***
Помешивая домашние пельмешки в кастрюле, Сокджин мычал под нос пошлую песенку про динамит и успевал даже повиливать попой, для которой этот динамит предназначен. Любимый халатик нежит распаренное после душа тело, втертый в кожу лосьон с золотистыми блестками и запахом манго сделал его мягким, а смазка еще мягче. Джин хмурится, смотря на часы. Намджун уже должен быть дома после долгой смены на складе, мужчина не любил задерживаться, ведь знал, что Джин его ждет. Немного кривоватые, но с душой слепленные пельмешки всплывают по одному и ароматно кипят, разыгрывая партии на раздевание с аппетитом. Где же его 2 метра любви и добра?! Замолкнув, Джин замирает и прислушивается. Он действительно слышит голоса в подъезде. Один из них визгливый, а другой знакомо низкий. Под пельмешками тухнет огонь, длинные ноги в пушистых розовых тапочках бесшумно крадутся к входной двери, а мордочка тычется в дверь, пытаясь разглядеть происходящее в подъезде через пыльный глазок. А происходящее вынуждает возмущенно захлебываться кислородом. - Вот дрянь! - душевно ругается он и торопливо щелкает замком, чтобы резко дверь распахнуть и сложить руки на груди. - Что-то шумите, граждане. Намджун поворачивает к нему голову, и облегчение прямо выписывается на его лице. Тем не менее, в его руки всё еще намертво впивается когтистым красным маникюром тощая соседка-скандалистка. Джин даже в слабом освещении подъезда ясно видит её жадные липкие взоры на его мужчину, как та облизывается на мускулистые руки, не спрятанные за коротким рукавом футболки, и мечтает куснуть набитую тяжелым трудом грудь. Мерзавка! Потаскушка!! Охотница на чужих мужчин!!! - Джини, - Намджун говорит это, но по счастливым ноткам кажется, что чуть ли не стонет. Всё ясно. Вобла старая увидела возвращающегося с работы мужчину и выпрыгнула, чтобы затянуть его к себе. Джин давно заметил, что она на его любимого головореза облизывается, лапки свои когтистые тянет, строит планы обзавестись мужиком в доме и постели. Даже смешно. Джин окидывает соседку взглядом и смешки действительно рвутся из груди. Та тоже в коротком халатике из гладкого блестящего материала. На груди края специально распахнуты так, чтобы видно всё, и только соски прятались. Хоть бы показывать было что, у Джина и то грудные мышцы более выпуклые. Задницу её дешевый халат тоже едва ли прикрывал, но под тканью явно гуляет ветер. Доска, она и есть доска. А Намджун такое не любит, этот большой суровый мужчина обожает мять попу в ладонях, играться половинками, разводить и прижимать их друг к другу. Джин в этом плане уж точно не обижен и удовлетворяет своего мужчину на все двести. Хмыкнув, он опирается плечом о косяк и шаловливо выставляет ножку, зная, как красиво сползет с бедра низ халата, обнажая слишком много золотистой кожи. И да, конечно же, да. Намджун проследил за этим движением словно ястреб и звучно сглотнул, так и не сумев отвести взгляд от длинных сексуальных ног. - Я пельмешки варю, а ты всё не идешь, - с наигранной обидой Сокджин качает головой и рассматривает идеальный маникюр. - Маленький мой, - тихо говорит Намджун, выпучивая глаза. Много говорить он не любит, при чужаках не любит разговаривать вообще, а оправдания ему чужды. Но в глазах море слов, Джин смотреть в них обожает, потому что понимает всегда. - Сдались ему твои покупные полуфабрикаты, - шипит соседка, как будто сама не является постоянным гостем ларька «Ермолино». Затем она смотрит на растерянного Намджуна, не смеющего грубо сбросить с себя чужие лапы, и елейным голосом старается заворожить: - Намджун, я приготовила рагу, домашнее, ароматное рагу! Пойдемте ужинать ко мне, вам понравится, обещаю. Сокджин зубами скрипит. Эта шушваль сейчас сама рискует быть порубленной на рагу. - Сочувствую, но рагу отменяется, - резко говорит он и подходит. Отцепляет собственноручно красные когти от своего парня и, смотря ему в глаза, кивает в сторону их жилища: - Домой. Намджун с лицом, будто сейчас же заплачет от облегчения, пулей влетает в квартиру, шумя и бормоча что-то под нос. - Значит так, дорогая, - возвращает ей внимание Джин и угрожающе сощуривает глаза. - Если я еще раз унюхаю твое смрадное дыхание в сторону моего мужчины, то, обещаю, придется собирать манатки и съезжать к хуям. - Да что ты мне