Венера

      Был вечер. Солнце медленно ползло к горизонту, поджигая стекла домов. Где-то на последнем этаже самого высокого небоскреба Санкт-Петербурга сидела девушка. Зарывшись в бумагах, она все писала что-то, ставила какие-то печати, сортировала документы, и совсем не замечала, что ее новый офис был залит теплыми закатными красками.       Привычка уходить в работу с головой была у нее еще с детства. С того момента, как она попала в сиротский приют, жизнь ее постоянно наполняли черные краски, и единственное, что спасало ее от этих темных пейзажей — работа. Поэтому и в этот раз она не сразу же подняла глаза на экран, с которого к ней обращался голосовой виртуальный ассистент. — Мария, к вам посетитель. — Посетитель? — удивленно спросила она, продолжая перебирать бумаги. — Это майор полиции. — Только этого не хватало… Пусть поднимается.       Через пять минут экран с помощником снова загорелся и 3D модель девушки с белыми волосами доложила: — Посетитель у дверей кабинета. — Спасибо, Марго, пусть входит.       Дверь кабинета открылась, и в нее вошел высокий молодой человек в кепке и темно-коричневой кожаной куртке. Девушка улыбнулась ему. — Добрый вечер! Вы не подождете немного? Я сейчас закончу с этими документами и смогу ответить на любые ваши вопросы. — Да, конечно, вы это… не торопитесь.       Полицейский стоял, вложив большие пальцы в карманы джинсов, и оглядывался по сторонам. — Вы присядьте, или, если хотите, возьмите чего-нибудь, — девушка кивнула на огромный автомат с напитками, встроенный в стену. — Нет, спасибо… — неуверенно пробормотал майор. Услышав предложение напитка, он даже вздрогнул, но возможно, ей так только показалось. — Да вы не волнуйтесь, он тут бесплатный. Просто нажмите на кнопку, — сказала она, продолжая глядеть в документы. — Спасибо… — снова пробормотал майор, решив, что снова отказываться будет невежливо.       Взяв какую-то зеленую банку с газировкой, он уселся на диван, увидел перед собой на столике журналы и начал их листать. Кабинет снова погрузился в тишину, нарушаемую только шелестом страниц и чирканьем ручки. Когда газировка была уже почти допита, девушка сложила все бумаги на столе в стопку, облегченно вздохнула и подошла к гостю. — Прошу прощения, что заставила вас ждать, — она снова улыбнулась и протянула майору руку. — Ничего страшного. Майор Игорь Гром, — отрекомендовался он, пожимая протянутую руку. — Мария Сатурнова, рада знакомству, — она жестом пригласила майора снова сесть на диван, а сама села в кресло напротив. — Так что же привело вас ко мне? — Дело вашего предшественника, Сергея Разумовского. — Я не удивлена. Хотя, впрочем, думала, что все формальности уже улажены. — Так и есть, я пришел скорее по личному вопросу. — Вот как? Это уже интереснее. И что за вопрос? — Вы были с ним близкими друзьями, так? — Да. — И вы по профессии искусствовед? — Да. — — В таком случае, возможно, вы сможете объяснить мне одну вещь, — он взял с дивана лежащую рядом с ним папку и положил ее на стол. — В отчете психиатра сказано, что Разумовский повернут на «Рождении Венеры» Боттичелли. И теперь не удивительно, что именно она у него тут висит, — Гром кивнул на картину. — И вы хотите, чтобы я объяснила вам, почему именно эта картина, а не какая-нибудь другая? — Все верно. — Что ж, я постараюсь.       Мария подошла к картине, майор встал рядом с ней. — Картину можно разделить на три части, — начала она. — В центре мы видим саму Венеру, в левой части бога ветра Зефира и его жену — богиню цветов Флору, а справа изображена богиня Весны, Ора Талло.       В картине очень много разных символов, но давайте обратим внимание на некоторые из них, поскольку все остальные скорее характеризуют эпоху, чем человека, который вас так интересует.       Для начала разберемся с Зефиром и Флорой. Зефир олицетворяет плотскую земную любовь. Флора здесь для усиления этого образа. Обратите внимание, их тела прикрывают только две мантии, но, если сравнивать их с платьем Оры, можно сказать, что эти двое наги. Теперь о самой Оре. Она символизирует целомудренность, небесную любовь, — надо сказать, что вообще основная идея этой картины — любовь, только в разных ее представлениях. Именно из-за этого символизма, Ора здесь изображена с плащом. Она собирается укрыть им Венеру, тем самым защитив от соблазнов Зефира. И посмотрите, Зефир это понимает, поэтому, можно заметить, что сила ветра, создаваемого Зефиром направлена не столько на море, сколько на плащ в руках Оры. Бог ветра пытается помешать ей набросить плащ на Венеру, ведь это означало бы для нее отказ от всех земных наслаждений в пользу