rock, paper, scissors (shoot)

— Мне скучно, — скулит Тэхен в который раз, выпячивая ноги и падая на колени Чонгука, вытягивая младшего из полусна, — Гук, проснись. Чонгук вздыхает частично от раздражения, частично от истощения и отталкивает Тэхена за ноги. — И что мне делать с твоей скукой? — рявкает он, устало потирая глаза, — посмотри фильм или что-то типа того. Тэхен хмурится, закидывая ноги обратно на колени Чонгука — знак сопротивления. Чонгук хочет дать ему подзатыльник. — Я пригласил тебя составить мне компанию, — шипит старший, скрестив руки на груди, — а не чтобы ты вздремнул на моем диване. — На самом деле, — зевает Чонгук, кладя руки на ноги Тэхена, — ты пригласил меня помочь тебе с учебой, чем мы так и не занялись. Тэхен закатывает глаза. — Это потому, что учеба, как известно, высасывает из людей жизнь, а я не хочу умирать молодым, Гукки. — Значит, вся эта печальная история о том, что ты не хочешь завалить химию, была лишь злобным планом, чтобы заманить меня в свою квартиру? — Более или менее, да, — пожимает плечами Тэхен, на его губах играет легкая улыбка. — Невероятно, — фыркает Чонгук. Тэхен дуется и тыкает Чонгука ногой в живот, бормоча: — О, прошу, не веди себя так, будто тебе не нравится моя компания. — Ты слишком громкий, — вздыхает Чонгук, хватая Тэхена за ноги, прежде чем тот успевает ударить его по ребрам, — ты слишком много жалуешься, у тебя тупая прическа, твоя одежда ужасна… Теперь Тэхен хихикает, понимая, Чонгук просто дразнит его. Они дружили слишком долго, и, если бы он правда не нравился Чонгуку, тот бы давно ушел. — Не тебе говорить об одежде. Это ужасно,— говорит Тэхен, наклоняясь вперед, чтобы потянуть за завязки желтой толстовки Чонгука. Чонгук хлопает руками и смеется, поправляя капюшон. — Это твоя толстовка. Я одолжил ее у тебя в прошлом месяце. Тэхен на мгновение замолкает, сузив глаза и изучая оскорбленный кусок ткани. — Ну, — ворчит он, — это мне нравится. Чонгук целится ему в живот, и Тэхен смеется, прищурив глаза, и, схватив Чонгука за руку, прижимает ее к своему животу. — Давай сыграем в игру, — внезапно предлагает он, но Чонгук не улавливает слова, потому что Тэхен играет с его рукой, иногда переплетая их пальцы. В животе начинают летать бабочки, и это чертовски раздражает, потому что он не ребенок, и к тому же у Тэхена нет права быть таким очаровательным. — Гук? — Игра, да, — Чонгук прочищает горло, щеки вспыхивают, когда он отдергивает руку, — что за игра? — Хм, — Тэхен кладет руку на свой подбородок, нахмурив брови, когда думает. Чонгук думает, что это мило, когда он так погружен в свои мысли, хочется только податься вперед и поцеловать эту небольшую складку между бровями, пока она не разгладится. Его вытаскивают из мечтаний, когда Тэхен внезапно восклицает: — Давай поиграем в «камень, ножницы, бумага»! — «Камень, ножницы, бумага», — с каменным лицом повторяет Чонгук. — Да! — Тэхен кивает, садясь и нетерпеливо пододвигаясь к Чонгуку, — мы можем добавить к этому особую изюминку. У Чонгука неприятное чувство в животе после слов Тэхена, он почти боится спросить: — Что за изюминка? — Я видел видео в инстаграме, — начинает старший, на что Чонгук закатывает глаза, — два парня играли в «камень, ножницы, бумага» на поцелуй или пощечину. На поцелуй или пощечину. Чонгуку, кажется, нехорошо. Он почти уверен, что это влечет за собой, но все равно спрашивает: — Как в это играть? Глаза Тэхена загораются от возбуждения, когда он начинает со слов: — Ну, на самом деле, это просто. И Чонгук понимает, что это реально, когда Тэхен произносит это вслух: — Если я выиграю, я тебя поцелую. Если ты выиграешь, то дашь мне пощечину. Если Тэхен победит, он сможет его поцеловать. Внутренности Чонгука, кажется, вот-вот запрыгнут в его горло от одной лишь перспективы встречи их губ. Он сглатывает, отчаянно желая, чтобы легкий румянец на его лице исчез. — Я не думаю, что это хорошая идея, Тэ, — говорит он не своим голосом, пытаясь сохранить то, что осталось от его чертового сердца. — Оу, да ладно, Гукки, — говорит Тэ, слегка дуясь; ресницы дрожат над его щеками так, что Чонгук практически тает, — это будет правда весело, и мы лучшие друзья. Это не будет странно. Чонгук хочет усмехнуться, но останавливает себя. Его глаза на мгновение закрываются, когда он пытается вдохнуть, потому что, конечно, это может