Пытаюсь заработать на жизнь и стараюсь, как могу / Tryin'a Make a Living and Doin' the Best I Can

Все, довольно. Нахер колледж. Не нужен Кайле этот колледж. Колледж? Он совершенно не стоит всего этого ночь за ночью — блевотины в сортире, крови на киях у бильярдного стола, полировки бокалов, раздачи пива, нарезки лаймов, уродливых пьяных мудаков, тискающих ее в то время, когда Сару, официантку ее смены, тискают горячие пьяные мудаки… не стоит степень по градостроительству Университета Оклахомы всего этого дерьма. «Ухожу, — сказала она себе, вытирая стойку влажной тряпкой и пытаясь не обращать внимания на лысоватого парня, сидящего перед ней, потягивая водку с тоником и рассказывая о своей жене, что она была такой милашкой, а потом раздулась, как кит, я должен был сообразить и не жениться на ней. — Я ухожу, ухожу, ухожу, я ухожу». Сегодня среда, и потому, хоть бар и не переполнен, народу в нем все же прилично — вся эта толпа, жаждущая выпивки и мордобоя в середине дерьмовой рабочей недели. В основном это местные парни, женщин очень мало; та атмосфера, которая ее всегда раздражает. Большинство из парней она знает в лицо; знает, за кем надо присматривать, а кому можно доверять — ничего не сломают. Сегодня, как и в любую среду, бильярдный стол был оккупирован Джимом Такером и его приятелями. Это не доведет до добра, они все чертовски сильные игроки в бильярд, и в конечном итоге кто-то вечно финиширует со слезами, переломами или окровавленной от кия физиономией, валяясь на полу. От предъявляемых там понтов воздух уже почти потрескивал разрядами, у нее даже волоски на затылке встали дыбом. Тряхнув головой, она повторила свое «я ухожу» в последний раз, с нажимом — и осознала, что бормочет вслух, увидев изумление в зеленых глазах напротив. — Что, прямо сейчас? — сказал парень. — Вот блин. А я рассчитывал на пиво. Немного нервничая оттого, что не заметила, как он тут сел, она все же выставила бедро и сказала: — Возможно, для тебя я сделаю исключение. Стандартная барменская (бога ради, не жмоться на чаевые, которыми я оплачиваю свое обучение) шутка, но кокетливая усмешка на этот раз изображается без проблем. У него нечестивый блеск в глазах, краешек губ приподнимает дерзкая полуулыбка, и он горяч достаточно, чтобы ее завести. — Да ну? — спросил он. — Ну да, — ответила она. — Кой хрен, уволюсь завтра. Он фыркнул, засмеявшись. — Тады ой. Налей мне чего-нибудь разливного подешевле. Она пошла наполнить ему кружку, чувствуя его взгляд на своей заднице; пусть, все нормально, пока его денежки двигаются вслед за его взглядом. Парень Кайлы терпеть не мог то, что она относится к подобным вещам настолько строго; он обзываел ее антифеминисткой. Но она всегда полагала, что пользоваться тем, что тебе дано, надо с умом. — Держи, — сказала она, поставив кружку перед парнем. — Под запись? Чуть поколебавшись, он улыбнулся и сказал: — Конечно. Она потянула к себе список счетов. Глянула на него сквозь челку. — Имя? — Барретт, — сказал он, следя, как она пишет. — Через два «т», дорогая. Да, именно. — Хорошо, Барретт, — она отложила карандаш в сторону. — Все готово. — Спасибо. Ей помахал другой клиент, и она отошла к нему, мельком поглядывая на Барретта, пока смешивала коктейль Mermaid Sundream. Теперь, с расстояния в несколько шагов, он смотрелся даже еще лучше, чем вначале показался ей. Хотя вид у парня был усталый, и под глазами темные круги. Она увидела, как он достает пачку сигарет и, вытряхнув одну, прикурвает от серебряной Зиппо, а потом выдыхает тяжелый клуб дыма. Вот еще одна причина, по которой она ненавидела эту работу: здесь в баре курить разрешено. Она точно умрет от эмфиземы легких — и это при том, что сама-то за всю свою жизнь выкурила не больше пары сигарет. Когда она подошла достаточно близко, чтобы его слышать, Барретт