Shout

Тишина… Она пропитывает всё. Нет ни ветра, ни шелеста листьев, ни пения птиц, ни звуков сигналов машин, ни возгласов играющих детей, ни гула пролетающих в облаках самолетов, ничего не слышно… Рустам прислушивается сквозь сон и недоумевает, почему так тихо… Он открывает глаза и у него перехватывает дыхание… Ужас удушливой волной обдает с головой, и Рептилоид начинает задыхаться. Он лежит на холодной земле, на чем-то мягком, легком и пахнущем дымом — пепел… Над головой свинцово-черное небо — ни звезд, ни луны, ни облаков, словно смотришь в колодец — жутко… Он понимает, почему он не слышал ни птиц, ни детей, ни машин — просто нет ни птиц, ни детей, ни машин… И улиц тоже нет и деревьев нет и животных и людей… НИЧЕГО нет… До самого горизонта этот источающий едкий запах горелого — пепел, он белый и лежит ровным слоем. Рустам осторожно поднимается на ноги и делает пару неуверенных шагов — кеды вязнут в этих хлопьях, как в болоте, все джинсы выпачканы мелом и песком, футболка порвана, на руках ссадины, как будто его поцарапала кошка, он приложил пальцы к губам — они болели от сухости. Он перевел дыхание, фактически заставляя себя дышать медленно и глубоко, чтобы успокоиться, но, ни пейзаж вокруг, ни непонятное одиночество — не прибавляло шансов справиться с собой и что-то осознать. Сердце колотилось как бешеное — ему казалось, что со всех сторон на него кто-то смотрит, он оглянулся по сторонам, но по-прежнему, насколько хватало глаз, он был один и только небо над ним, и пепел под ногами… Мысли, как только он более-менее осознал, что происходит — посыпались одна за другой — «где он?!», «что с ним?!», «где люди?!», «где ВСЁ?!». Ответа не было ни на один вопрос и от этого становилось очень страшно. Саидахмедов похлопал себя по карманам — айфон… его не было… А также денег, его рюкзака, чего-нибудь, что могло бы подать сигнал бедствия или вызвать помощь… Он прижал ладони к лицу, слезы уже наворачивались на глаза, застилая видимость, дыхание тяжело и прерывисто вырывалось из груди, он боялся кричать, чтобы не услышать свой голос в этом безмолвии — свой единственный голос, в этом странном месте. Стоять и слушать гнетущую тишину, было просто невыносимо и Рустам неуверенно, спотыкаясь и утопая в мягком белом плотном мареве, направился вперед. Свет вокруг, как будто исходил отовсюду и ниоткуда, он был неверный, тусклый, ни день, ни ночь, ни утро, ни вечер — сумерки. Пока он шел, он по-прежнему ощущал на себе какой-то странный, непонятно откуда направленный взгляд, он был здесь совершенно один и в то же время, явственно ощущал чье-то присутствие, причем осознавал, каким-то чутьем, что оно не человеческой природы… От этого хотелось кричать бежать, но бежать было трудно и некуда, а кричать было еще страшнее, чем слушать тишину, поэтому он просто молча шел вперед, про себя невольно шепча заученную еще в детстве молитву, становилось немного легче. Парню было очень жутко еще и потому, что он прекрасно помнил, что засыпал он в довольно удобной квартире, а не под открытым небом, в мягкой постели, а не на голой земле и не один… Под ногами стали попадаться обломки кирпича, осколки стекол, куски штукатурки, кое-где он увидел валяющиеся в беспорядке дверные ручки, наличники оконных рам, озираясь Рустам шел дальше, градус тревоги повышался с каждой секундой, при следующем шаге он споткнулся о сломанную куклу… Он поднял ее и тут же, едва не закричав в полный голос, отшвырнул от себя на несколько метров, — единственные в этом страшном безмолвии чужие глаза, были пустыми, безжизненными и от того еще более пугающими… Пульс просто зашкаливал. Рептилоид никогда не думал, что сердце может так колотится в относительно спокойном состоянии — ни от секса, волнения, эйфории, танцев, ощущения счастья, а вот так… Он все чаще спотыкался о какой-то строительный или обыкновенный мусор, но в нем не было остатков пищи или косметических средств — там были обрывки одежды, пуговицы, части вещей или куски чего-то, очень напоминавшего обломки стен. До сих пор Рустам был словно в каком-то забытьи, ему казалось, что он каким-то странным образом оказался в чужой стране, где что-то произошло и чему он сейчас является свидетелем, у него мелькали мысли, что возможно это даже не его мир, что может быть он уже умер, и это какое-нибудь измерение на пути к раю или аду? Это было ужасно осознавать, но… то, что он