Небесная лотерея

      — Эдвард Имс, полных тридцать четыре года. Подданный Великобритании, ныне так же гражданин США. С тринадцати до восемнадцати лет обучался в Итонском колледже, три года изучал языки в Кембридже, но до магистратуры не дошёл, остановился на бакалавре. В возрасте двадцати одного поступил добровольцем на службу в Вооружённые силы Её Величества Елизаветы второй, откуда уволился в тридцать два года в звании Сержанта. Полтора года после увольнения проработал в охранном предприятии «Титан Секьюрити Глобал» в Лондоне, после чего перебрался в США на постоянное место жительства.       Питер Браунинг наконец заканчивает декламировать биографию Имса и откладывает в сторону папку, сцепив перед собой руки в замок. Имс мысленно ухмыляется — либо Фишер старший действительно безоговорочно доверяет этому человеку, либо с кадрами в Сан-Франциско серьёзно беда. Шестьдесят с небольшим — староват он для начальника личной охраны крупнейшего на всём Западе торговца нелегальным оружием. Однако Имса это никаким образом не тревожит. В будущей должности ему вряд ли часто придётся пересекаться с Браунингом и с кем-либо ещё из всей этой преступной шайки. А в том, что эта должность бесспорно достанется именно ему, Имс нисколько не сомневается.       — Вы неплохо осведомлены… сэр, — произносит он подчёркнуто учтиво, сделав акцент на последнем слове. — Об Итоне и Кембридже в своём резюме я не упоминал.       Браунинг холодно скалится.       — Мистер Фишер намерен доверить вам безопасность своего младшего сына. Считаете его осторожность излишней?       — Я англичанин, сэр, — вежливо напоминает Имс, но улыбаться в ответ не спешит. — Осторожность — моя вторая натура. В Англии приветствуется прагматичность.       — Вы ведь в курсе, что мистер Фишер со старшим сыном ведут серьёзный бизнес, — утвердительно заявляет Браунинг. — Дело тут вовсе не в прагматичности. Он мог бы просто запереть юношу дома и приставить охрану. Но Артур… — он на мгновенье замолкает и продолжает более тихо, словно их тут могут подслушать. — Артур не из тех молодых людей, кого можно удержать под замком. Юноша слишком любознателен и полон интереса к жизни. Было бы жестоко так ограничить его свободу.       Имс молчит и продолжает сохранять непроницаемое выражение лица. Ему ровным счётом ничего так и не удалось нарыть на своего потенциального подопечного. Ни единой статьи или фотографии. Даже жёлтая пресса предпочитает не лезть в эту сторону жизни оружейного барона. Тут Фишеру играет на руку определённая репутация. Сам он весьма благоразумно не афиширует ничего, что касается его младшего отпрыска. Имс знает только, что парню едва исполнилось двадцать и он учится дистанционно в Калифорнийском университете. Практически никогда не покидал пределов Сан-Франциско и в семейном бизнесе участия не принимает никоим образом. Во всяком случае, пока.       — Мистер Имс, — тем временем продолжает начальник охраны, — мне неясен всего один момент из вашей, я бы сказал, весьма безупречной, истории…       Браунинг выдерживает многозначительную паузу и задумчиво трёт пальцами широкую переносицу. Имса этот допрос уже начинает утомлять, но он по-прежнему монументально спокоен.       — Можете задавать любые вопросы, — невозмутимо пожимает он плечами. — Если они каким-то образом будут касаться моей предстоящей работы, постараюсь прояснить их как можно подробнее.       Имс опирается руками на спинку стула, ранее предложенного ему Браунингом, и принимает расслабленную позу. Уравновешенность и осмотрительность, по мнению Имса и Британской разведки — несомненный залог успеха в любых, даже не самых приятных, переговорах.       — Учитывая характер вашей работы, важно абсолютно всё, — императивно настаивает Питер. — Но тут, скорее, уже проснулся мой личный интерес.       — Я весь внимание, сэр.       — Что выпускник Королевского колледжа и Кембриджского университета забыл среди низших военных чинов? У вас ведь явно аристократическое происхождение или, по крайней мере, близко к тому.       Браунинг наблюдает за Имсом внимательным, сверлящим взглядом, будто пытается просмотреть дыру в его голове и вытащить оттуда все сокровенные тайны мироздания, но на лице Имса всё то же сосредоточенно-скучающее выражение. Уж чему его отлично обучили за одиннадцать лет службы в МИ-6, так это искусству правдоподобной лжи и манипулирования человеческими эмоциями, вкупе с визуальным отсутствием собственных.       — Для службы в офицерском составе у меня за плечами должно было быть кадетское училище, — спокойно поясняет он.       — Во-от… — тянет многозначительно Браунинг и плотоядно улыбается. — Если в вас вдруг взыграл патриотизм и желание отдать долг родине, почему вы сразу не поступили в кадетский корпус? Вышли бы оттуда кадровым офицером. Но вы предпочли тернистый путь рядового солдата. Должно же быть этому разумное объяснение? Проблемы с наркотиками? С законом?       На последнем слове Браунинга Имс всё же не может удержаться и скептически хмыкает. Действительно, его предположительные нелады с правопорядком — это первое, что должно заинтересовать службу безопасности крупного мафиози.       — Я никогда не принимал наркотики и с законом проблем у меня не было. До сих пор, — уточняет он с нажимом. Браунинг хмурится, но предусмотрительно предпочитает промолчать. — Моё поступление на службу Её Величеству содержало, скорее, личные мотивы. Не думаю, что они каким-то образом могут отразиться на моей нынешней работе.       — Вы ещё не получили эту должность, — строго напоминает Браунинг. Имс точно ему не нравится, но это не проблема. Роберт — старший сын и правая рука Мориса Фишера — лично позвонил ему и предложил эту работу, так что, от неприязни Браунинга его положение сейчас не зависит от слова совсем. Вся эта проверка — формальность чистой воды.       — Я так не думаю… сэр, — подчёркнуто произносит Имс. — Уверен, что уже получил.       Питер лишь усмехается подобной наглости, но крыть ему явно не чем. Биография, созданная для Имса внешней разведкой Соединённого Королевства после его увольнения со службы, на самом деле безупречна. Даже ЦРУ не подкопалось бы. Даже такой старый, прожжённый лис, как Питер Браунинг.

***

      Знакомство Имса с Артуром Фишером происходит… странно. Другого слова тут не подобрать, как ни старайся. Стоит начать с того, что фамилия у этого мальчишки на самом деле не Фишер, а Вейг. Артур Вейг. Имс выяснил это накануне за увлекательной беседой с Питером Браунингом. Мальчик носит девичью фамилию бабки по линии матери, и насколько Имс благодаря более чем десятилетней службе в МИ-6 разбирается в фамилиях — эта совершенно точно еврейская. Да и у самого мальчишки нет ничего и близко общего с Морисом Фишером или старшим братом Робертом. У старика болотного цвета глаза, у Роберта — пронзительно голубые. Волосы у обоих каштановые. Артур же натуральный брюнет с отливающей в синеву шевелюрой и тёплыми прищуренными глазами цвета крепкого эспрессо. Имс любит эспрессо, несмотря на то, что он британец в седьмом поколении. Это так, к слову…       По всей видимости, Артур похож на свою покойную мать, вторую жену Мориса Фишера, которая покинула этот мир, когда мальчику было девять. Об этом вскользь упомянул Роберт, когда объяснял Имсу суть предстоящей работы. Парнишка стройный, улыбчивый, с ямочками на щеках, трогательно оттопыренными ушами и насмешливым взглядом, в котором Имс в первую же минуту их знакомства замечает минимум дюжину пляшущих чёртиков. Разглядел он всё это, само собой, исключительно благодаря профессиональной привычке. Он вовсе не имеет манеры пялиться на зелёных юнцов. Если бы Имс наверняка не знал о его истинном возрасте, навскидку дал бы Артуру не больше шестнадцати, и это в лучшем случае.       Первое, что Имс слышит в свой адрес из уст юного подопечного — одно единственное слово: «Ух-ты!»

***

      Жизнь Артура с самого раннего детства — одна сплошная и беспросветная драма. Его ныне покойная мать Микка была француженкой еврейского происхождения. Отец, будучи на то время вдовцом уже несколько лет, привёз её из Парижа. Её родители, узнав о браке дочери с криминальным авторитетом, к тому же, американцем, от неё отказались и не желали иметь ничего общего ни с ней, ни с её будущим сыном, которого Микка на момент свадьбы носила под сердцем уже около пяти месяцев.       Отец, Морис Фишер, начисто лишён каких-либо тёплых чувств по отношению к Артуру с самого его рождения. Если подумать, и к своему старшему сыну Роберту он не слишком-то пылает отцовской любовью. Зато сам Роберт в младшем брате души не чает. Пожалуй, он единственный на свете человек, который на самом деле любит Артура. Потому что матери на него было плевать, и убедить его в обратном никому не под силу, это уж точно. Если бы она его любила, то не ушла бы так рано, оставив его одного в этой ужасной клоаке, которую и семьёй-то сложно назвать.       Нет, безусловно, Артур никогда и ни в чём не нуждался. С тех пор, как мать умерла, а Артуру стукнуло девять, его воспитанием, по большому счёту, занимается старший брат, которому на тот момент исполняется двадцать, как сейчас Артуру.       Это Роберт отвозит и забирает его из школы, помогает с уроками, вызывает докторов, когда Артур болеет. Роберт утешает ревущего младшего братишку, когда тот впервые влюбляется, и его любовью оказывается не девочка одноклассница, а двадцати двух летний преподаватель по французскому. Именно брат тогда объясняет растерянному и перепуганному мальчику, что иногда так случается и парням нравятся не девчонки, а парни. Не то чтобы Артур об это представления не имеет, просто… Просто он до последнего гонит от себя эту тревожную мысль, пока наконец окончательно не осознаёт, что девочки — женщины — его не интересуют совершенно.       Роберт покупает Артуру его первую собственную тачку, когда тому исполняется шестнадцать. И именно старший брат всегда старается оберегать его и держать подальше от их семейного дела, в котором сам он с ранней юности увяз безнадёжно и окончательно, но не желает для Артура такой паршивой судьбы. Он знает, какие мальчика его положения могут подстерегать опасности, и настаивает ещё при жизни матери Артура, чтобы они с отцом переписали его на другую фамилию. Так в возрасте семи лет Артур Фишер становится Артуром Вейгом.       Не сказать чтобы это помогло и сделало его жизнь безопасной и спокойной. В криминальных кругах сложно что-либо утаить, тем более, когда это самое «что-либо» столь очевидно. Что ж, по крайней мере, хотя бы фамилия Фишер не горит на юном Артуре грязным клеймом.       Но в последнее время на мобильный Роберта — да, именно Роберта, а не отца — начинают приходить анонимные сообщения с угрозами в адрес младшего брата, и он совершенно точно не мог бы их игнорировать. В их бизнесе ни в коем случае нельзя допускать такую оплошность, как самоуверенность. Роберт убеждает отца, что Артуру нужен надёжный охранник: серьёзный, обязательно с проверенным военным прошлым. Так в их доме впервые появляется Имс.       Артур первый момент пребывает в лёгком шоке, потому что… О, боже! Он великолепен! Просто слов нет. Артур растерянно улыбается и надеется только, что не выглядит полным идиотом. И надо же было ему ляпнуть «ух-ты» вместо положенного «привет» или «добрый день».       Он ещё пару секунд стоит и таращится на Имса, не зная, как ему выйти из этой глупой и нелепой ситуации. Сам Имс лишь окидывает его внимательным взглядом, никаких эмоций не проявляет — наверное, даже к лучшему — и протягивает руку в приветственном жесте.       — Добрый день, мистер Вейг.       Ну вот. Хоть кто-то тут ещё помнит о приличных манерах. Жаль, только, что это не Артур.       Мысленно дав себе пинка, он наконец выходит из странного ступора и принимает предложенную ладонь. Она сухая и теплая, значительно шире Артуровой узенькой кисти, и с полусогнутым мизинцем. Видимо, когда-то Имс повредил сухожилие.       — Привет, — Артур улыбается, машинально включив обаяние на полную катушку. — Могу я обращаться на «ты» и по имени? — интересуется он, сразу уточняя границы.       — Как пожелаете, мистер Вейг, — вежливо отвечает телохранитель, слегка склонив голову набок.       — Значит, мне звать тебя Эдвард? Или можно Эдди?       — Лучше просто Имс. Так мне привычнее, сэр.       Имс… Артур в уме проговаривает несколько раз короткую фамилию и понимает, что так действительно гораздо лучше. Приятнее, удобнее… Вкуснее.       «Стоп, что? Какой ещё сэр?»       — О, нет. Только не сэр, пожалуйста, — он отрицательно мотает головой. — И точно не мистер Вейг. Зови меня просто Артур.       Артур старается улыбнуться как можно более обворожительно, чтобы вызвать на лице у Имса нечто, хотя бы отдалённо напоминающее ответную улыбку. Но, похоже, эмоции и Имс физически несовместимы. Артур мысленно потирает ладони — что ж, это несложно исправить.       — Арти, прекрати строить глазки мистеру Имсу, — в холл спускается Роберт и сразу же приветствует Имса крепким рукопожатием. — Рад познакомиться с вами лично. Вижу, вы уже успели поразить Артура в самое сердце, — шутливо отпускает брат, но тут же становится нарочито серьезным и продолжает почти шёпотом: — Главное, не вздумайте называть его мистер и точно не сэр. Он этого терпеть не может.       — Думаю, мы с Артуром уже утрясли этот момент, — отвечает Имс всё с тем же сосредоточенно-прохладным выражением на лице.       Лицо Имса — произведение искусства. Во всяком случае, на вкус Артура оно идеально. Прямой нос, возможно, когда-то давно сломанный, но это почти не заметно; глаза глубокого сине-зелёного цвета.       «О, да… Всё это прекрасно. Имс — совершенство. Главное — глаза. Артур, смотри прямо в глаза. Не на рот! Чёрт… Нет… Господи! Эти губы… Охренеть можно».       Артур вдруг физически чувствует, как весь заливается краской. Даже уши пылают. Неужели он смущается? Когда в последний раз с ним случалось что-то подобное? В четырнадцать? Наверняка это какая-то стадия спермотоксикоза. Вот что значит, когда тебе двадцать, а ты ещё даже толком не целован ни разу. Определённо, это не хорошо.       — Надеюсь, вам ясны ваши обязанности, мистер Имс? — спрашивает Роберт.       — Предельно, — коротко соглашается Имс.       Нет, серьёзно. Он точно живой человек? Нужно позже расспросить Роберта по-подробнее, вдруг он заказал его из какого-нибудь каталога по передовым технологиям в области робототехники. А Артур, дуралей, на него тут слюни распустил.       Слава богу, кажется, оба — и брат, и телохранитель Артура — не замечают, в каком тот смятении. Вот и прекрасно. Способность максимально быстро приводить себя в чувства всегда была его коньком. Когда растёшь в такой семье, как семья Фишеров, нужно быть готовым ко всему. Главное, не распускать сопли и быть всегда в тонусе.       Артур снова кидает на Имса мечтательный взгляд и понимает, что с этой минуты тонус ему точно обеспечен. Во всех его смыслах и проявлениях.       У Роберта в кармане звонит сотовый. Он достаёт его, смотрит на экран и тут же его лицо принимает то самое, давно знакомое Артуру, выражение «не представляешь, папа, как я рад тебя слышать».       — Прошу меня простить, но я вынужден вас покинуть, — извиняется он. — Увидимся вечером за ужином.       Вежливо кивнув Имсу, Роберт уходит, а Артур пару секунд пытается припомнить, когда в последний раз они ужинали вместе — и ни одной даты из ближайших месяцев трёх на ум не приходит.       — Увези меня отсюда, — требует он и подбрасывает в ладони ключи от машины.       Иногда ему кажется, что стены этого огромного особняка давят на него всем своим многотонным грузом. Они будто сжимаются, вытесняя собой весь воздух, и Артуру становится вполне реально сложно дышать.       — С удовольствием, — откровенно соглашается Имс. Похоже, ему их дом нравится не больше, чем Артуру. — Но мы поедем на моей, — категорично добавляет он, кивнув на ключи у Артура в руке, разворачивается и направляется к выходу.       Даже так… Артур слегка обалдело смотрит Имсу вслед. Значит, ему теперь будут ещё и ставить условия. Идея с личной охраной на мгновение уже не кажется ему такой уж привлекательной, но стоит ему окинуть Имса оценивающим взглядом, как сомнения развиваются сами собой. Широкие покатые плечи, узкие бёдра, всё это затянуто в дорогую английскую шерсть отличного костюма, наверняка, сшитого на заказ. О, да, Артур разбирается в шмотках и, похоже, его телохранитель в этом от него не отстаёт.       — Можно вопрос — сколько тебе лет? — интересуется Артур.       Конечно же он успел бегло просмотреть досье Имса, которое накопал на него заботливый Браунинг. Просто Артуру хочется с чего-то начать разговор.       — Тридцать четыре, — коротко отвечает Имс, открывает перед Артуром тяжёлые двери и пропускает его вперёд.       Они выходят на залитые солнцем ступени. Артур щурится, рефлекторно прикрываясь ладонью от слепящего света. Имс надевает солнцезащитные очки. Чёрт. В них он выглядит ещё круче.       Первое, что видит Артур, помимо умопомрачительной, потрясающей задницы своего телохранителя: огромный, мать его, просто гигантский бронированный чёрный Кадиллак.       — Только не говори, что мы поедем на этом! — восклицает Артур и застывает на месте как вкопанный.       — Тебя что-то не устраивает?       Имс оборачивается, снимает очки и смотрит на Артура, вскинув бровь, пересечённую тонким шрамом ближе к виску. Артур невольно ловит себя на мысли, что ему интересно узнать, как Имс получил этот шрам, когда, при каких обстоятельствах. Ему интересно всё, что касается Имса — его прошлого и настоящего.       — Имс, твоя машина похожа на катафалк. Думаешь, мне недостаточно того, что я всю жизнь живу в этом мавзолее?       Артур хмурится и складывает руки на груди, закрываясь. И не сдвигается с места.       — В ней безопасно. Сейчас это в приоритете.       Имс открывает пассажирскую дверь и смотрит на Артура выжидающе. Он непреклонен и, видимо, им в самом деле придётся ехать в этом гробу на восемнадцати дюймовых катках. Но Артур вовсе не намерен так просто сдаваться и облегчать жизнь этому невозможному снобу.       Артур поджимает губы и садится на ступени, всем своим видом демонстрируя неповиновение, презрение к машине Имса и вообще всему американскому автопрому. Сам он всегда предпочитал немецкие тачки. Немцы — люди практичные, хотя и падкие на роскошь, но, по мнению Артура, в меру.       Имс несколько секунд продолжает гипнотизировать Артура, и у того, вопреки воле, по спине расползаются мурашки под этим тяжёлым, нечитаемым взглядом. Наконец он закрывает машину, и Артур уже почти торжествует, празднуя свой триумф, но не тут-то было. Имс поднимается по ступенькам, садится рядом с Артуром, поправив удобнее наплечную кобуру под пиджаком, и снова надевает очки.       Артур обречённо вздыхает. Если у этого упёртого чувака из непробиваемой стали есть кнопка включения человечности, то он непременно её найдёт. Артур мысленно клянётся себе в этом, когда поднимается со ступенек и, непокорно вскинув косматую голову, чинно шествует к чёрному, как сраный Веном, Кадиллаку.       На лице Имса ни намёка на ликование. Он неторопясь обходит машину и садится за руль. Дверь перед Артуром на этот раз не открывает. Артур закатывает глаза — не очень-то и хотелось.       — Значит, ты постоянно собираешься мной командовать? — хмуро интересуется Артур, вытягивая ремень безопасности с явно излишним остервенением. Тот не поддаётся и это бесит неимоверно.       Подумать только, этот бесчувственный тип всего за какие-то несколько минут их общения смог вывести Артура из себя. Прежде это не удавалось даже задиристому и липучему, как жвачка, Рони Мак-Грегору, ненавистному однокласснику Артура из частной школы. Кстати сказать, он ведь тоже был англичанином. Или есть… Или он вообще шотландец, но какая к чёрту разница? Факт остаётся фактом — Артур злится, и это в высшей степени странно.       — Я буду командовать во всём, что касается твоей безопасности. В остальном ты волен отдавать любые приказы, — заявляет Имс. — В пределах разумного, разумеется, — добавляет он всё тем же бесцветным тоном и помогает Артуру вытянуть злосчастный ремень.       Это унизительно, но Артуру сейчас не до смущения или стыда. Последняя неосторожная фраза, произнесённая Имсом — точнее, предпоследняя, но это не столь важно — мгновенно наводит Артура на крамольные мыслишки.       — Тебя в армии научили подчиняться приказам? Привычка? Или так жить проще? — язвительно спрашивает он.       — Жизнь тут ни при чём. Сейчас я на работе. Меня нанял твой отец и я в твоём полном распоряжении. В-пределах-разумного.       — Не отец, а брат, — поправляет Артур. — Тебя нанял Роберт. Отец тут вообще не при делах. Его моя судьба не слишком-то волнует. Хорошо, если он вообще помнит о моём существовании.       Артур на минуту сникает и отворачивается к окну, наблюдая сквозь затемнённое стекло, как со скрипом отползают ворота, выпуская их из двора особняка.       — Неважно, кто меня нанял, — произносит Имс, как Артуру кажется, более мягко, чем когда-либо до сих пор. — Меня наняли для тебя и я буду подчиняться тебе во всём. Кроме вопросов твоей безопасности. Эта вотчина моя, — он делает паузу и Артур чувствует затылком пытливый взгляд, но не оборачивается. — Уверен, мы сможем с тобой договориться. Правда ведь, Артур?       — Не говори со мной так, будто мне шесть или я недоразвитый, — недовольно цедит Артур сквозь зубы. — И никогда, слышишь… — он наконец оборачивается и смотрит Имсу в глаза. Здорово, что тот всё же снял свои очки. — Никогда не вздумай меня жалеть.       — И в мыслях не было, — Имс невозмутимо пожимает плечами. — Так куда мы едем? — интересуется он, остановившись на перекрёстке.       — Направо поверни. Сегодня у нас с тобой намечается шопинг.       — Со МНОЙ?       — О, да, мистер Имс… О, да-а…       Артур плотоядно скалится — настроение стремительно возвращается, и это прекрасно.