материнского начала. — Это все очень интересно, конечно, но я не вижу никакой связи. При чем тут любовь? При чем тут плащи? — Вы смотрите только на поверхность, а не в глубину. — Тогда не могли бы вы сразу же к «глубине» перейти и спроецировать это на конкретного человека? — Что ж… Хорошо. Давайте снова вернемся к композиции. Венера находится между Весной и Зефиром. Таким образом получается, что она как бы «между двух огней». С одной стороны мир наслаждений, в котором все дозволено, а с другой стороны мир целомудренный, правильный, мир морали, если угодно. Фактически, она должна совершить выбор между тем, чтобы жить как все женщины, согласно правилам и законам общества, или же поддаться порыву и жить веселой, разгульной жизнью, где все можно. — То есть, по-вашему, Разумовский тоже стоял перед подобным выбором? Сжигать город или нет? Убивать людей или нет? — Именно так. Но, раз уж вы читали заключение психиатра, то знаете, что в нем живет еще одна личность. Так что получается, что он выбирает сразу оба варианта. Сергей, которого я знаю, даже не смотрит в сторону Зефира. Он всегда хотел помогать людям, и ни за что никого не убил бы. А вот тот, кто живет в нем… — И вы в это верите? — А вы нет? — Раздвоение личности существует, это не новость, но вот только не очень-то он был похож на другую личность. Я бы скорее назвал его хорошим актером, а не диссоциативно расстроенным. — Мы с вами не психиатры, не нам об этом судить. Я лишь рассказала вам свою теорию. И то, она касается только картины. Он, как и Венера, оказался один при выборе жизненного пути. В этом его схожесть с героиней картины, и от этого его любовь, или, как вы выразились, «повернутость» на ней. Но повторюсь, это все только теория. Вполне возможно, и даже скорее всего, ему просто нравится эта картина. Он увидел ее в детстве, она его поразила, а когда он вырос, захотел повесить ее в своем кабинете. Вот и все. Дело закрыто. — Что-то мне подсказывает, что скоро мне снова придется его открыть, — прошептал майор и громко добавил: — Спасибо вам, за помощь. Это многое проясняет. — Неужели? Ну что ж, всегда рада помочь. На этом у вас все? — Нет, еще кое-что, — майор остановился, взял в руки кепку и продолжил: — Если вдруг однажды Разумовский каким бы то ни было способом сбежит из тюрьмы и придет к вам за помощью и деньгами, что вы сделаете? — А вы как думаете? — Но вы же понимаете, что помогаете психопату, убившему кучи людей? — Возможно, к тому моменту, он уже не будет психопатом. А даже если так… Майор, если бы у вас был любимый брат, кроме которого в вашей жизни никого нет, вы бы смогли отказаться от него?       Гром открыл было рот, чтобы что-то ответить, но не сказал ни слова. С одной стороны, он понимал, что должен ответить: «Да, если это поможет спасти людей», — но в то же время он подумал о Диме, парне, который все делает наперекосяк, из-за которого он попал в одиночку, из-за которого был вынужден с работы уйти в какой-то момент… Но все-таки этот парень — его семья, лучший друг, напарник… И если бы он… Нет. Дима бы никогда!.. Хотя похоже, и она так же думала про Разумовского.       Игорь помрачнел, надел кепку и сказал: — Надеюсь, вы понимаете, что делаете. — Я тоже. — Всего доброго. — До свидания.       Дверь за ним тихо закрылась. Мария постояла с минуту глядя на ее, а потом повернулась к окну. Солнце уже давно село, зажглись фонари. Пожелтевший от электрического света Петербург выглядел пусто и зловеще, несмотря на то что на ночных улицах во всю кипела жизнь. Но эту жизнь было практически невозможно разглядеть с высокой башни. Внезапное чувство одиночества накатило на девушку. Она подошла к стеклу, чтобы посмотреть на звезды. Но и их было не видно из-за яркого света ламп.       Она вздохнула. Было уже поздно, работать не хотелось, но и домой ехать тоже. «Он же жил прямо здесь», — подумала она, подошла к встроенному в стену шкафу и вынула оттуда черный шелковый халат с цветочным узором. Закуталась в него и села на диван, обняв колени. Так она сидела минут пять, глядя на черный экран на противоположной стене. Не то ждала чего-то, не то просто задумалась. Потом перевела взгляд на «Венеру» и вспомнила, как они с Сережей сидели на крыше приюта, и он рассказывал ей о Ренессансе, все, что услышал на экскурсии и вычитал в какой-то книге. Ведь это именно благодаря ему она так сильно полюбила искусство, что решила связать с ним свою будущую профессию, именно от Сережи она впервые подробно узнала о картинах, скульптурах, музыке…       От нахлынувших воспоминаний на глаза навернулись слезы. Она уткнулась головой в колени и прошептала: — Я скучаю…