i cattivi non hanno finali felici

С утра они повздорили. Первая серьёзная ссора за пять месяцев отношений. Лили обиделась, не отвечала на вопросы, которые Локи задавал, сидя под дверью. Через пол часа мужчине надоело это одностороннее общение и он ушёл. Заперся в комнате, разбрасал вещи и сел по середине, тяжело вздыхая. Его раздражало поведение Боссом, своё поведение. Локи понимал, что, возможно, поступает неправильно, сидя здесь, но глупая гордость не позволяла ему извиниться первым. Лафейсон ударил кулаком по полу, издав непонятный звук, похожий на рычание. Локи злится. В нём кипит злость. — Чтоб это блядское утро! — Локи пнул ногой стакан из-под карандашей, ещё недавно стоявший на столе, к двери. Он с небольшим грохотом откатился. Мужчина встал с пола, поднял карандаши и поставил их на место. За окном было солнечно. Локи уже привык к серым дням. Какие-то дети громко кричали, раздражая мужчину. Он слышал всё через закрытое окно и его знатно это бесило. Локи снова вернулся в это чувство. "Нет, нет, нет, нет, только не опять!" Снова хочется плакать от безысходности, ощущения того, что тебя бросили. Локи сел на кровать, прижался головой к стене и сжал её руками, стараясь сдержать подступающие слёзы. Локи чувствует себя преданным. — Я не хочу, — бормотал он, сжимая голову ещё сильнее. — Пожалуйста, не оставляй меня. Прошу, не надо. Слёзы всё же хлынули. Они быстро намочили щёки, шею, от чего стало неприятно. Мужчина не заметил, как уснул. Его руки ослабли и упали, заставляя ненадолго проснуться. В горле стоял ком, который не проглатывался и заставлял чувствовать себя слабым. Шея и спина сильно затекли. Локи говорил во сне. Он тихо лепетал что-то вроде: "Я не хочу", " Не надо", "Не оставляй меня". Несколько вздохов и голова Лили чуть прояснилась. Она приподнялась на диване и осмотрелась. Внизу валялась подушка, которую девушку кинула в порыве злости, плед на диване наполовину сполз вниз, а плюшевый медведь, который когда-то сидел на спинке, тоже валялся где-то у двери. — Чтоб это блядское утро, — девушка тяжело выдохнула и встала, чтобы убрать раскиданные вещи. Взяв с собой кружку, Лили спустилась в столовую, чтобы попить ромашковый чай и успокоиться. В далёких мечтах она хотела, чтобы они с Локи встретились на кухне, снова немного поскандалили, но в итоге они бы страстно поцеловались с возможным интимным продолжением, но такого не произошло. Оуэн, сосед Локи, сказал, что Лафейсон заперся в своей комнате, кидал вещи, что-то рычал, а потом резко притих. Лили грустно улыбнулась и пошла дальше. Конечно же, она волновалась за возлюбленного! Он всегда так искренне говорил о своих чувствах. Локи боялся предательства и ссор, громких криков, как сегодня. Он боялся, что его бросят, как поступил отец, а не звуков. У Локи была чёткая ассоциация, если на него него кричат, значит его бросят. — "Дура!" — ругала себя девушка, нервно попивая чай. — "Ты же всё знала! Знала, как ему больно! Дура!" Локи проснулся от стука в дверь. Сначала он даже и не понял, что стучаться именно к нему. Мужчина в спешке поднялся, надеясь что за дверью стоит возлюбленная. Локи надеялся на спокойный разговор, а потом совместным просмотром фильма или обычным валянием на кровати в обнимку, но нет. За дверью стоял Тор. Он опёрся плечом на стену и из-под бровей посмотрел на брата. — Отец хочет тебя видеть, — Бог Грома говорил серьёзно, но улыбка на его лице давала понять, что ничего страшного в этой встрече не будет. — В смысле? — Локи посмотрел на Тора и отвернулся. — Нет, так не пойдёт. Если он меня обратно заберёт? Если не разрешит с ней видеться? Бог Грома странно посмотрел на брата. — Локи, ты ставишь на чашу весов обычного человека и возвращение в Асгард. — Да не нужен мне этот Асгард без неё! — чуть прикрикнул Лафейсон, припугнув брата. — Не нужен мне Асгард! Отец бросил меня! Скинул на Землю, как ненужный кусок! Она показала мне всё. Рассказала, что такое любовь. Доказала, что я могу любить и быть любимым, Тор! — Локи говорил искренне, смотря брату в глаза. — Я не вернусь в Асгард. Одинсон закатил глаза. — Боже, Локи! — выдохнул он и протёр глаза. — Отец хочет с тобой поговорить. Всё