«Дай мне полчаса»
«Конечно дам» «И не только полчаса» Если бы Дима в принципе мог представить, что будет встречаться с ними двумя, то поставил бы половину оклада, что такие идиотские шутки будут приходить от Игоря — но, как оказалось, Юле уж больно нравилось, как он закатывал на это глаза. Как будто такое вообще можно было представить. Игоря с Юлей — разумеется, они и внешне, и историей знакомства выглядели как парочка из какого-нибудь супергеройского фильма. Дима в сюжет не вписывался совершенно, но всё равно неожиданно вышел за рамки верного друга-помощника-напарника. Как? Хотел бы он знать. Юля — успешная, красивая, язвительная, звезда сети, чьи ролики Дима с восхищением смотрел уже пару лет и с которой даже не мечтал познакомиться. Игорь — упорный, надёжный, сильный, легенда учебки и патрульных, чьи подвиги (и «подвиги») пересказывали друг другу шёпотом, с которого хотелось брать пример. И он, вчерашний стажёр, — слишком наивный, слишком восторженный, совсем неопытный, разве что трудолюбивый, да рисует неплохо. Дима не понимает, почему они его выбрали, но раз это всё же произошло, то хочет быть достойным их. Полезным. Он учится — каждый день, каждую минуту, наблюдая, изучая закрытые дела, при этом всегда рядом с Игорем, готовый сорваться по первому зову и найти всё, что требуется. Он рисует для Юли визуал к её собственному сайту — её давнишняя мечта, детище, разработку которого она не хочет просто у кого-то покупать. Это сложнее небрежных скетчей, и он давно уже не рисовал на планшете, но ради Юли совершенствуется, ночами тестируя проги и пробуя разные стили. Диме нравится, как Игорь гордо смотрит на него после успешных догадок и ерошит волосы или с хитрой усмешкой подминает под себя, если они дома. Нравится, как Юля с восторгом разглядывает его рисунки и буквально виснет у него на шее или забрасывает его стикерами из своих бесконечных наборов. Эти мгновения, когда всё правильно и всё на своих местах, и сам Дима на своём месте рядом с ними. Вырвавшись из меланхоличных мыслей, Дима одновременно осознаёт две вещи: он проехал нужную станцию и не доработал эскиз для форума, о котором они говорили на прошлой неделе. Остаток пути — теперь уже в нужном направлении — он чувствует себя ничтожеством. Юля привычно целует его в щёку, потом чуть вдумчивее в губы, и тянет за собой на кухню. На столе ещё неразобранные пакеты из её любимого ресторанчика, судя по количеству — не сомневалась, что он приедет. — Юль, прости, я не успел второй арт добить. — Да я про него даже и не думала, у вас же там очередной завал был, какие арты. Нашёл из-за чего переживать, это же не ваши отчёты, тут никаких дедлайнов, — она спокойно раскладывает приборы и колдует над чайными смесями, подбирая пропорцию под настроение. — Садись давай, боюсь представить, когда ты в последний раз ел. Игоря хоть батя накормит, а ты бы ведь так и лёг. Дима моет руки, вытирает их «своим» полотенцем и невольно фыркает — выражение лица Прокопенко, когда Юля заявила ему «ой, а вы же второй папа Игоря, да?», до сих пор порой грело душу. Да и с остальным Юля была права — Дима всю неделю ночевал то в участке, то у Игоря, всё, что оставалось в холодильнике, сейчас было съедобным лишь весьма условно, а готовить он бы точно поленился, выбрав сон. За ужином Дима более подробно рассказывает о последнем деле — до этого в свободные минутки говорил лишь в общих чертах, а Игорь так и вовсе отделывался «да нормально всё», а Юля в красках расписывает свою поездку в Нижний за информацией об очередном филиале подпольного казино. Удивительно, но в отношениях с двумя полицейскими она напротив стала лишь осторожнее — опасаясь подставить, а не рассчитывая, что отмажут. У Юли выбивается из хвоста прядь волос, и Дима зачёсывает её за ухо, цепляясь взглядом за чуть отросшие тёмные корни — прямо под светильником это выглядит потрясающе красиво, перелив цветов так и хочется зарисовать. Юля