Между Строк

— Волдеморт, — лепечет Гарри, стоит только ему научиться читать. — Вол-де-морт. Ему нравится буква «В», то, как она изгибается в сторону ярким красным цветом на его правом запястье. Самый изящный почерк, который Гарри видел в жизни. Поизящнее его точно, буквы у самого Гарри выходили крупными и квадратными. Мальчик представлял, как его имя крутилось на руке родственной души, подобно громадному браслету. Имя у него иностранное, и указано лишь одно слово, а не два или три. Гарри надеялся, что хотя бы правильно все произносил. Имя на руке Дадли в разы проще, чем на его. Сара Партриж — звучит, как имя девочки, которая проживает на соседней улице, а не где-то там за морем. Стоит тете Петунье услышать, как он произносит имя, она вмиг злится. — Не смей произносить это имя. Ты меня понял? — Но ведь… — Этот человек, — зашипела женщина с полыхающей яростью. — Убил твоих родителей. Ворвался в их дом с целью убить, а потом его схватила полиция. Имя такого человека ничего хорошего не несет. Этот ужас на твоей руке — плевок в сторону смерти моей сестры. Понимаешь? В ушах Гарри звенит от ее колких слов, от тона ее голоса, от того, как она это говорит. Существует только один правильный ответ. Гарри чувствует его на языке, он привык говорить эту фразу каждый раз, когда тетя посылает его убираться по дому или говорит ему убираться из комнаты: — Хорошо, тетя Петунья. Когда он опять смотрит на свое запястье, почерк не кажется таким уж изящным. Гарри ложится на свою раскладушку и по-странному радуется маленькой каморке под лестницей. Он кажется самому себе таким крохотным, а мир вокруг него таким громадным и злым. Он пытается стереть имя ногтем. Но это не грязь, которую можно стереть. Ему нельзя избавиться от этого знания. Нельзя убежать. Обноски, как и всегда, ему велики, но теперь Гарри специально позволяет рукавам свисать с руки. Днем мальчик старается не смотреть на имя. Ночью он проводит пальцем по буквам, обрисовывая завитую букву «В». Он не перестает думать о той ночи Хэллоуина. Тетя больше ничего не рассказывает, так что Гарри позволяет воображению восполнить недостающие фрагменты, когда он размышляет, почему родственная душа напала на его семью. Знал ли Волдеморт об этом? Люди, связанные душой, не должны друг друга обижать. Они должны заботиться друг о друге. Волдеморт же принес Гарри одну лишь боль. Это не значит, что Гарри перестает думать о нем. В жизни мальчика так мало людей: Дурсли, друзья Дадли, его учителя и Волдеморт, таинственная фигура, никогда не покидавшая разум Гарри. Должно быть, это потому что они родственные души, вот почему Гарри так часто о нем думает. Где-то там есть этот человек, чья душа накрепко связана с ним. И ему от этого страшно, мысль о том, что однажды из негодника Гарри превратится в убийцу. Что еще его ждет в будущем, если с таким человеком связала его судьба? Мальчик ведь понимает, что Волдеморт — не источник всего плохого, а Гарри — не воплощение всего хорошего. Он не считает себя святым, да и Дадли бы рассмеялся, услышав бы такое. Как же ему порой хотелось, чтобы его предначертанный умер, но буквы не перестают быть красными, они не затухают в черный цвет. Иногда ему хочется, чтобы никакое имя не висело на его запястье, но это бы сделало его большим уродцем, хуже того, чем называют его Дурсли. Просто все вокруг имеют имена получше. Даже тетя и дядя, пусть они и ужасные, связаны друг с другом и по уши влюблены. Когда Дадли встретит свою половинку, Гарри хочет, чтобы они поменялись местами. Сара — милая и забавная девочка, и она, в отличие от многих ребят, не ненавидит Гарри. Более того, только стоя рядом с ней Дадли становится лучше. Только потом Гарри узнает, насколько ужасен предначертанный ему мужчина. Только когда слова покинут губы