не быть странно, но его дрожащие руки будут явным признаком того, что что-то не так. И Тэхен слишком хорошо его знает, может понять его, просто посмотрев, и это ужасно, потому что Чонгук потратил так много времени на возведение границ, чтобы огородиться от шаловливых рук Тэхена. Один промах — и все рухнет. — Не думаю, что мы должны, — шепчет он, пристально смотря на свои руки, когда хочет, чтобы они перестали дрожать. Тэхен вздыхает, и Чонгуку даже не нужно смотреть, чтобы понять, что в его глазах мерцает разочарование, когда он говорит: — Хорошо. Нам не стоит этого делать. Извини, что давил на тебя, Чонгукки. Чонгук на мгновение замолкает, довольный тем, что они забили на это, и теперь, возможно, будут играть в какие-нибудь видеоигры, пока оба не уснут на диване. Но затем он поднимает взгляд, и его сердце сжимается. Тэхен выглядит грустным, как будто он воспринял нежелание Чонгука играть в игру как личную обиду. А Чонгук хочет кричать, хочет сказать: «Нет, поверь мне, я хочу поцеловать тебя, но мы не можем». Он был марионеткой в теплых, золотых руках Тэхена. — Хорошо, — вздыхает он, нежно подталкивая Тэхена коленом, — давай поиграем. Голова Тэхена вздергивается, а глаза слегка расширяются, когда улыбка украшает его красивые губы: — Правда? — спрашивает он. — Да, — смягчается Чонгук, не в силах избавиться от счастья, которое его переполняет, когда он видит улыбку Тэхена, — я тебе доверяю. Давай поиграем. Тэхен меняет позу так внезапно, что чуть не сбивает Чонгука с дивана. Он садится, скрестив ноги, и Чонгук следует его примеру, сталкиваясь с ним коленями, пытаясь устроиться поудобнее. Чонгук чувствует, как биение его сердца ускоряется, когда Тэхен встречается с ним взглядом, как всегда мягким и теплым, на этот раз полным восторга, и Чонгук начинает нервничать, будучи в него по уши влюбленным. Он делает такой глубокий вдох, что у него трещат кости, и Тэхен должен заглянуть ему в самое сердце, чтобы почувствовать, как его волнение распространяется волнами по телу, когда он протягивает руку и кладет на колено Чонгуку. — Готов? — мягко спрашивает он, и Чонгук кивает, потому что он готов последовать за Тэхеном куда угодно, лишь бы он всегда спрашивал с улыбкой, — хорошо, — Тэхен протягивает правую руку, и у Чонгука достаточно здравого смысла, чтобы проследить за его движениями, — помни, если я выиграю, ты получишь поцелуй. Если ты выиграешь, можешь дать мне пощечину. — Да, я помню, — говорит Чонгук, потому что как он может забыть, что они делают, даже на мгновение. Ему слишком жарко в толстовке с капюшоном, в толстовке Тэ, и его ноги подергиваются так, что ему хочется встать и бежать, пока он не рухнет. У него не так много времени, чтобы прийти в себя, потому что не проходит и секунды, как Тэхен поднимает руку, сжимает кулак и вытягивает вперед. Чонгук спохватился достаточно быстро, чтобы выставить полузамкнутый кулак, который служит камнем, эффективно сокрушая ножницы Тэхена, похожие на знак мира. Чонгук улыбается, на мгновение чувствуя облегчение, когда он протягивает руку и нежно проводит ей по щеке Тэхена; достаточно легко, что можно было бы назвать просто касанием, но вряд ли пощечиной. Тэхен смеется, высунув язык из уголка рта, и говорит: — Ты не сломаешь меня, Гук. Бей сильнее. Чонгук пытается не делать из этого что-то странное, но тело выдает его, член дергается под его темно-синими спортивными штанами. — Хорошо, — его лицо, кажется, горит, а ведь они только начали. Он снова поднимает руку, — готов продолжить? Тэхен кивает с азартом в глазах, и они снова начинают. Чонгук отличный стратег — он знает, как читать движения Тэхена, прежде чем он даже полностью их понимает, поэтому он легко выигрывает первые несколько раундов. Однако сила его пощечин не так велика, и Чонгук клянется, что замечает разочарование в глазах Тэхена. Проходит почти пять раундов, когда Чонгук ошибается, перепутав камень Тэхена с бумагой. Он показывает ножницы в тот момент, когда рука Тэхена сжимается в кулак, и ему кажется, что он сейчас провалится сквозь пол. Они оба на мгновение замирают, так как Тэхен явно не ожидал победы, как и Чонгук. Между ними возникает тишина, а воздух становится таким густым от напряжения, что Чонгуку кажется, что он задыхается. Но Тэхен воспринимает это спокойно, как и все остальное, и, если бы Чонгук не был так