Репутация

– Кирхайс, ты не видел Ройенталя? Зигфрид оглядывается вокруг и отрицательно качает головой. – Нет, он беседовал с какой-то дамой, когда к нам подошел Фаренхайт, после этого я его не видел. Услышав о даме, Райнхард усмехается и ставит на стол почти полный бокал с вином. За исключением первого тоста, поднятого в его честь, за весь вечер Лоэнграмм практически не притронулся к вину, хотя ничего удивительного в этом не было – перед началом приёма он в очередной раз пытался поговорить с Яном, но встреча снова закончилась безрезультатно. Бывший адмирал ни в какую не хотел сотрудничать с имперскими властями, и его еле удалось уговорить остаться на торжественное мероприятие. В зале присутствовали многие из влиятельных людей бывшего Альянса, но Ян и ещё несколько таких же, как и он, старших офицеров в отставке, так и просидели весь вечер в дальнем углу зала, ни с кем не общаясь. Хотя неугомонный Биттенфельд несколько раз подходил к ним, но все попытки завязать разговор остались безуспешными, и он оставил их в покое. Вместо несговорчивых республиканцев Тигр взял в оборот адмирала Фаренхайта, которого, видимо, посчитал не менее ценной добычей. – Приказать Кисслингу найти Ройенталя? – Зигфрид встаёт со своего места, но Райнхард взмахом руки останавливает его. – Не стоит, вызову его завтра – будь у него что-нибудь срочное, он бы сразу доложил. Как думаешь, мы уже можем уйти? – Райнхард никогда особо не любил больших скоплений людей, а ещё больше он не терпел навязчивых лизоблюдов, которые так и норовили прорваться к особе императора. Можно было бы, конечно, приказать охране не пускать к Лоэнграмму никого из местных, но Райнхард сам настоял на обратном, поскольку в первую очередь хотел примирения между недавними противниками. Но здешние представители элиты мало чем отличались от подобных себе в гольденбаумовском Рейхе, так что после второго или третьего «глубочайшего выражения верноподданных чувств» его чуть ли не трясло. Зигфриду и самому хотелось поскорее выбраться из огромного зала, ведь его ждало пришедшее ещё утром послание от жены, сесть и посмотреть которое за весь день не нашлось и минуты. – Думаю, – Зигфрид кивает в сторону Яна и компании, – что некоторые с нетерпением ждут такой же возможности. Райнхард поднимается из кресла и расправляет свой плащ. – Тогда давай поможем адмиралу Яну поскорее отправиться домой. День не заладился с самого утра. Вначале Вольфу принесли несколько дисциплинарных рапортов. Разбираться с подобным он не любил, но если уж такой документ доходит до командующего флотом, то там явно не пьяная драка или мелкое воровство интендантов. Впрочем, в этот раз драка как раз присутствовала, в самом начале дела. Двое подвыпивших рядовых начали приставать к официантке в баре и получили отпор от местных, на следующий день они явились в тот же бар со своими сослуживцами и полностью разгромили заведение, после чего в городке начались массовые беспорядки, которые пришлось усмирять военной полиции. Хорошо ещё, что инцидент удалось быстро замять: после выделения солидной денежной компенсации пострадавшим у местных вроде бы претензий больше не осталось. Естественно, всех идиотов, участвовавших в безобразии, ждал трибунал, и им крупно повезёт, если их не расстреляют. Устав при Лоэнграмме был сильно ужесточён с целью недопущения подобных инцидентов, но строгость в данных вопросах Вольф только приветствовал. Потом на совещании пришлось урезонивать разбушевавшегося Биттенфельда и не дать ему в самом деле вцепиться в некстати возразившего Оберштайна. Хорошо ещё, что кайзер и Кирхайс не присутствовали, иначе вышло бы совсем некрасиво. Оскара тоже на злополучном совещании не было, а то бы точно поддержал Тигра, а с такими противниками, будь ты хоть трижды Ураганным Волком, попробуй ещё справься. Тем более что защищать Оберштайна от справедливых, в общем-то, хоть и высказанных в резкой