зависит от тебя. Локи раздражённо посмотрел на брата, потом отвёл взгляд, несколько раз вдохнул и выдохнул. — Я должен её предупредить, — пробормотал Лафейсон и побежал к её двери. Лили сидела за ноутбуком. Голова была тяжёлой, тысячи мыслей скопились в ней за прошедший день. Казалось, что ещё немного и от тяжести она упадёт прямо на компьтерный стол и сломает его. Резкие и быстрые стуки в дверь взбодрили Лили. — Лили, открой! — родной голос из-за двери. — Лили, пожалуйста, у меня мало времени! Девушка несколько секунд стояла и думала, стоит ли открывать, а потом отперла персиковую дверь. — Чего тебе? — она старалась сделать вид, что ей всё равно, но её глаза всё выдавали. Она была рада его видеть. — Лили, — Локи хотел её обнять, но сдержался и лишь положил ладони на плечи. — Послушай, я должен вернуться в Асгард... — Опять этот Асгард, — тяжело выдохнула она и закатила глаза. — Я даже не хочу слушать этот бред. — Да послушай же! — Локи повысил голос. — Я вернусь, слышишь? Меня не будет несколько дней, может быть месяц, может два. Чёрт, я не знаю, — мужчина нервно кусал губы, чуть сжимая плечи девушки. "Не смей уезжать!" — мысли Лили были об одном. Она хотела заключить его в объятия и никогда не отпускать. — "Я не хочу. Не смей уезжать!" Лили расплакалась. По её щекам потекли горячие слёзы. Одна мысль о том, что им придётся расстаться приводила в ужас. Девушка обняла мужчину торс, приговаривая: — Пожалуйста, не уходи! — Лили сжимала его футболку, оставляя на ней мятые полосы. — Прости меня, Локи, прости! Только не уходи. Пожалуйста. Мужчина прижал девушку ближе к себе за голову, поцеловав её в макушку. — Я вернусь, слышишь? — Лили покачала головой. — Я вернусь. И всё будет хорошо. — Локи ещё раз поцеловал Лили и отпустил. Она смотрела на него мокрыми глазами. Странное внутри чувство. Она не верит в его Асгард и в то, что он и его семейка скандинавские боги, но в то же время Лили не может представить его жителем какого-нибудь американского города. Все рассказы про Асгард настолько невероятные, что нельзя было и подумать, что этого города не существует. Она отпустила Локи, ещё раз посмотрев на него. Казалось, мужчина сам вот-вот заплачет, но он держался. Локи в спешке вышел из комнаты, бросив на прощание: "Я люблю тебя". Дверь закрылась. Лили упала на колени, обняла себя и заплакала. Слёзы текли по лицу, обжигая щёки. Она сидела на полу долго, а после на нём и уснула. Её тело обмякло, мозг начал отключаться от реальности. Девушка легла, вытянула ноги и, продолжая себя обнимать, уснула. Даже во сне она чуть всхлипывала и морщилась, словно снова видит, как он уходит за дверь. Лафейсон злостно посмотрел на Тора, когда вышел. Тот бесцельно слонялся по коридору второго этажа, не обращая ни на кого внимания. — Пошли уже, — злобно процедил Локи и двинулся к лестнице. — Наконец-то ты вышел, — довольно ответил Тор и пошёл вслед за братом. Асгард, как всегда, купался в золотых лучах солнца. Не смотря на то, что на Земле была ночь, здесь был день. Солнце отскакивало от золотых вставок царского дворца и озаряло весь город. Локи сузил глаза. В Миннеаполисе часто шёл дождь и дни, когда солнце стояло высоко, были очень редким явлением. Лафейсон отвык от него. — Боже, — сказал Локи, давая глазам привыкнуть к яркому свету. — Я отвык от асгардского солнца. Тор улыбнулся. В глубине души мужчина надеялся, что брат вернётся домой, забудет о Лили и земной жизни. Одинсон скучал по брату. — Ты привыкнешь, если останешься. Локи ничего не сказал. Он посмотрел на брата, давая понять, что Лили он не бросит, и пошёл ко дворцу. По городу почти сразу поползли слухи, что Один простил младшего сына, что Локи снова будет терроризировать Асгард своими глупыми шутками, что не будет теперь Асгарду спокойной жизни. Лафейсон старался не смотреть на проходящих мимо людей. Он не хотел их видеть. Настолько Локи отвык о этих лиц, что они были ему неприятны. Локи неприятен Асгард. Локи хочет к Лили. Царский дворец встретил его недобродушно. Двое стражников с презрением посмотрели на Локи, после открыли ворота, пропуская братьев внутрь. Один сидел на своём троне. Он был не удивлён появлению