История одного швеца

— Мама… — тихо подкравшись к постели матери, маленький Теб опустился на пол и легонько потянул край одеяла свободной рукой. В другой он держал пять только сорванных, ещё покрытых утренней росой полевых цветов, — Мама, просыпайся…  — Что?.. — женщина повернулась на бок и сонно посмотрела на взволнованное лицо своего одиннадцатилетнего сына, — Что случилось, Теб?..  — Я просто хотел… поздравить тебя с днём рождения, — он протянул ей цветы, — Вот…  — О, Теб… — мать села и взяла букет, поднося его к лицу и вдыхая свежий аромат, — Спасибо… они очень красивые. — она взяла рукой его лицо и нежно погладила по щеке большим пальцем, — А потом будешь дарить цветы сестре, да? Мальчик кивнул и улыбнулся, думая о том, что скоро у него появится маленькая сестрёнка. Или брат. Он сможет помогать заботиться о нём и больше времени будет проводить с матерью, а не с отцом, который только и делал, что ругался на него из-за того, что у Теба ничего не получалось на тренировках. Да, он уже умел стрелять из лука, мог забраться на невысокую скалу, но отцу этого было недостаточно. Он кричал и говорил, что даже дети младше него достигают больших успехов. Хорошо ещё, если в такие моменты рядом оказывалась мама. Она сразу же говорила отцу прекратить кричать и, наклонившись к нему, шептала, что он молодец и что у него всё получиться. А ещё мать научила его шить. Как только Теб впервые взял в руки нитки и иголку, то понял, что это то, чем он хочет заниматься. Он мог часами сидеть и перебирать лоскутки ткани и деревянные бусины, а потом ещё столько же создавать из них что-то. В основном это были маленькие сумочки, мешочки для хранения трав и всякие подобные мелочи. Но Теб практиковался, и с каждым разом у него получалось всё лучше и лучше. Теперь он мог самостоятельно сшить простую рубашку.  — Мама… можно я пропущу сегодня тренировку и вместо этого пойду с тобой в Колыбель Матери?.. Я уже накопил осколки и хочу купить себе новые ткани.  — Теб, ты же знаешь, что твоему отцу это не понравится. Тебе нужно готовиться к Инициации. — возразила женщина, вставая с кровати и беря гребень, чтобы расчесать волосы, — Нет, я пойду одна и сама куплю тебе тканей. Где твои осколки?.. Теб побежал к своей кровати, поднял подушку и взял оттуда мешочек осколков. Там было около пятидесяти. Немного, но должно хватить на небольшой моток ткани.  — Хорошо, — мать взяла мешочек и убрала его в сумку, — Ну, я пойду. Надо вернуться пораньше, чтобы успеть приготовить пирог на вечер… Они вместе вышли из дома, затем дошли до ворот, где попрощались, и мать пошла по направлению к Колыбели Матери. Теб же простоял у ворот ещё несколько минут, пока женщина полностью не скрылась из виду, и поспешил обратно домой. Там, как и предполагалось, его уже ждал отец, чтобы начать тренировку. …Вечер. Солнце медленно уползает за горы, уже видны первые звёзды. В деревне постепенно зажигаются костры и факелы. Из домов доносится запах жареного мяса или рыбы, которые готовятся для ужина. Теб сидел на лавке возле дома и ждал. Мама обещала вернуться пораньше, а сейчас уже очень поздно. Отец сидел неподалёку от него и делал стрелы. Наблюдая, как мужчина привязывает наконечник к древку, потом пристраивает на конце перо и убирает стрелу в колчан, мальчик сначала не заметил, как засуетились и зашумели жители деревни. Они переговаривались между собой и шли к воротам, возле которых уже образовалась толпа. Отец Теба, услышав шум, отложил своё занятие и встал, всматриваясь в толпу. В один момент люди вдруг разбежались в стороны, давая проход двум воинам. Один из них нёс в руках что-то большое, обмотанное шкурами. И вся эта процессия, кажется, двигалась по направлению к ним. Один из воинов увидел отца Теба и что-то крикнул ему, на что тот, не понимая, что происходит, пошёл им навстречу. Теб побежал за ним. Когда между ними и воинами оставалось всего несколько метров, все остановились. Воин как-то странно посмотрел на них обоих, а потом сделал шаг вперёд и, опустившись на одно колено, осторожно положил на землю свёрток. Отец Теба нахмурился и приоткрыл рот, будто бы хотел что-то спросить, но почему-то не сделал этого. Воин же понял вопрос без слов:  — Мне жаль… — коротко сказал он и отошёл назад, к толпе. Отец неуверенно приблизился к свёртку и, взявшись за верхнюю шкуру, приоткрыл его… Теб увидел, как мужчина отпрянул от свёртка, услышал, какой резкий вздох он издал, прежде чем поднялся на ноги и опустил голову. Сам Теб не видел, что такого было внутри, что отец и все остальные так странно себя вели, потому что стоял слишком далеко. Он сделал пару шагов вперёд, оказавшись рядом с отцом, и…  — Мама!.. — из его груди вырвался отчаянный крик, и Теб кинулся к свёртку. Рука отца тут же метнулась к нему, но мальчик ловко увернулся от неё и упал на колени. Теперь он отчётливо видел лицо матери: губы были плотно сжаты, глаза закрыты. Она не подавала признаков жизни… Теб подался вперёд и лёг на грудь женщины, крепко обнимая её. Его спина тряслась от рыданий, из глаз ручьём текли горячие слёзы. Как? Как это случилось?! Почему?! Почему?!..  — Мама… — он чувствовал на себе взгляд отца, но не двигался с места. Да и, мужчина, кажется, не собирался трогать его.  — Мы… видели, как на неё напали машины. Она уже подходила к Сердцу Матери и… Мы пытались спасти её, но не успели… — сказал воин, и Теб, услышав это, ещё сильнее разрыдался. Он сейчас ни о чём не думал. Не думал, как он теперь будет жить без матери. Не думал о людях, стоящих вокруг и смотрящих на него. Не думал о сестрёнке, которая умерла, даже не родившись. В его голове сейчас был только один вопрос: «почему?». Через несколько дней мать Теба похоронили. Они с отцом поднялись высоко в горы, куда никто обычно не ходит, и выбрали место. Отец выкопал яму, опустил туда тело, закопал его и поставил сверху большой камень. Рядом с камнем они сложили вещи матери: её гребень, которым она каждый день расчёсывала свои длинные волосы, сумку, в которую она каждое лето собирала травы и засохший букетик цветов, который совсем недавно подарил ей Теб. Вещей нерождённого ребёнка не было, их ещё не успели подготовить. Думали, что ещё будет время на это… Отец и сын стояли рядом, молча глядя на могилу. Теб держал в руках ткань, которую мама всё же купила на те осколки, и думал о том, что он обязательно научится хорошо шить. Научится, несмотря ни на что, даже на возражения отца, и продолжит дело матери.  — Теб, — ему на плечо опускается тяжёлая рука. Мальчик испуганно поднимает глаза наверх, но видит не упрёк, а сочувствие в глазах отца. Воин спокойно кивнул, и Теб уже хотел обнять его, но мужчина отошёл в сторону, кинув тихое, — Идём. Они пошли домой. Хотя, можно ли теперь назвать это домом, когда там больше нет и никогда не будет матери?.. Пройдя по горной тропе вниз, они спустились в ущелье. Нужно было пройти по течению реки на восток, а потом повернуть на север и дойти до деревни.  — Что такое, Элой? Тебе холодно?.. — вдруг прозвучало откуда-то, и Теб, повернув голову к реке, увидел крупного мужчину, сидящего у воды и держащего в руках годовалую рыжую девочку. Она пролепетала что-то и взвизгнула, когда мужчина опустил её в воду. Теб хорошо помнил день, когда Верховные Матриархи отдавали девочку этому мужчине. Когда он вошёл в деревню, люди всполошились и стали смотреть на него. Кто-то выкрикивал оскорбления в его адрес, называя его «грязным изгоем». Теб внимательно смотрел, как он молча, не обращая ни на кого внимания, прошёл к дому Матриархов. Через какое-то время он пошёл обратно, но уже с ребёнком в руках. Мама тогда наклонилась к нему и шепнула, что Матриархи нашли внутри горы девочку и теперь отдали её этому изгою. Теб спросил, откуда же она там взялась, и мать сначала сказала, что не знает, а потом добавила, что эта девочка, возможно, — дар самой Великой Матери… От воспоминаний о маме на глаза снова навернулись слёзы… А ведь у этой девочки тоже нет матери. Только у неё её не было совсем. И она никогда не почувствует тёплых материнских объятий, не услышит любящего голоса, зовущего её по имени.  — Теб, идём. — отец потянул его за руку, а потом посмотрел туда же, куда смотрел сын, — Не смотри на них, они изгои… Изгои? Но этот мужчина вовсе не выглядел как человек, совершивший преступление. А девочка? Как её могли изгнать сразу после рождения? Наверное, ей ещё хуже, чем самому Тебу…  — Идём же, Теб!.. — уже прикрикнул отец, и мужчина с девочкой обернулись в их сторону. Теб ещё несколько секунд посмотрел на них и наконец сдвинулся с места. Но он не пошёл за отцом, а побежал к мужчине, сидящему у реки. Мальчик остановился совсем рядом с ним и робко протянул ему ткань, купленную для него матерью.  — Вот… Возьмите, пожалуйста… Я… вам, наверное, она пригодится… Вы… можете сшить одежду для неё… — он посмотрел на девочку. Та широко распахнула большие оливковые глаза и с интересом рассматривала его.  — Теб! Что ты творишь?!.. — крикнул ему отец, и Теб поспешил к нему, поймав на себе благодарный взгляд изгоя, взявшего у него ткань. Пусть отец сейчас будет кричать. Пусть. Но он точно знает, что мама одобрила бы его поступок…