манере, нападок Биттенфельда не очень-то и хотелось. Короче говоря, на приём Вольф явился не в лучшем расположении духа. В зале Миттельмайера уже ждал приехавший раньше него Ройенталь. В последнее время они редко виделись, поскольку Оскар уже больше недели разбирался с оставшимися после капитуляции Альянса военными трофеями. После речи кайзера и нескольких обязательных тостов публика в зале начала свободно перемещаться между столами с закусками, собираясь в небольшие группы. Вольф намеревался подойти к кайзеру, но рядом с тем, кроме Кирхайса, какого-то йотуна торчал Оберштайн, лицезреть которого, а тем более продолжать общение, не было никакого желания. Когда же объект раздражения наконец исчез, к Лоэнграмму тут же выстроилась очередь из каких-то местных гражданских. Зато за одним из столов собралась вполне приличная компания, и Мюллер уже несколько раз призывно махал им рукой. – Пойдём? – Вольф кивает в сторону сослуживцев. – Тебе охота слушать об очередных достижениях Валена-младшего? – Оскар недовольно кривится. За столько лет их знакомства Вольф так до сих пор и не понял – в действительности ли друг не любит детей, или это всего лишь последствия его не слишком счастливого детства. – Да мне всё равно, – Миттельмайер пожимает плечами, – но если не хочешь, тогда давай где-нибудь присядем – терпеть не могу закусывать на ходу. После тяжелого дня он совсем не против выпить чего-нибудь более крепкого, чем бокал сухого вина, но напиваться точно не входило в его сегодняшние планы. – Вон есть свободное место, – Оскар указал на стоящий в одной из ниш стол с двумя стульями, – и обзор неплохой. Место, выбранное Оскаром, действительно оказалось удачным: с одной стороны, можно было спокойно поговорить, не опасаясь чужих ушей, с другой – они видели почти весь зал. – Как твоя инспекция? – интересуется Вольф. Ройенталь воспринял порученное задание без особого энтузиазма, даже в частной беседе с Кирхайсом, который предложил его кандидатуру, высказал свои претензии, на что тот возразил, что Айзенах или Меклингер подошли бы для этой работы намного лучше, но их тут нет. Такой откровенный вызов самолюбию Оскара подействовал моментально, и на следующий же день он лично отправился в военное ведомство бывшего противника. – Ничего особо увлекательного, – Оскар наливает им обоим коньяк, – но Кирхайс и Фаренхайт были правы – мятежники попытались спрятать от нас остатки флота. – Хорошо, что мы вовремя спохватились, не хотелось бы пополнить пиратские банды новыми кораблями. Ещё в десантуре им не раз приходилось зачищать пиратские логова, и воспоминания об этих операциях были намного хуже, чем о боях с мятежниками. – Ну, спохватились все-таки не мы с тобой, хотя должны были бы. Но, честно сказать, сейчас меня больше волнует, чтобы эти, – Оскар кивает в сторону засевших в такой же нише напротив компании республиканцев, – не наделали глупостей. Что делать с пиратами, знает даже Оберштайн, а к адмиралу Яну у Лоэнграмма отношение особенное. Только вот Волшебник и его друзья вряд ли это ценят. – Думаешь, могут начать партизанскую войну? – Вольф тоже оборачивается и смотрит на выделяющуюся своей белой формой группу. – Меркатца до сих пор не нашли, а он похуже пиратов будет, – Оскар отщипывает виноградину и смотрит на нее так, как будто это очередной мятежник. – Поэтому Фаренхайт и поддержал Кирхайса – он своего учителя хорошо знает. Сахара, а тем более молотого кофе, на столе не было, так что Вольф зажевал коньяк просто кусочком лимона. Глядя на него, Оскар так же привычно скривился. – И охота тебе портить вкус коньяка этой кислятиной? – аристократическая душа друга не смогла вынести такого надругательства над благородным напитком. Спору о том, что и чем нужно закусывать, было примерно столько же лет, что и их дружбе, при этом оба так и остались при своём мнении. За время службы им довелось попробовать самые разные алкогольные