напряжен, он бы испугался. Без дальнейших колебаний Тэхен тянется вперед, беря лицо Чонгука обеими руками, и наклоняется, сжимая их губы в быстром, сухом поцелуе. В этом нет ничего впечатляющего; Чонгук, конечно, не чувствует фейерверки, как в фильмах, но в этом поцелуе есть что-то очень приятное. И во многих смыслах ему кажется, что это могло бы быть лучше, чем фильмы, потому что это Тэхен — лучший друг Чонгука; такой теплый и настоящий прямо перед ним. Тэхен отстраняется, возвращаясь обратно на свое место, прежде чем Чонгук успевает полностью осознать, что все кончилось. И он действительно хочет что-то сказать, но понятия не имеет, что именно, и это его расстраивает. Они играют в глупую игру, и он не имеет права злиться, но все равно это делает. Тэхен возвращает его в реальность, и они продолжают с того, на чем остановились. Чонгук старается больше не ошибаться. И это относительно легко — побеждать Тэхена в чем-то подобном, потому что старший гениален, но также не воспринимает это всерьез, и поэтому он действует раньше, чем думает. Чонгук предугадывает каждое его движение. Именно в момент слабости, в момент преднамеренного отвлечения внимания он проигрывает. Тэхен вытягивается, кладя ноги по обе стороны от скрещенных ног Чонгука, одной ногой вонзаясь в бок Чонгука, прямо под его ребрами, где он больше всего щекотал. Чонгук чуть не слетает с дивана; хихиканье вырывается из его губ, когда он отталкивает ногу Тэхена и пропускает его следующий ход. — Я выиграл, — нахально говорит Тэ, снова хватаясь за лицо Чонгука, прежде чем тот успевает подготовиться. Когда их губы смыкаются на этот раз, Чонгук осознает, насколько этот поцелуй не похож на предыдущий. Последний поцелуй, точнее, клевок, был мимолетным и лишенным каких-либо реальных эмоций со стороны Тэхена. На этот раз, однако, Тэхен целует его с открытым ртом, достаточно широко, чтобы поместить губы Чонгука в свои, и, хотя это кажется чем-то выработанным, это также очень приятно. Сам по себе поцелуй по-прежнему относительно невинен, но Тэхен проводит пальцами по волосам Чонгука и крепко сжимает, отчего Чонгук так внезапно дергается, что зубы Тэхена цепляются за его нижнюю губу. Медь заливает его рот, и глаза Тэхена смешно расширяются, когда он протягивает руку, удерживая голову Чонгука на месте, чтобы суметь оценить ущерб. — Черт, прости, — бросает он явно на грани паники, — я не хотел… Чонгук мягко шикает, берет руки Тэ и нежно убирает их с своего лица. — Все в порядке, — уверяет он его, отчаянно борясь с мыслями об их последнем поцелуе, потому что хотя он был неожиданным, но также посылал электрический ток по венам Чонгука, — я в порядке, клянусь. Хочешь продолжить играть? — Только если ты хочешь, — быстро говорит Тэхен, посылая ему извиняющуюся улыбку. Чонгук кивает, желая, чтобы румянец на его щеках исчез, потому что Тэхен уже миллион раз улыбнулся ему, и то, как его сердце реагирует, просто смешно. — Давай продолжим играть, — говорит он, на что Тэхен усмехается и снова готовит руку. Какое-то время после этого все идет гладко: Тэхен несколько раз побеждает, просто нежно целуя щеки Чонгука. Чонгук выигрывает даже больше, и вскоре у них появляется немного непропорциональный, но устойчивый ритм: «поцелуй, пощечина, пощечина, поцелуй». Когда Чонгук начинает больше побеждать, все немного меняется. Когда он дает пощечину за пощечиной, он не совсем понимает, что сила каждой из них увеличивается, пока Тэхен не начинает хныкать, зажмурив глаза. Чонгук быстро отдергивает руки и складывает их на коленях. — Прости, — говорит он тихим голосом с чувством вины. Мысль о том, что он действительно причиняет боль Тэхену заставляет его почувствовать укол вины прямо в груди, — я не осознавал, что бью тебя так сильно. Когда Тэхен, наконец, открывает глаза, Чонгук почти давится вздохом, поднимающимся по его горлу. Глаза старшего черно-коричневые, зрачки обрамляет только коричневое кольцо, и Чонгук понимает. — Тэ, — медленно начинает он, — ты… — Давай продолжим, — прерывает его Тэхен, вытянув руку и показывая ножницы. Не успевает Чонгук ничего сделать, как Тэхен хватает завязки своей желтой толстовки и тянет Чонгука вперед с такой силой, что он чуть не опрокидывается. Прижатие губ Тэхена к его собственным больше не мягкое, но Чонгук обнаруживает, что это все еще сладко, и его живот