сделаешь, пидор? - фырчит она и вздергивает яростно накрашенную бровь, криво кстати накрашенную. - Затянул в свою голубятню нормального мужика. Да он мне потом спасибо скажет! - Он тебя размажет по стенке, если ты его разозлишь, - ровно отвечает он на такое глупое заявление. - А ты разозлишь, если продолжишь цепляться и срать на меня. Вздохнув, Джин окидывает её взглядом, и вид этот начинает вызывать жалость. Одна разговорчивая соседка в благодарность за политые в её отсутствие цветочки рассказала, что эта мадам по глупости выгнала единственного мужика, который её любил, да так и не смогла больше обзавестись семьей, озлобившись на всех красивых и удачливых. А Джин считал себя достаточно красивым, чтобы вызывать зависть, и достаточно удачливым, чтобы влюбить в себя и влюбиться в мужчину, который делает его счастливым и довольным, как в постели, так и за её пределами. - Я знаю, кого ты водишь к себе по ночам, и перед кем раздвигаешь ноги, - говорит Джин, смотря ей в глаза. - Уверен, бабка с тридцать девятой с удовольствием сживет тебя со свету, когда узнает, что это ты заразила её великовозрастного сыночка букетом венерических. А она реально сживет, ты это знаешь, и будет права. А еще я расскажу, кто запугал семилетнего мальчишку с двенадцатой квартиры, говорят, его папашка легко выходит из себя, - Джин приближает к ней свое лицо, со злорадством замечая искры разочарования и налет обиды в её глазах. - Ты, паскуда, не живешь, а только воздух отравляешь. Будь уверена, я найду кучу способов убрать тебя с нашего с Намджуном маршрута. - Да кто тебе поверит? Ты ж педик, весь дом над тобой смеется, - выплёвывает она. Сокджин улыбается и делает шаг назад, став в расслабленную позу. - Я не вожу хороводы мужиков в свою квартиру, поливаю цветы в подъезде, здороваюсь со всеми соседями и состою в моногамных отношениях с мужчиной, которого люблю и который любит меня. Я – любимчик всех наших соседей! Это ты еще не видела, в каком восторге от меня бабка с тридцать девятой, - издевательски шепчет ей Джин. А спустя секунду улыбка слетает с его уст. – Короче, ты меня поняла. Разворачивается, не желая больше тратить на эту гадость время, и уходит, чтобы остановиться в дверях: - И пельмени у меня, кстати, домашние. Тянется за ручкой и хлопает смачно дверью, моментально проворачивая замок. Выдохнув, он застыл, смотря куда-то в пол. Соседка реально представляет из себя жалкое существо, и он знал, что его налаженная жизнь для неё словно заноза. Сказав, что Намджун не просто ведётся на его задницу, а любит его, Сокджин надавил на самое больное, но она это заслужила. Джин больше не хочет беспокоиться, что его мягкий на самом деле мужчина не в силах резко отказать женщине. Намджун может спрятать его за собой от любой невзгоды и сложности, защитить от кого угодно, предоставить крепкое плечо и забрать его проблемы под свой контроль. Но есть вещи, которые может решить только Джин, и он не побрезгует грязными методами. Неспешно заходит на кухню и умиляется. Оголодавший после долгой смены, Намджун ловит большой ложкой пельмешки прямо из кастрюли, а потом запивает каждый пельмешек наваром, просто подняв кастрюлю и наклонив её к своему рту. - Хоть бы тарелку взял, пещерный ты человек, - качает головой Джин. Тот поворачивает голову и быстро-быстро дожевывает. - Маленький, я тут, - и показывает на пустую кастрюльку, в которой только вода теперь на донышке плавает. - Уже. - Да я понял, - хихикает, а потом снимает маленькое полотенце и бросает этому бугаю. - Рот вытри, аж по бороде вон потекло. Тот жмет плечами и вытирается, поглядывая на Сокджина, но стыда ни капельки не чувствует, а ведь именно Джину выстирывать потом эти пятна с футболки! - Вкусно, - словно оправдывается, говорит Джун. А всё потому что Намджун обожает домашние пельмешки Сокджина. - Знаю, - кивает он и выпучивает глаза, когда Намджун как-то странно бросил полотенце на столешницу и двинулся на него, облизывая глазами с макушки до кончиков ног в розовых пушистых тапочках. - Джуни? Ты чего? Эй… Эй, Джуни! Внезапно мир перевернулся, когда его забросили на плечо, перед глазами замельтешил крепкий орех мужчины. Легкие сдавило от невозможности дышать в скрученном состоянии, а под короткий халатик полезли наглые руки. - Точно пещерный человек, - хрипит Джин и кусает за поясницу. Намджун взвывает, рычит что-то на своем медвежьем, а потом резко разводит его половинки и ввинчивает мокрый толстый палец в расслабленный вход. - Ой, - шепчет Джин и в секунду расслабляется. Впустил! С перепугу вот так вот легко впустил! - Ох, Джуни-и-и… Спустя минуту пещерный человек с позором был изгнан в ванную чистить зубы, потому что Сокджин отказывался целоваться, пока от Намджуна пахнет пельмешками.***