спросил, кивнув на бильярдный стол: — Так что, кто-то там соревнуется? — Среда сегодня, — сказала она. — Местные рубятся друг с другом, проигрывая понемногу. — Или выигрывая. — У кого густо, у кого пусто, всегда кто-то продует, — пожала плечами Кайла, а Барретт задумчиво затянулся, прищурившись на Джима, который, склонясь над столом, разделывал в пух и прах беднягу Гэри Бьюзика. — Там весело, похоже, — сказал Барретт. — Даже не думай. Джим почти профи. — Пойду гляну, — отозвался он. — Дело твое. Он ухмыльнулся и медленно поднялся на ноги — странным затрудненным движением, и по лицу его проскочила гримаса. Она не понимала, в чем дело, пока он не прислонился к стойке и не достал из-за своего стула скрытую там в тени и незамеченную ею трость. Стараясь не выдать лицом своего удивления, она принялась полировать поверхность стойки, краем глаза отслеживая его передвижение по бару. Барретт шел медленно, хромая на правую ногу, свободной рукой нес свою кружку очень осторожно, чтобы пиво не пролилось от его неровных шагов. Ей стало его жалко. Жалко до тех пор, пока он, проходя мимо здоровенного лохматого паренька, сидевшего за одним из маленьких столиков и пившего там в одиночестве — паренька, о котором Сара за последний час успела нашептать ей много сальностей — не наступил тростью ему на ногу. Трость Баррета сильно отдавила палец бедолаге, и Верзила резко окликнул его: «Эй!», вскинув голову от боли; но Барретт даже не взглянул на него. Вот мудак. Но она все равно продолжила глядеть на него; любопытно ей было просто нестерпимо — это сочетание трости, кожаной куртки и его красоты, и этого греховного блеска в глазах. Он был вовсе не в ее вкусе; Кайла обычно предпочитала больших волосатых лесорубного вида парней, таких, как ее бойфренд. А Барретт больше смахивал на байкера или типа того; его светло-русые волосы были очень коротко подстрижены — он смотрелся, как фотомодель, выряженный для съемок в стиле «плохой парень». Но все же он ее привлекал. Как он двигался, даже с тростью — так изящно и точно; когда ты видишь парня, который может так двигаться, игнорировать его ты не способна. Слегка поморщившись, он осторожно присел на стул рядом с бильярдным столом. Она заметила, как местные посмотрели на него, а потом переглянулись: какого хрена здесь понадобилось этому придурку? Однако игра продолжалась; а Баррет потихоньку тянул свое пиво, лениво курил одну за другой, приглядываясь одним глазком к бильярдному столу, и осматривал комнату — бдительно и одновременно расслабленно. Высокий парнишка за своим столиком отложил в сторону книгу — как это он ухитрялся читать при таком тусклом свете? — и подошел к бару. Он улыбнулся ей, робко показав ямочки на щеках, и она внезапно поняла, почему это Сара так о нем выразилась - симпатяга. Одна его рука была в синем слинге, плотно пристегнутая к груди. Она мельком подумала, что сегодня вечером у них просто наплыв покалеченных парней — что Барретт, что этот паренек; а в угловой кабинке сидел Джейк Роулинз со сломанной челюстью. — Еще «Стелы»? — спросила Кайла, указав подбородком на опустевшую бутылку парня. Он кивнул, смахивая челку с лица. Она наполнила стакан и пододвинула к нему. — У тебя под запись? — Ага, — сказал он и ткнул длинным пальцем в строчку со своим именем. — Вот здесь. Сид. Она записала пиво в его счет — уже третье — и, кивнув ему, посмотрела, как Сид вернулся к своему столику и опять впихнул, складываясь, себя за него. Ей стало любопытно, что он тут делает в одиночестве — он выглядел примерно ее ровесником, возможно, тоже студент колледжа; вел себя тихо, не создавая никаких проблем, просто цедил свое пиво, читая книгу. Она услышала отрывистый смех и посмотрела в сторону бильярдного стола. Барретт уже стоял, опираясь на спинку стула и — как она в некотором замешательстве увидела — разговаривал с Джимом. — Я раньше играл, — говорил он, — давненько, правда. Но, думаю, небольшая товарищеская игра, почему бы нет? — У нас не товарищеская игра, — сказал Джим, кинув взгляд на своих приятелей. — Вот если ты согласен поставить немного бабла, был бы совсем другой разговор. Барретт заколебался. Потом пожал плечами и улыбнулся. — Да черт с ним. Мне только что заплатили. О господи. Кайле нестерпимо захотелось предупреждающе его окрикнуть. Они же выдоят его кошелек досуха. Денежных переговоров она не слышала, занятая другими клиентами. Когда она снова оглянулась, там уже разбили пирамиду, и Джим кружил вокруг стола, а Барретт, придвинув свой стул поближе, держал кий. Джим ударил, положил первый шар — с полоской; положил еще один, потом промахнулся. Барретт кивнул дружелюбно, встал — с трудом — и, хромая, двинулся на противоположную сторону стола. С минуту он оглядывал позицию, потом прислонил трость к борту и начал укладывать кий. Ясно было видно, как ему мешает больная нога, и она заметила, что Джим, посмотрев на свою свиту, закатил глаза, а те подхихикнули. — Вот дерьмо, — буркнул Барретт и оперся на стол локтем, чтобы не завалиться. Его кий наклонился под невероятным углом. С расстроенным видом он сделал удар — хреновый удар. Но шар полетел в лузу. Кайла почувствовала, как ее глаза округлились. — Ух ты! — Барретт выпрямился и огляделся с усмешкой. — Видали такое, парни? — Чертовски удачный удар, — сказал Джим, пока Барретт рассматривал поле. — И не говори, — кивнув, согласился Барретт. Следующий удар у него был с другой стороны стола — это легче, там ему не надо будет так сильно опираться на свой правый бок. Он довольно прилично выстроил удар, но скиксовал. — Блядь, — сказал он добродушно, отходя обратно к своему стулу. Сел и вытащил из кармана сигареты, пока Джим, фыркнув, занимал место за столом. Джим положил три шара, прежде чем промазать. Барретт снова встал; он оставил свою трость прислоненной к стулу и перемещался вокруг стола, опираясь на борт. Взяв паузу, он затянулся сигаретой. И пробил еще один причудливо выстроенный удар, навалившись бедром на край стола. Тут в бар зашла большая толпа мужиков, и Кайла на некоторое время отвлеклась — они все расселись у стойки, и ей невозможно стало следить за игрой; но время от времени она могла расслышать оттуда ехидные смешки Джима. Похоже, до Барретта дошло, что удача в игре его оставила. Сзади подошла Сара и прошептала ей на ухо: — Когда Сид подойдет к бару в следующий раз, налей ему виски за мой счет. Застенчивый парнишка. Пусть расслабится чуток. — Сид? — переспросила Кайла, потом вспомнила и рассмеялась. — Хочешь подпоить его и окрутить? — Надеюсь, да. Кайла покачала головой. Сара вильнула бедрами и убежала обратно на кухню. Подняв глаза, Кайла увидела Барретта, слушавшего их с широкой самодовольной ухмылкой, прислонившись к барной стойке. — Это мы не о тебе, — посчитала необходимым сказать Кайла; а чем другим можно было объяснить этот его чрезвычайно довольный вид? — О, я понял, — ответил он, улыбаясь так, словно тут была шуточка, понятная только ему. — Еще одно пиво, пожалуйста. — Игра закончилась? — Ага, — сказал он, печально усмехнувшись. — Я полсотни продул. Впрочем, собираюсь отыграться. Мы удвоим ставки. — Денежки твои, тебе решать, — сказала она, делая отметку в его записи. — Пока ты расплачиваешься по счету в конце ночи, я слова не скажу. — Нет в тебе веры, — сказал он и переступил с ноги на ногу, гримаса боли перекрыла усмешку на его лице. — Что это с тобой? — спросила она, вручая ему пиво. — А? О, я раньше был пилотом вертолета АСС — спасательные операции при наводнениях, защита дикой природы и всякое такое. Разбился на леднике. — На леднике. — Да, это отстойно, — пожав плечами, он нащупал трость и улыбнулся. — Пожелай мне удачи. — Удачи, — сухо