скручивается. Тэхен глубоко целует его, высунув язык, чтобы провести по жгучей ране на губе Чонгука, из-за чего младший одновременно морщится и вновь рвется вперед. Они целуются, пока Чонгук не начинает задыхаться. Руки Чонгука дрожат, когда он отстраняется, вдыхая как можно больше воздуха. Его лицо кажется слишком теплым, и внезапно толстовка Тэхена обжигает его кожу. Он хочет ее снять. — Гук, — выдыхает Тэхен с красными, блестящими от слюны губами, — давай еще раз. — Тэхен… — Пожалуйста, — говорит Тэхен, и его ресницы трепещут, когда он встречается взглядом с Чонгуком, — еще раз. Чонгук так чертовски помешан, что не может отказать ему ни в одной просьбе, и поэтому он внезапно протягивает руку, чтобы застать Тэхена врасплох. Своим камнем он побеждает ножницы Тэхена, и его рука поднимается, чтобы ударить Тэ по щеке — неуверенно, но все же достаточно мощно, чтобы звук эхом отозвался между ними. Теперь настала очередь Тэхена краснеть; его щеки становятся довольно розовыми, когда самый тихий стон соскальзывает с его губ, настолько тихий, что Чонгук почти не улавливает его. Он приподнимает бровь и тянет руку вверх, нежно хватает Тэхена за подбородок между пальцами и наклоняет лицо, чтобы изучить его, увидеть, как всего на мгновение закрываются глаза. — Тебе это нравится, — заявляет он это, скорее, как наблюдение, а не что-либо еще. Чонгук не глупый, он видит, как тот вздрагивает, когда младший теребит красное пятно на его щеке, и этого достаточно, чтобы его член уже наполовину прижался к боксерам. Тэ фыркает, отталкивая от себя руки, что было очень на него не похоже. — Перестань так на меня смотреть. — Как? — спрашивает Чонгук, мягко выдыхая струю воздуха своими губками-бантиками — такими соблазнительными, когда они выпячены. — Как будто я странный или что-то в этом роде, — говорит старший голосом чуть выше шепота, — я не странный. — Я не говорил, что ты странный, — говорит Чонгук, внезапно обретя уверенность в себе, чувствуя, как Тэхен дрожит от его прикосновений, — давай сыграем еще один раунд, Тэ, — добавляет он. — Еще один раунд? — тихо спрашивает Тэхен, глядя на Чонгука. Чонгук кивает. — Разве ты не хочешь? На мгновение он затихает, зажимая между зубами нижнюю губу, прежде чем отпустить ее, вздохнув. Его губы вишнево-красные и такие соблазнительные, что Чонгук почти не слышит шепота: — Давай поиграем еще. Они играют еще один раунд, Тэхен дрожащими руками одерживает победу и с еще более дрожащим дыханием целует губы Чонгука. Атмосфера между ними снова меняется — в который раз за ночь. Этот поцелуй глубже предыдущего и к тому же бесконечно медленнее. Руки Тэхена находят опору в темных волосах Чонгука, дергая их достаточно сильно, чтобы сделать больно, вызывая вздох изо рта Чонгука. Когда их горячие и тяжелые языки впервые встречаются, Чонгук чувствует, будто его ударили кулаком под дых, воздух так быстро выходит из легких, что внутри все горит. Тэхен издает еле слышимые звуки, когда Чонгук становится смелее, всасывая чужой язык в свой рот и наслаждаясь новым, но каким-то знакомым вкусом. Чонгук давно знает Тэхена, настолько привык к нему, к его сладкому вкусу, напоминающему свежую клубнику, которую Тэхен иногда приносит ему на обед, и к запаху его вишнево-красного бальзама для губ. Руки Чонгука опускаются на бедра Тэхена, скользят по тонкой ткани его футболки и касаются теплой кожи. Тэхен дергается от его прикосновения, слегка выгибая спину, когда их груди соприкасаются. Он встает на колени, возвышаясь над Чонгуком и проводит руками по его волосам. Тэхен на мгновение отстраняется, чтобы отдышаться, выдыхая горячий воздух на губы Чонгука, отчего тот зажмуривается. — Я хочу сыграть еще раз, — говорит он, тяжело дыша, — пожалуйста. Чонгук без колебаний поднимает руку, и Тэхен следует его примеру. Они так близко друг к другу, что практически вдыхают друг друга, почти прижавшись лбами. Чонгук показывает бумагу, Тэхен — камень. Он слышит резкий вдох, когда поднимает руку возле плеча Тэхена. Щеки Тэхена покраснели, создавая красивый контраст по сравнению с золотистым оттенком его кожи; он уже выглядит разбитым, с выпученными и остекленелыми глазами, наблюдающими за Чонгуком. Чонгук хочет поцеловать его, но также хочет и прикоснуться; хочет протянуть руку и нежно провести по щеке — проверить, такая ли она горячая, какой кажется. Он