сына. Отец знал, что Тор приведёт его. Локи прошёл по ковровой дорожке, которой был устелен главный зал, осмотрел помещение. Это золото уже ребило ему глаза, но не смотреть на него было невозможно, оно было везде. — Сын мой... — Один не смог договорить. — Я тебе не сын, — Локи сурово посмотрел на отца. Тор тихо произнёс имя брата, положив ладонь на его руку. — Ты сам так сказал, — дополнил Лафейсон и пожал плечами. — Твои слова, не правда ли? Локи начал язвить, чего не делал уже долгое время. Ему самому стал неприятен этот "асгардский Локи". Один встрепенулся от этой дерзости, снисходительно посмотрел на Лафейсона и произнёс: — Как твоя жизнь на Земле, Локи? Локи тошнило от Одина. Последние месяцы Бог Коварства хотел забыть Отца и Асгард, и всю свою прошлую жизнь. — Прекрасно. Живу и радуюсь, — продолжал язвить Локи. Он скрестил руки на груди и нахально поглядывал на Всеотца. — Мне нравится в Мидгарде. Один удивлённо вскинул брови. Он не думал, что Локи, привыкшему к роскоши и вниманию, понравится жить в Мидгарде, в общежитие, работая на низкооплачиваемой работе. — Зачем ты хотел меня видеть? — спросил Локи и строго посмотрел на Одина. Старик не знал, что сказать. Он хотел увидеть Локи. Может быть, даже помириться и вернуть его в Асгард. Одину не хватало проделок и шуток коварного, но такого родного Локи. — Я думал вернуть тебя в Асгард... — Не нужен мне ваш Асгард! — прикрикнул Бог Коварства. — Не нужен, понимаешь?! Я хочу обратно! Хочу к ней! Верните меня к ней! Один снова удивился. Кто она? О ком говорит сын? — Кто она? — спросил Один. Впервые он всерьёз заинтересовался младшим ребёнком. — Тебе всё равно на меня, — отмахнулся Локи. — И всегда было всё равно. Один вновь удивился такой наглости. Локи был явно обижен и дулся, как маленький ребёнок. Всеотец махнул рукой слуге, и та побежала в столовую, через неё на кухню, сказать, чтобы повара начинали готовить ужин. Один планировал "по душам" поговорить с младшим сыном. Локи не желал разговаривать с Отцом. Неприятное чувство внутри отзывалось комом в горле и приступами агрессии. Локи злобно глядел на Одина, сложив руки на груди. Казалось, ещё немного и Бог Коварства прожжёт дыру в царе. Они молчали. Всеотец возвышался над своими детьми, сидя в кресле, Локи глядел на Отца из-под чёрных ресниц, Тор стоял в напряжении. Одинсон хотел примирить брата и Отца, хотел снова стать семьёй. Напряжённое молчание прервала слуга, которая сообщила, что ужин подан. Один встал со стула, оглядел сыновей и произнёс: — Поговорим за ужином. — Каким ещё ужином?! — возмутился Локи и сделал несколько шагов вперёд. — Я не хочу сидеть с тобой за одним столом, ясно? Я хочу в Мидгард. Я хочу к ней. — Ты ведёшься себя, как маленький ребёнок! — прикрикнул Один и, величаво дёрнув красную накидку, ушёл в столовую. Тор пошёл следом за отцом. Локи думал, убежать, скрыться, лишь бы не видеть неприятное ему лицо отца, но стража, что стояла рядом, схватила его под руки и потащила в столовую. Его усадили напротив Одина, в другой стороне стола. Этот жест насмешил Бога Коварства. Не хочет, чтобы он сидел рядом. Тор сел рядом с Отцом, грустно поглядывая на брата. Он выглядел крайне виноватым, хотя вины его не было. Он лишь исполнял поручение Одина. К еде Локи не притронулся. Он не хотел есть за одним столом с Отцом. Один посмотрел на пустую тарелку Локи, посмотрел на него самого, после вытер губы салфеткой и спросил: — Тебе предоставлена возможность вернуться домой, почему ты не соглашаешься? Локи нахально посмотрел на Отца, оторвался от спинки стул и прошипел: — Мой дом в Мидгарде. "Не глупи, Локи!" — пролетело в голове Тора. — "Не глупи, возвращайся домой." Один удивлённо вскинул брови. — Вот как, — старик задумчиво посмотрел на сына. — Это из-за "неё"? Кто она? — Один сделал из бокала глоток красного вина. – Я бы хотел с ней познакомиться. — Никогда, — прошипел Локи, сузив глаза. Мужчина поджал губы и сурово смотрел на Отца. — Вот как, — Один продолжал задумчиво смотреть на Локи. — Я думаю, ты устал. Иди отдохни. Локи хотел съязвить и возмутиться, но не успел. Его снова под руки подхватила стража и унесла в старую комнату, где Локи