- Я им не понравлюсь, - опасается Намджун, сжимая крепко в своей большой ладони тонкие пальчики Джина. Тот убирает занесённый для стука кулак и поворачивается к нему, тревожно заглядывая в карие глаза. Подобные признания давались мужчине нелегко, и Джин ценил, что Намджун не скрывал от него свои страхи. - Мои родители хорошие люди, ты им понравишься, верь мне. - Твой отец, - Джун сжимает губы, вспоминая телефонные ссоры парня с родителем. - Он немного тяжелее переносит мою ориентацию, но поймет. Когда-нибудь. Джин на это очень надеется. Ему так хочется стереть это волнение с лица любимого, а потому он кладет ладошку ему на щеку и тянется губами, даря нежный поцелуй. Намджун обхватывает его голову двумя руками и углубляет поцелуй, вторгаясь влажным языком в теплый рот. Как раз в этот момент, когда Джин едва ли держался на ногах и чуть ли не поскуливал от удовольствия, входная дверь со скрипом открылась и ударилась о стенку подъезда. - Ну что, голубки? Как оно? - громыхнул отец. Кадык Намджуна подпрыгнул, когда понял, что его крупные размеры в этот раз не помогут, отец его парня был точно копией постарше самого Намджуна. Джин забито повернул голову, сцепляясь с главой семейства взглядами. - А? - Говорю, нормально лобызаться под дверью родительской квартиры? - Тоже хочешь? - глупо спрашивает Джин и видит, как мама за отцовским плечом шлепает по лбу ладонью. - Да меня твой дед за такое пристрелил бы! - возмущается папа, и Джин со стоном великомученика опускает глаза. У папы то самое, ворчливое настроение. Ужин будет нелегким.***
Папа с тяжким вздохом плюхается в свое кресло и задает хрен знает какой -надцатый вопрос. - Служил? - и щурит глаза. Джин тихо выдыхает, ведь допрос на пороге прошел вполне успешно, если папа позволил гостю пройти в дом, познакомиться с матерью и вручить ей цветы. Мама под шумок даже за стол их посадить успела. Она вообще многое успевает, шустрая, всё такая же стройная и игривая. Подмигнула Джину, что он молодец, с выбором не прогадал, мама одобряет! Как бы ни было, но начало неплохое. - Служил, - отвечает Намджун. - В Силах специальных операций. Папа поджимает губы, но по лицу видно, что одобряет тоже. И тут в него будто бес вселяется. - А Сокджин вот не служил, - едко говорит он, кидая взгляд на сыночку. - Сам генерал-майор мне телефон разорвал, в трубку визжал, как школьница, чтоб забрал его оттуда. Там пацаны молодые, зеленые, а этот, - кивает на сжавшегося Джина, от всей души не любящего эту историю. - Этот хвостом перед ними вертел! Высший офицерский состав решил, что проще выпхать его из армии, чем каждому завязывать в узел стручок. - Папа! - Дживон! Глаза Намджуна беспомощно лезут на лоб. Вот это семейка! Расстроенный Сокджин встает из-за стола и вылетает из гостиной. Едва заметно качая головой, Намджун тоже встал и последовал за ним, как его остановил голос мистера Кима. - И что? Даже ничего мне не скажешь? - Меня не спрашивали, - отвечает он и отворачивается, идя по коридору. - С тебя спросишь, лобяра, - слышится вдогонку, но он уже не обращает внимания. Его парень нашелся в крохотной комнатке, которая когда-то принадлежала ему. Сокджин сидит на кровати и цепляется пальцами в пушистое зеленое покрывало. В груди горько тянет от вида расстроенного Джини, что всегда светился ярче солнца и грел потрясающей улыбкой. - Мы ведь можем уйти, - осторожно говорит Намджун, присаживаясь рядом и приобнимая свою кокетку. - Мама расстроится, если мы свалим втихушку, - вздыхает тот и укладывает голову на плечо любимого бугая. Они синхронно вздрагивают из-за дикого грохота за стенкой и лютой брани, вылетающей изо рта очень милой на первый взгляд женщины. Вот огонь! И это великолепное создание воспитало его малыша Джини, вкладывая максимум любви, иначе и быть не могло. Сидят в обнимку и слушают истерику взрослого мужика, в