***

      Он раньше даже представить себе не мог, что позволит когда-то — кому-то — собой манипулировать. Да, он действительно привык подчиняться приказам, но только по мере необходимости. То, что сейчас вытворяет с ним этот малолетний паршивец — чистейшая манипуляция.       Имс стоит перед высоким ростовым зеркалом и осматривает себя с головы до ног. Вместо дорогого костюма и белой рубашки на нем теперь рваные джинсы и футболка с надписью «Москино Кутюр». «По крайней мере, она хотя бы черная», — мямлит тоскливо его мозг, и Имс продолжает придирчивый осмотр. Классические строгие туфли сменились на кроссовки в стиле «мне вчера исполнилось двадцать», а довершает сей дивный образ беспорядочный ёжик на макушке, заботливо взлохмаченный гелем и ловкими пальчиками Артура.       — Просто отпад! — восторгается тот, стоя в стороне и оценивая созданную им неземную красоту. — Нет, серьезно, так гораздо лучше.       — Думаешь? — Имс скептически изгибает бровь.       И хрен с ним. Если Артуру вздумалось нарядить его как подростка, пусть развлекается. В конечном итоге, Имсу не придется платить за весь этот хлам, а что на счёт мальчишки — чем бы дитя не тешилось. Как малышка, которая заплетает папе косички и подводит глаза, пока тот спит.       — Ну правда, Имс. В своем костюме ты привлекал слишком много внимания, — оправдывается Артур. — А так… Чёрт, да ты теперь выглядишь немногим старше меня.       Тёмные глаза мелькают озорным огоньком, и к дюжине чёртиков прибавляется ещё минимум парочка.       — Я выгляжу как вчерашний выпускник средней школы? — хмыкает Имс и чувствует, как уголки губ непроизвольно тянутся в стороны.       Артур задумчиво смотрит, щурится и картинно потирает подбородок.       — Не, — выдает он наконец. — Знаешь, скорее, как молодящийся отец пятерых детей. Ну, там, знаешь, седина в голову, бес в ребро, — Артур начинает широко улыбаться и Имсу почти нестерпимо хочется дать ему подзатыльник.       — Отцом пятерых детей можно стать и в двадцать три. Даже раньше, — невозмутимо парирует он.       — О… — Артур сует руки в карманы джинсов и морщит лоб в напускном изумлении. — Так у тебя есть подобный опыт? В досье ничего не сказано о детях.       Имсу чудится, что в голосе Артура сквозит разочарование. Наверняка, показалось, — думает он. Он ведь ещё совсем не знает мальчишку, хотя в силу прежней работы Имс неплохо разбирается в человеческих эмоциях. Конечно, не когда этому человеку двадцать, а выглядит он, и подавно, как школьник.       — У меня нет детей, — сообщает он так, на всякий случай. — И я не женат. Никогда не был.       — Это здорово, — почти шёпотом произносит Артур.       — М?       — Нет, ничего. Нам пора.       — И как я теперь, по-твоему, нацеплю кобуру? —  откровенно насмешливо интересуется Имс.       — Ты прав. Точно. Прости, я не подумал, — Артур озирается по сторонам и хватает с ближайшей вешалки ветровку с заплатками в форме бейсбольных мячей на локтях. — Вот. Даже размер угадал. Теперь точно всё.       Имс ухмыляется, качает головой и задёргивает занавеску примерочной, чтобы надеть наплечную кобуру.       Определенно, этот маленький манипулятор действует на него непредсказуемо. Потому что… Потому что Имс уже не помнит, когда в последний раз он улыбался. Нет, он вовсе не полное эмоциональное бревно и, боже упаси, не пережил в жизни какую-то страшную психологическую травму, которая иссушила бы его способность к проявлениям человеческих чувств. Просто давно не было повода для веселья, и только. Просто у Имса в последнее время была скучная, размеренная жизнь и он успел слегка зачерстветь. Но Артур… Артур — они и общаются-то от силы пару часов, а вечно серьезный, непробиваемый, как он себя всегда мнил, Имс уже вовсю зубоскалит.       Он пока не определился, хорошо это или плохо, но ясно одно: этот парень точно ему по душе. Давно ни с кем Имсу не было так комфортно. Хотя за эти два часа у него и было желание — как минимум дважды — его придушить.       Они бесцельно колесят по городу, заезжают в магазины и кофейни. Имс не одёргивает Артура, он понимает, что, несмотря ни на что, тот всего лишь мальчишка, просидевший несколько месяцев практически взаперти. Он ещё помнит свои двадцать: энергия через край, буйство гормонов и постоянная жажда найти приключений на свою чудесную пятую точку.       Артур пару раз пытается раскрутить Имса, чтобы тот купил ему пиво, но с ним этот номер не проходит. Парень не особо настаивает и Имс понимает, что тот просто-напросто прощупывает почву, определяя рамки дозволенного. Он не наглеет, не кичится тем, что Имс всего лишь телохранитель. Похоже, Артур, несмотря на юный возраст, неплохо разбирается в людях. А ещё ему явно нравятся мальчики. Это Имс тоже замечает, практически сразу, но пока не знает, что ему делать с этой информацией.       Имс обращает внимание, что в разговоре Артур периодически переходит с английского на французский. И приходит в полнейший восторг, когда выясняет, что Имс не просто его понимает, но и владеет языком вполне прилично, чтобы отвечать и общаться.       — Какие ещё языки ты так же хорошо знаешь? Я читал в досье, что ты учился на лингвистическом.       — Неплохо говорю на немецком, изучал итальянский, испанский, португальский…       — Ого! — Артур смешно округляет слегка раскосые глазки. — Да ты у меня полиглот.       Имс криво ухмыляется и не отрываясь смотрит на оживлённую дорогу. Интересное выражение «у меня» определяет новую для него черту в Артуре: он явно собственник. Имсу нравится эта черта, он уважает людей, которые знают, чего хотят от жизни и держат крепко то, что попало им в руки.       — А я всегда любил французский, — признаётся Артур задумчиво. — Даже не знаю, наверное, это у меня в крови от мамы. А может, потому что в четырнадцать я влюбился в преподавателя в школе.       — Он наверняка был молодым и горячим, — легкомысленно предполагает Имс и сам себе удивляется. Кажется, ему нравится вгонять Артура в краску.       У него получается. Артур выглядит так, будто его только что застукали за дрочкой под одеялом.       — Кто? — спрашивает он в миг осипшим голосом.       — Преподаватель, — Имс снова скалится и кидает на Артура короткий, насмешливый взгляд. Мальчишка на глазах заливается багровым румянцем до самых кончиков оттопыренных ушей.       — Почему ты решил, что это был именно ОН?       Имс неопределённо пожимает плечами.       — Я англичанин, — они останавливаются на очередном светофоре, и он смотрит на Артура в упор. Тот стыдливо прячет глаза. — Артур, посмотри на меня, — мягко требует Имс. Артур медлит, но поворачивает голову и смотрит на Имса. В его тёмных зрачках плещется вся мировая скорбь еврейского народа. — Всё в порядке, успокойся, — заверяет Имс.       Артур шумно вздыхает и смотрит в окно.       — Как ты понял? — спрашивает он уже гораздо спокойнее. Имс удивляется способности парня легко отпускать ситуацию.       — Это моя работа. Я должен знать о тебе как можно больше, — поясняет он. — Поверь, я совсем не собираюсь лезть к тебе в душу. Пока это не касается…       — Моей безопасности, — договаривает за него Артур и снова улыбается, широко и уже почти привычно для Имса.       Домой они возвращаются только к ужину. Артур тащит Имса за общий стол. Тот сперва отпирается, но потом понимает, что это совершенно бесполезно. Мальчишка липучий как клещ и, кажется, уже определился со списком обязанностей своего телохранителя. Имса, как ни странно, это не слишком-то напрягает. К тому же, все равно ужинать им приходится вдвоём. Как и ожидалось, ни Роберт, ни Морис не удосуживаются почтить своим присутствием Артура. Не сказать, что Имс удивлён. Удивляется он лишь тому, как этот одинокий мальчик умудрился в подобных условиях вырасти таким светлым, общительным и совершенно беззлобным. Как он уже понимает, если и есть в этом небольшая доля чьей-то заслуги, то, разве-что, Роберта.       Он вовсе не питает иллюзий касаемо последнего. Имс много слышал о Фишерах, выяснял и наводил справки. Заставила профессиональная осторожность и многолетняя привычка контролировать всё, с чем приходится сталкиваться непосредственно. Он в курсе того, что за молодым Фишером уже давно сложилась определенная репутация. Роберт умён, хладнокровен и его жесткость граничит с жестокостью. Собственно, он немного напоминает самого Имса, конечно, отчасти, но всё же…       Уже спустя две недели пребывания в доме Фишеров Имс усваивает для себя одну простую истину, которая его немного пугает и всё чаще наводит на размышления, заставляя предаваться самокопанию. Помимо прочего сходства у него с Робертом обнаружилась одна общая слабость, и имя этой слабости — Артур.