видел, все больше наталкивало на мысль, что это город, разрушенный до основания город, и почему-то внутри крепла уверенность, что это совсем не иной мир, а вполне земной и… Он лихорадочно думал, куда его могло занести и каким образом?! Здесь явно было землетрясение, только это как-то может объяснить то, что он видит. Или это последствия взрыва… Большого взрыва… Который стер все с… Саидахмедов остановился… Москва… Его дом… Квартира… ИХ квартира… Тамби… ТАМБИ! Машалах, ЧТО случилось?! Пока он спал, произошло какое-то стихийное бедствие и… выжил только… о, Боже… Тамби! Рыдания сотрясли стройную фигуру в современной, стильной, но рваной и грязной одежде, Рустам упал на колени и закрыл лицо руками… «Боже, за что?! Что мне теперь делать?! ЗА ЧТО…» Откуда-то сзади внезапный порыв ветра очень сильно напугал его и буквально оглушил. Ветер выл вокруг, он шелестел-шептал и грохотал на разные лады и тональности в ушах и буквально сводил с ума… Он всегда любил ветер… ОНИ ОБА — любили… Но это был не тот ветер… Не ИХ ветер… Парень вскочил, потому, что налетевший вихрь взмывал столпы пепла и буквально валил с ног. Впереди замаячил какой-то предмет — он был довольно большим и был виден издалека. Это был единственный предмет вокруг, в последнее время, который возвышался над землей и был чем-то осязаемым. Подгоняемый невольным любопытством, тревогой и ощущением какой-то новой опасности — Рептилоид поспешил вперед; через пару метров перейдя на бег, каждую секунду рискуя упасть, спотыкаясь и увязая по щиколотку в пепле и мусоре. Он даже немного забыл о постоянном тяжелом взгляде со всех сторон ему вслед, завывания ветра и непонятный предмет немного отвлекали, единственное, о чем он не мог забыть, это о гнетущей пустоте и разъедающей душу боли, из-за потери безумно любимого человека. Не считая родителей — самого близкого и самого дорогого. Ветер вокруг стал просто почти ураганным, пепел взвивался вокруг парня, образовывая огромные воронки, он вытянул руки вперед — пальцы нащупали шершавую деревянную поверхность — дверь… Откуда посреди этого бескрайнего мусорного поля — дверь?! Уцелела после взрыва или землетрясения, какой-то из домов рухнул, а она осталась? Рустам открыл глаза, — около самой двери ветер выл не так громко и отчаянно, пепел кружился не так сильно, а только у самой земли, словно что-то расчистило дорогу к этой уцелевшей части здания. Он смог рассмотреть ее — дверной проем высокий, по сердцу саданула мысль, что даже Тамби с его ростом, мог пройти, не просто не склонив головы, а еще выше его головы бы оставалось пространство метра в два. Он ошарашено разглядывал эту дверь, осторожно проводя пальцами по потрескавшейся деревянной поверхности. Нелакированная, необработанная, как будто выстругали, врезали замок и сразу установили в дверной проем… «Странно… Не похоже на дверь в квартиру или подъезд. Сейчас так не делается. Сейчас? Может быть это… вовсе не современная дверь. Может это вообще НЕ ДВЕРЬ… Точно, это…» Мысли мелькали как лента в инстаграм. Они были разрозненны, хаотичны, но складывались в целостный пазл. Это слишком не похоже на обычную дверь, зато это похоже на… Он смотрел много фэнтези и фантастики. ОНИ ВДВОЕМ смотрели слишком много фильмов, читали слишком много книг и юзали слишком много инфы на эту тему, (ибо нравится), — чтобы сейчас ошибиться. Это — ПОРТАЛ… Да… сомнения быть не может. Дрожащими руками Рустам гладил шершавую поверхность, как в трансе представляя под пальцами мягкую кожу… Он выйдет отсюда… Обязательно. Иначе, зачем эта дверь здесь? Он выберется из этого пепельного безмолвия и снова увидит: широкую улыбку с хитринкой, родную мордашку с черными глазами, услышит свое имя, сказанное низким мурлыкающим голосом… Он снова увидит ЕГО… Тамби… С бьющимся сердцем, едва переводя дыхание, Рустам взялся за длинную витиеватую ручку и нажал ее вниз… Она бесшумно поддалась вперед, парень закрыл глаза и шагнул в дверной проем… Открыв дверь настежь, и стоя теперь «по эту сторону» он медленно открыл глаза и… земля мусора и пепла до самого горизонта, свинцовое небо над ним и грязновато-серые сумерки вокруг… Дверь за его спиной захлопнулась с глухим стуком, заставив его вздрогнуть. — Не-е-е-ет!!! Нет-нет-нет! НЕТ… Рептилоид зарыдал, спрятав лицо в ладонях, наверно так, как последний раз рыдал только в детстве. Он думал, что сошел с ума, он не мог справиться с этим