, в луже собственной крови. Тогда Глюк всеми силами держался, чтобы не сбежать оттуда. Лишь бы не видеть Хранителя альтернатив таким. И это раздражало его очень сильно. Очнувшись от того, что почувствововал на себе чужой взгляд, Эррор вздрогнул, смотря в глазницы художника, и невольно слегка отодвинулся, что не уклонилось от внимательно глядящего на него монстра. Тот перевел взгляд своих зрачков немного ниже лица Разрушителя, впираясь тем в нервно, но ярко мерцающую ультрамариновым душу, что начала быстро-быстро биться за рядами темных аккуратных ребер. Эррор тут же прикрыл грудную клетку рукой. Боль, не такая, как прежде, ибо от глюков она обычно в разы сильнее, прошибла его тело, но он предпочел не отвлекаться на это, ведь сейчас было главным поскорее нацепить на себя что-то, иначе он либо набросится на эту Радужную суку в попытке разодрать, либо сбежит, трусливо поджав хвост. Слегка повернувшись и потянувшись к куртке, Эррор тут же был схвачен за запястье и притянут к другому монстру, от чего из груди невольно вырвался залаганный вскрик. Резко притянув к себе чернокостного, от чего тот, кажется, даже вскрикнул, Инк тут же прижал его к своей груди как можно теснее. Хранитель не до конца понимал, что он сейчас делал, но ощущения были определенно прекрасными. Тепло. Глюки начали будто табунами бегать по телу, пронзая то словно миллионами острейших и тонких иголок, словно выворачивая изнутри и принося с собой все ту же ненавистную боль. Эррор начал сильно дёргаться в попытке поскорее выбраться и избавить себя от мучений, попутно через каждое слово матеря Инка всеми мыслимыми и немыслимыми словами, но хватка была стальной. Он не мог телепортироваться или произвести хоть какую-то атаку «благодаря» этим ненавистным глюкам, из-за сраной гаптофобии, что в такие моменты он презирал всей своей душой. Инк не давал вырваться, он хотел чувствовать чужое тепло. Тепло чужой души, которой у него никогда не будет. Он хотел ощущать эту живую частичку и жар исходящей от нее, он хотел, чтобы она у него была, чтобы он мог чувстововать, в конце концов, хоть что-нибудь. Но теперь, когда чужая душа была практически беззащитно обнажена прямо перед ним, ему сорвало предохранители. Он был просто не в силах взять и отстраниться, хоть и начал осознавать все, что творит. Он понимал, что причиняет своему врагу — а очень жаль, но он и сам не промах, не с примирительным букетом ромашек предлагал дружбу — колоссальную боль, но ему было мало. Он прижимал чужое, такое беззащитное и хрупкое сейчас, тельце все теснее и теснее, не обращая внимание на уже совсем слабое сопротивление другого монстра. Кажется, тот просто смирился с тем, что не сможет выбраться. Над ухом Художника послышался залаганный, хрипловатый, жалобный еле слышимый шепот: — П-прекр-рати… Б-больно, хв-ват-тит… Пож-ж… — каждое слово произносилось с большой паузой, ведь заставить себя сказать такое было немыслимо сложно для Разрушителя. А когда его речь дошла и до последнего, он вновь проглотил окончание. Нет, даже в такой ситуации Эррор не смог выдавить из себя это слово в отношении Хранителя. Он просто не мог, не способен, все та же сраная гордость не позволяла ему. Сделав ещё одну слабую попытку выбраться, от чего по телу вновь, словно электричество, прошлась жгучая волна боли, Эррор начал обмякать. Кажется, спасительная перезагрузка все же наступила. Он хотел было ещё что-то сказать, но уже просто не мог. Сейчас он ненавидел Инка всей душой за то, что он так с ним поступает, зная о его главном страхе, проблеме, болезни... С не скрытой ничем печалью Эррор прикрыл иллюзорные веки. Ему хотелось заплакать, закричать от раздирающий изнутри боли, обиды, но он не мог позволить это себе перед ним, только не перед ним. Он не мог показать ему то, что в какой-то степени, даже будучи врагами, он доверял ему. А сейчас Инк, даже не подозревая об этом, предал то хрупкое доверие, которое было к нему. Когда спасительная пустота начала забирать его в свои цепкие лапы он, наконец, смог выдохнуть воздух, от чего изо рта донёсся тихий дрожащий стон. Почувствовав, что чужое тело начало обмякать, Инк резко пришел в себя полностью и запаниковал. Первое, о чем он подумал, это то, что сейчас Эррор рассыпется прахом, и тепла, которое ему так хотелось ощущать, больше не будет. Да, он мог обнять Дрима или Блу, но все это не то. Их души не дают столько тепла, сколько душа Разрушителя сейчас, когда ему, кажется, было страшно, больно? Когда он был, скорее всего, раздражен и зол из-за его поведения? Инка будто стрелой пронзило. Он резко отодвинул от себя Разрушителя и бегло осмотрел его. Выскочившая надпись о перезагрузке слегка подуспокоила Хранителя Альтернатив, от чего тот тихо выдохнул. Вновь повернувшись передом к морю, Инк посмотрел на обмякшее в его руках тело и начал думать, что он будет с ним делать. Бросить здесь не вариант, да и уходить не хочется от слова совсем. Ещё немного подумав, Инк раздражённо цокнул. Больше в его черепушку ничего годного не приходило, и это бесило. Аккуратно положив руку на чужое плечо, он слегка погладил кость, замечая, как возле его ладони пробежались маленькие квадратики белых лагов. Отстранив ладонь от Разрушителя, Инк положил того на холодный песок. Нет, ну неправильно все это. Ещё немного подумав над тем, что ему делать, Хранитель все же решился на одно опасное действие. В следующий раз на поле боя Эррор точно убьет его, и даже не за то, что он сделал в первый раз, а за то, что собирается сделать сейчас. Аккуратно подхватив Разрушителя, Инк уложил его спиной на свою грудь. Душа размеренно билась за ребрами, уже подстроившись к нужному темпу, отдавая частички тепла, даже, скорее всего, жара. Немного поразмыслив и отогнувшись назад, Инк быстро стянул с себя верхнюю одежду, обнажая белые узорчатые ребра. Притянув Разрушителя к себе поближе он прижался оголенными ребрами к чужой спине, чувствуя странные покалывания от чужих лагов. Так ему было намного лучше, но в то же время непривычно, эти ощущения казались такими невообразимо приятными, странно будоражившим. Положив чужую голову к себе на плечо, Инк слегка приобнял Разрушителя за ребра, притягивая ближе и уничтожая все возможное расстояние. Чужое тепло начало приятно его обволакивать, от чего Хранитель слегка радостно выдохнул. Ещё один плюс к ощущениям чужой души под боком это то, что так Инк способен чувствовать хоть какие-то отголоски эмоций. Пару раз моргнув, он приподнял голову и посмотрел на небо. Звёзды все также мерцали далёким белым цветом, даря свой свет этой Альтернативе, море подуспокоилось и тихо шумело на фоне, принося свежий ночной бриз и заглушая химический запах краски. Сладкий аромат цветов, что доносился откуда-то издали лишь дополнял картину. Он будет надеяться на то, что Эррор, пусть даже Инк об этом не узнает, всё-таки простит его за этот случай. Он будет надеяться, что тот все же сможет не ухудшить свое отношение к нему, он будет… Действие заимело последствия.