***

      Интересно, как англичане относятся к подаркам? Нет, не так. Интересно, как милитаризированный крутой чувак с кучей шрамов и татуировок — Артур не подглядывал, конечно, нет, просто видел в примерочной, как Имс переодевается — отнесётся к подарку от своего двадцатилетнего подопечного, влюблённого в него по самые уши? Он и раньше покупал Имсу разные вещи, но обычно это происходило так, что у того просто не было выбора — принимать их или нет. И всегда это касалось исключительно внешнего облика, стиля и выглядело более чем безобидно.       Сейчас случай совершенно иной — Артур решил подарить Имсу часы. Брутальные и одновременно изысканные Брегеты на замену безвкусным Тиссотам, до неприличия смахивающим на секундомер школьного тренера. Он понятия не имеет, как отреагирует Имс, ведь тот непредсказуем, как Лондонская погода. Артур не бывал в Лондоне, но за два месяца много узнал о нём от самого Имса. Оказывается, его не так уж и сложно разговорить, если, конечно, при этом не переходишь границы дозволенного. А позволяет Имс Артуру многое, по крайней мере, тому очень хочется так думать. Возможно, когда-нибудь он даже позволит ему любить себя. Но пока… Пока Артур просто хочет подарить Имсу часы.       И это проще представить, чем сделать. Потому что часы за сорок тысяч баксов — это вам не рваные джинсы и даже не новый мобильник. Артур здорово подчистил свою дебетовую карту, когда решился их купить, но деньги для него не имеют особой ценности. Имс — другое дело. Он стоит всего, что есть у Артура и когда-либо было. Определённо, стоит. Осталась теперь самая малость, сущий пустяк: донести этот факт до самого телохранителя. И Артур как никогда не уверен в себе. Потому что Имс — это Имс.       Именно по этой причине Артур весь день не выходит из комнаты, сославшись на неважное самочувствие. Потому что ему нужно время, чтобы подумать, разработать стратегию. Но, похоже, обмануть проницательного англичанина не так-то просто. В прошлый раз, когда Имс стучался в его дверь, он обещал её вынести — цитата — «к чёртовой матери», если Артур не явит наконец ему свою — цитата — «чудесную физиономию». Безусловно, Артур счастлив, что Имс считает его физиономию чудесной, и он уже почти собрался духом. Почти… Но не совсем.       — Артур, я в последний раз прошу — выходи. Или хотя бы открой мне эту грёбаную дверь!       Голос в коридоре звучит весьма убедительно и доходчиво. Артур сидит на постели, прислонившись спиной к высокому изголовью и притянув к себе колени. Коробочка с Брегетами лежит в рюкзаке и, кажется, скоро прожжёт в нём дыру.       — Мне уже лучше, — сообщает он, так и не сдвинувшись с места. — Я спущусь к ужину. Ещё полчаса…       Последняя фраза больше напоминает мольбу. Имсу явно это не нравится, потому что из-за двери раздаётся глухое рычание, а потом Артур слышит тихие щелчки. Спустя минуту или меньше дверь открывается. Имс прячет отмычки в карман штанов. Он проходит в комнату и садится рядом с Артуром на край кровати.       — Рассказывай, давай, что стряслось.       Снова этот тон, предполагающий, что у Артура нет иного выбора, кроме как подчиниться. Соврать Имсу, это значит, вызвать ещё больше вопросов, к которым Артур пока точно не готов. Потому что дорогие подарки не дарят просто в честь двух месяцев знакомства. Уж точно не телохранителям.       — Мне просто нужно было кое над чем подумать, — признаётся он… почти честно.       — Это что-то настолько серьёзное, что заняло целый день? — Имс вопросительно изгибает бровь.       Артур не отвечает и упрямо поджимает губы. Имс пристально смотрит и напряжённо хмурится. Он протягивает руку и касается лица Артура между бровей чуть повыше переносицы.       — Вот эта складочка о многом мне говорит, — он слегка нажимает подушечкой большого пальца в попытке разгладить морщинку.       Артур мысленно молится, чтобы Имс поскорее убрал руку, потому что прикосновение, даже такое невинное, так сильно его волнует, что Артур начинает дрожать. Он делает глубокий и медленный вдох, стараясь не выдать срывающегося дыхания. Имс наконец убирает руку.       — Всё в порядке, правда, Имс, — заверяет он и улыбается. — Просто небольшой депресняк. Читал, что в моём возрасте это нормально.       Артур не врёт, с ним на самом деле уже всё хорошо. Ему всегда хорошо, когда Имс рядом. Теперь он понимает, что глупо с его стороны было проявлять подобное малодушие. Он ведь не руку и сердце собирается предложить. Это всего лишь часы. Нужно просто выбрать подходящий момент и всего-то. Для этого у него впереди есть целый вечер.       — Пойдём, — Имс поднимается с кровати, давая понять Артуру, что не намерен больше его допрашивать и давить. — Ты весь день тут голодный сидишь. Все ждут тебя к ужину.       — Все? — переспрашивает Артур и снова напряжённо хмурится.       — Отец и Роберт сегодня ужинают дома. Они уже внизу, ждут, пока ты спустишься, — сообщает Имс без особого энтузиазма.       — Чудесная новость, — цедит Артур и недовольно кривится.       Видимо, он всё же ошибся, когда решил, что пора выбираться из своей безопасной берлоги. Но выглядеть перед Имсом ещё большим трухлом он не может себе позволить. В конце концов, скоро ему исполнится двадцать один и тогда он сможет просто свалить подальше из этого проклятого, ненавистного склепа. Именно таков был их уговор с Робертом. Осталось лишь пережить эти томительные несколько месяцев. Хорошо, что у него есть Имс. Во всяком случае, Артур предпочитает думать именно так. Пока он рядом — он у него есть, и это на самом деле здорово.       — Артур, всё хорошо, слышишь? Это всего лишь твой отец, — Имс заставляет утвердиться Артура в выше упомянутой мысли. Он ободряюще треплет Артура по макушке, и тот непроизвольно подставляется, как приласканный кот. — Я буду рядом. И Роберт тоже.       — Ты знаешь о том, что ты самый лучший? — произносит Артур, прежде чем успевает подумать. Потом думает и улыбается. — Не отвечай. Это риторический вопрос, — он поднимается с постели и смотрит Имсу в глаза. Тот, как обычно, серьёзен. Только в сине-зелёных радужках плещется приятное тепло. — Он ведь меня не съест, правда же? — выдаёт Артур немного нервозно.       Имс улыбается одними глазами.       — Уверен, за столом ему будет чем поживиться, кроме своего младшего сынишки, — он подмигивает Артуру и у того в животе пляшут бабочки.       Ужин проходит… Да, собственно, как всегда, когда отец появляется за столом: напряженно, неаппетитно, не слишком приятно. Артур и Роберт настаивают, чтобы Имс отужинал с ними. Тот не возражает и на протяжении всего этого семейного «цирка уродцев» незримо транслирует спокойствие, которое помогает Артуру хотя бы протолкнуть в горло кусок. Отец демонстрирует привычное презрение к окружающим. Артур иногда удивляется, как им с братом вообще довелось появиться на этот свет.       — Артур, ты уже определился с магистратурой? — в какой-то момент интересуется отец, отложив в сторону вилку и салфетку.       Тон его резок и недружелюбен, и не предвещает Артуру ничего хорошего. Артур, всё это время вяло ковырявшийся вилкой в салате, отодвигается от стола и смотрит на отца с вызовом, как и всегда в подобных случаях.       — У меня ещё есть год. Позже определюсь, — отвечает он напряжённым голосом, стараясь скрыть волнение и недовольство.       Морис сверлит его взглядом, словно желает забраться сыну под черепушку и изучить её содержимое визуально. Подобный взгляд предсказуемо гласит о том, что глава семьи раздражён, и разговор между отцом и сыном непременно обернётся скандалом.       Артур мысленно усмехается — как будто могло быть по-другому. Он кидает короткий, почти умоляющий, взгляд на Имса — тот, в своей манере, невозмутим и излучает железное спокойствие. Артур за два месяца неплохо изучил Имса и прекрасно видит, что это спокойствие мнимое — на лице телохранителя играют желваки, а глаза сияют лихорадочным блеском.       — Год. Прекрасно. Лучшего я от тебя и не ожидал, — Морис брезгливо искривляет губы. — Никакой цели в жизни. Ты весь в свою мать.       — О… Здорово, пап. Давай поговорим о маме, — тут же парирует Артур. Боковым зрением замечает, как подобрались Роберт и Имс. Атмосфера вокруг начинает накаляться и, кажется, вот-вот взорвётся разноцветной россыпью искр.       — Артур… — брат пытается его одёрнуть, но Артур резко поднимает руку, заставляя того замолчать.       В конечном итоге, у него тоже есть право на собственное мнение. То, что для него небезопасно носить фамилию Фишер — исключительно вина отца и лишь отчасти — Роберта. Но точно Артур не сам выбрал себе такую судьбу.       — Нет, Роберт. Не пытайся заткнуть мне рот, — прерывает он брата, поджав губы. — В этом доме меня достаточно затыкали. Как и мою мать, правда ведь, отец? Или ты считаешь, что умереть в тридцать лет — это нормально?       Морис медленно поднимается с места, упёршись в стол ладонями, и Артур почти зеркально следует его примеру.       — Твоя мать загнулась от передозировки психотропными препаратами, — цедит отец сквозь зубы, глядя на сына, как на что-то отвратительно мерзкое… Вроде опарыша в кучке гниющего мяса.       — Потому что ты её к этому привёл! — выкрикивает Артур. — Знаешь, кажется, я определился с магистратурой. Я выберу юридический. Стану прокурором и буду ребят, подобных тебе, обеспечивать уютными квартирами с двухэтажными койками, крысами и вечно грязным толчком! Как считаешь, выйдет из меня толковый юрист? А, пап?       Артур плюётся словами, желая затопить человека напротив своей желчью. Если и есть в нём что-то от Фишеров, так это живой, невероятно хваткий ум и нетривиальная способность выразить эмоции через гнев. И коль уж случилась с ним подобная вспышка, то остановит её теперь, разве что, всемирный потоп или атомная бомба.       Морис Фишер запрокидывает голову и начинает смеяться злым, каркающим смехом. Артур медленно сатанеет и едва сдерживается, чтобы не затолкать в его глотку серебряную салфетницу, которая так соблазнительно оказывается под рукой.       — Ты такой же жалкий и никчёмный еврейский выродок, как была твоя мать. Неблагодарная дрянь, которую я подобрал на затхлой помойке! А ты… — Фишер обходит стол и тычет пальцем Артуру в грудь, — бесполезная пиявка, которая недостойна даже носить мою фамилию. Если бы не твой брат, я бы давно отправил тебя с глаз долой, только чтобы не видеть в тебе вечное её отражение!       Артуру кажется, что он сейчас взорвётся и разлетится на атомы. Перспектива появления салфетницы в глотке у папаши видится ему всё более привлекательной. Он смотрит на Имса — тот отрицательно качает головой, сжимая в руках край хлопковой скатерти до побеления костяшек. Вот бы ему — Артуру — прямо сейчас хотя бы сотую часть его завидной выдержки.       — Если бы не мой брат, гнить бы давно тебе на нарах, злобный ты ублюдок, — шипит он сквозь зубы и тут же получает хлёсткую пощёчину.       Морис врезает наотмашь и массивное кольцо на его пальце рассекает сыну скулу. Артур смотрит ошеломлённо на ярко-красные капли, которые попадают на белоснежную скатерть и выглядят на ней совершенно инородно и кощунственно. Пульс в ушах гулко отстукивает от гнева, обиды, и непередаваемой ярости, и ещё от страха. Как бы Артур не храбрился — он боится этого человека смертельно, до дрожи в коленях и противных мурашек на затылке.       — Отец, прекрати это сейчас же! — рявкает Роберт, но не успевает выскочить из-за стола и помешать этой унизительной экзекуции над братом.       Фишер замахивается снова, но его запястье железным кольцом тут же перехватывают крепкие пальцы.       — Да что ты себе позволяешь, щенок?! — гневно восклицает Морис и смотрит на Имса уничтожающим взглядом.       Его лицо покрывается нездоровыми красными пятнами, а глаза, кажется, вот-вот вывалятся из глазниц и упадут прямо Артуру под ноги. На самом деле, было бы даже здорово.       — Меня наняли позаботиться о безопасности Артура. Я выполняю свою работу.       — Это Я тебя нанял!       — При всём уважении… сэр, — Имс склоняет голову в фальшивой учтивости и разжимает пальцы, — не вы. Меня нанял ваш старший сын.       Морис Фишер багровеет на глазах и становится похожим на варёного лобстера. Артур, как бы ни старался, не в силах сдержать короткий смешок, за что тут же получает от Роберта предостерегающий взгляд. Но не удостоить реакцией столь фееричное зрелище попросту невозможно; так его царственного папашу, наверняка, не унижал ещё никто. Он берёт со стола накрахмаленную салфетку и прижимает её к кровоточащей скуле. Рана неприятно саднит, однако, определённо, это того стоило.       — Ты прав, это не я нанял тебя, — рычит Морис, потирая запястье. На утро тонкая старческая кожа расцветёт синяками. — Но я тебя увольняю. Чтобы через десять минут духу твоего не было в моём доме!       Сердце Артура пропускает удар и ухает в пятки. Вот теперь ему по-настоящему становится страшно. Даже его страх перед отцом неожиданно меркнет перед всепоглощающим ужасом от мысли, что Имс покинет его. Просто уйдёт, исчезнет из его жизни и оставит после себя только зияющую дыру в груди, пару селфи в смартфоне и эти грёбаные часы, которые Артур, трусишка, так и не отважился ему подарить.       — Не думаю, сэр, что вы можете меня уволить. Меня-нанял-ваш-сын, — повторяет Имс ранее произнесённую фразу.       Он чеканит слова с нажимом и нарочито спокойно — Морис Фишер из лобстера краснеет до стадии запечённой свёклы.       — Отец, я не уволю его, — твёрдо заявляет Роберт и кивком даёт Имсу понять, чтобы тот увёл Артура наверх.       Артур более чем не против и сам Имс, кажется, тоже. Он прижимает ладонь Артуру между лопаток и подталкивает его в сторону лестницы с чуть большим нетерпением, чем делал это когда-либо. Напоследок Артур оборачивается и усмехается через плечо, победно взглянув на разъярённого Мориса Фишера. Даже мысленно у него сейчас не возникает желания назвать этого человека отцом.

***

      Роберт сидит в своём домашнем кабинете за рабочим столом, зарывшись пальцами в каштановый беспорядок на макушке. В очередной раз его одолевают тяжёлые мысли и избавиться от них, по крайней мере, до утра наверняка не удастся. Ему тридцать один — ни семьи, ни детей, ни даже постоянной зазнобы. Зато за последние одиннадцать лет он успел на себя примерить и роль отца, и роль старшего брата, и роль разводящего для этих двоих. Он бесспорно любит Артура, иначе и быть не может. Но Роберт устал. Устал от этой холодной, а иной раз, как, например, сегодня, и вполне открытой, войны между отцом и сыном, между Морисом Фишером и Артуром Вейгом.       Кажется, их отец ненавидит мальчишку ещё сильнее с тех пор, как он — Роберт — настоял на смене Артуром фамилии. Роберта это тяготит, хотя подспудно он понимает, что дело тут вовсе не в фамилии Вейг. Просто Артур не Роберт. Несмотря на мягкий и весьма дружелюбный характер он оказался несгибаем перед отцом, и того это приводит в неописуемую ярость. Мальчишка с самого детства категорически отказывался подчиняться властному и жестокому Морису Фишеру, и с возрастом ничего не изменилось. В какой-то степени Роберт даже этому рад.       И ещё он с недавних пор стал замечать одну интересную вещь: похоже, Артур влюблён в своего телохранителя. Он так же видит, что Имс явно привязался к своему подопечному. Возможно, даже чуть сильнее, чем следовало бы. Пока Роберт окончательно не определился, хорошо это или плохо. Однако, учитывая их с отцом нынешнее шаткое положение, может случиться, что именно Имс однажды окажется единственным, кто сможет позаботиться об Артуре. Именно поэтому Роберт настроен решительно отстоять его перед отцом.

