Тешима-сан не телепат

— Аояги-сан, так вам нравится Тешима-сан? Аояги хлопает глазами с пару секунд, потом до него доходит суть. Лицо моментально загорается от подбородка до кончиков ушей, и он торопится зажать Кабураги его громкий рот, буквально вталкивая его в пустой медкабинет и захлопывая за собой дверь. — К-как? — он чувствует ладонью, как расплывается широкая улыбка. Кажется, Кабураги именно этого и ждал. — Это фе офефидно! — невнятно бубнит он, размазывая пальцем кровь на щеке. — Вы так близки, сначала я правда думал, что вы вместе... Аояги выпускает его лицо из тисков, отворачиваясь, чтобы взять антисептик. Полка уставлена множеством разных флаконов, но, пробежавшись по ним взглядом, Аояги не находит ничего обеззараживающего. На столе и на тумбочке тоже ничего нет. Он заправляет челку за ухо, возвращается к полке и продолжает переставлять все флаконы в поисках нужного. Их медсестра всегда брала его отсюда. Наверное. Всего пару минут назад Кабураги вёл себя удивительно тихо и даже прилежно благодарил за помощь. Аояги сперва приятно удивился, но в какой-то момент задумался, не слишком ли сильно ударился его бесцеремонный товарищ. Похоже, нужно лучше беречь эту голову, чтобы не встряхивать в ней идею совать нос в чужие дела. Аояги делает глубокий вдох, успокаивая сердцебиение. Может быть, ему сейчас повезёт, и среди лекарств окажется какое-нибудь для стирания памяти. Аояги наконец замечает антисептик с краю, хотя успел уже три раза отодвинуть его в сторону. Захватив вату, пластырь и невозмутимый вид, он сосредоточенно обрабатывает ссадину сначала на предплечье, затем на бестолковом лице Кабураги. — Так вы не говорили ему об этом? — Да о чём!.. — Аояги вспыхивает по новой и, вскинув голову, натыкается на нетипично серьёзное выражение лица. Ему уже приходилось иметь дело с этим настойчивым взглядом, и это может значить только одно — от него не отстанут. Он вздыхает, встряхивает волосами, возвращая челку на привычное место, и присаживается на койку напротив Кабураги. — Ногу давай. Не говорил. Аояги ждёт, пока Кабураги возится, стаскивая кроссовок обеими руками. — Почему? — Не хотел. Не было времени. — И что, даже не думали никогда? — Это не так… просто. Джунта — мой лучший друг, и... — Аояги задумывается, подбирая слова. — В общем, не думаю, что это важно. — Он льёт антисептик на вату и прижимает её к огромной ссадине на коленке. Кабураги, дёрнув ногой, шипит и умолкает. Правда, ненадолго: пару мгновений спустя тишину прерывает его звонкий упрямый голос. — А я думаю, что это очень важно, Аояги-сан. Аояги снова вздыхает. — А я думаю, что нужно подождать, и это пройдет. Точка. Он быстро вытирает остатки размазанной крови, лепит пластырь и хлопает по голени, скидывая его ногу: разговор окончен. Кабураги оценивающе смотрит на его работу. Видимо, замечает, что пластырь наклеен немного криво. Аояги и сам это видит — поторопился и, хоть и закрыл саму рану, но оставил несколько длинных царапин. Пару-тройку секунд Кабураги ёрзает на своей койке и всё же тянется к коленке. Аояги тут же шлёпает его по руке. — Куда ты грязными руками? Верни ногу. — И долго вы уже ждёте? — начинает с новым запалом Кабураги, закидывая ногу обратно. — Год назад, когда я вступил в клуб, я сразу подумал, что между вами что-то есть. То есть... Минимум год? — Да что с тобой сегодня, Кабураги? Не в бровь, а в глаз! — И вы думаете, пройдёт? Аояги ковыряет уголок защитной пленки нового пластыря и сверлит взглядом пол. Наверняка школьная медсестра тщательно продезинфицировала и натерла его до блеска в конце смены. Нужно будет хоть немного прибрать за собой грязь, которую они притащили. Он вздыхает в очередной раз и аккуратно заклеивает ссадину. — Минимум два. Кабураги напротив него драматично хватается за сердце и почти сползает с койки. — Аояги-сан! — И как ты себе это представляешь? Даже если не брать в расчет, что мы оба парни, Джунта, он… слишком занят