Хагрида, когда великан сядет около камина с чашкой чая и его тортом на день рождения. Его родственная не только убил его родителей, он пытался и самого Гарри убить, прежде чем загадочно исчез. — Люди могут говорить, что угодно, но я не уверен, что он умер, — говорит ему Хагрид. — Думаю, он бродит где-то по миру, может потеряв магию. Закрыв глаза, мальчик пытается смириться с тем, что связанный с ним человек убил его родителей и пытался убить его. История, которую он слышал и так была ужасна. А теперь… это еще хуже всего, что представлял Гарри. Он в жизни не мог подумать, что правда будет хуже злых слов тети Петуньи, но вот как вышло. Страшная мысль забрела в его голову: что, если Волдеморт пришел за его родителями, потому что хотел уничтожить их связь. Убить его родителей, а затем самого Гарри. — Он жив, — рассказывает Гарри Хагриду. Великан поглядывает на него. — Думаешь? Кивнув, мальчуган смотрит на свое запястье. Под рукавом покоятся красные буквы, а не черные. Волдеморт жив. И если он пытался убить Гарри, попытается и снова. Никакая это не тайна. Не может это быть тайной. Гарри не умеет хранить секреты, а Хагрид рассказывает ему подобное. Весь магический мир знает о Гарри больше, чем сам мальчик о себе. Он не стыдится имени на запястье, лишь без устали трясется от ярости. Однажды он и лорд Волдеморт встретятся. Он должен быть готов к этому. Гарри поднимает рукав и приближает руку к свету огня. Волдеморт, гласят буквы на его запястье, а буква «В», как всегда завитая и красивая. Без капли сил, Гарри бормочет: — Имя не потускнело. Он все еще жив. — Гарри, — хрипло шепчет Хагрид. — Подойди ко мне. Мальчик не помнит, чтобы его прежде обнимали. Ему нравятся объятия Хагрида с самого начала, они теплые и окутывают его до макушки, они приносят ему радость так же, как и крем на торте. Какая ему разница, что за имя на его руке, если в мире есть такие люди, как Хагрид, которые не ненавидят его и не собираются? — Ты будешь в порядке, — продолжает Хагрид, гладя его по спине. — Все будет хорошо. Ты прорвешься. Это… такие вещи порой не понять. Как же это жестоко. Гарри кивает в мантию Хагрида. Он слишком зол, чтобы плакать, но ребенок подумывает об этом. У него нет времени зацикливаться на этом, обдумать ситуацию с лучшего ракурса. Ему остается только убить Волдеморта до того, как он убьет его. Той ночью Гарри привычно смотрит на запястье. Мальчику знакомы эти буквы, как ни что другое. А потом он открывает учебник ЗОТИ, первую кучу материала по Защите, и начинает учиться. Волдеморта убить трудно. Он посылает за ним огненное заклятье в Запретный Лес и преследует его, но он сбегает. Он не отдает камень Квирреллу, никакие пустые обещания Волдеморта не могут его заставить. Мальчик прекрасно знает, что ничего хорошего от них ждать не стоит. Когда Квиррелл кричит в агонии и его кожа покрывается волдырями, Гарри чувствует себя ужасно от мысли, что его предназначенный умирает. Потом он проверяет буквы в больничном крыле, и буквы не стали черными. Мальчик был и разочарован, и успокоен. Где-то далеко его родственная душа кипит от гнева и планирует неладное, а в Хогвартсе Гарри делает то же самое. Он протыкает дневник клыком василиска, без капли сожаления, стоит Тому Реддлу раскрыть свою личность. Он пытается остановить приспешника Волдеморта, не дать ему скрыться в ночи. Он не доверяет кубку, не дает руке Седрика коснуться ее. Турнир должен убить Гарри, но кто сказал, что Гарри не убьет Волдеморта первым. Не все так просто. Гарри быстро привязывают к надгробному камню, а ему приходится новый образ родственной души. Сначала он видит маленькое, высохшее создание, а затем мужчина поднимается из котла, он страшен и похож на рептилию. Как только Червехвост набрасывает на него мантию, Волдеморт подходит к