котором легко угадываются обвинительные нотки, мол, это твоя вина, это ты так на сына повлияла. После этого слышен еще один громкий «бум», визг стекла и очень мужественное завывание. - Мама не любит, когда папа обвиняет её в моей ориентации, - бормочет Джин, рисуя на крепкой груди бойфренда-будущего-мужа неопознанные кривульки. - Его же часто не было дома, всё пропадал на своих полигонах, а мама дом на себе тащила и троих детей. Так и получилось, что частенько меня маленького сдавали в недобрые ручки старших сестер, а они, мелкие поганки, наряжали меня куколкой. - Тебе было неприятно? - Да мне начхать было, в какие лахи они меня наряжали, - Джин закатывает глаза. - А если что-то не нравилось, я всегда мог высморкаться прямо в них. - Жестоко, - Намджун улыбается, чувствуя, как легко и спокойно Сокджин хохочет ему в плечо. Небольшая пауза наполнена долгожданной тишиной. За стенкой затихло, Сокджин сопит в его руках и очень нежно шкрябает ноготками по скрытому под кофтой соску. Маленькая заводная шалунья, в отчем-то доме! - На самом деле, папа немного на нас обижен, - говорит Джин внезапно. - Имею в виду, на меня и сестёр. Ему, человеку военного воспитания и соответственного стиля жизни, хотелось бы мужественного сына, которым можно гордиться, и два добротных зятя, на которых можно оставить самое ценное – дочерей. Но у него только сын-гей, еще и любитель женского шмотья, очень хороший, но всё же мастер-бровист. Самая старшая – феминистка и немного мужененавистница, а младшая – любительница развести рогатых мужиков на деньги, чем и живет. Прокол по всем фронтам, сперма на ветер. - Это неважно, - выдавливает из себя Намджун. - Ты хороший. Джин выпутывается из сладкой неги объятий и внимательно смотрит в добрые карие глаза. Смешок рвется из горла, а улыбка желает расползтись довольной сытой кошкой. - С тебя хоть лепи комки добра, - качает он головой, а затем резко становится серьезным. - Ты ведь не такой же, да? Ты же примешь любой выбор наших детей, я прав? Намджун застыл с остекленевшим взглядом, пытаясь понять, о каких детях речь. Они ж вроде как… не это, не могут. Не могут, же? Потешавшийся над своим парнем, Сокджин довольно семафорит улыбкой на все двести и ведет ухом на осторожный стук в дверь. - Солнышко, папа хочет тебе кое-что сказать, - елейным голосом позвала их миссис Ким через дверь. - Иду! - кричит Джин и нападает на любимого головореза-мебельщика с диким поцелуем, стирая с растерянного лица ступор и вгоняя в шок. Как бурится язычком вертким в рот мужчины, как вцепляется пальчиками в кофту, еще и ножками нетерпеливо елозит, будто еще секунда и оседлает большого медвежонка. Медвежонок испускает в рот своей кокетки тяжелый вздох и беспомощно грабастает большущими ладонями упругую бесстрашную попку. Он многое может, физические данные позволяют порой немыслимое, а вот сопротивляться длинноногому красавцу с ртом-бантиком не может от слова совсем. Намджун на сопротивление Джину не настроен. Какое сопротивление, если от едва слышного тонкого стона срывает гайки и рвет резьбу?! Намджун заточен на осторожные поглаживания и почти боязливые жамканья аппетитных джиновых форм. Вдруг пережмет и синяк оставит? Нельзя! Можно только совсем немножко, ровно настолько, чтобы Джин ощущал себя крохой в его руках и мягко следовал за прикосновениями. - Я так хочу… Распаленные речи Сокджина прерывает еще один стук в дверь. - Сынок, ну вы идете? Я сейчас зайду! - Не надо, мам! - орет сыночка, как пришибленный. - Уже выходим! А потом хнычет, тычась носом в щеку Намджуна, и сжимает колени, давя в себе желания положить большую мозолистую ладонь мужчины себе на пах. - Стоит, - скулит он. - Джуни, стоит, - хнычет плаксиво и закусывает губу, разрушая в любимом фундамент приличий. - Стоит, - кивает головой Джун, бросая на дверь взгляд и сглатывая слюну. - Твоя мама стоит через дверь и подслушивает. Ты – плохой мальчик. - Ты не делаешь мне хорошо, мне не лучше, - жмурит глаза Джин и отпихивает мужчину подальше, иначе слишком велик соблазн запрыгнуть на член с ходу, и такие словечки, как «плохой мальчик», вылетающие из намджунового рта совсем не помогают ослабить все свои вздыбленные чувства! - Дома сделаю хорошо. - Ты ужасный человек, Ким Намджун, - чуть ли не ревет он, сжимая болезненно