***

      — Нет, ты это видел? — восторженно восклицает Артур. — Он чуть не лопнул от злости. Клянусь, я заметил, как из его ушей дым валил!       — Не вертись, — ворчит Имс, прижимая стерильную салфетку, смоченную антисептиком, к ссадине на щеке у мальчишки.       Артур на удивление воодушевлён и излучает озорное веселье. Имс в очередной раз поражается его способности любую, даже столь глубокую, проблему инвертировать в нечто, над чем можно поржать. Наконец он заканчивает обрабатывать рану, наложив парочку шовных пластырей, и серьёзно смотрит Артуру в глаза.       — Что? — тот невинно вскидывает брови и становится похож на маленького лабрадора.       У Имса был такой в детстве и до сих пор он не встречал более безобидного и милого существа. Пока не познакомился с Артуром.       — Тебе не стоит так испытывать терпение отца, — заявляет он со всей строгостью, на которую только способен под этим весёлым и тёплым, ласковым взглядом.       Похоже, на Артура его суровость не действует. Разумеется, для Имса это не новость, но попробовать всё же стоило.       Артур театрально закатывает глаза и ухмыляется уголком рта. На мгновение взгляд Имса застывает на этих по-детски припухших губах. В груди вдруг что-то ёкает. Кажется, у него начинается кризис среднего возраста.       — Плевать мне на его терпение, — Артур беспечно пожимает плечами. — Если я кому и обязан всем, что у меня есть, так это Роберту. Даже тобой, — добавляет он неожиданно и тихо. Так тихо, что стой Имс сейчас на пару шагов дальше — смог бы уловить последнюю фразу, разве что, по движению Артуровых губ.       Для Имса это короткое, но весьма недвусмысленное откровение приходится как обухом по голове. Не то чтобы он совсем не замечал до сей поры, что Артур к нему неравнодушен. Этот невозможный мальчишка флиртует с ним едва ли не с первой минуты их знакомства. Просто Имс прежде не воспринимал всерьёз этот флирт, сознательно списывая его на простое кокетство, свойственное юному возрасту.       Когда же Артур подтягивает к себе рюкзак и достаёт из него коробку с дорогими часами, Имс окончательно убеждается, что влип с этим парнем по-полной. Какое-то время они просто молчат и продолжают смотреть друг другу в глаза. Обычно Имсу никогда не составляло особого труда сохранять присутствие духа в любой, даже самой щекотливой, ситуации. Артур же своей очаровательной непосредственностью буквально выворачивает его наизнанку.       — Если ты их не примешь, я очень, очень обижусь, — заявляет он на удивление решительно и без лишних предисловий.       — Одного «очень», пожалуй, было бы достаточно.       Имс коротко усмехается и это выходит так откровенно нервозно, что он готов отвесить себе пинка. Или дать оплеуху, для пущего эффекта.       — В честь чего такая расточительная щедрость? — интересуется он спокойно, покрутив в руках лакированную шкатулку, которая сама по себе стоит наверняка дороже, чем водостойкие противоударные Тиссоты у него на запястье.       Артур улыбается, сверкая ямочками на щеках, и прячет руки за спину, будто опасается, что Имс сейчас же заставит его забрать обратно подарок.       — В честь двух месяцев нашего знакомства, — сообщает он прямодушно.       Имс насмешливо хмыкает:       — На год ты мне Роллс Ройс подаришь? Или первый выпуск Капитана Америки?       — Второе было бы креативнее, как считаешь?       Артур весело подмигивает Имсу и это очередное заигрывание быстро приводит его в чувства.       — Значит так, Артур, — он садится на кровать и краем сознания зачем-то отмечает, что та совершенно не скрипит. Не то что здоровенный Имсов топчан в комнате по соседству. — Теперь серьёзно: этот подарок слишком дорогой для простого презента телохранителю от благодарного подопечного. Уверен, ты и сам это понимаешь, иначе не проторчал бы сегодня в комнате весь день, терзаясь сомнениями.       Артур напряжённо хмурится, но глаза больше не прячет. Имсу так даже легче, по крайней мере, это означает, что мальчишка внимательно слушает и мотает на ус. Второе, конечно же, спорно, но всё же есть надежда.       — В любой иной ситуации я бы не принял его, — откровенно заявляет он, стараясь максимально осторожно подбирать слова. — Я приму его на двух условиях: первое — ты перестанешь намеренно выводить отца из себя и второе… — Имс на секунду смолкает, пристально глядя Артуру в глаза, и продолжает уже более мягко: — Ты выберешь юридический только в том случае, если поймёшь, что в этом на самом деле состоит твоё призвание. Поверь мне, малыш, но даже если учесть род деятельности твоих отца и брата, ты всё равно не видел и половины того дерьма, с которым тебе придётся столкнуться на службе закона.       Имс намеренно и старательно игнорирует странный порыв обратиться к Артуру ласкательным словом. Сам Артур, похоже, в первую очередь как раз слышит именно слово «малыш», потому что мальчишка сияет как серебряный цент на горячем асфальте. Имсу едва удаётся подавить обречённый вздох.       — Обещаю! — выдаёт Артур поспешно. — Обещаю подумать и обещаю больше не бесить отца… Умышленно. Тут не всё зависит от меня, — тараторит он и фыркает брезгливо, но тут же его лицо снова светлеет, в глазах появляется озорной огонёк. — Но тогда ты ещё сыграешь сегодня со мной в покер!       — Вообще-то, это я тут сейчас ставлю условия, — напоминает Имс, но не может сдержать улыбки.       — На раздевание, мистер Имс, — загадочно добавляет Артур и скалится во весь рот.       Почему-то Имсу кажется, что он уже проиграл. Потому что он чувствует, что не может отказать этому мальчишке ни в чём. Потому что он всегда был искусным карточным шулером, но жульничать в игре с Артуром ему не позволят воспитание и тёплые чувства, которые он испытывает к этому маленькому, хитрому пройдохе.       Потому что спустя час он сидит перед Артуром в одних трусах, носках и с новыми часами на запястье, и жадно впитывает каждой клеточкой тела его огненный взгляд.       Потому что Имсу кажется, что он всё же выиграл. Выиграл любовь этого мальчика в какой-то небесной лотерее и, как бы ни старался, он не в состоянии найти в себе силы её отпустить. Пусть даже, для него самого это в итоге закончится болью и разбитым сердцем.

***

      — Если ты сейчас же не поднимешься, я устрою тебе душ прямо здесь, — угрожает Имс, стоя над Артуром и спрятав в карманы руки, которые так и чешутся, чтобы схватить мальчишку за пятку и вытащить его из-под одеяла на свет божий.       — Да к чему такая спешка? — канючит Артур и накрывается с головой. — Ещё ведь совсем рано.       — Девять утра. Тебе нужно отправить преподавателю проект до десяти, — строго напоминает Имс.       Под одеялом начинается возня и Артур поспешно прячет пятку, к которой Имс уже всерьез успел примериться, чтобы ускорить пробуждение нерадивого лодыря.       — Вот возьми и отправь, — бубнит Артур недовольно. — Он давно готов, ты же знаешь.       Имс действительно знает, потому что сам помогал Артуру его написать. На их удачу он всегда любил английскую классическую литературу.       А ещё Имс прекрасно помнит, почему Артур так и не удосужился добраться вчера до своей электронной почты. Некого Джерри бросила девушка, и тот, после двухдневной попойки, вчера весь день размазывал сопли по Артурову плечу. Последний — мать его, добрый самаритянин — заботливо поддерживал раскисшего приятеля и какого-то чёрта позволял пьяному засранцу шарить руками у себя под футболкой.       Неожиданно Имсу удается постичь сразу две новые истины. Первая заключается в том, что современные юноши, даже те, кто позиционируют себя натуралами, вполне не прочь найти утешение в объятиях друга-гея. Вторая, гораздо более интересная, но не сказать, что столь же неожиданная: Имсу до зуда в ладонях хотелось вчера оторвать нахальному говнюку Джерри его шаловливые рученьки и запихнуть их в его же тщедушную задницу.       Имс обречённо качает головой и садится за стол перед открытым ноутбуком Артура.       — Какой пароль?       — В блокноте на первой странице. Набирается сразу всё без пробелов.       Имс шарит глазами по столу, пытаясь отыскать в этом «творческом» бардаке тёмно-синий молескин. Тот обнаруживается между журналами, на обложках которых красуются полуголые мужики. Имс нервозно фыркает, ему вовсе не хочется представлять, как бы выглядел Артур за дрочкой. Но он не привык заниматься самообманом и теперь ощущает себя жалким слабовольным ничтожеством. Он берет со стола чашку с остывшим кофе, который принес сюда для Артура, делает глоток, открывая блокнот, и тут же давится, пропуская приторно-сладкую жижу через всю носоглотку и, кажется, даже через уши.       Из-под одеяла слышится короткий смешок.       «СладкоесолнышкоИмси_34» — что ж, у Артура вполне надёжный пароль.       Имс старательно игнорирует восемь… Нет, девять пошлых сердечек с его именем в центре. Почему-то он почти уверен, что мальчишка намеренно подстроил всё это представление.       Он вводит пароль и кликает ярлычок браузера. Великая слава высокоскоростному интернету! — на экране открываются сразу несколько вкладок порн-хаба с гейскими видео и одно со сборником порно-романов. В поисковой строке забито: как соблазнить своего телохранителя.       — Блядёныш, — шипит Имс себе под нос.       Одеяло сбивается в бесформенную кучу и под ним начинают сдавленно ржать. Имс в свою очередь осознаёт, что их «отношения» с Артуром вышли на новый уровень от осторожного флирта к откровенным издёвкам и подкатам со стороны мелкого паршивца. Он отправляет по электронной почте проект, сохранённый на рабочем столе, и медленно поднимается с компьютерного кресла, развернувшись на нём кругом.       — Вот теперь можно и поржать, пупсик, — рычит он тихо, пока снимает наплечную кобуру. Тут же вытряхивает Артура из одеяла и кидает мальчишку к себе на плечо живым, брыкающимся мешком.       Артур практически голый, на нём только чёрные брифы. Он пахнет кондиционером для белья, оставшейся с вечера цитрусовой туалетной водой и самим Артуром. Имсу едва удаётся удержать в груди судорожный вздох. Он осторожно принюхивается, до белых мошек зажмуривает глаза и лишь надеется, что Артур не заметил, как его — Имса — замкнуло на пару мгновений.       — Ты решил вместе со мной душ принять? — игриво интересуется Артур, когда Имс ставит его босыми ногами на кафель в душевой.       — Как-нибудь в другой раз, детка, — ухмыляется Имс и сразу же включает холодную воду.       — Ай! Блять, что… что ты… Имс, т-твою мать, от-пусти…       — Тебе следует остыть, А-арти, — язвительно тянет Имс, доведя до кривого совершенства свой британский акцент. И продолжает удерживать Артура за плечи под потоком, который из неприятно холодного превращается в обжигающе ледяной.       Рукава его рубашки, как и штаны, и ботинки, безнадёжно намокают, но Имс не обращает на это ровным счётом никакого внимания. Чего-чего, а сменной одежды, не без помощи Артура, у него в достатке.       — Я уже… уже… Имс, х-холодно… И-имс!       Имс ещё несколько секунд с садистским наслаждением наблюдает за трясущимся Артуром, закусив при этом губу, чтобы скрыть издевательскую улыбку. Мальчишка сейчас похож на беспомощного, мокрого и замёрзшего котёнка. Похоже, сравнивать Артура с детёнышами разных животных для Имса уже превращается в какой-то фетиш.       — Маленькому мальчику пора научиться, как вести себя со взрослыми дядями, — нараспев произносит он, наконец отпускает дрожащего Артура и меняет холодную воду на тёплую.       Артур, как обычно, полон сюрпризов. Имс не перестаёт удивляться этому как раз в тот момент, когда мальчишка резко втаскивает его к себе в душевую, вцепившись в ворот рубашки, и влепляет ему поцелуй. Сразу пытается протиснуться наглым языком в рот Имса, но тот лишь плотнее сжимает губы. Позволив Артуру пару мгновений наслаждаться триумфом, он наконец выходит из ступора и отцепляет от воротника своей безнадёжно промокшей рубашки, цепкие, нахальные пальчики.       — Только не говори, что ты сам ни разу об этом не думал, — едко выплёвывает запыхавшийся Артур и обиженно надувает покрасневшие от поцелуя губы. — Молчишь…       Имс действительно молчит. Да и что ему, собственно, сказать? Попытаться объяснить Артуру, что тому нельзя его целовать? Можно подумать, он тут же всё поймёт и проникнется сожалением. Да какого черта?! Имс и сам-то этого не понимает. Как же он должен донести до влюблённого по уши мальчишки то, что, вопреки всякой мыслимой логике, не укладывается в его собственном мозгу?       Он делает глубокий вдох, пристально заглянув в шальные глаза напротив, и выходит из душевой, хлюпая на ходу ботинками, отяжелевшими от воды. Садится на крышку унитаза и начинает расшнуровывать обувь. Вода в душе выключается, и по мокрому кафелю в сторону Имса шлёпают босые ноги.       — Встань, — твёрдо требует Артур, остановившись прямо напротив Имса.       Имс поднимает глаза, стараясь не заострять взгляд на стройном, подтянутом теле мальчишки, но всё равно успевает заметить у того в трусах вполне очевидную и весьма красноречивую выпуклость.       — Артур… — устало начинает он, но Артур тут же его перебивает.       — Я-сказал-встань! — произносит он так, словно Имс глубокий аутист или же настолько туговат на ухо, что умеет лишь читать по губам.       Имс шумно вздыхает и поднимается, отпнув в сторону ботинки. Артур резко толкает его к стене и накрывает ладонью полувставший член телохранителя, с силой сжав его через мокрую ткань штанов. Предательски возбуждённая плоть вполне предсказуемо отзывается на грубую ласку и мгновенно наливается кровью.       — Значит, ты не хочешь меня? — со злостью шепчет Артур прямо Имсу в губы. — А вот он, кажется, иного мнения на этот счёт.       Дыхание мальчишки сбивается, тёмные глаза возбуждённо блестят и мечут молнии. Имс напряжённо морщится и, глухо зарычав, сжимает узкое запястье Артура с такой силой, что тому непроизвольно приходится разжать пальцы.       — Сделаешь так снова — привяжу тебя к кровати и так ремнём отхожу, что ты неделю сидеть не сможешь, — вполне серьёзно грозит Имс, прежде чем сам вникает в двойственный смысл сказанного.       Артур — умница — тут же переводит всё в горизонтальную плоскость и вызывающе скалится, демонстративно облизав припухшие губы.       — После того, как я тебе отсосу, с радостью позволю хорошенько меня отшлёпать. Раз уж тебя это так заводит.       Имс поджимает губы и старательно пытается изобразить из себя ледяную глыбу. Совершенно очевидно, что получается у него не слишком удачно. Перспектива привязать Артура к постели мгновенно приобретает эротический подтекст и теперь выглядит куда более привлекательной, нежели изначально.       — Одевайся и спускайся завтракать, — хрипло командует Имс, поднимает с пола ботинки и покидает ванную Артура чуть более поспешно, чем следовало бы, чтобы это не выглядело как трусливое бегство.       Ему и самому нужно переодеться и привести себя в порядок. Было бы здорово ещё, конечно, избавиться от стояка, но на то, чтобы снять напряжение, попросту нет времени. Не хватало ещё, чтобы Артур по его удовлетворённой физиономии догадался, почему Имс задержался к завтраку. Это только лишний раз подстегнёт невозможного и возмутительно сладкого засранца к мысли, что он вполне в состоянии затащить Имса в постель. К слову сказать, сам Имс теперь в этом нисколько не сомневается.       Он быстро — насколько это возможно, когда вся одежда, включая трусы, промокла и превратилась во вторую кожу — переодевается и натягивает самые тесные джинсы, которые только удаётся найти среди тех, что они покупали вместе. Ещё раз поправляет так до конца и не опавший член, застёгивает кобуру и выходит из комнаты, переступив через порог и жалкие остатки своего профессионализма.       Артур встречает Имса в гостиной с улыбкой Чеширского кота, обожравшегося сметаны. Имс понимает, что этот раунд он проиграл. Как, собственно, и все предыдущие.