пожелала она. Усмехнувшись, он оттолкнулся от стойки и направился обратно к бильярдному столу, пройдя мимо Сида, шедшего к стойке. Кайла пододвинула тому еще одно пиво — он даже еще попросить не успел — и подняла руку, притормаживая его. чтобы погодил. Сказала: — А это от Сары, от твоей официантки, — и налила ему виски до краев. Сид покраснел и, похоже, собрался отказаться; но потом пожал плечами и закинул виски в рот, утерев губы тыльной стороной своей огромной лапищи. — Спасибо, — сказал он. — Или Саре спасибо. — Можешь сам ее поблагодарить, — Кайла подпустила в свой голос намекающие нотки. Это сработало, похоже — Сид кивнул и слегка улыбнулся. — Ты учишься здесь? — спросила она, пока он не отошел. Ей было любопытно; Сид с Барреттом были единственные незнакомцы в баре, она не видела их никогда раньше. — Нет, — ответил он; его рука неосознанно потирала плечо. — Проездом просто. Мы… я направляюсь в Техас. А вы? — Оклахомский универ, — ответила она. — Последний семестр остался. — О, потрясающе, — сказал он. — Мои поздравления. Улыбка, которую он ей подарил, была теплая, но со странным привкусом горечи. Печальная. — Спасибо, — сказала Кайла. Он взял свое пиво, еще раз кивнул ей, поблагодарив, и вернулся в свое одиночество за столиком. Его длинные руки-ноги двигались уже слегка вяло, словно выпивка наконец на него подействовала. Он чуть передвинул свой стул так, чтобы видеть бильярдный стол и начинающуюся там игру. Там опять играл Барретт против Джима. Кайла глядела на них достаточно долго, чтобы увидеть, что Баррет промахнулся. Она качнула головой. Сара, подошедшая сзади, тронула ее за плечо. — Кухня закрывается, — сказала она. — Может, отлучишься минуток на двадцать, поужинаешь? — Да, — сказала Кайла, бросая свою тряпку. — Сможешь приглядеть за баром? — Милая, да я просто рождена за барной стойкой. — Да уж, — сказала Кайла, закатив глаза. Потом направилась в служебку, где повар уже приготовил для нее тарелку с тушеной свининой и картофельным пюре — то, что она любит. Она украла из холодильника рулетик и уселась рядом с Энрике, посудомойщиком. Перед тем стояла гигантская тарелка с картошкой фри под майонезом. — Какая гадость, — сказала она ему, как говорила каждый вечер. Он в ответ улыбнулся, как улыбался ей каждый вечер. — Не критикуй, пока не попробуешь. — Даже пробовать не буду. — Вот, блин, и не критикуй. Она поужинала, потом позвонила своему бойфренду, немного с ним поболтала — с сальностями и вольностями, потому что он там присматривал за своими маленькими племянниками, которые уже заснули, и ему было скучно до опупения; но тут восьмилетний племяш проснулся и пришел к нему, и Кайле пришлось закруглиться. Когда она вернулась в бар, вокруг бильярдного стола толпился народ, а Сара пыталась разглядеть, что там, перегнувшись через стойку. — Что тут такое? — спросила Кайла. — Джим какого-то чувака просто раздел, уже две игры подряд, — сказала Сара, — проставил на сотню баксов. Не знаю, насколько тот парень богат или чего там, но он завелся опять, ставит две с полтиной. У него вроде нога сломана, или типа того. Долбанутый на всю голову, если хочешь знать мое мнение. Кайла подняла брови. Нашла взглядом Барретта — тот прислонился к столу, оперся на него всем левым боком, едва удерживая равновесие. Удар — и он положил в лузы сразу два шара. Зрители зашумели. Среди них она заметила Сида — тот показался ей гораздо более пьяным, чем когда она уходила в служебку. — Он выиграет, — Сид заявил это в пространство, обращаясь ко всем, кто может его слышать. Руку свою, в слинге, он обнимал другой рукой, словно это могло защитить ее от напора толкающейся вокруг толпы, медленно собирающейся у бильярдного стола. — Парень. С тр… трстю. Выгр… ат. — Хочешь на это поставить? — спросил кто-то. Гэри Бьюзик, кто ж еще. Кайла внутренне