Underlip

Бамбуковая ветка элегантно украшает внутреннюю сторону бледной руки, которой Микаса творит очередной шедевр. Внимательно, не отвлекаясь даже на малейшие вещи, вырисовывает чернилами эскиз на чужих худощавых пальцах. До сумасшествия красивая миниатюрная блондинка жмурится от неприятного ощущения того, как чернила проникают в кожу. Незамысловатый рисунок королевского символа требует, на удивление, излишне кропотливой работы. Зачем Хистория вообще решилась на столь смелый поступок? Один лишь черт знает. Но раз пришла — терпеть придётся. — Попробуйте отвлечься, можете разглядеть постеры, — Аккерман произносит фразу монотонно, едва слышно, стараясь не переключать свое внимание на что-то помимо татуировки. Глаза девушки разбегаются в разные стороны, ищут то, за что можно отчаянно зацепиться. Огромное множество людей с совсем разными рисунками на прекрасных телах, — от совсем крошечных, вроде лепестков прямо под грудью, до целых забитых частей тела. Надписи на, наверное, сотни языках мира, изображения мифических существ и даже людские портреты. Справа от рабочего кресла висит фотография голубоглазого блондина, который и вовсе не похож на того, кто мог бы осквернить свой храм чем-то подобным. Он позирует, притягивая все внимание к самой обычной ракушке на левом запястье. У ресепшна можно наблюдать крепкую женскую спину с веткой клубники у самого крыла. В середине помещения, как целый триумф, висит снимок нижней губы, на которой четко выгравирована одна неприлично едкая фраза на английском языке: «Fuck you» Она съеживается, с непреодолимым ужасом представляя всю боль человека, по чей прихоти данное изображение было набито. — Прошу прощения, могу ли я спросить? — Рейсс уже совсем не думает о том, что на ее руке все ещё колдуют, она словно и позабыла о происходящем, находясь под жутким впечатлением. В ответ приходит молчаливый кроткий кивок. — Этот рисунок... на нижней губе. Вы сами его набили? — Сама. Одна из моих первых работ. — Неужто это не было так ужасно? — Было. Кровь так хлестала, что чуть не заполнила мою комнату. А мой друг, чье изображение, собственно, и висит, кричал так, что уши сложились в трубочку. И зря она задала этот вопрос. Табун мурашек усилился в разы, только теперь к этому всему прибавилось ощущение какой-то небольшой скованности. Звук опускания дверной ручки предвещает о том, что кто-то решил наведаться в крошечный тату-салон на окраине столицы. — Привет, Микаса. А мы тут зашли тебя проведать, — Юноша входит в комнату с лучезарной улыбкой на лице. Аккерман даже слегка улыбается в ответ, наблюдая за ним крепкую молчаливую фигуру Эрена. Его длинные волосы, как, впрочем, и всегда, завязаны в небрежный до ужаса хвост, а на теле можно наблюдать бесчисленное количество неказистых фраз, которые являются табу в приличном обществе. Но он и не пытается строить из себя хотя бы жалкое подобие аристократичности, ему нравится свободная, лёгкая жизнь, где он может делать буквально все, до чего додумается. Девушка наконец убирает машинку, промыв свежую татуировку и наложив защитную пленку. Весь страх в один лишь миг улетучивается и Хистория выглядит так, словно она уже даже на десятом небе от счастья. — Наконец-то я сделала что-то вопреки чужим запретам, — Она готова визжать и топать ногами от своей неимоверной радости. — Оу, поздравляем вас! — Армин подбадривающе хватается за ее хрупкое плечо. — Кстати, если вам все ещё интересно, то это Эрен, — Микаса указывает пальцем на юношу, который сидит на стуле, сложив одну ногу на другую, — И это его скандальная татуировка. Йегер ухмыляется, приоткрывая нижнюю губу для лучшего обзора. Он явно хвастается своим свободным нравом и смелостью, ему льстит тот факт, что в глазах нежных созданий он весь такой брутальный и крутой. — Вам, наверное, было очень больно. Вы так кричали, — У Рейсс брови сходятся в переносице в знак жалости. — Чего? Так, Микаса, неужто ты опять всякие глупые байки рассказываешь? — Юноша с чудовищной претензией приподнимается и даже забавно дует щеки. — Я сказала правду. Ты кричал. Про кровь преувеличила, — Брюнетка складывает руки на груди и в ее взгляде читается абсолютная уверенность, от которой Эрен мешкается. — Мне было пятнадцать. — Сам попросил? Арлерт еле сдерживает смех, прикрывая рот ладонью. Он был и в момент происшествия, и до, и после. В его памяти чётко отпечаталась каждая минута происходящего тогда. — Позвольте мне рассказать о том, как все произошло. Четырнадцатилетний Йегер, находясь под влиянием самого пика пубертатного периода, решился на что-то воистину, по его мнению, бунтарское. Выбор пал на татуировку, ведь Микаса тогда успела отучиться у своего дяди и имела некоторые приспособления. Ему хотелось чего-то до боли, в буквальном смысле, необычного. И прямо на его пятнадцатый день рождения мы преподнесли ему желаемый подарок в виде этого рисунка. Хистория хихикает, наблюдая за реакцией ребят. Наконец она ощущает и понимает, что идти против системы хочется почти каждому человеку. И никто из них не исключение. Мелкий интерес Микасы привел ее к тем самым высотам, о которых она всегда мечтала. Да и Эрен теперь может получить любую татуировку по скидке, как самый первый и самый важный сердцу клиент, прошедший через агонию неумелых рук.