напитки, даже самогон, который гнали в машинном отделении, а точное его происхождение никто из флотских не стал бы выяснять. С закуской временами тоже бывало… по всякому, но вот насчёт коньяка друг не терпел компромиссов. Вольф собирался так же привычно пошутить насчёт любви Оскара ко всяким морским гадам, которых считают съедобными исключительно обладатели приставки «фон», но его весьма бесцеремонно отвлекли. – Господа, моё кольцо закатилось куда-то сюда, не могли бы вы помочь мне с его поиском? –голос капризный и неприятный, дама слегка растягивает гласные и ставит не совсем правильные ударения, что выдает в ней уроженку Альянса. Обернувшись, Вольф сталкивается с холодным оценивающим взглядом девицы, одетой в вызывающе короткое платье. Правила хорошего тона требуют от него хотя бы продемонстрировать готовность прийти на помощь даме, но столь откровенная попытка навязать знакомство удерживает его на месте, зато Оскар тут же поднимается. – Фройляйн, вы уверены, что ваша пропажа закатилось именно к нам? – взгляд разноцветных глаз приобретает отчётливо хищное выражение. Кажется, Оскар тоже не очень верит в озвученный предлог, но, судя по ухмылке на его лице, готов поддержать предложенную игру. Даже, наклонившись, делает вид, что ищет запропастившееся украшение, но, естественно, ничего не находит. – К моему сожалению, его здесь нет. – Ах, адмирал, – девушка подходит ближе, и Вольф ощущает шлейф её духов – что-то приторно сладкое и тяжёлое, – но куда ещё оно могло деться? Оно мне так дорого. – Мы могли бы поискать его ещё где-нибудь, – Ройенталь подходит к девушке и протягивает ей руку, явно предлагая продолжить игру в более укромном месте. – Вы так любезны. Девица томно вздыхает и, подхватив Оскара под руку, тут же направляется к выходу из зала. Миттельмайер мысленно желает ему ничего не подцепить в поисках колечка, но сразу же выбрасывает это из головы. Слишком ординарная ситуация. После ухода друга Вольф подумывает все же присоединиться к компании адмиралов, но вдруг замечает, что возле Лоэнграмма никого нет. Пользуясь моментом, он решает наконец переговорить с кайзером. В чём разница между торжественным приёмом, устроенным имперцами, и похоронами? Если бы кто-то поинтересовался мнением бригадного генерала Вальтера фон Шенкопфа, тот бы ответил, что второе название в данном случае звучало бы честнее, ведь на этом приёме Лоэнграмм по сути хоронил Альянс свободных планет. Что с того, что это государство фактически было трупом уже не первый год? Причём его методично убивали свои же – вся эта сволочь, что сейчас кланяется белобрысому мальчишке, годами делала всё, чтобы Альянс проиграл войну. Нет, на словах все они поддерживали демократию и готовы были отдать жизнь в борьбе с рейховской тиранией, только на передовую никто из них не спешил – там убивали таких, как он и его парни. Зато Трунихт и прочая шваль сидели в удобных мягких креслах в столице, пили элитный коньяк, а не дрянной бренди, который Ян обычно добавляет в чай, и трахали дорогих шлюх, типа той, что сейчас так вьется возле Ройенталя. Поддержи Ян Гринхилла, может быть, им и удалось бы хоть что-то спасти, но что сделано, то сделано. И всё же, последние гвозди в крышку гроба Альянса вбил Его блондинистое величество. Как бы горько ни было, приходится признать, что воевать этот красавчик умеет, и возле себя собрал таких же. Интересно, зачем их вообще пригласили? Прилюдно унизить проигравших, – или просто продемонстрировать, как те, кого они так долго защищали, не жалея своих жизней, выстраиваются в очередь, чтобы облобызать туфлю новому хозяину? Одно другого не лучше. Судя по тому, что Ян ничего не рассказывает о своём разговоре с Лоэнграммом, кайзер до сих пор не оставил попыток заполучить адмирала в свою коллекцию. Было бы неплохо как-нибудь доходчиво объяснить этому «…величеству», чтобы он отстал от приличных людей, причём навсегда. Ну, или