И пропадает в миллионах на век

Настал самый страшный день в судьбе семьи Корнелл. Похороны Криса. Дом казалось, стал еще мрачнее, чем был до этого, ухудшилось все, как и моральное состояние Честера. С самого утра, он облачился в траурные цвета, и закрылся в своей комнате, не желая, с кем-либо контактировать. Шторы в его спальне заменили на черные, давая понять, здесь навсегда царят мрак и пустота. Сердце алое разбито вдребезги, удушающий ком стоял в горле всю ночь и утро. Честер беззвучно рыдал, свернувшись калачиком на одинокой постели, дрожащей рукой сжимал мрачного атласа простыни, таких же оттенков подушка, пропиталась солью, от чего на месте образовалось пятно. Честеру плевать на это. Над душой висела, более серьезная проблема. Он обнимал себя руками, пытаясь унять дрожь во всем теле, всхлипывал раз за разом, душа себя убивающими изнутри чувствами, задыхался от грязи, поселившейся у него в сознании, изуродованном сердце. Честер боялся сегодняшнего дня, с замершим сердцем, ожидал встречи с покойником, даже в безжизненные глаза боялся заглянуть, не то чтобы смотреть на бледное, холодное, лишенное жизни тело. Пока солист умирал от одиночества, абстрагировавшись от остальных в холодной спальне, в дом прибывали все новые и новые родственники, друзья, близкие люди. Еще никогда, в особняке не было, столь много черных оттенков. Больше всего, Чезз ожидал, скорейшего завершения, желая побыть наедине с детьми, успокоить трепещущее в груди чувство. На прикроватной тумбочке стояла рамка с фотографией Криса, на одном из её уголков, прикреплена черная лента, он означала конец жизни, изображенного на ней мужчины. Честер еще сильнее сжал деревянную рамку, поднес к дрожащим губам, осторожно поцеловал любимого мужа, пальцем еле-еле гладил, и только стеклянная рамка отделяла двух возлюбленных. Он приложил рамку к груди, мысленно представлял Криса рядом, сейчас как никогда, хотел запустить руку в кудрявые волосы музыканта, растаять от родного, чарующего запаха кожи, чтобы уставшая голова, покоилась на сильном плече супруга, заботливые руки мягко гладили его по спине. — Я люблю тебя, Крис...посмотри, в кого я превратился, всего за две недели. Почему, почему ты ушел? — всхлипывает Чезз, прижимая рамку к себе сильнее, — я ведь любил, любил тебя, дурака! За какой грех ты наказываешь меня? Обрекаешь на вечные муки? Я не могу без тебя, любимый, вернись пожалуйста.. я люблю тебя, очень скучаю по тебе, родной мой..пожалуйста, хочу снова быть рядом, целовать тебя, просто обнять, прикоснуться, увидеть твои глаза, улыбку, просто твоего присутствия, хоть чего-нибудь, Крис! — несчастный Честер срывается на крик, ладонью зажимает рот, пытаясь сдержать, рвущийся наружу крик отчаяния, боли, одиночества. Только ни черта не может. Слабый. Нет просто морально убит, растоптан, уничтожен. Прижав фото сильнее, Честер начинает орать во все горло, согнувшись пополам, заливается собственными слезами. Душераздирающий вопль, разносится эхом по всему помещению, Честер кричит без остановки, надрывая связки, задыхается от соленой реки противных слез. Честер не хочет жить. Все чего сейчас надо, прижаться к Крису, ощутить необходимое тепло мужа, просто понять, что он нужен, любим, важен для него. Солист не видит того момента, когда дверь в комнату открылась, кто-то берет его за плечи, непонятный голос пытался, достучаться до него, вернуться с неба на землю. — Честер, Честер! — словно сквозь толщу воды, доносится до его ушей, вероятно голос Майка, — Брэд, помоги мне, я не могу привести его в чувства! Он продолжает орать, я не знаю, что делать Дэйв! — Шинода спокойствие, мы пытаемся, что-нибудь придумать. Хан, тащи успокоительное, — уверенно раздает команды Делсон. В разговор вмешался Дейв: — Возможно, у него нервный срыв, или что-то в этом роде. — Честер, Честер, успокойся. Приди в себя, Чезз. Это я Майк, я с тобой, все хорошо, — шепчет успокаивающим голосом Майк, поглаживая все еще орущего вокалиста, — тебе нужно успокоиться, Дэйв, фотографию лучше забрать. Она действует на него не лучшим образом. Как только басист собрался, выполнить поручение товарища, Честер еще громче завопил, словно маленький ребенок, мертвой хваткой вцепился в предмет, который у него пытались забрать. — Нет! Мое! Это мой муж! Хотя бы сейчас, не забирайте его у меня! Нет! Мое! — истерично визжал брюнет. — Чести, вот попей воды, тебе надо прийти в себя, успокойся. Где носит этого чертового Делсона! На крики в комнату прибежал сын Честера — Криштиану, не раздумывая, он пересек мрачную спальню, и забрал отца из рук Майка. Видимо, юноша не первый раз, сталкивался с подобными случаями, действия были слишком уверены. Парень снял черный пиджак вместе с футболкой, те насквозь промокли и пропитались солеными слезами, Честера он аккуратно уложил спиной на кровать, накрыв одеялом. Криштиану осторожно гладил дрожащее тело, приводя впавшего в истерику папу, иногда, помогал ему, отпить не много воды, приподнимая голову, чтобы не захлебнулся. Честер сжимал ладонь сына, постепенно успокаиваясь, от внезапно произошедшего с ним срыва. — Пап, все хорошо, успокойся. Не надо плакать, я рядом с тобой. Папуль, — спокойно произнес Корнелл младший, поглаживая его руку, — я здесь рядом. — Я хочу к Крису..где мой муж..— сипит в ответ Честер, лежа с закрытыми глазами, нервно дышит, — я люблю его..почему твой отец ушел от нас.. — Отец с нами, он в наших сердцах, пап. Не нервничай, пожалуйста. — Он бросил меня..как он мог, вот так умереть..я не верю.. нет.. Слезы полные боли текли вниз по щекам. Все что строили так долго, рухнуло в один миг, прямо на его глазах. Честер боялся быть один. Боялся одиночества, больше всего на свете, он и так всю жизнь волк одиночка, с трудом нашелся человек, сумевший без личных целей, полюбить такого порочного Честера. Крис любил его искренне, пусть и изменял, но главное, всегда оставался рядом. Сейчас такого быть не могло. Честер ненавидел себя, за все ссоры, сказанные им обидные слова, обвинения, которые только вылетали из его уст. Я ужасный муж..как я мог, обижаться на него..я не достоин тебя, Крис, прости меня, пожалуйста..