выиграл последний раунд, и это справедливо, что они по-прежнему следуют правилам, поэтому он поднимает руку и проводит ей по щеке Тэхена — осторожно, но твердо. Все тело Тэхена содрогается в попытке сжать ноги, но Чонгук кладет руки ему на бедра, удерживая на месте. Сердце бешено колотится, когда Тэхен подергивается. — Гук, — хнычет он, горячим дыханием опаляя лицо Чонгука, — еще раз. — Тэ… — Пожалуйста, — он забирается на колени младшего, упираясь задницей в сильные бедра Чонгука, — давай, Гук, все в порядке. — Что, если я сделаю тебе больно? — спрашивает Чонгук хриплым и грубым голосом. Он прочищает горло, — что, если это будет слишком? — Мое слово «красный», хорошо? — внезапно говорит Тэхен, обнимая Чонгука за плечи. — Твое слово? — брови Чонгука выгибаются в замешательстве. Тэхен фыркает и отвечает: — Мое стоп-слово, Чонгукки, господи. Продолжай. — Хорошо, — выдыхает Чонгук, слегка дуясь. Тэхен слабо улыбается, наклоняясь вперед, чтобы зажать нижнюю губу Чонгука между своими зубами и потянуть, прежде чем лизнуть его губы. Отстраняясь, он шепчет: — Ударь меня еще раз. И он выглядит так чертовски красиво, с покусанными и опухшими губами и румянцем на щеках, который растекся по всей шее, что Чонгук не может найти в себе силы думать ни о чем, кроме того, чтобы разрушить его. В следующий раз, когда его рука скользит по щеке Тэхена, он вкладывает чуть больше силы. Теперь это легче, и Чонгук чувствует себя лучше, потому что они установили стоп-слово и Тэхен действительно этого хочет. Старший скулит, а его щека становится более темно-красной. Кажется, ему трудно сохранять спокойствие: ноги дрожат, а бедра наклоняются вперед каждый раз, когда Чонгук гладит покраснения на его лице. Он открывает рот, вероятно, чтобы попросить еще, но Чонгук прерывает его поцелуем, прежде чем тот успевает что-то сформулировать. Он крепко прижимается к бедрам Тэхена, и поднимает его с дивана. Когда их языки встречаются, Тэхен мягко скулит Чонгуку в рот. Чонгук знает квартиру Тэхена как свои пять пальцев, и в мгновение ока доставляет их в спальню, избегая груды одежды, которую Тэхен разбросал повсюду. Он бросает старшего на кровать, вырывая слабое «уф» из его губ, когда он приподнимается на матрасе, упираясь на локти. Чонгуку все еще слишком жарко — либо из-за летней жары на улице, либо из-за возбуждения в штанах, поэтому он стягивает толстовку и отбрасывает ее в сторону. Прохладный воздух охватывает его обнаженное тело. Тэхен всхлипывает, оглядывая фигуру Чонгука. Он хватает его за руки, нетерпеливо сжимая их в кулаки. Чонгук усмехается, гадая, как даже в этой ситуации Тэхену удается быть самым милым из всех, кого он когда-либо видел. Он перелезает через него, опускаясь на бедра Тэхена, расставив ноги по обе стороны от него. Его ладони прижимаются к гладкой ровной поверхности груди Тэхена, и он наклоняется, чтобы поцеловать его, медленно и с плохо скрываемой нетерпеливостью. — Гук, — бормочет Тэхен в его губы, — Гук, мне жарко. Позволь мне снять одежду. Чонгук очень хочет обнаженного Тэхена, поэтому у него не возникает проблем с тем, чтобы прервать поцелуй и помочь старшему снять одежду. Как только Тэхен раздевается до боксеров, он хватает Чонгука за волосы и тянет до боли, вызывая приятную дрожь по телу младшего. Их губы снова соединяются в быстром поцелуе, когда Чонгук врезается в колени Тэхена. — Ах, — скулит Тэхен, — Чонгук, я хочу коснуться тебя. Сними штаны. Чонгук слушается, сбрасывая серую ткань на пол, чтобы найти ее позже. Его боксеры светло-голубого цвета прилипли к телу, влажное пятно просачивалось через переднюю часть. Тэхен воркует, как будто он находит это милым или что-то в этом роде, и Чонгук так сильно краснеет, что закрывает лицо руками, чтобы избежать дальнейшей неловкости. — Гукки, — говорит Тэ, поглаживая кончиками пальцев темное пятно на передней части его боксеров, — смотри, как ты уже возбужден. Мы даже не начали, малыш. — Кто бы говорил, — ворчит Чонгук, — я чувствую, как ты протекаешь сквозь трусы. Он шевелит задницей, чтобы доказать это, и Тэхен стонет, тихо и низко, слегка приподнимая бедра. — Позволь мне прикоснуться к тебе, — говорит Тэхен хриплым голосом, ниже обычного, посылая жар прямо в живот Чонгука, — пожалуйста, Гук, я так сильно хочу тебя почувствовать. — Хорошо, — быстро кивает Чонгук, его ресницы трепещут, когда