обломом, разочарование и боль утраты просто душили, он не понимал, за что ему ЭТО и кто решил так жестоко и цинично подшутить над ним?! Казалось, что душа сейчас разбивается на миллиард осколков и рассеивается в этой пепельной мгле… Он поднял глаза к этому чужому, странному небу, всматриваясь, пытаясь заметить хотя бы намек на звезды, планеты, хоть какое-то светило… Чернота… И непонятный свет отовсюду — полу-мрачный, сумеречный нереальный свет… Слезы текли, но он пытался осознать, осмыслить… Ветер по эту сторону двери вообще словно отсутствовал, Рустам слышал его за дверью, но не здесь, и пепел под ногами тоже не вздымало — он спокойно лежал на земле. Это было очень странно, если учесть, что дверь оказалась частью разрушенного здания, а не порталом, тем ни менее, он как будто попал в другую комнату, где за закрытой дверью звуки приглушались. Он пропустил пепел вокруг него, сквозь пальцы — обычный, как от костра… Черт-черт-черт, лучше не думать об импровизированных пикниках на двоих, у какого-нибудь из многочисленных водоемов в горах Кавказа… Где черт возьми, на рассвете никого нет и отличная звукоизоляция на много километров, пока не проснуться туристы и местные, которым нечего делать… Тамби… Боже… За, что?! Может у него амнезия, и он не помнит кто он, где он и что случилось?! Нет… Он помнит Тамби, значит, у него нет потери памяти… И он прекрасно помнит кто он и что у него было… У НИХ было… — Боже, помоги мне… — прошептал Рептилоид, глотая слезы и глядя в черный колодец над головой, потом не в силах бездействовать, вскочил на ноги… — Тамби! Та-ам-би-и!!! Он понимал, что это глупо, что любимого нет здесь и быть не может, но какая-то упрямая надежда теплилась в сердце, он шестым чувством понимал, что он здесь не просто так, и не навсегда, что он выйдет отсюда! Как и когда, — он не знал, но был уверен, что выйдет. Внезапная мысль периодически приходила и ранила сердце, заставляя надежду сжиматься в маленький дрожащий комочек — «зачем мне возвращаться, если рядом не будет ЕГО?!» Затем ее сменяла другая мысль, — «может там, где-то, Тамби жив и ищет меня, но не может найти, потому что… потому что — меня нет в той реальности…» Но как, КАК ему отсюда выйти?! Вокруг — пустота и тишина, впереди — тишина и пустота, сзади — дверь… Саидахмедов не успел составить ни одной логической цепочки, сделать ни одного анализа ситуации, за собой, буквально очень близко, он услышал сильнейший грохот, как будто что-то взорвалось… Оглушенный, с еще более безумно колотящимся сердцем, он обернулся — столп щепок и легкая дымка — дверь отчего-то извне, разлетелась в пыль… Парень не успел понять, отчего это случилось — налетевший на него почти ураганный ветер, сбил его с ног навзничь, гул в ушах стал намного громче, чем был до этого, сейчас он не просто пугал, он вселял нечеловеческий, первобытный ужас… Он не мог подняться, ветер пригвоздил его к земле и носился над ним, взметая вокруг облака пепла и мусора, все это, спустя мгновение полетело в лицо и мелкими царапающими ударами отзывалось по всему телу, Рустам пытался защититься руками, сжаться, вскочить, но ветер с еще большим упорством гнул к земле, парень понял, что сейчас вся эта масса летающего вокруг мусора, может просто растерзать его, задыхаясь от поднятого в воздух пепла, срывающимся голосом, он снова шепотом позвал того, кто всегда готов был защитить от любой опасности, вызволить даже из пропасти, вытащить из ада, кто был всегда рядом, кто любил его больше жизни и кого больше жизни любил он — — Братик, помоги мне! Сквозь инфернальный вой ветра и оглушающий шелест и скрип творящегося вокруг хаоса он услышал голос… Сначала далекий, потом все ближе, он сливался с гулом и воем ветра, и не был громким, но звучал в ушах очень близко. Голос не пугал, даже наоборот, как будто от него стало чуть легче, но Рустам не мог уловить с какой интонацией он говорит, потому, что слышал его словно сквозь воду, при этом даже в этом кошмаре, где парень мало, что мог сообразить, у него мелькнула мысль, что этот голос не просто не враждебен, он словно принадлежит кому-то, кто хочет его спасти… Отчаянно пытаясь отбиться от летящего в лицо мусора и пытаясь встать, Рептилоид услышал — — Ти-и-шшше-е-е… Успокойссся-я-я… Ветер словно по щелчку стих, всё замерло вокруг него, словно в «Матрице», парень открыл глаза, часто и тяжело дыша, в полном шоке потрогал