***

      Имс однажды решает, что должен научить Артура драться. Он вовсе не думает, что Артур какой-то там хлюпик и не в состоянии за себя постоять. По крайней мере, он так говорит и у Артура нет ни единого повода в этом ему не поверить. Собственно, у Артура вообще нет повода в чем-то не доверять Имсу. Тем более, что хорошая драка, как и само обучение — это так или иначе тесный телесный контакт.       Артуру не очень хочется драться, хотя он на самом деле умеет. Брал уроки у одного из охранников отца. Кажется, позже браунинг его уволил. Или пристрелил, когда выяснил, что тот сливает конкурентам информацию. Какую, Артур до сих пор не имеет понятия, но ему и не особенно это интересно. В любом случае он совсем не против лишний раз по обжиматься с Имсом, даже если это будет всего лишь простая отработка приёмов рукопашного боя. Какая разница, если таким образом он сможет ближе вдыхать его запах, ощущать кожей чужое дыхание. Всё это видится Артуру своего рода игрой, ещё на один шаг приближающей его к вожделенной ширинке неприступного телохранителя.       После совместной вечерней пробежки они закрываются в спортзале на втором этаже, в противоположном крыле от жилых комнат. Точнее, это Артур предусмотрительно запирается изнутри перед началом тренировки. Слава богу, Имс ничего не подозревает, иначе пресёк бы все его начинания на корню.       Имс заставляет Артура сделать разминку и помогает ему с растяжкой и — о, боже! — оказывается, это так горячо, что напоминает Артуру какую-то гейскую Кама-Сутру. Наконец наступает момент, когда он уже просто не в состоянии удержать за зубами свой остренький язычок.       Они сидят на полу, широко расставив ноги и соединившись ступнями. Артур медленно наклоняется вперёд. На самом деле он очень гибкий и с растяжкой у него всё более чем в порядке, но Имсу вовсе не обязательно узнавать об этом на словах. Вот уж нет! Артур намерен показать ему, на что способно его стройное и податливое тело.       — Если бы ты сумел развести ноги ещё шире, я смог бы тебе отсосать прямо в таком положении, — выдает он, опускаясь в очередной раз между Имсовых ног, и скалится во весь рот.       Имс лишь ухмыляется, и Артур понимает, что вполне может продолжать в том же духе.       — Только представь эти ножки у себя на плечах, — шепчет он напряжённо, когда Имс, сидя на одной его ноге, тянет вторую к груди.       Артуру приходится серьезно поднапрячься, чтобы сдерживать натиск мощного тела и не позволить Имсу так скоро пронюхать о его — Артура — гуттаперчивости.       — Ты маленький, озабоченный говнюк, — почти серьезно заявляет Имс, опуская ногу Артура на пол. — И однажды ты непременно от кого-нибудь отгребешь за свой болтливый язык. Я намерен научить тебя, как защитить свою смазливую мордашку и чудесный зад.       — Отлично. Буду тебе за это признателен, любимый.       Имс продолжает мужественно сносить все Артуровы сальности и подъебки. Некоторые молча проглатывает, на другие отвечает колкостями, нарочито не содержащими сексуального смысла.       Он показывает Артуру пару прямых ударов рукой, крюк локтем и ещё несколько похожих приёмов. Они отрабатывают удары в неторопливом, наглядно обучающем темпе и Артур сам не понимает, как настает момент, когда он перестает себя контролировать и начинает драться в полную силу. Ему вдруг нестерпимо хочется стереть самодовольную ухмылку с этого красивого лица. Слегка опешивший Имс отступает под натиском. Артур знает, что телохранитель никогда всерьез его не ударит, и это бесит ещё больше. Он разворачивается, пробивает бэкфист и… — вот ведь чёрт! — разбивает Имсу губу.       Они замирают на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Оба тяжело дышат. Артур смотрит на Имса исподлобья. Он совершенно не чувствует ни малейшего намека на раскаяние за это небольшое кровопускание. Сам он страдал от неприступности Имса гораздо сильнее.       — А ты у нас, оказывается, не так прост, как кажешься, пупсик, — рычит Имс, беспардонно, что вообще-то совсем не в его духе, сплюнув кровь на светлое ковровое покрытие у себя под ногами.       — Я полон сюрпризов, любовь моя. Ты сам всегда так говоришь, — парирует Артур и, сократив между ними расстояние за секунду, впечатывается губами в окровавленные губы Имса.       Он даже не сразу осознаёт, что Имс ему отвечает. Просто наслаждается солоноватым привкусом крови, и лёгким запахом чужого пота, и горячими ладонями, сжимающими его ягодицы…       О, боги! Не может быть! Ладони Имса на заднице Артура, горячий и жадный, требовательный язык у Артура во рту исследует по-хозяйски, вылизывает, почти трахает его, доставая едва ли не до самой глотки. И, чёрт возьми, это так охрененно, что Артур застонал бы в голос, если бы мог выдавить из себя хотя бы один единственный звук. Воздуха уже категорически не хватает, голова начинает кружиться, но возбуждённый и ошалевший от счастья Артур не готов разорвать это грубоватое, но от этого не менее сладкое и долгожданное волшебство. Ещё никогда и никто его так не целовал.       Собственно, весь Артуров опыт относительно поцелуев, не считая того одностороннего контакта в душе, заключался до сих пор в одном единственном слюняво-неуклюжем движении губ и столкновении языками с красоткой Мэри Магуайр из параллельного класса. Артуру тогда было пятнадцать и он решил, что должен наверняка убедиться в том, насколько он всё-таки законченный педик. И убедился… Кроме неприятного ощущения чужой слюны у себя во рту Артур тогда ничего не почувствовал. Совсем.       Сейчас же он готов полжизни отдать за то, чтобы это никогда не заканчивалось. Его всего трясет от возбуждения и страха, что сейчас, вот прямо сейчас Имс вдруг опомнится и оттолкнет его. И что тогда ему потом делать? Как жить дальше, каждый день и час проводя рядом с ним и не имея возможности поцеловать, прикоснуться к нему так, как Артур этого жаждет? Он ведь уже целиком и полностью зависим от Имса и только он один может одним единственным словом как оживить, так и разрушить Артура до основания. И Артур боится… Боится этого смертельно, но всё равно продолжает свою игру. Потому что он — это он. Вечно язвительный и насмешливый Артур.       И вот настает тот страшный момент, которого Артур так боится: Имс отрывается от его губ и делает глубокий, рваный вдох. И Артур, зажмурившись, ждёт, что сейчас его оттолкнут и скажут, что это было ошибкой, и прикажут больше никогда так не делать. Снова, как и в прошлый раз… Но ничего подобного не происходит.       — Артур, открой глаза, — требует Имс непривычно хриплым и низким голосом, от звука которого по спине Артура расползаются мурашки, а дыхание сбивается ещё сильнее. — Открой глаза, маленький паршивец, и на меня смотри, когда я буду тебе дрочить! — рычит Имс.       Артур не успевает опомниться, как тут же за резинку его штанов скользит горячая, сухая ладонь. Сильные пальцы крепко обхватывают возбуждённый, текущий член Артура, и тот широко раскрывает глаза, уставившись на Имса, наверняка, совершенно сумасшедшим взглядом.       У Имса взгляд затуманенный и потемневший, за лихорадочно расширенными зрачками почти не виднеется сине-зеленая радужка. Он возбужден не меньше Артура и, кажется, сейчас Артур кончит от одного осознания этого факта. Имс хочет его… Может, он и не любит Артура так, как тому хотелось бы, но по крайней мере, он его хочет.       — А ты предусмотрительный сукин сын, лапушка, — выдает Имс тихо и проводит подушечкой большого пальца по истекающей смазкой напряжённой головке. — Дверь сразу замкнул. Знал ведь, чем закончатся наши с тобой обжимашки.       Ну конечно, кто бы сомневался? Конечно, Имс заметил. Артур должен был догадаться, но понадеялся… Да, хрен знает, на что он понадеялся. Главное, что Имс заметил и промолчал, а это означает, что…       Имс размазывает по члену Артура обильно текущую смазку и начинает двигать рукой вверх-вниз, и все мысли последнего растворяются в бушующем тестостероне. Он судорожно вздыхает и подаётся бедрами, толкаясь стоящим членом в сильную мужскую ладонь. Цепляется при этом в ворот Имсовой футболки и кусает припухшие от поцелуев губы, чтобы не закричать и, чего доброго, не разреветься от счастья и наслаждения. То, что делает с ним Имс, определённо, не идёт ни в какое сравнение с ежедневной многомесячной дрочкой на его фотографию в незапертой комнате. Имс больше не разрешает Артуру запираться.       По мере того, как движения ускоряются, Артур непроизвольно становится всё громче. Теперь он уже сорвано и заполошно стонет и, судя по улыбке Имса, тому это явно нравится.       — Ох, как же ты стонешь, солнышко, — ласково тянет Имс, продолжая надрачивать Артуров член и глядя прямо в глаза. — Мой маленький, озабоченный развратник. Какой же ты сладкий!       У Артура от этих слов бабочки в животе сбиваются в ком, который тут же прямиком устремляется в пах. Он дёргается ещё несколько раз, едва не разорвав на Имсе футболку, и изливается тому в ладонь в таком количестве и так долго, будто не кончал минимум пару месяцев. Сделав несколько коротких, но более-менее полноценных вздохов, — до этого Артур только и мог, что ловить ртом воздух, как рыба, брошенная на берегу без воды — он смотрит на Имса всё ещё расфокусированным и поплывшим взглядом и видит, что тот напряжён и возбуждён до предела.       — Ты ведь подскажешь мне, если я что-то сделаю не так? — спрашивает Артур.       Его язык всё ещё заплетается, а ноги предательски подкашиваются и трясутся.       — Я так возбуждён, пупсик, что тебе не придётся даже особо стараться, — откровенно отвечает Имс. — Только сделай уже что-нибудь, пока я тут не кончил в штаны, глядя на твои глазки ошалевшие.       Артура не нужно просить дважды. Он вообще может быть на удивление ручным, когда дело касается Имса. Он падает на колени и сразу стягивает с Имса тренировочные штаны вместе с трусами, оттянув резинки посильнее, чтобы ненароком не задеть ими стоящий колом член.       Боже правый! Какой у него охренительно красивый член! Артур даже представить себе не мог, что такие вообще бывают. В порнухе они выглядели как-то… Более посредственно, что ли. А этот, кажется, точно заточен под Артуров рот.       Он обхватывает пальцами внушительный ствол и проводит языком по головке. Член Имса весь влажный от смазки, пульсирует и дёргается в руке у Артура. Сам Имс глухо рычит и нетерпеливо толкается к Артуровым губам, лихорадочно шаря за спиной рукой в поисках надёжной опоры. Артур поднимает глаза и игриво улыбается, и легонько подталкивает дрожащего от возбуждения и нетерпения Имас к ближайшей стене.       — Маленький… не томи. Ч-чёрт… просто возьми его уже… в свой ротик… сладкий, и язычком…       — Где же ваша хвалёная выдержка, мистер Имс?       — Артур, твою… мать.! Ох-х… бля…       Артур накрывает губами головку и чувствует, как у самого снова встаёт. Если этот ублюдок после того, что сейчас между ними происходит, вдруг вздумает попытаться выпендриться и снова изобразить из себя Снежную Королеву — или Короля, хрен с ним — Артур просто вырубит его, свяжет, а потом будет глумиться над его, сука, блядским, охренительным членом, не давая кончить, пока Имс, засранец, сам не начнёт умолять позволить Артуру его трахнуть.       Он понятия не имеет, что конкретно должен делать. Порнуха — это, конечно, чудесно, но, по факту, Артур в плане отсоса полный профан. Порнографические романы тоже так себе путеводитель по технике первого в жизни минета.       — Блять, да-а… — хрипит Имс, нетерпеливо подаваясь бёдрами вперёд. — Рукой… помоги… Ах-х, чёрт… нет… глубже! Я сейчас… Артур.!       Артур не успевает подключить руку. Просто несколько раз насаживается ртом на напряжённый, налитый кровью член. Каким-то непостижимым образом ему удаётся расслабить горло, и даже не срабатывает рвотный рефлекс. Похоже, Артур в самом деле законченный гей. Нельзя сказать, чтобы его это сейчас особо напрягало.       В последний момент заботливый, мать его, солнышко-Имс пытается отпихнуть от себя Артура, при этом рефлекторно толкаясь бёдрами навстречу его рту. Эта забавная непоследовательность., настолько нетипичная для телохранителя, привыкшего вечно всё контролировать, едва не вызывает у Артура издевательский смешок. Но, знаете-ли, когда ваша глотка занята готовым излиться, пульсирующим, и, блять, до отупения вкусным членом, то смех — это последнее, на что вы окажетесь способны в этот момент.       Имс кончает как грёбаный брандспойт и Артур всё послушно и с наслаждением сглатывает. Потому что он так долго этого хотел; умирал от постоянного неудовлетворённого вожделения и любви. Да — чёрт! — именно любви! Самой настоящей, он уверен.       Он медленно поднимается с колен, попутно огладив дрожащими руками упругую и подтянутую задницу Имса и натянув на неё штаны. Пару минут Артур просто обнимает его, поглаживая по спине, как норовистую лошадь, пока тот вздрагивает и млеет в после-оргазменных судорогах. Потом осторожно отступает назад к скамейке, где, в снятой Имсом наплечной кобуре, мирно покоится Глок. Имс всегда настороже — кобура, как обычно, расстёгнута.       — Если ты, ублюдок, сейчас снова меня оттолкнёшь, — тихо шипит Артур, вернувшись к разомлевшему Имсу, едва не стекающему по стене, и прижимает к его подбородку холодный ствол пистолета, — я просто пристрелю тебя, а потом пущу пулю себе в рот, ясно тебе?       Имс открывает глаза и смотрит на Артура таким взглядом, от которого в животе того мгновенно всё скручивается тугой пружиной и мешает дышать.       — Отдай-ка сюда ствол, лапушка, и иди ко мне, — усмехается Имс.       Артур тут же виснет у него на шее, но Глок упрямо сжимает в руке.       — Я на всякий случай лучше подстрахуюсь, — шепчет он и доверчиво запрыгивает на Имса, уверенный, что тот обязательно удержит. По-другому и быть не может, это же Имс. Его Имс.