пах. - Такой чувствительный, - нежно бормочет этот двухметровый ласковый медвежонок и нелепо треплет по макушке. У Джина аж глаза выкатились. - Это еще что за братские нежности? - щурится, а Намджун еще и за щеку его тянет, ну точно, как сестры когда-то. - Ты сдурел? Где мой ласковый похотливый зверь? - Проблемы нет, - пожимает тот могучими плечами и встает, такой большой и улыбчивый. У Джина в груди что-то трепещет, а еще легче от того, что в штанах больше не трепещет ничего. От братских сюси-пуси реально полегло. - Интриган, - восхищенно лепечет Сокджин и тоже встает, чтобы в следующую секунду схватить большую ладонь и потащить любимого бугая наружу из убежища. Резко распахивает дверь, а там… - Мама? Женщина очаровательно поправляет прическу и делает вид, что это не она грела ушки и подслушивала житейские проблемы сынишки и его двухметрового парня. - Мы так и не поужинали, я разогрела курочку! И да, папа тебе хочет кое-что сказать, - улыбается она хитро и тянет сынишку в гостиную, где в том же кресле восседает его отец с царапиной на всю щеку. А еще, кажется, конфетницы на столе не хватает. Нехорошая судьба у этих конфетниц, ой нехорошая!.. Голод и нервишки взяли своё. Джин жевал любимый вредный салатик и подкладывал мяско в тарелку своего мужчины. Намджун трещал косточками, неловко улыбался, но уминать не переставал, умиляя не только своего плохого мальчика, но и его маму. Батька семейства сидел нахмуренным сычом и мрачно наблюдал, пока не решился подать голос, а точнее, кашлянуть, привлекая всеобщее внимание. Поцокал, поворчал себе под нос, а потом вздохнул: - Должен признать, из всех моих детей Сокджин единственный, кто привел в дом нормального мужика, прости Господи. - Дорогой? - миссис Ким вздернула аккуратную бровь, и мужчина отвернулся, чтобы в следующий миг потрогать свежую царапину на щеке и скривиться. - И я рад, что ты, сынок, нашел себе адекватног… - Дорогой, - нажимает тоном в голосе напряженная супруга. - Имел в виду, любовь. Да, рад, что ты нашел свою любовь, - кивает мужчина, залипнув на неведомой точке в центре стола. И почему-то грустно вздыхает. - Хорошо, если ты счастлив, - и смотрит на сына, обнажая едва заметную улыбку. - Я счастлив, - Сокджин легко улыбается в ответ, а затем встает, обходит стол и присаживается на подлокотник кресла, чтобы обнять отца за плечи и зажмуриться от щемящих чувств. Так умел только Сокджин. - А еще я знал, что ты примешь нас с Джуни. Ты всегда на моей стороне, да, папуль? Люблю тебя. У Джина что не слово, то пуля в отцовский образ сурового вояки. С каждым вылетающим снарядом в глазах мужчины ломается стена, а из дыр хлыщет любовь и те самые, отцовские чувства. Он похлопывает сына неловко, а всем своим сознанием где-то не здесь, не с ними. Мало кто знает, что суровый на работе Ким Дживон предпочитает оставлять свою суровость там же, а домой приходить мягким как плюшка. Всегда таким был. Всегда теплело сердце, когда маленькие ручки тянулись к нему и просились наверх, чтобы сжать потом в своих по-детски удушливых объятиях и залепетать о вредном Ваське-Вуньке из детсада. Старшенькая всегда была сама по себе, быстро выросла и невзлюбила тактильность. Средняя, видать, родилась манипуляторшей и вила из отца веревки с помощью телячьих нежностей. И только самый младший из детей, самый поздний и довольно неожиданный ребенок оказался самым ласковым. Иногда мужчина понимал, что сын слишком мягкий, что надо быть с ним строже и прививать сильный дух, взращивать стержень! Но как? Мальчик всегда несся к отцу с тысячей вопросов, обнимал и улыбчиво просил рассказать еще одну историю про доблестных вояк. Дорассказывался. Расплывчатые образы, что должны были стать примером для подражания, стали примером идеального партнера. Дживон бросает на Намджуна взгляд и безмолвно, в голове своей тихо одобряет. Его мальчик вырос нежным и ласковым, что тут сделаешь? Но мужчину в дом привел надежного, не вот это ме-блэ, что по телеку показывают. С таким можно и на охоту, и на рыбалку, и на полигон привезти, друзьям показать. Ну хоть зять… - Ну всё-всё, - ворчит он, хмуря брови. - Развели тут сопли. Сокджин резвой козочкой чмокает отца в щеку и вспархивает бабочкой обратно под присмотр Намджуна, раздавая счастливые улыбки налево-направо, чтоб всем хватило. - Я же говорил, - шепчет Джин любимому и получает в ответ скромную улыбку и блестящий взгляд добрых глаз.***