хотя бы на время, пока они не поднакопят сил. Диверсионному и подрывному делу розенриттеры обучены ничуть не хуже, чем топором махать, так что устроить весёлую жизнь оккупантам можно, было бы желание. У Яна его пока нет, но его на первых порах можно и не ставить в известность, а если начать серьёзное дело, то никуда он не денется – все его разговоры о пенсии закончатся, как только снова зазвучат выстрелы. Охрана у кайзера неплохая и от обычного террориста защитит, но против настоящего профессионала вряд ли выстоит. Вот было бы забавно попробовать прямо сейчас свернуть шею их ненаглядному кайзеру. Сам он вряд ли опасен и на умелого бойца не похож. Конечно, не такой неумёха, как Ян, но в рукопашной вряд ли превосходит того же Юлиана. Зато его рыжий дружок, который весь вечер неотлучно маячит рядом, намного интереснее. У этого амбала движения совершенно другие, да и ведёт он себя не как второе лицо этого долбанного Рейха, а как опытный безопасник, всё время настороже и готов действовать. Из всей рейховской братии, что сейчас здесь собралась, достойными противниками без сомнения могут быть именно Кирхайс и, наверное, Биттенфельд, да еще Ройенталь, но тот уже куда-то пропал. Небось, ищет, куда бы затащить ту девицу. Впрочем, сегодня всё же не самый подходящий день для эффектных зрелищ. Даже если удастся добраться до Лоэнграмма, то вывести из зала Яна и остальных он точно не успеет. Собственная жизнь для Вальтера давно стоит очень дёшево, но вот без Яна они не добьются ровным счётом ничего. На сегодня Ян, с его мозгами, единственная их надежда, так что лучше всего сейчас будет спокойно пойти в какой-нибудь бар, подальше от этого сборища. Кстати, можно по дороге позвонить своим ребятам, они точно будут не против развлечься, да и обсудить кое-что с Линцем и Блюмхартом стоит. Ян, которому и самому явно не терпелось покинуть этот чужой праздник, только коротко кивнул, когда Вальтер сказал, что уходит, остальные тоже не стали его останавливать. Идти через весь зал к центральному входу лень, но недалеко от того места, где они сидели, есть ещё один, который выходит в коридор, ведущий в проходной двор, а через него уже можно выйти на одну из центральных улиц, где всегда есть свободные такси. Когда они приехали, Вальтер на всякий случай проверил пути отступления – охрана там, конечно, стояла, но его пропустила, стоило лишь показать приглашение. После ярко освещённого зала глазам требуется немного времени, чтобы привыкнуть к сумраку коридора. Путь в целом свободен, только из-под одной двери пробивается свет, отчего в голове моментально всплывает зафиксированная на автомате картинка – как Ройенталь с девицей направляются именно в эту сторону. Дверь закрыта плотно, но кошачий слух, не раз спасавший жизнь Вальтера в бою, улавливает непонятную возню, похожую на звуки ударов и всхлипы. В принципе, ему нет особого дела до решившей подзаработать шлюхи, с кем бы и как та ни развлекалась, но заманчивая мысль о том, что можно обломать кайф этому разноглазому уроду, возникает тут же. Потом можно будет даже извиниться и сказать, что случайно перепутал двери. Как он и предполагал, дверь не заперта, но вот открывшаяся картина ничуть не похожа на любовные утехи, даже в очень извращённом виде. Два здоровенных, откровенно смахивающих на горилл, мордоворота со спины наседают на Ройенталя, норовя схватить его за руки, а ещё один их дружок размахивает огромным ножом. Флот-адмирал умело отбивается, но ему явно не хватает пространства для манёвра, не то что в их предыдущую встречу на борту «Тристана». Даже несмотря на невероятную гибкость и скорость, имперец явно обречён, тем более что два кровавых пятна на боку и левом рукаве намекают, что вскорости он лишится и этого преимущества. Кстати, девицы, завлекшей любвеобильного адмирала в эту ловушку, нигде не видно, зато один из шкафов развёрнут и за ним виднеется проход. Первое