***

      Имс тщетно силится понять, как, чёрт возьми, он умудрился так сокрушительно вляпаться. Помимо осознания того, что он просто-напросто поплывший и напрочь отупевший от страсти придурок, ни одна мало-мальски здравая мысль в голову не приходит. Голый, горячий и тихо стонущий под ним Артур так же отнюдь не добавляет адекватности мыслительному процессу. Имс понимает — о, да, он конечно же понимает — что накосячил и конкретно. Очень конкретно. Конкретнее, сука, и не придумаешь. Мало того, что он сам увлёкся объектом, к тому же ещё и позволил мальчишке влюбиться.       Не сказать, чтобы Имс на самом деле предполагал, что Артуру можно что-то позволить или, напротив, запретить. Этот строптивый и своевольный щенок не устаёт постоянно доказывать Имсу, что любое его, даже самое сумасбродное, желание так или иначе, но исполняется. Как, например, Имс — голый и вспотевший от возбуждения, здесь, в комнате Артура, в его постели. Чёрт, если их застукают за этой содомией, Роберт, наверняка, даже разбираться не станет. Просто пристрелит Имса, спалит его жалкую тушку и развеет прах над заливом Сан-Франциско.       Ох, если бы только эта мысль могла остановить Имса! Точно не теперь, когда Артур с ним, цепляется за него руками и ногами, выгибается, целоваться лезет без конца.       Жадный, требовательный и, в то же время, на удивление податливый и ручной Артур. И у Имса крышу срывает напрочь. Он целует, кусает, трётся и прижимается всем телом. Хочется вскочить на этого сладкого, похотливого паршивца и жёстко пялить всю ночь, не вынимая, но Имс не может, не должен. Он сдерживается из последних сил, потому что понимает, что первый раз Артура должен быть не таким.       Просто до одурения Имсу хочется, чтобы Артур стонал под ним не от боли, а лишь от наслаждения. Чтобы запомнил его, как лучшего любовника на свете. Свои домыслы на счёт будущих любовников Артура Имс даже себе самому боится озвучивать. Потому что это больно, так больно, что от одной только мысли становится трудно дышать.       — Имс… И-имс! Хочу тебя… Пожалуйста!       — Да, лапушка. Да… Я тоже хочу… Тоже. Но сперва нужно тебя подготовить как следует. Я совсем не хочу причинить тебе боль.       Артур нетерпеливо ёрзает под горячим и покрытым испариной телом Имса, старается усилить контакт, хотя между ними и так уже даже рыболовную леску не протащить.       — Так сделай это уже! — куксится он и опускает руку между их телами, чтобы тут же крепко сжать Имсов член своими волшебными пальчиками.       — Если ты продолжишь его так тискать, пупсик, то… Ах-х… Чёрт. Где у тебя тут смазка?       Имс чувствует, что теряет остатки терпения. Ещё немного в том же духе, и он просто трахнет мальчишку насухую или слюной обойдется. Но, ясное дело, слюна — это вам не лубрикант. Она мало чем поможет, когда под тобой двадцатилетний девственник с узенькой, нетронутой попкой.       — М-м-м… — тянет Артур и улыбается, кокетливо прикусив свою очаровательную губку. — И с чего ты взял, вообще-то, что она у меня есть?       — Артур, ты маленький, озабоченный дрочер с компом, забитым порнухой под-завязку и до сих пор неудовлетворенным спермотоксикозом. Я просто уверен, что смазка у тебя есть, — заявляет Имс почти императивно, если бы не проклятая отдышка и сорванное от жуткой похоти дыхание.       — Серьезно? Порнуха? — Артур приподнимается под Имсом на локтях и тянется к шкафчику прикроватной тумбочки. — Имс, я уже полгода только на тебя одного дрочу. Одни твои губы чего стоят.       — Не бойся, ты ещё узнаешь, на что способны эти губы, — обещает Имс, коротко улыбается и вздыхает.       Он пристально и внимательно смотрит Артуру в глаза и опускает руку. Пробегается пальцами по крепкому стояку мальчишки, и тот издаёт тихий, хрипловатый стон, блаженно опустив пушистые ресницы. Имс довольно хмыкает и его ладонь путешествует дальше, поглаживает поджавшиеся яйца и скользит между подтянутыми ягодицами, сразу начинает нежно массировать вход. Артур выгибается и снова стонет, пока ещё не настолько громко, чтобы Имсу стоило волноваться о том, что их услышит прислуга. Слава богу, ни Роберта, ни Мориса дома этой ночью не предвидится, но человеческий фактор никто не отменял, а в этом грёбаном особняке, помимо хозяев, вечно полно народу.       — Имс… не могу уже. Давай скорее!       — Терпение, детка.       Он уже начинает дрожать, руки безнадёжно трясутся, пока Имс воюет с проклятым колпачком лубриканта. Наконец вредная штуковина поддаётся и он выдавливает на пальцы прозрачную смазку. Сразу обильно смазывает напряжённую дырочку и потихоньку начинает проталкивать в неё пока лишь один палец. Артур сразу напрягается; Имс видит, что тому страшно до чёртиков. По-детски торчащие ушки покраснели и щёки зарделись пятнистым горячечным румянцем. Но стоит Имсу начать двигать пальцем, Артур всхлипывает и начинает постанывать чуть громче. Стон мальчишки звучит вполне довольно, и Имс понимает, чо пока он на верном пути.       Спустя минуту он к одному пальцу добавляет второй и продолжает в том же духе: растягивает тщательно, нежно массирует. У самого Имса уже так стоит, что кажется, будто даже голова опустела и череп вот-вот просто возьмёт и схлопнется под внешним давлением. Зато в паху тяжело и горячо. Имс уже сам не замечает, как непроизвольно начинает тереться стоящим и сильно текущим членом об Артурово бедро, покрытое мягкими волосками, от контакта с которыми нежной, туго натянутой кожи у Имса перед глазами всё плывёт от наслаждения.       Артур мечется по постели и всё шире разводит стройные ноги, доверчиво открываясь перед Имсом. Сжимает простыни своими сильными пальчиками. У Артура очень красивые пальцы. Имсу хочется сейчас же взять и обсосать каждый, поиграть языком с мягкими подушечками, вылизать Артура всего с головы до кончиков пальцев ног.       Артур такой красивый! Такой сладкий и чудесный! Он совершенство. Имс по-прежнему уверен, что выиграл его в ту самую небесную лотерею, в существовании которой он теперь нисколько не сомневается. Потому что из пяти предложений по поводу работы именно после разговора с Робертом Фишером он не раздумывая согласился на эту должность. И это странно. Очень странно, ведь Имс никогда особо не ладил с молодёжью. Больше того, он даже их немного побаивался, слишком уж хорошо помнил себя в двадцать.       Ко второму пальцу добавляется третий, и Артур со сдавленным хрипом вскидывает бёдра. Имс с приоткрытым ртом наблюдает за этой картиной. Растрёпанный и разгорячённый Артур, стонущий, хнычущий и кусающий свои сладкие губки, выглядит сейчас так эротично, что Имс уже всерьёз опасается, как бы ему не спустить раньше времени. С этим парнем он чувствует себя, как малолетний подросток, который от перевозбуждения может кончить, даже не дождавшись, пока к нему прикоснутся.       — Вот так, малыш… Ты уже почти готов, — ласково приговаривает Имс и нажимает пальцем на чувствительный бугорок, где находится простата. Артур вскрикивает, широко и удивлённо распахивает глаза.       — Ох, бля… бля… это… чёрт, сделай так ещё. Да-а… Ах-х…       Член Артура призывно дёргается в ответ на ласку, и Имс удовлетворённо улыбается. Мальчишка любознателен даже в постели.       — Так… ну всё. Всё… Теперь можно попробовать. Готов, лапушка?       Артур не отвечает, только несколько раз кивает и снова закрывает глаза. Определённо, он готов. И это прекрасно, потому что терпение Имса уже на исходе. Ему просто жизненно необходимо скорее трахнуть это стройное, отзывчивое тело, иначе он либо взорвётся, либо вовсе отключится от переизбытка гормонов в крови.       Он разрывает зубами шуршащую упаковку заранее припасённого презерватива и быстро раскатывает по влажному от естественной смазки члену тонкий латекс. В следующий раз Имс непременно предоставит это занятие Артуру. А следующий раз будет совершенно точно, Имс в этом уверен. Если он останется в этом доме, рядом с Артуром, то просто напросто не сможет больше не прикасаться к нему. Да и сам Артур его просто так явно теперь не выпустит из своих цепких и жадных лапок.       Нависнув над Артуром, Имс начинает медленно погружаться в хорошо подготовленный вход. Всё равно идёт туговато, мальчишка такой узенький, такой… Боже, Артур такой охренительно узенький и горячий! Он извивается под Имсом и начинает шуметь всё громче, и Имсу ничего другого не остаётся, кроме как прикрыть ладонью его рот, чтобы на вопли не сбежался весь дом.       — Сейчас… сейчас, сладкий. Потерпи. Артур, ты… Господи, как же я тебя хотел!       Наконец он погружается полностью и на мгновение замирает, ловя ртом воздух и часто моргая в попытке избавиться от цветных кругов перед глазами. Пульс гулко отстукивает в ушах. Даже зайди сейчас кто-т о в эту комнату, Имс ничерта не смог бы услышать.       Артур начинает нетерпеливо ёрзать и прикусывает Имсову ладонь, напоминая, что он, вообще-то, здесь и жаждет получить положенное ему наслаждение. И Имс начинает двигаться. Он убирает руку от Артурова рта и впивается в припухшие губы жадным поцелуем. Да, так гораздо лучше. Самый чудесный и сладкий способ заткнуть этот шумный ротик — это вылизать его хорошенько изнутри и снаружи.       Артур вкусный, тягучий, как карамелька. Однажды Имс непременно попробует его и… там. Но сейчас… Сейчас Имс на седьмом небе. Мальчишка стонет, подставляется под поцелуи, шепчет разные глупости, но Имс почти ничего не слышит. Ему так хорошо, как не было ещё никогда в жизни, а сексуальный опыт у него немаленький, нужно заметить.       — Маленький, ты только не шуми… мне нужно… Артур… давай-ка сюда ножки, — заполошно шепчет Имс и забрасывает ноги Артура к себе на плечи.       В такой позе ему удаётся проникать ещё глубже. Имс продолжает двигаться, мастерски задевает членом простату. Артур уже непросто вскрикивает — жалобно скулит, и Имса окончательно ведёт. Мозг отключается напрочь, остаются лишь голые инстинкты. Наслаждение перевалило за какой-то рубеж, и начинает граничить с болью. Кончить хочется невыносимо.       — Ну всё, солнышко. Пора… дядя Имс больше не может…       Он обхватывает ладонью истекающий член Артура и начинает дрочить. Получается в основном невпопад, потому что в это время он продолжает уже нещадно драть Артура. А тому, похоже, только это и нужно. Спустя несколько секунд Артур вдруг хватает подушку и накрывает ей своё лицо… И с воем кончает в ласкающую руку и себе на живот. Имс незамедлительно следует за ним, как только чувствует, как тело Артура несколько раз сжимается в спазмах, как дёргается в оргазме чужой член, который Имс ласкает ладонью. Он приглушённо рычит, пока кончает, едва найдя в себе силы, чтобы не завыть, как только что сделал Артур. Но у Имса нет под рукой подушки, поэтому ему приходится прикусить Артурову лодыжку. Теперь на ней точно останется синяк.

***

      Артуру кажется, что по нему проехался локомотив. Он лежит, распластавшись на постели, и каждая клеточка в его теле приятно ноет и покалывает. В заднице нещадно свербит, но это не расстраивает его и даже ничуть не беспокоит. Артур так счастлив, как не был никогда в своей, пока ещё короткой, жизни. Имс лежит с ним рядом и надсадно сопит. Артур переворачивается на бок и, подставив руку под голову, смотрит на Имса, начинает выводить пальцем контуры многочисленных тату на его груди и плечах.       — Сейчас немного отдышусь и пойду к себе, — заявляет Имс, лениво приоткрыв один глаз.       Артур на это только иронично хмыкает.       — Ещё чего. Ты будешь здесь, со мной спать.       — Артур…       — Имс, ты же знаешь, со мной бестолку спорить. Или ты решил взять, трахнуть меня и сбежать?       Имс обреченно вздыхает и открывает второй глаз.       — Никуда я от тебя не денусь, — успокаивает он. — Пока твой брат не узнает о нас и не пристрелит меня, как бешенную псину.       — Роберт ничего тебе не сделает, — спокойно, но уверенно утверждает Артур. — Вот отец или Питер вполне могут. На меня им плевать, просто они два кровожадных мудака.       — Спасибо, пупсик, — усмехается Имс. — Теперь мне гораздо спокойнее.       Он обнимает Артура одной рукой и закрывает глаза. Артур тянется к Имсу ближе и прикусывает мочку его уха, ласкает языком, кусает шею. Охренеть! Кажется, у него снова встаёт. Этот горячий англичанин творит с ним невероятные вещи.       — Что ты делаешь? — хрипло и сонно интересуется Имс. Его кожа покрывается мурашками и волоски на груди приподнимаются под Артуровой ладонью.       Артур берёт его руку и опускает вниз, к своему, уже наполовину вставшему, члену.       — Я ещё хочу.       — Ну уж нет, лапушка, — Имс выдёргивает руку и крепко прижимает Артура к себе. — Я измотан и выжат. И спать хочу просто смертельно.       — И-имс… — хнычет Артур плаксивым голосом и пытается вернуть руку Имса на её законное место.       Когда понимает, что этот номер не проходит — начинает тереться возбуждённым членом о бедро Имса. Сам себе напоминает гонного кобеля и удивляется: после двух таких офигенно горячих оргазмов ему всё ещё мало.       — Артур, мне давно уже не двадцать, — напоминает Имс. — Секс-марафон на всю ночь — для меня это слишком, котёнок.       Артуру до чёртиков нравятся ласковые прозвища, которыми Имс теперь его называет. На каждое подобное слово ему хочется мурчать и целоваться.       — Мой немощный старикашка, — тихо смеётся он, уткнувшись носом Имсу в плечо. — А я и думаю, откуда столько песка на простыни. А тут, оказывается…       — Маленький сучонок, — перебивает его Имс с рычанием и протискивает руку между ними. — Давай сюда свой неугомонный член.       Артур теперь ещё счастливее, чем был десять минут назад. Потому что снова — снова! — добился своего, потому что Имс в очередной раз ему уступил. Потому что рука Имса так крепко сжимает его член, так одуряюще и горячо ему дрочит, что Артуру остаётся только тихо поскуливать и вскидывать бёдра, толкаясь в это вожделенное тепло.       На следующий день в тайне от Имса Артур подговаривает Джерри вечером пробраться к ним в особняк и засветиться на камерах наружного наблюдения. Он подробно объясняет, как можно легко обойти охрану. Артур вырос в этом доме и знает здесь все слабые стороны и бреши. На всякий случай он напоминает другу, чтобы тот не подходил вплотную к его окну. Имс ведь в таком случае запросто может и пристрелить несчастного Джерри. Возможно, Артур корыстный засранец и пользуется тем, что приятель с недавних пор в него немного влюблён.       Артур притворяется напуганным и жалуется Роберту, что видел кого-то или «что-то». Последнее добавляет загадочно и таинственно, для пущей убедительности. Только позже понимает, что именно на этом «что-то» он и прокололся перед Имсом.       Но, так или иначе, всё снова выходит, как задумал Артур. Роберт напряжённо молчит и хмурится. Отец разъярённо голосит на весь дом, разнося в пух и прах бедолагу Браунинга. Конечно же, он так бесится не из-за опасение за жизнь сына, но за посягательство на его собственный покой и возмутительную некомпетентность личной охраны.       Браунинг обтекает молча, медленно сатанея, — кажется, сегодня в их доме произойдёт смертоубийство.       Но самая главная цель всё равно достигнута: к ночи в комнате Артура стоит ещё одна кровать, для его телохранителя. Роберт обещает, что завтра же прикажет установить в доме бронированные жалюзи.       Самый потрясающий бонус ждёт Артура ночью. Имс в гневе поистине страшен и горяч, как бронепоезд на экстези. За свою «невинную» шалость Артур расплачивается кляпом во рту в виде галстука Имса, саднящей — прежде хорошенько отхоженной ремнём — задницей и счёсанными об ковёр коленями. Воспитательный процесс в итоге имеет прямо-противоположный эффект: взбешённый Имс становится для Артура навязчивым кинком.