Джин улыбнулся, оценив шутку одной из девочек-учениц. Не взирая на сонливость, которую навевало уходящее в закат солнце, в их салоне было всё так же живо и весело. Клиентка, послушно сдерживающая хохот, из последних сил старается не дергаться, пока он наносит краску. Хорошо, что на сегодня она последняя. Дверь салона открывается, привлекая к себе внимание грохотом металла, и в соседний зал шумно влетает коллега, вышедшая покурить. - Сокджини! Как ты мог заставить своего жениха ждать на улице? Он всё это время ждал тебя там! Весьма и весьма удивленный, Джин вздергивает бровь и выгибает корпус назад, чтобы увидеть, как маленького роста блондинка настойчиво тянет за руку растерянного Намджуна, который успевает лишь перебирать ноги и следить, чтобы ничего и никого не сбить. Невольная улыбка окрасила лицо. Его бойфренд безумно милый, особенно сейчас, когда похож на слона в посудной лавке. Внимание возвращается к клиентке, а руки продолжают создавать красоту. - Садитесь здесь! - беловолосая Хиён улыбчиво указала Намджуну на диванчик, но тот только переминался с ноги на ногу и залипал на Джина, а точнее, его вид сзади. - Может, чайку вам налью? Да вы садитесь, не стесняйтесь! - и упорхнула в маленькую кухоньку, где моментально начала греметь посудой. - Возьми мою чашку, Хиён, - кричит он, чтобы девушка услышала, и та сразу же отозвалась положительно. Сокджин чувствовал. Нежный и одновременно горячий взгляд своего мужчины, его парфюм, смешанный с ароматом древесины, молчаливое присутствие и смущение, потому что салон красоты очевидно не был комфортным для Намджуна местом. Конечно же, он замечал улыбочки девочек-учениц, направленные в сторону его парня, видел, как его коллеги с гораздо большим жизненным опытом пытались заводить темы, понятные для всех, но в то же время не касающиеся Намджуна, который всего лишь хотел дождаться своего парня и добраться до дома вместе. Сокджин заканчивает с покраской, ставит на часах таймер и снимает перчатки. Когда он повернулся к мужчине, у того вмиг изменилось выражение. Он стал похож на щенка, хозяин которого вернулся домой, но в то же время в глазах Намджуна читалась надежда на спасение. Мужчина не сказал за это время ни слова, и Джин знал, что не скажет, пока они окружены людьми, которым очевидно слишком интересно наблюдать за парочкой геев. - Привет, - негромко сказал Джин и со сдержанной улыбкой отодвинул столик, на котором уже исходила паром чашка чая и пиала с печеньем, подальше от диванчика. Только тогда Намджун смог сесть и заметно расслабиться, не поджимая длинные сильные ноги. - Устал? В ответ его любимый бугай покачал головой, а на ласковые поглаживания по голове на этом же диване чуть не расплылся. - Мне недолго осталось, - улыбается Джин и гладит большим пальцем по чужому виску. - Попей пока чаю, ладно? Ты ведь голодный? Тихий писк таймера отозвался легкой вибрацией в руку, и Джин с сожалением отстранился, но успел заметить дернувшийся кадык мужчины. Он готов был спорить на месячный доход на тему того, что домашние мясные рулетики, которыми снабдил своего парня, умерли еще в первой половине дня. С тех пор, как они начали жить вместе, Намджун принялся строить лютую непереносимость покупной еды. Он уже повернулся к клиентке, с бровей которой пора было смыть краску, когда сказал: - Вечером будет кое-что супергорячее. И в салоне мягко устелилась тишина. Пока Намджун за его спиной не начал кашлять. Джин оглянулся на коллег, сдерживающих реакцию изо все своих сил, и оценил степень смущения своего двухметрового головореза. Тот почти раскрошил большими пальцами печенье, которым и умудрился подавиться. Такой забавный и милый! - Я имел в виду чили, дорогой, - смеется он и смачивает ватный диск специальным раствором. После этого случая Намджун даже не приближался к его месту работы, хотя девочки из салона постоянно передавали для него приветы.***