желание Вальтера – закрыть дверь, выкинуть увиденное из головы и спокойно уйти, дав неизвестным закончить своё дело. Он даже делает шаг назад, но тут же останавливает себя и, зло выматерившись, врывается в комнату. Оружия при нём, естественно, нет, но огреть одного из громил стулом по башке не так уж сложно, – правда, голова ушибленного оказывается крепче, чем стул, однако от своей жертвы ублюдок отваливается. А обломок удачно обломанной ножки подходит на роль короткого копья, так что громила уже через минуту лежит на полу. Его товарищ не так везуч, подвернувшаяся под руку увесистая хрустальная пепельница вырубила его с первого раза. Последний из противников, с ножом, пробует ещё раз достать Ройенталя, но тот, хоть и с трудом, уворачивается от нового удара. После чего нападавший, видимо, решает, что своя жизнь дороже, и ретируется в проход за шкафом, который закрывается за ним. Ройенталь, дёрнувшийся было следом, вдруг запнулся и начал заваливаться вбок, но всё же успел ухватиться за край стола. Постояв с минуту с закрытыми глазами, он собрался с силами, после чего всё же выпрямился и без тени благодарности уставился на розенриттера. – Чего медлите? – в голосе слышится злость и упрямство. – Так я всё уже сделал, разве нет? Вальтер не слишком хотел объяснять врагу, почему вдруг вздумалось выступить его спасителем. Нет, не будь здесь Яна и остальных, он бы точно не стал ввязываться в это дело, но их же обязательно обвинят во всех смертных грехах, если не пристрелят на месте. – Хотите сказать, что вы не с ними? – недоверие никуда не уходит, зато ухмылка изгибает почти белые губы. – Да я как-то сам по себе. – Вальтер не делает попыток приблизиться, но Ройенталь всё же отступает на шаг назад, и его снова ведёт. – Эй, не дёргайся, если свалишься, я за тебя отвечать не собираюсь, и Яна подставлять не дам. Ройенталь ничего не отвечает, но новых попыток самостоятельно идти не делает, тяжело опираясь на всё тот же стол. – Ладно, давай решать: или я тебя отведу к твоим, или позову сюда охрану, – ни того, ни другого он, естественно, делать не хочет, но выбора особого нет. Тихое ругательство показывает, что оба варианта точно так же не нравятся и Ройенталю, но упрямство, видимо, пересиливает – и он всё же произносит: «Идёмте». Почти час ожидания в коридоре армейского госпиталя заканчиваются внезапно. Вольф, в очередной раз промерив шагами коридор, только успел сесть на стоящую у стены кушетку, когда наконец-то распахнулась дверь палаты и оттуда вышел врач. Волк поднялся и шагнул к нему навстречу, ожидая, что его остановят, но медик посторонился, пропуская адмирала. В большой палате отчётливо пахло какими-то лекарствами, но в остальном картина была не так уж плоха. Одетый в больничную пижаму, с рукой на перевязи, очень бледный Оскар полулежал на довольно большой кровати, совершенно не похожей на узкие неудобные койки корабельных медотсеков. – Ты как? – вопрос глупый, но он с губ слетает непроизвольно. – Нормально, – Ройенталь неуклюже пытается подняться повыше на подушках. – Подожди, я помогу, – Вольф быстро подходит к другу, но тот демонстративно игнорирует протянутую руку. – Ничего страшного со мной не случилось, – в голосе слышится обычное ройенталевское упрямство, но Вольф успевает заметить в глазах друга тень боли. – Ну да, – Волк с досадой встряхивает головой, – два ножевых ранения и приличная кровопотеря, конечно же, не в счёт. – Если что-то и пострадало, то исключительно моя репутация. – Ройенталь откидывается на подушку. – Позволить себя ранить каким-то бандитам, а после ещё и принять помощь от розенриттера. – Два сапога пара, – Волк наконец чувствует, что напряжение последних часов постепенно отпускает. – Ты о чём? – Оскар удивлённо глядит на друга. – Да вы с Шенкопфом, – улыбка сама собой появляется на лице Вольфа, – он, когда тебя приволок, Яну жаловался, что его репутация теперь пропала.