***

      — Не понимаю, что на него нашло, — Роберт вышагивает по кабинету, напряжённо сведя брови к переносице. — Артур, конечно, та ещё заноза, но он никогда не был безответственным. Может, вы поссорились? — интересуется вдруг он, застыв посреди комнаты и пытливо уставившись на Имса.       Тому остаётся лишь слабо надеяться, что его собственное беспокойство вперемешку с гневом не сияют у него на лбу бегущей строкой. Несколько мгновений Имс пребывает в раздумьях: стоит ли признаваться Роберту, что суть их с Артуром разногласий заключалась в том, что они не сошлись во взглядах касательно некоторых личностей, которые, прикрываясь дружбой, стараются запустить свои резвые ручонки Артуру в штаны.       — Мы разошлись во мнениях относительно одного из его давних приятелей, — уклончиво, но, в то же время, вполне правдиво поясняет Имс.       И почему ему кажется, что он сейчас похож на кота, которого застукали на столе за поеданием хозяйского ужина?       Роберт явно делает для себя какие-то выводы. Он задумчиво кивает и потирает подбородок. Почти женственно изящные черты его взволнованного лица на мгновение смягчаются.       — Н-да… Свою точку зрения Артур отстаивать умеет. Но всё равно странно, что он повёл себя настолько несерьёзно.       Действительно, со стороны это, возможно, выглядит странно. Но у Имса есть на сей счёт собственное мнение и он практически уверен, что именно оно является верным. Просто-напросто, Артуру нравится его злить. Та неосторожная экзекуция с кляпом во рту, которую Имс устроил ему тремя неделями ранее за его глупую детскую проделку возымела странное, но, как оказалось, вполне ожидаемое, действие на маленького извращенца. Чёрт, да Артур тогда весь ковёр в своей комнате обкончал! А ведь Имс даже не прикоснулся ни разу к его члену, пока озверело драл его едва ли не на сухую.       С тех самых пор Артур считает своим святым долгом испытывать на прочность его нервную систему, а она в последнее время у Имса серьёзно сбоит. Похоже, ему пора сменить род деятельности, потому что с Артуром он действительно облажался по-полной. Вот только вся беда в том, что Имс не может заставить себя отлепиться от этого мальчика хотя бы на минуту, а маленький стервец и манипулятор вовсю использует его слабость в своих коварных целях. Даже умудрился как-то выяснить код от противоугонной системы на машине Имса. Не то чтобы Имс сильно этому удивлён.       — Вы пробовали найти машину по GPS? — невпопад интересуется Роберт и тут же краснеет, потому что наверняка сам понимает, что это должно было быть первым, что Имс попытался сделать, когда обнаружил, что Артур уехал на его Кадиллаке.       — Артур её заглушил, — сообщает Имс безрадостным тоном.       — Вот ведь маленький мерзавец, — шипит Роберт раздражённо. — Но он как минимум должен был где-то достать антитрекер.       — У меня есть некоторые соображения на сей счёт, — холодно сообщает Имс. — Это как раз касается того приятеля, по поводу дружбы с которым мы с Артуром не сошлись во взглядах.       Роберт вздыхает и смотрит на часы, потом непроизвольно кидает короткий взгляд на Брегеты на запястье у Имса и многозначительно дёргает бровью, но никаких вопросов не задаёт. И слава богу. Имс понятия не имеет, как он смог бы объяснить, откуда у простого охранника часы за сорок тысяч баксов. Нет, если бы у него самого вдруг возникла такая расточительная потребность, он вполне мог бы себе их позволить. За время службы в МИ-6 у него накопилось достаточно сбережений. Когда на протяжении одиннадцати лет не имеешь ровным счётом никакой личной жизни, то и деньги тратить, как правило, бывает некуда.       Но Фишер младший понятия не имеет о том, что Имс — бывший оперативник разведки. И лучше бы так всё и оставалось.       — Поехали, прокатимся в одно место, — командует Роберт и достаёт из кармана ключи. — Есть у меня одна догадка, куда этот негодник мог отправиться.       Когда машина Роберта останавливается у тротуара перед входом в ночное заведение, глаза у Имса медленно ползут на лоб, а челюсть стремится встретиться с полом. А ведь он искренне считал, что его в самом деле уже ничем невозможно удивить. По всей видимости, у Артура оказались припасены в рукавах ещё парочка тузов.       — Это гей-клуб, — произносит он, словно не до конца доверяя собственным глазам.       — Только не говорите, что вы не в курсе того…       — Я в курсе того, что Артур гей, если вы об этом. Но я понятия не имел, что он посещает подобные заведения. Видимо, это моя оплошность.       Имс поджимает губы и чувствует, что медленно сатанеет. Чуть впереди, за пределами света от мачты дорожного освещения, он замечает знакомые очертания огромного чёрного Кадиллака.       — Вовсе нет. Никакой оплошности. Вы не могли знать, — успокаивает его Роберт. Они выходят из машины и направляются прямиком к дверям этой сомнительной богадельни, за посещение которой кое-кто сегодня точно отгребёт. — Вообще-то, Артур был тут только однажды, насколько мне известно. Ему в тот день исполнилось восемнадцать, и он решил просто таким образом позлить отца.       — Похоже на Артура, — Имс немного нервозно усмехается. Ещё как похоже. В этом весь Артур — маленький чертёнок, мать его…       Он даже не уверен, стоит ли ему гордиться тем, что на его долю выпала честь встать на время на одну ступень с Морисом Фишером.       Охранник на дверях настороженно их разглядывает, но ни слова не говорит. То ли Фишера младшего действительно в этом городе каждая собака знает в лицо, то ли бультерьерская физиономия Имса и красноречиво оттопыренный кобурой пиджак пробуждают в людях благоразумную осторожность.       Прежде Имсу не доводилось бывать в подобного рода заведениях и первый момент он даже слегка удивляется. Здесь всё выглядит немного не так, как он ожидал. Никакой нарочитой вычурности и всяких там клишированных пидорских штучек вроде мужиков в кожаных штанах, жилетках на голое тело, высоких фуражках и с огромными плётками. Ни даже трансвиститов с кривыми ногами на высоченных каблуках. Просто самый обычный клуб, каких в Сан-Франциско десятки.       Имс коротко переглядывается с Робертом, и его взгляд тут же привлекает компания скраю, прямо у стойки. Он молча обходит Фишера и направляется прямиком к ничего не подозревающим молодым людям, среди которых почти с порога заметил знакомую, немного взъерошенную чёрную макушку. Артур при виде Имса слезает со стула и пытается затеряться в толпе танцующих парочек, — среди которых одни мужики, не удивительно, это ведь гей-клуб — но Роберт чудесным образом возникает прямо перед перепуганным братом.       Имс подходит к стойке, поднимает стакан, из которого только что пил Артур, и подносит его к лицу — в ноздри сразу ударяет приторный запах Мартини.       — Эй, мистер, а в чём, собственно, дело? — нахально интересуется один из представителей пьяной компании с идиотским ирокезом, выкрашенным во все мыслимые и не мыслимые цвета.       Имс смеряет его холодным уничтожающим взглядом и, не удостоив ответом наглого и задиристого засранца, хватает за шиворот Джерри, который в этот момент пытается улизнуть под шумок.       — Не торопись, приятель, — рычит он, приподняв мальчишку и встряхнув его с такой силой, что голова того от резкого движения запрокидывается назад, как у тряпичной куклы.       Роберт возвращает Артура обратно к стойке — Имс видит, что тот явно навеселе, хотя и не сказать, что пьян в стельку.       — Ты спросил у него документы, когда выпивку ему наливал? — спрашивает Роберт у бармена.       Тот бледнеет на глазах, стараясь слиться с антуражем, и беспомощно озирается вокруг. Его напарник предпочитает удалиться на максимально безопасное расстояние к другому концу стойки и нарочито делает вид, что общается с посетителями. Бедолага-бармен возвращает насмерть перепуганный взгляд Роберту и Имсу.       — О-он сказал, что ему двадцать два.       — Ты ведь в курсе, кто я, правда? — цедит сквозь зубы Роберт, продолжая крепко сжимать запястье Артура, упорно предпринимающего бесполезные попытки вырваться из мёртвой хватки разъярённого брата. Бармен коротко и молча кивает. — Можешь считать, что ты тут больше не работаешь. Постарайся отбить за сегодня достаточно чаевых. А ты, — он тычет пальцем в грудь позеленевшего Джерри, — чтобы я больше тебя рядом с ним не видел. Узнаю, что ты хотя бы общественный сортир посетил в радиусе мили от Артура — оторву ноги по самые яйца. Ты хорошо меня понял? — Джерри поспешно и часто кивает, из зелёного став антрацитово-серым. — Хорошо. Отпусти его, пусть валит, — командует он Имсу.       Имс разжимает пальцы на загривке у мальчишки и слегка отшвыривает того в сторону. Артур подходит ближе, смотрит на Имса в упор и язвительно усмехается.       — А тебе идёт роль сторожевого пса, — шепчет он прямо ему в ухо, обжигая кожу горячим дыханием. — Здорово команды выполняешь.       — Я и есть сторожевой пёс, Артур, — тихо парирует Имс. — Твой-сторожевой-пёс, и только. И если ты каким-то иным образом заблуждался на мой счёт, то мне очень, очень жаль.       Артур делает шаг назад, и у него такой вид, будто Имс только что дал ему затрещину. Имсу это совершенно не нравится, вид униженного и разбитого мальчика причиняет ему весьма ощутимую боль. В области чревного сплетения всё будто скрутило тугим узлом, и теперь этот узел мешает ему свободно вздохнуть. Но, в то же время, Имс осознаёт, что сейчас по-другому просто нельзя. Артур зарвался и его поступки вышли за всякие рамки, в которых ему стоило оставаться для его же безопасности. Имс понимает, что вынужден принять меры и прервать подобное поведение на корню.       — Одного «очень» было бы достаточно, — выдаёт Артур однажды произнесёнными словами Имса, поджимает губы и отворачивается к Роберту. — Отвези меня домой.       — Тебя отвезёт Имс. Мне нужно вернуться на работу.       — Уже ночь! Какая к чёрту работа?       — Артур, — ледяным тоном произносит Роберт. — Мы потеряли несколько часов, пока искали тебя.       Артур хватает Имса за руку и смотрит на часы на его запястье, разворачивает и показывает их Роберту.       — Чуть больше часа! Вот! — срывается он на крик.       Роберт непреклонен. Он молча разворачивается на пятках и направляется к выходу из клуба.       — Пойдём, — твёрдо приказывает Имс.       Артур настырно задирает подбородок и не трогается с места. Имс шумно вздыхает — чёртов упрямец. Он хватает Артура поперёк поясницы и тащит того через переполненный танцпол. Сперва мальчишка пытается брыкаться, пнув при этом танцующую парочку и навлекая на себя витиеватые проклятья. Но, видимо, всё же понимает, что выбрал неверную тактику. Уже на улице он резко разворачивается в крепких объятиях Имса и виснет у того на шее.       — Скажи, что ты несерьёзно сказал это, — он смотрит на Имса умоляющим взглядом, и у того едва не подкашиваются ноги от того, сколько боли он видит в этих тёмных, немного раскосых глазах. — Скажи, что ты со мной не только ради моей безопасности! Пожалуйста, Имс!       — Идём в машину, Артур, — угрюмо требует Имс.       Ему стоит просто невероятных усилий, чтобы сейчас же не сгрести в охапку этого невозможного говнюка и не начать собирать губами горячие слёзы, которые уже вовсю катятся по мальчишечьим щекам. Но он лишь мягко отстраняется от Артура и протягивает тому раскрытую ладонь, на которую тут же ложится ключ от Кадиллака.       — Имс, я люблю тебя! Прошу, поверь мне! — не унимается Артур, но больше не пытается прикоснуться к Имсу.       Сев в машину, тот заводит мотор и поворачивается к Артуру лицом.       — Если бы ты правда любил меня, то не подставил бы так перед своим братом.       — Прости, — сдавленно шепчет Артур. — Я всё исправлю, обещаю, только останься со мной…       Имс тяжело вздыхает и выворачивает руль, выезжая на дорогу.       Дома они занимаются сексом. Имс любит Артура так нежно и трепетно, как только вообще способен. Тот отвечает ему тем же, целует, постоянно лезет обниматься, цепляясь за Имса, словно тот — единственное ценное, что осталось в его жизни. Подставляется под ласки, как домашний котёнок, и сам ласкает Имса так, что тому хочется выть от наслаждения и невероятной тоски, которая разрывает и выжигает изнутри.       Артур плачет не переставая, а Имс, как и хотел, собирает его слёзы губами и языком.       Утром, пока измотанный нежным и долгим сексом Артур ещё крепко спит, Имс тихонько вылезает из его постели. Ему нужно время, чтобы подумать, как теперь жить дальше, ведь он понятия не имеет, что будет делать без Артура. Для Имса расстаться с ним, всё равно что вырвать из собственного сердца огромный кусок и пытаться дальше существовать с этой зияющей раной в груди. Но их с Артуром отношения давно уже вышли за границы позволительных для телохранителя и подопечного, и если Имс останется рядом, то продолжит подвергать Артура опасности. Потому что Артур — всего лишь влюблённый мальчик. Он всё ещё окончательно не осознаёт всю серьёзность положения, и Имсу, к сожалению, так и не удалось ничего донести до милого упрямца.       Он спускается вниз и звонит Роберту. На счастье — или наоборот — тот оказывается дома. Имс признаётся ему в их связи с Артуром, в том, что он влюблён в Артура и больше не может занимать должность его телохранителя. К его удивлению Роберт реагирует спокойно, не хватается за пистолет, не грозит всеми небесными карами и даже не даёт ему по морде. Напротив, просит не рубить с плеча и подумать хорошенько. Растерянный и окончательно запутавшийся, Имс обещает, что подумает, но ему нужно какое-то время.       Уверенность в том, что Артуру без него будет лучше, проходит гораздо быстрее, чем он мог надеяться. Уже через неделю он так горько сожалеет о своём позорном бегстве, что готов примчаться к Артуру по первому его зову. Но Артур ему не звонит, не присылает ни единого сообщения ни в первую неделю, ни в следующую. Рана в груди Имса расползается до размеров чёрной дыры. Ему кажется, что скоро та просто поглотит его целиком.       За три недели без Артура он превращается в жалкое подобие прежнего себя — безвольное, сломленное и разбитое.       К концу третьей недели, в воскресенье утром, он наконец набирается мужества и набирает номер Артура, ещё раз, и ещё, но тот постоянно недоступен. Он пишет ему сообщения по электронке, но отчёт о том, что Артур прочитал хотя бы одно из них, так и не приходит. Имс думает до вечера и решается позвонить Роберту. Молодой Фишер отвечает, что Артур все эти дни не покидает своей комнаты, он отключил телефон и ни с кем не общается. Роберт просит Имса приехать. Имс думает до утра, но так и не приезжает.       Потому что ему страшно. С Артуром он впервые в жизни ощущает себя по-настоящему уязвимым и слабым. А ещё Имс боится того, что может увидеть при встрече в этих тёмных глазах цвета крепкого кофе. Он в неописуемом ужасе от одной только мысли, что, сам не желая того, мог сломать этого чудесного, солнечного мальчишку.       Имс боится, что если это окажется так, то он просто не сможет дальше жить с этой виной. Проходит ещё неделя, тяжёлая, душная и наполненная бесконечными метаниями, одиночеством и тоской. Имсу кажется, что без Артура вся его жизнь превратилась в сплошную, беспросветную, сосущую пустоту.       Однажды вечером у Имса звонит телефон. Он смотрит на номер контакта на экране и в душе зарождается нечто отвратительно мерзкое и липкое, до чёртиков напоминающее дурное предчувствие.       — Мистер Фишер, — приветствует он Роберта. Голос предательски дрожит.       — Артур пропал, — без лишних предисловий сообщает Роберт.       Имсу кажется, что его окатили ледяной водой. Его начинает бить крупная дрожь, ноги становятся ватными от страха, колени безнадёжно трясутся. Но если он хочет увидеть Артура, причём, желательно, живым и невредимым, то должен сейчас же взять себя в руки.       — Сколько времени прошло с момента исчезновения? — спрашивает он, прижимая телефон плечом, попутно мечется по комнате и натягивает вещи.       — В том-то и дело, что мы не знаем точно, — голос Роберта звучит так, словно тот вот-вот забьётся в истерике. Это странно и совершенно для него нетипично, но страх ломал и не таких сильных, как Роберт Фишер. Уж Имсу это известно не понаслышке. — Он всё это время не покидал своей комнаты, даже еду ему туда приносили. Наверняка могу сказать только, что около трёх часов назад он был ещё там. Я говорил с ним через дверь, к себе Артур меня так и не пустил. Полчаса назад охранник во время обхода заметил, что на втором этаже открыто окно ванной. Артур сбежал через окно своей ванной комнаты, сделал канат из вещей и простыни.       — Блять, — Имс не может удержаться от короткого ругательства. — Спайдер Мен хренов. Телефон отследить пытались?       — Он оставил его дома. Похоже, он давно уже не заряжал его. Но я посмотрел его почту, — Роберт на секунду замолкает. Имс чувствует, как его щёки начинают гореть. — Ему сегодня утром написал Джерри и попросил о встрече. Сказал, что это срочно. Я пробил его номер и позвонил, но телефон недоступен. На домашний ответила его мать и сказала, что тот ушёл рано утром и больше дома не появлялся.       — Чёрт… Чёрт! — Имс швыряет в стену грязную чашку, оказавшуюся под рукой. Он не знает, что сказать, как реагировать. Кажется, что ещё немного, и сердце проломит грудину и шмякнется ему под ноги куском бесформенной, окровавленной плоти. Он открывает сейф, достаёт Глок и проверяет обойму.       Теперь Имс зол. Он в ярости. Он злится на Артура за то, что тот игнорировал столько времени его письма, а этому тщедушному ублюдку не просто ответил, а сразу поскакал по первому зову. Зол на блядского гадёныша Джерри, за то что тот вообще существует, и ходит по этой Земле, и постоянно навязывает Артуру своё общество.       — Имс, ты там? — окликает его Роберт.       Имс несколько раз часто моргает, убирает в кобуру пистолет и берет телефон в руку.       — Да. Две минуты и выезжаю.       — Постой… Не спеши. Я кое-что ещё тебе не сказал. Прежде чем сбежать, Артур влез в кабинет Питера. Он стащил оттуда твоё досье, в нём был твой домашний адрес. Вполне возможно, что он заявится к тебе.       Имс шумно втягивает воздух через нос и бессильно падает на диван, зарываясь в волосы пальцами свободной руки.       — И какого долбанного хрена мне теперь делать?       — Я не знаю, — честно отвечает Роберт.       — Нужно было под кожу маячок вшить этому поганцу, — рычит Имс недовольно.       — Ты знаешь Артура, — нервно усмехается Роберт. — Он бы его вытащил, если бы захотел.       Имс собирается ответить что-нибудь ещё, например, какую-нибудь нелестную гадость в адрес паскудины Джерри, но раздаётся звонок. Как ошпаренный он подлетает с дивана и даже не сразу соображает, что звонят не на домашний, а в дверь, причём, не переставая.       — Повиси-ка, Роберт, — просит Имс, сам не понимая, когда успел вдруг перейти с Фишером на неофициальный тон.       Он подходит к двери, на всякий случай прихватив пистолет, и нажимает кнопку на панели видео-глазка. От вида человека напротив камеры сердце Имса подскакивает к самому горлу.       — Бля… — сдавленно хрипит он, поперхнувшись дыханием, и убирает пистолет за пояс штанов. Впускает Артура в квартиру и поспешно закрывает за ним дверь. — Роберт, Артур нашёлся.       — Он в порядке? — взволнованно спрашивает Роберт.       — Да, только потрёпан немного, — сообщает Имс. — Я позже тебе позвоню, — и кладёт трубку.       Артур действительно выглядит неважно, хотя и без серьёзных повреждений. Он весь промок, под глазом наливается багровый синяк, а одежда вся насквозь пропитана кровью, но явно эта кровь принадлежит не Артуру, а кому-то другому, и её уже частично смыло дождём.       В одной руке у Артура такая же мокрая, как и сам он, папка, во второй — пистолет. Он стоит, слегка покачиваясь на подкашивающихся ногах, и смотрит на Имса исподлобья тяжёлым, нечитаемым взглядом.       — Надеюсь, мы не увидим в утренней сводке репортаж о застреленном служителе закона? — сдержанно интересуется Имс и осторожно забирает из рук Артура пистолет и папку. Последнюю небрежно отшвыривает в сторону, а в пистолете проверяет обойму.       — Это не полицейская Беретта, — угрюмо поясняет Артур и начинает потихоньку оседать на пол.       Имс быстро подхватывает его подмышки, чтобы не дать мальчишке упасть. Артур выглядит совершенно обессиленным.       — Чья это кровь? — спрашивает Имс осторожно, поддерживая Артура, пока тот снимает пропитанные водой кроссовки один об другой.       — Джерри, — отвечает тот бесцветно. — Я довёл его до ближайшей больницы, оставил под дверью и ушёл.       — У него огнестрел?       — Нет. Ножевое. Этот гандон сдал меня конкурентам отца. Сказал, что они угрожали ему или что-то типа того… Я ему не верю. Он просто на бабки повёлся — жадный и завистливый кусок дерьма.       Артур кривится, будто его накормили чем-то невыносимо горьким. Его губы дрожат, сам он весь трясётся от холода, пока Имс помогает ему стянуть промокшие вещи.       — Артур, чей это пистолет? — пытается выяснить Имс.       Он собирает в кулак последние силы, чтобы не застонать от боли в груди, которую он сейчас испытывает вперемешку с тревогой и гневом на самого себя. За то что ушёл и оставил Артура, когда так был ему нужен. Бесспорно это его — Имса — вина, что с мальчиком случилось всё это нездоровое дерьмо. Он сбежал от Артура, проявил малодушие и бросил его, не выполнил свою работу, и это едва не обернулось трагедией.       Артур в ответ на вопрос Имса неопределённо пожимает плечами.       — Кого-то из них. Эти идиоты хотели вколоть мне снотворное, пока тащили в машину, — он ядовито усмехается, а потом вдруг заходится истерическим хохотом. — Я ненавижу иголки, Имс… До усрачки боюсь уколов с детства, — выдавливает он сквозь смех. Имс обнимает его и крепко прижимает к себе, целуя во влажную макушку. — Я прямо в глаз этот шприц ему всадил… ты только прикинь! А у другого ствол выхватил. Как ты меня учил.       — Это ты из него стрелял? В обойме не хватает патрона.       Имс медленно опускается на диван, увлекая Артура к себе на колени. Гладит того по спине, укачивает, целует в висок, отодвинув в сторону мокрые, заметно отросшие волосы. Артур перестаёт смеяться и начинает тихонько всхлипывать.       — Я пустил пулю ему между глаз, — говорит он, так привычно подставляясь под невинные, успокаивающие ласки, что у Имса в очередной раз всё внутри сжимается от сожаления и чувства вины. — Они думали, что двух человек будет достаточно, чтобы взять меня. Один из них, тот, что наставил на меня пушку, сперва пырнул Джерри ножом. Наверное, не хотел шум лишний поднимать.       — Надеюсь, эта тварь там сдохнет, — шипит Имс злобно, крепче прижимая Артура к себе.       — Не думаю.       Артур на его коленях вдруг весь напрягается и пытается подняться, но Имс конечно же сильнее, и у мальчишки ничего не выходит.       Артур, как всегда, настойчив и продолжает свои попытки выбраться из тисков, словно очнувшись от забытья.       — Пусти! Имс, отпусти меня, — требует он, стараясь разжать сильные руки, которые обнимают его и не позволяют двинуться с места.       — Ни за что, — шепчет Имс, уткнувшись ему в шею носом, и начинает покрывать её мелкой россыпью поцелуев. — Никогда больше не отпущу, — он находит нежное местечко за ухом Артура и прижимается горячими губами к прохладной тонкой коже. Пробует её языком, наслаждаясь тем, как тело Артура непроизвольно откликается на ласки и всё покрывается мурашками. — Прости меня, малыш! — просит, нет, умоляет, он и продолжает целовать и прижимать Артура к себе, как будто тот прямо сейчас может исчезнуть. Просто взять и растаять в воздухе, словно его тут и не было.       — За что? — надсадно стонет Артур. — За что я должен простить тебя? Это ведь всё я… Я влюбился в тебя по уши. Я в постель тебя затащил. Всякие глупости… вытворял, чтобы только… тебе не наскучить, чтобы… чтобы удержать тебя рядом с собой… Но ты… всё равно ушёл.       Артур всхлипывает всё сильнее и, в конце концов, начинает реветь в голос. Имсу кажется, что часть его собственной, истерзанной одиночеством, души утекает вместе с этими горькими слезами. Он, как в прошлый раз, поспешно собирает их губами, стараясь не упустить ни одной капельки драгоценной влаги. Каждая слезинка Артура теперь для Имса на вес золота.       — Люблю… люблю тебя… Никогда больше не оставлю! Ни на минуту! — шепчет он, продолжая выцеловывать лицо Артура, пока тот сидит у него на коленях и пытается собрать себя по кусочкам.       Имс ему в этом поможет. Всё склеит, сошьёт шёлковыми нитками и срастит так, что станет даже лучше, чем было. Пусть ему придётся положить на это всю свою жизнь, но он обязательно починит Артура, исправит всё, что сам же и натворил.       Он на самом деле считает, что только он один виноват во всём. Ведь Артур всего лишь юный и неопытный мальчик, а он — Имс — взрослый, матёрый мужик. Который расслабился не к месту и заигрался, поддавшись на провокации. И теперь только на нём лежит ответственность за это хрупкое сердце, которое Артур подарил ему, не требуя взамен ничего — ни признаний, ни обещаний, — только бы Имс просто был с ним рядом. И Имс будет. Никогда в жизни ничего он ещё не желал так сильно.       — Я так по тебе скучал! — с горечью произносит Артур.       Он накрывает прохладной ладонью руку Имса у себя на пояснице и тянет её за резинку своих трусов, под которыми Имс уже может видеть недвусмысленную выпуклость.       — Лапушка, тебя бы согреть и растереть для начала, — уговаривает его Имс, тем не менее, послушно сжимая пальцами Артуров стояк.       Он ведь тоже ужасно скучал по Артуру. Чуть от тоски к чертям не загнулся, и отказать ему и себе в этой любви он теперь точно не в состоянии.       — Вот ты меня и согреешь, — шепчет Артур, задыхаясь и толкаясь крепко стоящим членом в тёплую ладонь Имса. — Я за месяц ни разу к себе не прикоснулся… Так хотел тебя… Только твои руки… хотел запомнить.       — Я тоже… Тоже…       Имс ласкает текущий член Артура и чувствует, что у самого уже стоит безбожно. Даже перед глазами поплыло. Он тоже за этот проклятый месяц даже не подрочил ни разу. Оказывается, когда ты в таком жутком депресняке, то о сексе можешь и не думать вовсе. Не считая тех ночей, когда ему снились душные и горячечные эротические сны, разумеется, с Артуром в главной роли.       — Чёрт! Тогда люби меня, грёбаный ты засранец! — требует Артур надрывно и начинает лихорадочно стягивать с Имса футболку. — Покажи мне, как сильно ты скучал! Хоть убей меня собой, но покажи, Имс! Я хочу почувствовать… Ты так мне нужен!       Имс вдруг словно выпадает из реальности. Его трясёт как в лихорадке, становится то холодно, то нестерпимо жарко. Одежда летит в разные стороны. Кажется, Артур едва ли не в клочья разорвал его футболку. Такой хрупкий, но, в тоже время, сильный Артур. ЕГО Артур!       У Имса дома не находится смазки. Если бы она и была, то им сейчас точно не до поисков. Он растягивает Артура пальцами, прежде смочив их в его же слюне. Артур ласкает языком пальцы Имса, зажмурившись, посасывает их, и тот чуть сразу не спускает от бури ощущений и столь эротичного зрелища.       Они даже не в состоянии добраться до постели, и Имс берёт Артура прямо на диване. Пялит так, что тот голосит на всю квартиру, матерится и постоянно подстёгивает Имса продолжать, не останавливаться ни на секунду. Как будто Имс мог бы остановиться… Он и сам стонет так громко, что практически голос срывает. Как огромный хищный кот, сгорающий от страсти, хватает Артура зубами за загривок, ставит на нём синяки, с силой сжимая упругие ягодицы. Дуреет и плавится от того, какой горячий и сладкий, и самый чудесный его Артур.       Шея и плечи Артура назавтра все будут в багровых засосах. Имс оставляет на нём свои метки, чтобы все вокруг знали, что Артур ЕГО, и он будет защищать и любить его до последнего своего вздоха.       Они кончают практически одновременно, и Имс чувствует, как вместе с напряжением наконец уходит эта жуткая, невыносимая тоска, от которой он так страдал, что чуть не повредился умом от своих страданий.       После всего этого сладострастного безумия они без сил оба падают на безнадёжно перепачканный в сперме диван. Он слишком тесен для двоих, но Имс пока не готов даже на минуту, на секунду выпустить Артура из объятий. Он ведь так долго тосковал по нему, а потом и вовсе, как оказалось, едва не потерял.       Артур прижимается к Имсу, такой тёплый, уставший и разморённый. Он тычется носом Имсу в шею и блаженно мурчит, а Имс потихонечку сходит с ума от наслаждения и счастья.       — Я больше не вернусь в тот дом. Ни за что! — вдруг заявляет Артур. Приподнимается на локте и пытливо заглядывает в глаза Имсу. — Хочу остаться здесь, с тобой.       Имс нежно улыбается Артуру, убрав у него со лба слегка вьющуюся чёрную прядь.       — Я завтра позвоню Роберту и поговорю с ним об этом. Не думаю, что он станет возражать.       — Роберт что, знает о нас? — Артур смешно округляет глазки и морщит высокий лоб.       Имс неловко кашляет, прочищая саднящее от громких стонов горло.       — Я сказал ему ещё в тот день, когда…       — Когда ушёл, — сухо договаривает за него Артур. — Теперь ясно, почему он каждый день околачивался у меня под дверью и разговаривал со мной, как с умалишённым. Жалел, значит…       — Роберт любит тебя. Он смог отстоять тебя перед отцом, — напоминает ему Имс. — Уверен, что он желает тебе только счастья и позволит сделать свой собственный выбор.       — Ваши слова бы, да Роберту Фишеру в уши, мистер Имс, — Артур игриво улыбается, сверкая своими очаровательными ямочками.       Имс понимает, что только ради них, ради этой улыбки он горы свернёт, только бы любоваться ей до конца жизни.