повисший вокруг него пепел и обломки, различных предметов и с трудом, пошатываясь, встал, стараясь ни за что не задеть, словно боялся, что дотронувшись до чего-то, он снова запустит этот смерч. Мусор и пепел были везде, они замерли в воздухе и почти у самой земли, но главное скопление было прямо вокруг него. Он, спотыкаясь и вновь увязая кедами в пепле, отбежал насколько мог подальше, и снова подумал о голосе — неужели благодаря его вмешательству, смерч остановился и прекратил попытки его уничтожить?! Может это какая-то сущность? Не добрая, но и не злая, она хранит это место и не хочет, чтобы здесь что-то случалось, может это именно она наблюдала за ним все это время? Рустам чувствовал благодарность, хотя ему и было не по себе от того, ЧТО именно могло наблюдать за ним… Он перевел дыхание и в этой тишине, сам испугавшись, как громко это прозвучало, сказал — «спасибо…», совершенно не ожидая, что ему ответят. От голоса — одновременно в каждом миллиметре окружающего пространства и в собственном разуме, парень вздрогнул, и едва начавший приходить в норму пульс, снова зашкалил. Теперь, когда вой ветра не заглушал его, голос показался ему даже приятным, он был мягким глубоким, и явно мужским, правда, Рептилоид по-прежнему не мог понять особых оттенков, потому, что все равно слышал его как сквозь воду, только теперь еще ближе… — Тебе не место здесь… Ты должен уйти… Тебя ждут… Рустам начал оглядываться, но снова никого не увидел. — Кто ты?! — Я тот, кто всегда с тобой… У парня мелькнула догадка, она была странной, особенно в этом, откровенно зловещем месте, но все же… «Мой… Ангел-Хранитель» — прошептал он. — Не совсем… — был ответ. — Ты оказался здесь по-ошибке. По СВОЕЙ ошибке, но ты не виноват в ней, и не должен быть здесь. Тебе пора… Саидахмедов, слушал, и страх понемногу отступал. Если ЭТО, какое бы ОНО ни было, — поможет ему отсюда выйти, значит, он может ЕМУ верить. Парень решился задать вопрос, который волновал его больше, чем собственная жизнь. — Ты… ты может, знаешь… Тамби… он… жив? Ох, как по-детски наверное сейчас прозвучал его вопрос… Рустам зажмурился, понимая, что скорее всего никакого ответа не получит, откуда этой сущности знать о его любимом человеке? Тем ни менее, голос прозвучал снова: — Да… Я не знаю его, но я вижу его в твоем сердце. Его силы на исходе, как и твои. Чем больше ты здесь, тем ему хуже… Вы связаны. У Рустама перехватило дыхание — — Что с ним?! Где он?! — Там же, где и ты… — ответил голос. — И ты сейчас вернешься. Вам нельзя разлучаться… Но я вижу, что вы не сможете… — Что?! — Этого сделать… Стой смирно мальчик, мы еще встретимся — вы придете ко мне оба. Для меня пройдет час, для вас — жизнь. А сейчас — уходи. Я — Ангел, имя мне — Время, миллиарды лет охраняю Врата Перехода, но еще никогда люди не приходили ко мне без физической смерти. Рептилоид забыл, как дышать, он слушал, и не верил собственным ушам, он хотел еще что-то спросить, но над собой услышал негромкий хлопок и невольно подняв глаза, закричал от ужаса — с катастрофической быстротой на него падало… НЕБО. Парень не мог вздохнуть, он почувствовал, как начинает задыхаться, у него началась паника, ему показалось, что он умирает. Воздух в легких как будто выкачивали извне, буквально на выдохе, насколько мог, он казалось, закричал, но из груди вырвался только сдавленный хрип. Голос и на этот раз ответил, но на этот раз он звучал не как у человека, просто сквозь толщу воды, а потусторонне, инфернально, немного пугающе, и в то же время, заставляя прекратить паниковать. — Тише… К сожалению Переход это всегда рождение, сменяющее агонию, у тебя иначе, но суть та же… И запомни, ОН, дает Истинный Дар лишь единожды. Не хотите умереть во всех смыслах, рук не размыкайте. Прощай. Спросить что-то или ответить Рустам не успел, скорость его полета увеличилась так сильно, что ему показалось, что его сейчас просто раздавит давлением о пространство, это странное небо стало совсем близким, это было невероятно, но оно было в трещинках, словно от времени облупилась краска… Рустам прошел словно сквозь него, на запредельной скорости и в следующую секунду, едва не захлебнулся, от вернувшегося в легкие воздуха, все пространство заполнило ослепительно белым сиянием, тут же резко погасшим, словно выключили свет и… он видимо потерял сознание, потому, что перестал слышать, видеть и чувствовать что-либо.