Гарри. Стоит магу подойти поближе, Гарри пытается пнуть его. Он промахивается. — Отойди от меня! Не то я тебя убью. — Лютый ребенок, — произносит Волдеморт, ни капли не волнуясь об угрозе Гарри. Юноша согласен, сейчас он связан и слова мало что значат, но однажды он его убьет. — Посмотри на себя, мой заклятый враг. Посмотри, как ты трясешься пред моим присутствием. — Я трясусь от злости, — Гарри опять пинается. В этот раз, он попадает, но парню кажется, что он ударил камень. — Твоя злость слаба и ничем тебе не поможет. В конце концов, — Волдеморт улыбается, и эта улыбка не сулит Гарри ничего хорошего. — Я могу до тебя дотронуться. Он протягивает к Поттеру свои длинные бледные пальцы и проводит ими по шраму. Отметине, которая сделала его Мальчиком-Который-Выжил, отметине, которую оставил сам Волдеморт на его голове, много лет тому назад. Но это не единственная вещь, благодаря которой они связаны, просто самая заметная. Неохотно, Гарри перестает смотреть на Волдеморта — опасно так делать, нельзя не следить за своим врагом, но тот стоял слишком близко — и опускает взгляд на его запястье. С такого угла ему сложно видеть надпись, но вскоре Волдеморт отпускает голову Гарри, двигая своей рукой. Зеленые буквы выделяются на смертельно бледной коже. И почерк такой знакомый, что это даже не смешно. Гарри всегда так корябает свое имя на верхушке каждого эссе и теста, и теперь его имя написано на коже заклятого врага, словно Гарри прошелся пером по его руке. Оставил чернила наверху, которые не исчезают, как в дневнике, но остаются навсегда. Волдеморт проследил за взглядом Гарри. Он поворачивает руку, чтобы взглянуть на нее, и Гарри удается увидеть редкое потрясение Волдеморта, а не его привычную ярость. — Что это такое? Гарри думает, что Волдеморт слишком стар, чтобы задавать такие вопросы. — Метка родственных душ. То, благодаря чему мы связаны вместе. — У лорда Волдеморта нет родственной души, — произносит маг, не отводя взгляда от букв. — Я все еще жив и пока не сдохну, ты связан со мной, — плюет Гарри. Но на ужасном, чудовищном лице Волдеморта застыло странное выражение. Никогда прежде злость не покидала его. Но что-то человеческое отразилось в его глазах, пусть он был чудовищем. Гарри осторожно добавил. — Все с кем-то связаны. Волдеморт смотрит на него. — Я ни с кем не связан. Полагаю, стоит сказать, что не был связан. — Невозможно. У тебя должно было быть написано мое имя, даже до того, как я родился. Он не понимает. Воспоминания Гарри о дне, когда его родители умерли, начали всплывать вновь. Волдеморт не напал на него, потому что он был его предначертанным. Волдеморт знать не знал об их связи. Потянувшись вниз, Волдеморт разрезает веревку, которая связывала правую руку Гарри, и подносит ладонь ближе к себе, чтобы рассмотреть имя на запястье. — Возможно, до этого момента у лорда Волдеморта не было физической оболочки. Если твой предначертанный человек — лорд Волдеморт, а не Том Реддл, что это говорит о тебе самом, Гарри? О чем говорит тот факт, что ты предначертан мне, а не мальчишке, чье имя было забыто навек, — его хватка хрупка, но слова имеют вес. — Моя родственная душа. Как поразительно. — Я тебя ненавижу, — напоминает Гарри, а то вдруг Волдеморт забыл. Маг поглядывает на него с интересом. — А я не могу толком тебя ненавидеть. Разве не странно? — взмахом палочки он разрывает оставшиеся веревки. — Возвращайся в Хогвартс. Я порой буду тебя навещать, вдруг ты станешь еще интереснее. Он переносит взгляд на Червехвоста, который стоял рядом в полном шоке. — Мы перенесем нашу маленькую встречу. За мной, Червехвост. Теперь, когда его не сдерживали оковы, Гарри схватился за палочку и нацелил оглушающее заклинание в спину Волдеморта. Оно отлетело от защитного круга, безмолвно созданного