Джин вздыхает, присаживаясь на постель рядом с разлегшимся Намджуном. Тот смотрит телевизор и покачивает в руке пульт, делая вид, что ничего не произошло. Иногда у Намджуна были плохие дни, иногда они были у Джина, такое бывает со всеми. Сегодняшний день определенно не был веселым для его парня. С утра Джун получил жалобу от клиента, из-за чего потратил половину дня на разрешение проблем и беседы с начальством. Вечер они решили подсластить свиданием в парке, и всё шло хорошо, пока в какой-то момент рядом с Намджуном не упала маленькая девочка. Сопли, слезы, целёхонькие ладошки – такую картину увидела подбежавшая мамаша и с ходу начала орать, что её ребенка запугивает большой злой дядя. А когда поняла, что они пара геев, обозвала извращенцами и обвинила в попытке кражи девочки. Цирк, одним словом. С дикой ситуации хотелось истерично смеяться, они ушли до того, как чокнутая догадалась вызвать полицию или что-то в этом роде. Свидание было безнадежно испорчено, но можно хотя бы купить бутылку вина и расслабиться дома. Так Сокджин думал поступить, а потом заметил, что его любимый парень не разговаривает. Вообще. Таким образом Намджун обычно сигнализировал своё нежелание общаться или что-то обсуждать, также молчание означало бессмысленность разговоров и дурное настроение. На самом деле, у мужчины могли быть сотни причин, задача Джина, как самого лучшего парня на свете – понять эту причину. Но она была очевидна. - Пожалуйста, перестань себя накручивать, - тихо говорит он, отнимая пульт и быстро выводя на экран плейлист с замедленными версиями, под который обычно собирался или убирал. Намджун лишь откинул голову на подушку, удобно устроенную за его могучей спиной. Что ж, никто не говорил, что будет просто. - Джуни, - игриво тянет, пододвигаясь коленками ближе. - Не хочу, чтобы наше свидание заканчивалось так, - дует губки с опечаленным выражением на лице. И наконец добивается внимания. Намджун глянул на него. - С чего ты взял, что дело в тебе? - протараторил, пока его мужчина смотрит на него, и приблизил своё лицо к нему близко-близко. Его большой мишка вздыхает и снова отворачивается, но Джин не позволяет, обхватывает ладонями щеки и поворачивает к себе. - Эта женщина совершенно точно чокнутая. Почему ты вообще переживаешь из-за неё? - Я переживаю за тебя. Джин сбит с толку. - Извини, не понимаю, - неловко улыбается он и отпускает чужое лицо. Решает, что еще немного близости им не помешает, а потому садится на мускулистые бедра, чувствуя себя на правильном месте. - К тебе будут относиться плохо, пока я рядом. - Твоя логика всё еще непонятна мне, но я благодарен за то, что поделился со мной, - Джин заставляет мужчину обвить его руками. - Если бы ты спросил меня, то я бы ответил, что мне абсолютно плевать, кто и как ко мне относится. Главное то, как ко мне относится мой мужчина, а судя по тому, какой я счастливый и удовлетворенный, он прекрасно справляется. Щеки Намджуна чуть порозовели от похвалы, но он всё еще был грустным, что заставило Джина обиженно поджать губы и совершенно неприлично двинуть попой по чужому паху. - Прекрати, ты один из самых добрых людей, которых я знаю. Мне до тебя, как до лестницы в Рай. - Но меня даже бездомные боятся, - жмурится большой мишка и удерживает мощными руками ёрзающий таз Джина. - Он подумал, ты хочешь его прогнать, - посмеивается он, вспоминая еще один сегодняшний курьез. Рядом с ними на лавочке действительно отдыхал бомж. Когда Намджун поднялся и пошел в его сторону, тот сбежал с выпученными глазами. - Всего лишь хотел дать ему денег на еду, - бурчит Джуни, умиляя своего парня. - Знаю, но он привык, что его прогоняют, так что это случайность, - он делает еще одну попытку проехаться по спрятанному в серые спортивки члену, но это провал. Зато впившиеся в ягодицы пальцы сладко будоражат и подстегивают. - Это не случайность, - всё еще ворчит тот. - Твой стояк это не случайность, - моментально отвечает Джин, устав намекать. - Сколько еще ты будешь заставлять меня изнывать от желания? - Джини, - мужчина качает головой, но уже с улыбкой. - Ну чего? - возмущается он и лезет под футболку любимого, сразу же растопыривая пальцы и скользя ладонями по чуть выпуклым мышцам пресса. Намджун никогда не был обладателем высушенной фигуры бодибилдера, его тело сформировалось благодаря тяжелому труду и возрасту, а еще питанию, в котором тот себя не ограничивает. - Я возбуждаюсь. Лучше бы тебе с этим что-то сделать. На его чуть охрипший голос Намджун медленно выдыхает, бросая яркий взгляд на смазанные бальзамом губы. Они всегда мягкие, без