перехватывает его ладонь, бегло целует костяшки — даже после секса втроём Диму всё ещё каждый раз выбивают из равновесия эти невинные, но нетипичные жесты — и утыкается носом в шею. — Ужасно вымоталась с дороги, давай просто поспим, ладно? — Я могу уехать к себе, чтобы не мешать, хочешь? — Это не из-за того, что Юля устала, упаси Господь, просто… Просто Дима не может не думать, что он не заслужил её, не сегодня. — Димка, не дури, у тебя каждый четверг алкаши с пятого концерты устраивают, куда ты поедешь? К тому же, мы сейчас как следует отоспимся, а будильник поставим на часик раньше. Как тебе план? — У тебя не бывает плохих планов, — заставляет себя улыбнуться Дима, потому что его система сбоит и он ничего не понимает. — То-то же! Донеси это до Игоря, а то он никак не хочет с нами в Финляндию. Говорит, дурацкая идея. — Загранник он делать не хочет, а не ехать, — без сожалений сдаёт Игоря Дима. Юля смеётся.***
Юля что-то высказывает Игорю, а тот угрюмо смотрит куда-то под ноги, за что несильно получает раскрытой ладонью в лоб — вскидывается, но снова отводит взгляд, коротко кивая, пока Юля яростно указывает на участок. Диме не слышно, о чём они говорят, но он не спешит показываться им на глаза: Юля вообще-то не говорила, что заедет, да и Игорь не упомянул о ней, обронив, что выйдет на пару минут. Так что, отойдя от кофемашины и увидев за окном знакомую красную машину, Дима удивлён. Юля встаёт на цыпочки, чтобы поцеловать Игоря, но на прощание бьёт кулаком в плечо — Игорь лишь отмахивается. Вернувшись, Игорь ни слова не говорит про Юлю, а Дима не спрашивает — всё правильно. Должно быть, всё просто возвращается на свои места.***
Они не успевают. Дима слишком долго изучает все свидетельские показания, так что когда он наконец выстраивает все зацепки в ряд и соображает, куда ехать, уже поздно — на складе их ожидают сваленные в кучу маски наглых грабителей и несколько статуэток с насмешливой запиской — «утешительный приз служителям закона». Игорь со злости пробивает кулаком хлипкую стенку: банда за неделю обчистила три музея, везде оставляя подобные записочки, но не оставляя улик, выставляя идиотами и полицию, и службы безопасности. Дима мрачно смотрит на оставленные «сокровища» и ничего не говорит, хотя внутри него бушует такая же буря. Что от него толку, если он не смог сообразить быстрее? Всё было буквально перед его глазами, Игорь с таким трудом выбивал любые зацепки по всем своим каналам, а Дима не смог просто сделать свою часть работы. А если бы речь шла о человеческих жизнях, а не просто о драгоценных цацках из хранилищ? Игорь напоследок крепко припечатывает свою тираду ёмким «блядь» и закидывает руку Диме на плечо, коротко бодая его лбом в макушку. — Пошли хоть шавы навернём, всё равно тут от нас толку уже не будет. — Прости. — Ты-то за что извиняешься? — Игорь удивляется так искренне, что Дима на мгновение даже вырывается из омута самобичевания. — Если бы тебя не осенило, мы бы ещё и базу их хрен знает сколько искали. А так, может, они хоть тут наследили, убегая. Да и не могли они далеко свалить. Эх, Димка, нам бы таких как ты хоть один отдел, ты представь, какая бы раскрываемость была! — Или как ты. — Не, таких как я городской бюджет не выдержит. И нервы у ФёдорИваныча тоже. Дима шутливо пихает Игоря в бок, но позволяет притянуть себя обратно в полуобъятия и немного расслабляется.***