магом. Волдеморт повернулся обратно к Гарри. — Сейчас ты мало чем интересен, Гарри. — То же самое можно сказать и про тебя, — отвечает Гарри, хмурясь. Какая наглая ложь. Гарри всю жизнь с восхищением смотрел на буквы на своем запястье, пусть и пытался подавить это чувство. Когда Волдеморт опять отвернулся, Гарри почувствовал себя странно. Ему хотелось, чтобы маг обращал на него внимание, не только потому что тот пытался его убить. Юноша все еще ненавидел его, но… Трудно ненавидеть своего предначертанного, как бы того ни хотелось. Он никогда не мог, просто только сейчас Гарри смог признаться себе в этом. Гарри подымает кубок. Он относит его далеко-далеко, но его имя все еще покоится на коже Волдеморта. Мальчик встречает овации толпы и объявление, что он победил в Турнире Трех Волшебников, и Гарри задумывается, а считает ли его заклятый враг это интересным. Новый титул прикрепляется к его имени: победитель Турнира Трех Волшебников. Все его поздравляют, но Гарри может думать только о красных глазах Волдеморта. Потом Гарри поднимается в офис директора, проходя через горгулью, назвав свое имя. — Он вернулся, — говорит Дамблдору Поттер и рассказывает всю правду. Юноша чувствует тяжесть мира, подобно его бесполезным пинкам и заклятиям, подобно буквам на его руке, которые ничего не значат. Которые, как минимум, не должны ничего значить. Гарри зол. Он всегда злится, когда дело касается его родителей. И все же между букв покоится странная, несильная надежда. Подобное предательство бьет Гарри в самое сердце. Но если Волдеморт не знал об их связи, если узнав, отпустил его, значит все не так плохо? Взгляд Дамблдора добр. Гарри не может его вынести, и затем директор говорит: — Есть кое-что, о чем я давно должен был тебе рассказать, мальчик мой. Гарри покидает кабинет, узнав о предсказании. Дважды связаны судьбой. С одной стороны, которая является прекрасной для всех, будь они кем-то другими, и с другой, которая могла бы быть идеальной, не будь Гарри так зол. Он хочет вцепиться в пророчество. Он хочет, чтобы только оно было правдой. Но ведь не пророчество начертано на его запястье. Конец учебного года ничего нового не несет. Так же проходит лето. Осенью преподавание ЗОТИ отдано профессору Адаму Барти. Его стиль обучения, наполненный основами, напоминает стиль профессора Муди. Гарри ничего не говорит, даже когда профессор Барти зовет его на дополнительные занятия по Защите. Мужчина за преподавательским столом — не профессор Барти. Гарри все равно продолжает приходить. Он не оправдывается перед собой. Просто остается, чувствует, как резко бьется сердце, чувствует тяжесть палочки в его кармане. Годы проходят, а мир продолжается. Орден Феникса собирается несколько раз, без цели, так как никто не нападал на магглов и магглорожденных, а потом и вовсе распускается, не внимая предупреждениям Даблдора и словам Гарри. Мало кто верит, что темный лорд вернулся, что он жив и всесилен, раз тот ничего не делает. Гарри вспоминает их встречи, тайные и спланированные, и держит рот на замке. Среди всех поздравлений об окончании учебы в Хогвартсе и подарков лежит письмо, приглашение на обед, которое Гарри принимает. Он смотрит на Волдеморта, сидящего по другую сторону маленького, уютного столика, и говорит: — Не думал я, что все так выйдет. Удивлен, что ты не развязал войну, как только воскрес. — Тебе и так досталось, разве не так, Гарри? А я бессмертен. У меня есть вся жизнь, чтобы развязать войну. А ты — моя родственная душа, — говорит Волдеморт так, словно это объясняет все на свете. Губы Гарри задрожали, и юноша не сдержал улыбки. — Да, я твоя родственная душа. Кто знает, что произойдет в будущем. Но в тот момент Гарри тянется к руке Волдеморта и проводит пальцем по имени, что покоится на его запястье.