***

      — Имс, я, кажется, приклеился к дивану. Имс! Ты что, спишь? И-имс…       — Перестань канючить, пупсик. Дядя Имс устал. Помнишь? Мне уже не двадцать, так что, лежи и не дёргайся, всё равно я тебя никуда не отпущу.       — Ты властный и жестокий старикашка! Отпусти немедленно, мне в душ нужно.       — Фу, Артур, какой же ты неженка…       — А ты грязнуля. У тебя вся квартира коробками от фаст-фуда завалена, думаешь, я не заметил?       — …маленькая, глазастая и вредная неженка. А ну, цыц! Папочка Имс будет спать.       — Боже, Имс! Папочка? Серьёзно? Это отвратительно и пошло!       — Пошло, когда ты стонешь подо мной, как течная сучка, и подставляешь свою очаровательную попку, чтобы я отодрал её хорошенько. Всё! Я больше не скажу ни слова, ясно? Спи давай.       — Окей, отлично. Сучка, значит. Больше я тебя к своей заднице на милю не подпущу… Пока ты свою мне не подставишь. Имс? И-имс… ты спишь? Боже, в кого я влюбился?!

***

      Эпилог       На следующий день у Имса и Роберта Фишера происходит долгий и содержательный разговор. Роберт соглашается с требованием Имса, чтобы Артур немедленно переехал к нему, к немалому удивлению самого Имса — соглашается весьма охотно.       Через полтора месяца Артуру исполняется двадцать один.       Ещё через два месяца личный автомобиль Мориса Фишера находят затонувшим недалеко от моста Золотые Ворота. На машине практически нет живого места, не изрешечённого отверстиями от пуль самых различных калибров. В салоне обнаруживают два тела: владельца авто и Питера Браунинга.       Роберта Фишера привлекают за убийство некого Джейка Сандерса. Адвокату Роберта удаётся доказать суду, что имело место убийство второй степени. Он получает пятнадцать лет тюремного срока с правом на условно-досрочное освобождение. Прежде Роберт успевает перевести все свои деньги на оффшорные счета, открытые на имя Артура во Франции.       Позже Имс выясняет, что Джейк Сандерс и был тем, кто стоял за попыткой похищения Артура.       Доказать причастность Роберта к преступной деятельности отца у органов правопорядка не получается. Как выясняется после смерти Мориса Фишера — имя Роберта не фигурирует ни в одном, даже самом незначительном, документе, каким-либо образом связанным с нелегальной торговлей оружием и прочими махинациями. Всё имущество, за исключением личных авто, так же числится за Фишером старшим.       Ненавистный Артуру особняк на Пасифик-Хайтс отходит государству.       Артур и Имс переезжают из Сан-Франциско в Гонолулу штат Гавайи. Там живут прекрасные весёлые люди, там всегда жарко. Имс обожает жару. Там никто не знает о Морисе Фишере и понятия не имеет, кто такой Артур Вейг.