жил до своего изгнания. Они долго целовались у барной стойки. Он грубо прикусывал её губы, что они даже опухли и покраснели. Его руки блуждали по пышным женским формам, то сжимая, то ослабляя хватку. Через пару минут они взяли ключ в ВИП-комнату и исчезли за синей дверью с небольшими мерцающими искрами. Ник грубо бросил её на кровать, следом ложась сверху. Он сильно кусал её шею, до острой боли. Элизабет прикрикнула от накатывающей боли, но тут же получила наказывающий шлепок по бедру. Николасу нравилось её наказывать. Лизи нравилось ему подчиняться. Ник расстегнул платье девушки и ловким движением снял его через низ. Бегунок молнии не сильно, но ощутимо царапнул кожу, от чего Элизабет простонала и снова получила шлепок. На этот раз сильнее. Нужно быть тише. Лизи закусила губу в ожидании страстного секса. Ник обвел ладонями контор её фигуры. Его внимание заострила набухшая, возбуждённая грудь девушки. Парень сильно сжал её в ладонях, заставляя Лизи изогнуться ближе к нему. Николас усмехнулся. Они не в первый раз трахались. Парень надеялся, что не последний, ведь девушка всегда была великолепна. Николас играл с сосками девушки. Пощипывал, сжимал, выкручивал, доставляя ей ощутимую и возбуждающую боль. За каждый стон, выкрик, малейший звук, Лизи получала шлепок, сильнее предыдущего. Её бедро сильно покраснело и отзывалось приятной болью. Николас снял с девушки кружевные трусы и грубо вошёл в неё, от чего та громко вскрикнула и сразу получила сильный шлепок. Он быстро набирал темп, двигался жёстко, доставляя Элизабет бешеное удовольствие. Ник, не дойдя до пика, вышел. Его член, всё ещё твёрдый, стоял. Грубым движением Николас спустил Лизи на пол, сразу же заставив её сосать ему. Он придерживал её волосы, задавая ей темп. Через несколько минут Элизабет снова оказалась на кровати. Она лежала перед парнем покрасневшая и явно уставшая. Девушка пыталась восстановить дыхание после столь быстрого минета. Ник снова вошёл в девушку. Он двигался быстро, руками бродил по всему телу, сжимая и расслабляя хватку. Она лежала тряпичной куклой под ним. В порыве страсти, сам того не заметив, Николас придушил её. На шее начала проявляться сине-фиолетовая полоса. Парень рухнул рядом. Он самодовольно усмехнулся. — Ты была великолепна, Лиз, — парень приподнялся и закурил сигарету. — Как всегда. Девушка не отвечала. Она лежала так же неподвижно. Даже позы не изменила. Руки закинуты наверх, ноги сложены в позу лотоса, но не до конца сведены. — Лиз? — Николас подёргал подругу за плечо. Девушка не подавала признаков жизни. — Лиз! — парень вскочил, сел на корточки перед тёплым телом девушки и потряс её за плечи. — Элизабет! Лизи не отвечала. Только сейчас парень увидел полосу на шее. — Я? — сам себя спросил Ник, проводя пальцами по полосе. — Это я её...? Парень в спешке отскочил от тёплого трупа, быстро оделся и выскочил из комнаты. К глазам подступали слёзы, руки дрожали. Он убил человека. Он убил её. Лили сидела в комнате на диване, поджав под себя ноги. В её руке была зажата вытянутая полоса фотографий, где они с Локи целуются. Руки мужчины лежат на талии девушки и прижимают её к торсу. Девушка запустила в волосы возлюбленного утончённые ладони и перебирала пряди. На втором кадре одной ладонью Лили притягивает Локи к себе, а другая рука лежит на сильных руках мужчины, так же крепко сидящих на хрупкой женской талии. На третьей фотографии над головой девушки рожки, как и у мужчины. Их щёки соприкасаются. Они улыбаются. Лили сквозь слёзы улыбнулась, глядя на снимок. Они такие счастливые на нём. Локи нет уже несколько дней. Девушка взяла в руки недорисованный портрет Лили, над которым Локи так усердно работал. У него хорошо получается. Линие более ровные, даже тени расставлены правильно. Лили гордилась им. У него есть талант к рисованию. Наверное, дело даже не в таланте, а в желании. Локи стремился научиться рисовать и он учился. Лили скучает по Локи. В комнату забежала встревоженная Джорджия. Она облакотилась на дверь и тяжело дышала, пытаясь восстановить дыхание. Лоб девушки покрылся испариной, губы пересохли. На недоумевающий взгляд Лили Джорджи ответила: — Элизабет умерла.