Игорь заходит первым и с порога гордо разводит руки, будто призывая полюбоваться собой. — Угадай, кто нечеловеческими усилиями выбил у Прокопенко три дня отпуска к выходным и ключи на дачу? — Фёдор Иваныч сказал, что если не отдохнёт от нас хотя бы несколько дней, то точно уволит, — поясняет Дима, заходя следом. — Я так и подумала, — кивает Юля, и Игорь делает вид, что хмурится. Не так давно хорошенько перебрав, он признался Диме, что обожает смотреть, как они спеваются против него. Так что теперь у них почти неделя настоящего отпуска, и это невероятная ценность, пусть даже это просто дача под Питером, а не какие-то заграничные курорты. Как оказалось, быть напарниками — это не просто таскаться друг за другом попугайчиками-неразлучниками, но и необходимость хотя бы одному из них быть на связи. Ну а у Юли работа и вовсе была внезапная и ненормированная, чаще всего она и сама не знала, когда и куда сорвётся, хотя ей подстроиться под ребят всё же было попроще. Так что все втроём они собирались гораздо реже, чем хотелось бы — и вот у них почти неделя, где на всю округу только они трое и их отключённые и оставшиеся где-то на дне сумок мобильники. И если Диме иногда и кажется, будто Игорь с Юлей сговорились всё делать только для него — что же, наверняка ему это только кажется. Он слишком слаб, чтобы отказываться хотя бы от иллюзии. Тем более, от такой приятной. Они валяются на огромной и прекрасно продуваемой всеми ветрами кровати и смотрят какую-то уже по счёту серию бесконечного «Следа». Игорь опирается о жесткое изголовье, Дима практически распластан на его груди, и время от времени они лениво стукаются кулаками, когда на экране происходит очередная криминалистическая дичь — представлять, как бы выглядели фэсовские методы в их участке они забросили ещё на прошлой серии. С подъездной дорожки раздаётся трель велосипедного звонка, и скоро хлопает дверь — Юля уже на второй день оставила попытки растолкать их с утра пораньше и каталась на речку одна. Когда она заходит в спальню, на ходу снимая с себя промокшую футболку, Игорь неосознанно с силой сжимает димкины рёбра, которые до этого размеренно гладил. Диме даже немного смешно — Игорь сам будто сошёл со страниц какого-то журнала про спорт, но то, как он каждый раз реагирует на их обнажённые тела, колет где-то под многострадальными рёбрами. Юля вешает футболку на спинку стула и оборачивается к ним, заслоняя собой чем-то недовольного Майского. У неё немного ассиметричная грудь, Дима всегда это замечал намётанным взглядом художника, но сейчас, когда она опирается о стол, а на неё падают тени от пробивающегося через густую яблоню солнца, Дима может думать лишь о том, как хочет её нарисовать. У него в рюкзаке новый скетчбук и набор карандашей, и он уже чувствует, с каким нажимом будет передавать игру света на обнажённом теле. — Дима? Чего ты хочешь? — Юля смотрит слишком внимательно, будто за её словами есть что-то ещё, будто это не просто реакция на то, как два парня пожирают её взглядами. — Вас. Это искренне. Конечно, Дима хочет их, их просто невозможно не хотеть и не любить, даже в такую жару, даже когда они были вместе только ночью. Дима никогда не устанет от этого чувства и хочет впитать эти дни полностью, пока они всё ещё рядом. Пока они всё ещё с ним. Юля подходит ближе и забирается на кровать, опираясь на его бёдра — Игорь кладёт свои огромные ладони поверх её, — и смотрит прямо в глаза, не отвернуться. — Дима. Ещё раз — чего ты хочешь. Скажи нам. Дима сдаётся. Всё ещё не может сопротивляться им — даже если бы так было лучше и проще. — Хочу нарисовать тебя. Сейчас, вот такую. Юля целует его, и Дима губами чувствует её улыбку. — Всё в рюкзаке, да? Она ненадолго уходит, а Игорь не столько целует его в шею, сколько специально щекочет усами и отросшей щетиной, и почему-то именно в этот момент Диму отпускает. Какое-то робкое чувство — вера, надежда, любовь, так ведь там было? — разрастается внутри, словно это не случайный украденный эпизод, словно это не последний их отпуск, словно впереди ещё целая вечность, вот так, рядом. — А меня тоже нарисуешь как одну из тех француженок? — Может, позже. Если хорошо попросишь. — И что, мне просто не мешаться? — Ты очень хорошо сидишь. Оставайся. Юля подмигивает им, а потом откидывается назад, переводит взгляд в окно и замирает. Игорь размеренно и ритмично водит ладонями по его рёбрам под футболкой и дышит в затылок, пока Дима намечает силуэт и на пробу набрасывает тени.