***

Громкий щелчок и яркий, даже сквозь закрытые веки, свет — сидящий на стуле симпатичный черноволосый парень, негромко вскрикнул и проснулся… Был вечер и медсестра, делающая обход, привычно нажимала все выключатели в коридоре около каждой палаты, включая свет забывшим это сделать пациентам. В коридорное окошко она видела, что возможно сейчас не стоит беспокоить ярким освещением, но через 10 минут она должна была зайти с лекарствами, и чтобы подготовить пациентов к ее приходу и не думать о том, как освободить для включения света в нужное время, занятые руки — она делала это заранее. От громкого щелчка и внезапно яркого света — сидящий на стуле полноватый взъерошенный молодой человек, вскрикнул и проснулся. Он обвел окружающее пространство еще не совсем осмысленным взглядом — больничная палата… Он сразу пришел в себя, внутренне встряхнулся и крепче сжал руку парня, лежащего на кровати, около которой он сидел почти неотрывно, уже около трех суток. Парень страшно устал и знал, что сейчас должно быть, являет собой очень растрепанное зрелище — из-за переживаний, он потерял несколько килограммов, под глазами легла тень от недосыпа, кожа была болезненно бледной, от сильных переживаний уже три дня подряд пульс частил и постоянно нещадно болела голова. Разумеется, в обычные радостные дни, это был просто крепкий миловидный юноша, с нестандартной, но очень симпатичной, (чем-то напоминающей панду) — внешностью. Сейчас же, вся его харизма, чувство юмора, яркий нрав, все это еле тлело… Парень был вымотан до крайней степени, но не позволял себе уйти домой, нормально поесть или поспать — он добровольно лишил себя всего этого, потому, что не видел смысла, ни в чем для себя, если любовь всей его жизни сейчас страдает так, что не может ответить ему и не узнаёт его… Тамби с надеждой вгляделся в ни менее бледное, чем у него самого, миловидное лисье лицо с тонкими чертами лица, черные глаза, сейчас были закрыты, и без того стройное, но за все это время, исхудавшее тело, — было прикрыто больничным одеялом, тонкие руки безвольно лежали, одна — поверх одеяла, другая — в ладони друга. Длинные, изящные пальцы обнимали, переплетались с пальцами Тамби, словно ища защиты, а тому хотелось рыдать и кричать от отчаяния, — лично от него ничего не зависело, его мальчику три дня подряд было стабильно худо, но он ничего не мог сделать для него, кроме своей молчаливой поддержки, ОН НЕ МОГ ПОМОЧЬ… Тамби тяжело вздохнул и убрал с горячего лба любимого, мокрую черную прядь, — того лихорадило, он постоянно бредил и находился в полузабытьи все эти три чертовых дня. Когда Масаев привез его в 4 утра в районную больницу, Рустам все понимал, выполнял все, что говорили врачи, просто ему было плохо, а потом на утро он впал из состояния тяжелого сна в полубессознательное состояние — ни сон, ни бодрствование, и находился в нем все это время, сбивая с ног медсестер и врачей и доводя до отчаяния своего парня. Но сам он, об этом не знал, он не понимал, что ему говорили, не реагировал на процедуры, капельницы и уколы, его температура была стабильно повышена, хотя ее удалось сбить на несколько градусов ниже несовместимой с жизнью отметки. Тамби покупал лекарства, оплачивал не предусмотренную полисом, часть лечения, он даже заплатил кому нужно, чтобы его не выгоняли из больницы, потому, что уходить домой он категорически отказывался и практически неотрывно находился рядом, держа Рептилоида за руку. Он ждал…