пальцы Тэхена скользят по поясу его боксеров, — хорошо, как хочешь, Тэ. Тэхен смотрит на него, растягивая губы в почти дерзкой улыбке и спускает трусы Чонгука. Первоначального тепла пальцев Тэхена, так плотно обвитых вокруг члена Чонгука, было достаточно, чтобы младший пошатнулся, и вздох вырвался из его легких. Он чуть не падает вперед, но ему удается удержаться в вертикальном положении, прижав руки к груди Тэхена. Тэхен свободной рукой тянет Чонгука за ягодицы, обеспечивая лучший доступ, пока он гладит его; красиво и медленно — так, как ему нравится. Он держит устойчивый темп, потирая большим пальцем головку члена Чонгука при каждом движении вверх. Его рука чувствуется так хорошо, с длинными пальцами и гладкими ладонями. Чонгук вертит головой, пытаясь контролировать жалкие стоны, вырывающиеся из его губ. Он уже опасно близок к оргазму, и, возможно, ему было бы стыдно, если бы его мозг мог сосредоточиться на чем-то, кроме гладких пальцев Тэхена. — Я близко, — выдыхает он, хлопая Тэхена по руке. Старший не обращает на него никакого внимания, когда теребит головку члена, — А-а, я уже близко, — пытается он снова; его голос звучит немного выше, чем обычно, так как в животе накапливается жар, — бля, я сейчас… Тэхен резко отдергивает руку, кладя ее на бедро Чонгука. Она влажная и липнет к коже, когда Тэхен гладит его по ноге. Чонгук наклоняется, чтобы поцеловать его, скользя языком в рот, отвлекая внимание от руки, которая заползает в боксеры Тэхена. Член Тэхена не такой толстый, как у Чонгука, но он длинный, изогнутый и чувствительный. Тэхен дергается, когда Чонгук к нему прикасается. Он жаждет увидеть больше, мечтая как можно скорее заполучить Тэхена. — Я отсосу тебе сейчас, — бормочет он в губы Тэ, рукой стягивая его боксеры ровно настолько, чтобы вытащить член, — хорошо? Тэхен всхлипывает, запрокинув голову на подушки, открывая Чонгуку вид на свою шею. — Да, — говорит он, — блять, да, пожалуйста. Чонгук жаждет попробовать Тэхена на вкус, чтобы понять, соответствует ли он его очаровательной личности, поэтому он кладет руки по обе стороны от бедер Тэхена и сразу приступает к делу. Чонгука нельзя назвать профессионалом в технике «глубокой глотки». На самом деле, он вообще не считает свои навыки минета настолько впечатляющими, но, тем не менее, Тэхен корчится под ним, пытаясь протиснуться к нему рот, так что он собирается выложиться на полную. Но, возможно, ему нужно немного больше практики. Может, он немного задыхается, когда Тэхен толкается ему в рот. Может, он немного беспокоится о том, насколько ему это нравится. Это не значит, что он просто ходит и делает минеты всем подряд. Ему даже не настолько нравятся люди. Хотя, однажды Юнги сделал за него домашнее задание по химии, и Чонгуку пришлось как-то отплатить ему. Чонгук слабо стонет. Он, вероятно, слишком сильно подавляет травму, связанную с дружескими минетами Юнги, но это никак не связано с отсасыванием Тэхену. Есть в этом что-то особенное. Что-то удивительное в бабочках, порхающих в животе, когда Тэхен так идеально входит в его рот. Будто он был создан для этого. Он становится сентиментальным из-за члена Тэхена у себя во рту, чего на самом деле вполне достаточно. Кроме того, сейчас Тэхен толкается в заднюю стенку его горла, из-за чего она горит, поэтому он отстраняется. Вытерев слезящиеся глаза, он поднимается к Тэхену, чтобы поцеловать его. — Гук, — шепчет Тэхен сквозь поцелуй, скользя своими губами по губам Чонгука, — мне не терпится. Давай, на тумбочке есть смазка. Чонгук прерывает поцелуй, чтобы осмотреться, и… конечно же, в углу прикроватного столика стоит большая бутылка лубриканта с запахом вишни. Чонгук приподнимает бровь и спрашивает: — Ты просто так держишь это в открытом месте? Тэхен пожимает плечами, говорит что-то вроде «так удобнее», а Чонгук только усмехается. — Ты такой бесстыжий, Ким Тэхен, — поддразнивает он, чтобы взять смазку (промышленного, блять, размера). — Тебе это нравится, — говорит Тэхен, улыбаясь, и все, что может Чонгук — это восхищаться им, и, может, слабо кивнуть. Конечно же, ему это нравится. В Тэхене нет ничего, что ему не нравится. Он быстро смазывает пальцы, потому что чувствует, что Тэхен снова начинает терять терпение, судя по тому, как он ерзает. Сам Чонгук тоже чертовски нетерпелив, но сначала ему нужно растянуть