трещинок, хорошо пахнут, всегда податливые. Давление ладони на спине намекает Джину прилечь на мужчину, но прежде он тянет чужую футболку вверх и вынуждает обнажиться до пояса. Ложится сверху на голый торс и чувствует себя в Раю. Может, лестница к этому месту была не так уж далеко? На затылке оказывается рука, она направляет Джина и подводит к лицу Намджуна. Прикосновение губ аккуратное, но ему не терпится зайти дальше. Он просовывает язычок между пухлых губ бойфренда и дразнится. Дразнится, пока Намджун не сжимает его затылок и не затягивает в такой глубокий и длительный поцелуй, что на подбородок потекла струйка слюны. Он отрывается, судорожно сглатывая и громко вдыхая, но его притягивают обратно. Их поцелуй затягивается вновь, звучит влажно, с причмокиванием. Рука на затылке управляет, а не просто там находится. Второй рукой Намджун пробрался под его толстовку и нежно наглаживает. - Мне так хорошо, - урчит он, прервав поцелуй снова. Рука с затылка исчезла, чтобы мозолистые пальцы с небольшими ранками обхватили его подбородок и приподняли. Намджун слизывает дорожку слюны, вынудив своего маленького бойфренда заскулить от нежности и желания. - А так хорошо? - и мужчина кусает под челюстью, чертит языком дорожки по красивой шее, опускаясь в яремную ямку – чувствительное место. - Хорошо, - говорит тихо с задранной к потолку головой, слепо водя ладонями по сильным плечам. - Но могло быть и лучше. - Жадный, - усмехается его бугай с самым довольным выражением, какое только можно представить. - Правда, - кивает он головой, смотря на любимого. А потом снимает с себя верх и откидывает одежду подальше, с удовольствием замечая прикипевший к его телу горячий взгляд. - Хочу тебя всего. Себе, в себе, - снова ложится на мужчину, закрывая глаза от приятного соприкосновения кожи к коже. - Так ведь можно? - Тебе всё можно, - шепчет Джун в ответ и снова целует, снова глубоко и влажно. А еще просовывает руки под чужие шорты, накрывает большими ладонями половинки и сминает всласть, разводит их, пощипывает, скользит пальцами по расселине и проказливо давит на дырочку, раздразнивая еще больше. - Джуни, - бормочет Джин между поцелуями. У обоих уже стоит так, что скоро задымится. - Хочу… Намджун теперь не останавливает его ёрзанье, а помогает кататься, вжимая пальцы в мякоть попки. - Я хочу… - Джин пытается сказать о своём желании, но всё его желание – оказаться готовым как можно быстрее и быть наполненным. - Намджун! В ответ на вскрик его бойфренд отстраняется, везде и полностью. Он даже расстроиться из-за этого успевает, как резким движением оказывается в воздухе и сразу же на постели. - Чего ты хочешь? - напирает мужчина, стягивая наконец шорты с бельем с его закипевшего тела, а потом и свои спортивки. Сокджин хихикает довольно, поднимая ноги и закидывая их на широкие крепкие плечи. Намджун кусает в левую голень, снимает длинные ножки с себя и прижимает их к телу Джина разведенными в стороны. - Ну? Джин разглядывает улыбчиво нависшего над ним любимого мужчину и обвивает его шею руками. - Хочу на весу. В ответ Намджун привычно молчит. Молчаливость в целом является чертой его характера. Вместо слов мужчина выбирает действия. Действие – обвить себя ногами Сокджина, обнять руками тонкую талию, прижаться так близко, как это возможно. И поднять с постели, позволить маленькому сладкому парню прикипеть к нему и доверить себя заботливым надежным рукам. Сладкий вздох с губ Джина срывается, когда влажная головка большого члена задевает его ягодицы, уязвимо тычась в мягкость. - Люблю тебя, - признается Сокджин, уловив импульс нежности. Намджун улыбается, крепко держа его в своих руках. И ласково целует… Это его ответ. Вечер плавно перетёк в ночь, и она тоже была длинной, яркой. Засыпая почти под утро, вымотанный и опустошенный в некотором смысле, Сокджин лениво рассматривал любимого. Тот спит на животе, подбив руками подушку, голову отвернул, храпит душевно. Они оба обнажены, с влажными волосами после душа, уставшие. Джин пододвигается ближе, закидывает под одеялом ножку и оккупирует часть чужой подушки. Хотя никакая она не чужая, а владелец её – самый родной человек. Его мужчина. Его бугай с умилительными ямочками на лице. Его любимые два метра молчаливого добра. Какой же Сокджин счастливчик…