zitti e buoni

      Она всегда была послушной. Покорно смотрела прямо в глаза, облизывая и прикусывая свои пухлые губы. Безмолвно выполняла все, о чем он ее попросит. Лишь бы ему нравилось, лишь бы он был рядом.       А у него иногда сносило крышу. Он выходил за рамки дозволенного, больно сжимая ее руки ремнями и жестко вдалбливая ее в матрас двуспальной кровати. Ему нравилось. Он тащился от ее послушания, от того, что она и слова поперёк ему сказать не может. От того, какая она беззащитная и маленькая перед ним.       Она терпела. Терпела, потому что любила. Так, что ноги подкашивались каждый раз, когда он смотрел на неё холодным взором своих зелёных глаз, в которых не читалась и капля взаимности. Но… любовь же может вытерпеть все? Она так и думала, когда в который раз он привязывал ее к железным ручкам кровати очередного отеля. Смотрела в его глаза, будто умоляла. Но ему было все равно. Было или казалось?       И сейчас она стоит на коленях перед ним, опустив глаза и ожидая очередного его приказа. Она одета в одно лишь белое кружевное. Руки сложила в замок на коленях. Он смотрит на неё сверху вниз и боится что-либо сделать. Сегодня не то настроение.       Он кладёт ладонь ей на подбородок, поднимая ее голову и заставляя смотреть прямо в глаза. В ее голубых – глубина моря, бездна, в которой можно утонуть. И его вдруг передёргивает. Он не замечал этого раньше. — Томас,— тихо шепчет она, вырывая его из мыслей.       Осторожно ластится о его ладонь, чувствуя, что парень немного оттаял. Но зелёные глаза напротив вновь темнеют. Его руки поднимают ее с коленей, резким движением почти бросая на кровать.       Она снова проиграла.       Он почти рычит, когда снимает с неё бюстгальтер и кидает его куда-то в сторону. Губами примыкает к поднимающейся груди, слегка закусывая чувствительную горошину соска, вызывая сдавленный стон у девушки.       Поднимается по ключицам и шее вверх, останавливаясь на подбородке. Опаляет горячим дыханием, заглядывая в ее глаза. В них непонимание.       Он не был таким раньше. Никогда не спрашивал разрешения для поцелуя в губы. Всегда впивался своими резко и грубо, при этом руками до боли сжимая ягодицы. Так, что на них синяки оставались.       А сейчас он нежно проводит пальцами по светлым волосам и осторожно касается своими губами ее. Она даже мычит от удовольствия, из-за чего тело гитариста характерно реагирует, и тепло разливается внизу живота.       Он отстраняется, вновь спускаясь по телу девушки. Доходит до черной ткани, которую тут же снимает и бросает в неизвестном направлении. Целует внутреннюю сторону левого бедра, рукой поглаживая правое.       Вдруг поднимается к ней, протягивая два пальца, которые она послушано берет в рот, смачивая слюной. Он с упоением наблюдает за этой картиной, а терпеть нарастающее возбуждение становится все более невыносимо.       Но сегодня он нежен. Сегодня он старается для неё. И почему вдруг?       Она молчит и наблюдает, как он подносит ладонь к ее лону. Дышит тяжело, смотря на парня. Он поднимает взгляд на неё, плавно вставляя пальцы. Она шумно выдыхает и сдавленно стонет.       Гитарист делает это медленно, специально дразня ее. Она лишь умоляюще мычит, изворачиваясь на кровати, и сминает постельное белье. Ему нравится. То, как она закусывает губу, издавая очередной стон, как она запрокидывает голову назад, как извивается из-за него.       Словив очередной протяжный стон, он остановливает эту пытку. Вынимает пальцы, протягивая их ко рту девушки, на что она изумлённо смотрит на него. — Ну же, будь хорошей девочкой,— он мягко улыбается ей, из-за чего внутри неё что-то тает.       Она облизывает его пальцы, после чего он целует ее. Жадно, с напором, так, чтобы показать, что она принадлежит только ему.       