Тэхена. И, ну, может быть, образ Тэхена, хнычущего, когда пальцы Чонгука растягивают его, заставляет младшего пошатываться. Тэхен полностью снимает боксеры, а затем так красиво раздвигает ноги, что позволяет Чонгуку поместиться между ними. И это идеально — то, как они ладят, им не нужно слов, чтобы понять ситуацию. Когда они действуют вместе, кажется, все становится на свои места. Чонгук наклоняется, касаясь пальцем входа Тэхена, наслаждаясь тем, как тот вздрагивает. Затем он медленно проталкивает один палец, пытаясь привыкнуть к чувству в каком-то смысле быть внутри Тэхена. И Тэхен определенно взволнован, когда Чонгук уже двумя пальцами растягивает его. Бедра продолжают подергиваться, будто он не может удержать их на матрасе ни на мгновение. Когда Чонгук проталкивает третий палец, Тэхен тихонько мурлычет, отчаянно пытаясь принять больше, хотя Чонгуку больше нечего ему давать. Он несколько раз разводит пальцы внутри Тэхена, прислушиваясь к стонам, срывающимся с его губ, вместе со всеми брошенными им искаженными версиями имени младшего. Это так прекрасно, что Чонгук вздрагивает каждый раз. Он понимает, что находит простату Тэхена, когда старший кричит так громко, что сердце Чонгука подпрыгивает. Трудно продолжать растягивать его, когда спина Тэхена выгибается, поднимаясь с матраса так элегантно, когда его тело напрягается. Но Чонгук идет напролом: продолжает, потому что Тэхен повторяет: — Вот так, Гук, не останавливайся… Пожалуйста. И Чонгук только хочет, чтобы ему было хорошо. Через мгновение Тэхен наклоняется, чтобы шлепнуть его по руке, скуля и пытаясь оттолкнуть Чонгука. Его лоб теперь блестит от пота, как и открытая часть живота, и Чонгук улыбается, слишком нежно. Тэхен весь встрепанный из-за него, какое прекрасное зрелище. — Давай, — фыркает Тэхен, с каждой секундой становясь нетерпеливее, — хочу, чтобы ты трахнул меня, Гук, пожалуйста, я… Чонгук быстро кивает и бормочет «да», потому что, боже, да, он определенно тоже этого хочет. Ему требуется всего пять секунд, чтобы найти презерватив в прикроватном ящике, он раскрывает его дрожащими пальцами и отчаянно пытается надеть, но вспотевшие руки не справляются. — Позволь мне помочь тебе, малыш, — говорит Тэхен, протягивая длинные твердые пальцы, чтобы раскатать презерватив по длине Чонгука, — расслабься. Малыш. Слово застревает в груди Чонгука, ударяясь прямо о его грудную клетку в неустойчивом ритме его сердца. От этого он краснеет до самой груди, покрываясь красивыми пятнами красного и пурпурного. А затем Тэхен обвивает ногами талию Чонгука, тянет его вперед и вырывает из мыслей. У него нет времени быть по-глупому сентиментальным, когда Тэхен с распахнутыми бедрами ждет его. Чонгук пристраивается к анусу, чувствуя сопротивление, когда член прижимается ко входу, будто это не сработает, это слишком… Он все равно толкается вперед, потому что Тэхен буквально умоляет его об этом, подталкивая ногами спину Чонгука. Он скользит внутрь одним медленным толчком, чувствуя, как Тэхен вздрагивает, когда насаживается на длину Чонгука. Это настолько невероятно, что Чонгуку нужно остановиться; ему нужен момент, чтобы вдохнуть, чтобы не кончить уже сейчас. Тэхен стонет: — Давай, Гукки, я думал, ты трахнешь меня. Ты сказал… Из губ Тэхена вырывается вздох, когда Чонгук медленно и верно толкается бедрами, погружаясь в Тэхена. Он делает это еще несколько раз, практически заставляя Тэхена выгибаться на кровати, прежде чем он, наконец выходит почти полностью и с силой скользит обратно. Тэхен стонет так громко, что у Чонгука перехватывает дыхание. Он толкается бедрами вверх, чтобы встретить толчки Чонгука, которые с каждой секундой становились сильнее. — Гук, — Тэхен задыхается, впиваясь ногтями в спину Чонгука. У него кружится голова, когда он толкается быстрее; член полностью исчезает внутри, поражая Чонгука, — ах, не останавливайся, не останавливайся. — Не планирую, — бормочет Чонгук, сильно дрожа, когда Тэхен тянется к его волосам. Это слишком хорошо — приятная боль, когда ногти впиваются в его кожу, а волосы тянутся. Это так хорошо, что у Чонгука кружится голова, когда он рычит: — Боже, Тэхен, ты понятия не имеешь, что со мной делаешь, блять… Тэхен всхлипывает, на мгновение скользя глазами по лицу Чонгука. Затем он тянется в сторону, беспорядочно хватая руку Чонгука, прижатую к матрасу. — Хочу