Беззаботный вечер двух друзей всегда может закончится, как невероятно приятным воспоминанием, так и пугающе напряженным мигом, преследующим последующий остаток жизни.
Шум одиноких деревьев, плачь пустынных ветров.. под влиянием данного контраста может появиться озноб, создавая впечатление омертвевшего тела. Привычная тишина глушит, словно шум старинного телевизионного прибора. Казалось бы обыденная вещь способна вызвать такие противоречивые эмоции.
Бледно-худая ладонь сжала прочную ткань чужого роскошно-черного пиджака, за что обладатель сие конечности, являющейся страстным объектом для многих фетишистов, был одарен блеском изумрудных глаз, что мигом, словно машинально, заплыли приливом малинового оттенка. И так же быстро этот злосчастный оттенок соизволил сойти на нет. Словно облегчение. — Оу.. извини, Шин. — Бархатный голос высокого парня сбил гробовую тишь. —Полагаю, напрягает обстановка?
Несомненно напрягает. Мурашки роем прошлись по худому телу, задерживаясь на спинном покрове. Иллюзии. Разум дал сбой, воображая руки мертвых, беспрестанно шарящих по задней части человеческого тела. Больные чувства. Привычные чувства. Настолько, что остается привкус приторного чувства, что без этого сегмента отношений жизнь будет пуста.
Чувства, что возникают лишь рядом с ним. Рядом с дьяволом, под обличием обворожительного парня. Тсукими проклинает себя, за то что соизволил остаться в тот день. Тсукими ненавидит себя за то, что не смог отказать этому жуткому типу. Тсукими презирает себя, что связал узлы своей жизни со своей персональной «теркой». Тсукими питает неописуемый страх к Хиёри Соу.Хиёри Соу испытывает восторг, необычайный восторг, заполняющий каждый дюйм тела, нахлынувшись с кипятком из бури различных эмоций. Хиёри удовлетворен.
Рука, теперь уже мучителя, очертив кончиками нежных пальцев тонкие черты подбородка цинкововласого, прошлась большим из «пятерни своих» томящим образом, втираясь в припухшую губу, похолодевшую под столь прохладной погодой.
— Шин.. — Монотонность голоса Хиёри возбуждало в теле Тсукими неописуемую тревогу. — Ты же знаешь.. я люблю людей. — Фраза, что вынудила Шина сглотнуть ком переплетенного страха, сдавившего внутренности от и до. — Но ты поистине особенный..
Фаланги пальцев сжались на губе, а вторая ладонь, по необычному счастью оказавшись незанятой, хищной змеёй скользнула вверх – пугая беднягу, очерчивая стан – готовя жертву к ужасному исходу, подчеркивая нервно вздымающуюся грудь, и крепко сжалась на хрупкой шее – вынуждая агонию разлиться горьким напитком по сосуду, под названием тело. Кажется, лишь малейшее давление, и последует конечный хруст костей, а с ним наступит долгожданный конец чужой жизни. — Я восторжен.. такое очарование является моей собственностью.
Собственностью. Человек – живой сосуд, сплетенный различными нервами, венами, имеющий чувства и отсек для души. Такое тяжело назвать подобием игрушки. Скорее скромный объект для использования. Тсукими не игрушка, чтобы являться чей-либо собственностью, но в данной жизни, его жизни, совершенно иные правила, составленные Хиёри Соу.
Поддавайся, если возжелаешь вдыхать порывы жизненно важного кислорода. Сдайся, если намерен утонуть среди грязи и стать свежим кормом для обитателей нижних.
Черт.
Средь этой пытки возник лишь краткий поцелуй в уголок губ. Это единственная нежность, что последовала со стороны Хиёри. Столь краткая сладость окажется желанным воспоминанием навеки вечные. Последующий путь они проведут в покорном молчании. Лишь глухие шаги удаляющихся скрасят вопиющую тишь.