Он быстро снимает свои брюки, затем боксеры и убирает их в сторону. Она оглядывает его тело, отмечая, что на рёбрах появилась новая татуировка. Она усмехается, что не остаётся незамеченным. — Хочешь потрогать ее?       Она содрогается от его хриплого голоса. И от этого предложения. Почему он сегодня такой податливый? Такой нежный. Где вся грубость, к которой она уже успела привыкнуть? Она ожидала, что сегодня ее снова жестко оттрахают и оставят одну в подавленном состоянии с мыслями о том, что никому она всё-таки не нужна. А тут…       Она аккуратно касается ребра, на котором набито что-то хаотичное. Рассматривает рисунок, пальчиками водя по коже. А он наблюдает за ней, держа ее за плечи и ощущая мурашки по всему телу.       Прерывает ее, вовлекая в долгий поцелуй. Они снова падают на кровать, сминая губы друг друга. Его руки слегка сжимают ее грудь, и она шумно выдыхает. Гитарист улыбается.       Резко отрывается от неё, заглядывая в глаза. Море внутри бушует. В них нет вопросов, нет страха, только уверенность.       Он осторожно входит в неё, прикрывая глаза и выдыхая. Получает новую дозу удовольствия. Медленно двигается внутри, слушая мелодичные стоны девушки. Кладёт руки на ее плечи, входя на полную длину.       И у неё от этого рвёт крышу. Она впервые рядом с ним чувствует себя… в безопасности? Да. Он аккуратен, он осторожен. Он не хочет больше причинять боль. Хочет смотреть в голубые глаза и не видеть в них больше страха.       Он плавно наращивает темп, слушая ее стоны. Думает, что у неё очень приятный голос. И ему, безусловно, нравится. Его руки мечутся по телу девушки, не останавливаясь на определенной точке. Он облизывает засохшие губы, слегка прикусывая их.       Гитарист переворачивает девушку, выгибая ее спину, и продолжает действие. А она чувствует свободу. Руки не сводит от крепких ремней, она свободно ими шевелит. А сейчас упирается в стенку кровати, которая ходуном ходит под ними. Соседи снизу явно не вдохновлены шумом посреди ночи.       Но им так плевать. Сейчас существуют лишь они. Сердца, колотящиеся с бешеной скоростью внутри, привязываются тоненькими ниточками друг к другу. Невидимые, едва ощутимые. Ведь до этой ночи такого не было с ними.       Он ложится на кровать, сажая девушку на себя. Она в восхищении смотрит на него, поправляя спавшие на его лицо волосы. Кладёт ладони на его грудь и подстраивается под ритм. Стонет протяжно, иногда хрипло. Жаловалась, что горло болит.       Гитарист ловит взглядом каждое её движение. Он жалеет, что ранее был так жесток с ней. Она определённо заслуживает гораздо большего, чем грубый секс на пару часов. И сейчас ему хотелось дать ей это «большее». Хотелось остаться рядом, целовать ее лицо, держать в объятиях и наблюдать за тем, как она смущается, зарываясь лицом куда-то в его шею.       Он резко снимает ее с себя, заканчивая на свой живот. Она тяжело дышит, смотря, как парень довольно улыбается. Гитарист притягивает ее в свои объятия, из-за чего она сильно удивляется, но виду не подаёт. Рукой наощупь находит салфетки и заботливо вытирает его живот.       Он не знает, куда себя деть от такой нежности. Он вообще не знает, что такое женская нежность. Поэтому он лишь благодарно улыбается, целуя ее в макушку.       Она поверить не может, что он остался с ней. Лежит, перебирает ее волосы пальцами, поглаживая другой рукой ее плечо. В голове столько вопросов, и все они перебивают друг друга, создавая сильный шум. — Ты теперь не оставишь меня?       Она спрашивает как-то наивно, по-детски, сильнее прижимаясь всем телом к нему. Это вызывает улыбку. — Никогда.       Он целует ее щеку. Встает с кровати, надевая боксеры, и выходит на балкон. Закуривает сигарету, смотря на уже просыпающийся город. В голове мыслей нет.       Она осторожно следует за ним, накидывая халат. Видит широкую спину гитариста и кладёт на неё свои ладони, прижимаясь щекой. Он выдыхает никотин и улыбается. — Я, кажется, люблю тебя.