здесь, — говорит он, поднося руку Чонгука к своему горлу. Чонгук чувствует, как Тэхен сглатывает под его ладонью, после чего говорит: — Давай, Гук, сделай это… блять. Ты знаешь мое слово. Чонгук просто гребанная марионетка в его руках, поэтому он осторожно нажимает большим пальцем, ровно настолько, чтобы почувствовать пульс Тэхена под своим прикосновением. Чуть больше давления, и он обнаруживает, что перекрыть дыхательные пути Тэхену достаточно легко. Постоянные звуки, исходящее изо рта Тэхена, резко прекращаются. Все, что есть — это шлепки кожи и прерывистое дыхание Чонгука, когда он толкается сильнее и быстрее, потому что Тэхен бесцельно выгибается в его руках. Он ослабляет хватку на горле Тэхена достаточно надолго, чтобы позволить ему сделать несколько глубоких вдохов. Тэхен задыхается, глотает больше воздуха, и затем хрипит: — Я так близко, Гукки. Сильнее, блять, давай. Хочу еще, пожалуйста… И Чонгук снова сжимает его горло, прерывая слова, когда он вбивается в него снова и снова. — Сможешь кончить вот так, Тэхен? — спрашивает он; слова превращаются в стон, когда он ставит колени по обе стороны от Тэхена, толкаясь сильнее — настолько, что старший скользит по кровати, — сможешь кончить только от моего члена? Чонгук отпускает его горло и перемещает руку обратно к матрасу, чтобы лечь рядом с головой Тэхена. Он ждет, пока Тэхен сделает несколько вдохов и кивнет в ответ на вопрос Чонгука. Чонгук отступает немного назад, поднимаясь на колени. Затем он протягивает руку, чтобы схватить Тэхена и посадить к себе на колени. Тэхен вздрагивает от новой позы, сидя прямо на члене Чонгука. Он балансирует руки на плечах Чонгука и поднимается, прежде чем быстро опуститься обратно. — Г-гуки, — кричит он, дрожа всем телом от усилия, которое требуется, чтобы продолжать подпрыгивать на члене Чонгука, — Я не могу. Я кончаю. Я так близко, Гук, блять… Чонгук давит на Тэхена, подталкивая его вверх, наклоняя бедра таким образом, что теперь он точно попадает по простате. Тэхен покачивается, дрожа всем телом, когда он падает на Чонгука, скуля его имя снова и снова. Тэхен кончает с такой силой, что поддается вперед, прижимаясь к груди Чонгука, брызгая спермой между ними. Она скользкая и теплая, когда попадает на живот Чонгука и течет по его бедрам. И то, как Тэхен восхитительно сжимается вокруг Чонгука, вызывает его собственный оргазм, вспыхивающий глубоко в животе. Все, что нужно сделать Тэхену — это аккуратно и резко дернуть младшего за волосы, пока член Чонгука не запульсирует. Чонгука потрясывает, когда он заполняет презерватив; он прячет лицо в изгибе шеи Тэхена, слабо хныча его имя, пока на него накатывает волна удовольствия. Требуется время, чтобы они пришли в себя. К тому времени, когда Чонгук наконец успокаивается, Тэхен уже поднимается и соскальзывает с Чонгука с нежнейшим стоном. Чонгук наклоняется, чтобы снять презерватив, и, завязав его, бросить через всю комнату в мусорное ведро. Он падает с глухим шлепком, и Чонгук усмехается. — Гол, — говорит он, падая обратно на кровать Тэхена, чувствуя изнеможение в венах. — Дурак, — фыркает в ответ Тэхен, прежде чем плюхнуться рядом с Чонгуком. Он поворачивается так, что его голова лежит на груди Чонгука, прямо над его сердцем. Чонгук задается вопросом, слышит ли он, как оно бьется из-за него. Какое-то время все тихо и комфортно. Чонгук прикрывает глаза, почти засыпая, пока Тэхен слегка не трясет его. — Хм? — спрашивает он, открывая один глаз, чтобы взглянуть на Тэхена сверху вниз. Он сейчас сонный. Знает, что Тэхен, вероятно, тоже. — Останешься на ночь? — спрашивает Тэхен, хотя Чонгук подозревает, что он, возможно, собирался сказать что-то другое, но струсил. Но Чонгук не давит. Он просто кивает и крепко обнимает Тэхена, притягивая его ближе. — Конечно, — бормочет он в полусне, — ты так легко от меня не избавишься. Тэхен невероятно ярко улыбается, и пододвигается так, что прижимается к Чонгуку. — Я в любом случае не хотел, — слышит Чонгук его голос чуть громче шепота. Это невероятно радует Чонгука. С постепенно появляющимся и исчезающим теплом Тэхена, прижимающегося к его боку, он смутно отмечает чувство парения в своей груди — такое знакомое, появляющееся только когда он с Тэхеном. Чонгук знает, что хочет чувствовать это вечно. Спустя мгновение он засыпает, и его ждут только хорошие сны.