для таких глупостей, — Аояги тут же чувствует совершенно неприемлемый по всем иерархическим устоям пинок ногой и предупреждающе смотрит на Кабураги. — Никто не заметит ещё одной шишки на твоей глупой макушке. Тот, как обычно, не слушает. — Во-первых, чувства — это не глупости. Во-вторых, он стопроцентно точно не проигнорирует вас! — Он никого не проигнорирует! Джунта заботится обо всей команде! — Не-не-не, я имею в виду не это! Конечно, он классный капитан и всё такое, но знаете, что? О вас он думает постоянно. Например, когда он молча подаёт вам воду, когда вы хотите пить... — Аояги вопросительно вскидывает бровь. Ну и пример. — ...но ещё не попросили бутылку! Он уже знает, вот! — Мы вместе тренируемся третий… — Или когда вдруг отвечает вам, когда вы ничего не спрашивали! Я сначала считал, что это странно, но потом понял, что он реально знает, о чём вы думали. Это может означать только две вещи! Он выставляет два пальца перед лицом Аояги, явно увлекшись. Впрочем, сам Аояги уже никак не реагирует на такую беспардонность. — Вариант первый: он телепат. Ну конечно. Пока Аояги закатывает глаза, Кабураги продолжает: — И этот вариант мы откидываем сразу. Я проверил — это не так! — Ты серьёзно? — Ага. Я несколько раз пытался говорить с ним мысленно, но он никак не отреагировал. Да не смотрите на меня так! Я и Данчику попросил для чистоты эксперимента. На него он, правда, обернулся. Но это точно из-за того, что Данчику перестарался и просто слишком прямо пялился на него. — Ты и Данчику втянул в это... — А значит, остаётся второй вариант. Как думаете, откуда Тешима-сан знает столько о вас? Аояги открывает и закрывает рот. — Правильно! Он очень наблюдательный, когда дело касается вас. И он делает это не только в велоспорте. Поверьте, Данчику тоже заметил, а если уж он заметил — это стопроцентно так. Он просто сам себя ведёт так же. Аояги кивает: они с Данчику и правда не разлей вода. — Тешима-сан всегда рядом с вами, — всё говорит Кабураги, — всегда понимает вас по малейшему движению. Это потому, что он наверняка запоминал все реакции, все ваши любимые действия и вещи! Он старается заботиться о вас, хотя, может быть, и бессознательно, раз вы такие тугодумы и до сих пор не… — он быстро убирает ногу, спасая от воспитательного щипка. — То есть вы ему реально важны. Всегда, понимаете? Аояги понимает, что ошарашен таким простым открытием. Джунта ведь действительно не телепат. Он всегда рядом и знает все его мысли, понимая без слов. Когда он зовёт прогуляться, то точно знает подходящее под настроение место. Знает о ближайших выставках, о релизах долгожданных игр. Всегда извиняется первым в моменты их глупых ссор из-за еды. И всегда улыбается. Когда Джунта берёт его за руку… Может быть, он… Может быть, всё же... — То есть... — Аояги прочищает горло, прогоняя хрипоту. — То есть ты хочешь сказать, что... — ...что вам нужно сказать ему. А если волнуетесь, что он занят, так сейчас самое время! Как раз интерхай закончился, а к экзаменам готовиться ещё рано! Надо же, он столько времени давил в себе чувства, а Кабураги, как по щелчку пальцев, заставил их разгореться в груди. Аояги смотрит на Кабураги, словно видит впервые. Как в этой голове, вечно забитой невообразимыми вещами, появляются такие толковые мысли? — Ты что, правда гений? Кабинет заполняется громким смехом. — Ну естественно, я миллион раз вам это говорил! Аояги чувствует, как напряжение, сковывающее его с начала разговора, исчезает. Он улыбается и откидывается на койку. Возможно, Кабураги прав. Возможно, и в его жизни, наконец, началась белая полоса. Ему и правда нужно это сделать. И сейчас самое время. В то же время одна-единственная маленькая, но назойливая мысль всё же не даёт покоя. Аояги знает по опыту: где-то здесь должен быть подвох. Он приподнимается на локтях. — Эй, гений, ты же не думаешь использовать меня как подопытного перед тем, как самому решиться признаться Данчику?