застонала, когда Сид выпятил подбородок и расправил плечи. — Ага. Я прсто экср… трасент в таком. Чувак. — Ставлю полтинник на то, что он продует. — Моя сотка гов… рит, что он выйграт, — возразил Сид. — Сотня, — Гэри согласился и выставил ладонь. Сид взялся за нее своей здоровой рукой и пьяно потряс. — Жаркий парнишка, но дурачок, — вздохнула Сара, разглядывая его из-за Кайлы. — Мгм, — сказала Кайла, потому что была занята тем же самым — но в отношении Барретта. Куртку тот скинул, оставшись в тесной серой футболке, плотно облегающей его широкие плечи и узкую талию. Выстраивая очередной неудобоваримый удар, он поднял на мгновенье глаза и поймал взгляд Кайлы. И чуть ей подмигнул — так быстро, что она могла бы подумать, что это ей привиделось. А затем он ударил и положил одновременно два шара — опять — два шара, которые просто права не имели попасть в лузы, не от такого удара. Погоди-ка, подумала она и начала внимательно присматриваться к Барретту, пока тот перемещался, ища следующий угол удара. У нее вдруг возникло небольшое подозрение. Но приглядевшись, она увидела, как почти незаметно он стискивал губы, опираясь на край стола; как осторожно менял позу, пытаясь снять вес с правой ноги; как опирался на трость, на стол, на кий — никогда не стоя без опоры, сам по себе. Он не симулировал хромоту, это точно. Но… Он сделал еще один идеальный удар. К концу игры физиономия Джима покраснела, как у омара, на шее натянулись жилы. — Еще один раунд, — прорычал он. Но Барретт, затягиваясь сигаретой, качнул головой. — Не могу, приятель, — он похлопал себя по больной ноге. — Мне нельзя так долго быть на ногах, как сейчас. Он не упирался, когда Джим начал наступать на него, просто сказал: — Три сотни, верно? — Я тебе не собираюсь платить, дерь… — но тут Джим услышал, как зароптала толпа, и понял — слишком поздно — что заплатить ему все же придется. Он шмякнул на стол шесть полусотенных так, что шлепок этот был слышен, похоже, во всем баре. — Спасибо, — сказал Барретт, почти с усмешкой, но не совсем. — Отличная игра, приятель. Мне так везло, сам не понимаю почему. Он спрятал деньги и, надев свою куртку, перехватил трость поудобнее. Кажется, его совсем не беспокоило то, как вызывающе смотрели на него многие из парней. Он пошел на выход. Сделал несколько шагов, и тут Кайла увидела, как Пол, приятель Джима, шагнул ему навстречу со стороны его больной ноги, выставив кий так, словно собрался намеренно задеть парня — и сильно задеть. Кайла открыла рот, собираясь окликнуть Барретта, но прежде, чем она успела хоть что-то сказать, Сид, возвращающийся к своему столику, зацепился за кий Пола, выбивая его из рук; одновременно при этом роняя стул и самого Пола — практически чуть ли не вверх тормашками. — Прстите! — сказал Сид, немного заплетающимся языком. — Ой, извини пжалста, ты ничё? — Все нормально, — рявкнул Пол, оглядываясь по сторонам. Но Барретта уже не было здесь. — Эй, — услышала Кайла, это Сид обращался к Гэри. — Гони стот… соточку, чувак. Мой парень вырг… выграл. Кайла качнула головой, не веря сама себе, и пошла к холодильнику поставить туда ящик с пивом. Она осмотрелась в поисках Барретта, но тот давно исчез, оставив лишь пепельницу, полную окурков, и нескольких взбешенных игроков в бильярд. — Эй, — раздраженно позвала она Сару, — тот парень, выигравший, он хоть по счету расплатился? — О да, — ответила Сара. — Он дал мне двадцатку, и сказал отдать сдачу тебе. Она достала из кармана фартука двенадцать долларов и передала Кайле. — Ох ты! — сказала Кайла, внезапно расплываясь в улыбке. — Надо же. — Ага. Почему это сегодня ночью все приличные чаевые получаешь ты? У тебя есть какой-то секрет, мне неизвестный? Кайла ухмыльнулась, засовывая деньги себе в карман. — Я пофокусничала на заднем дворе. — Так я и знала, — Сара скорчила ей гримасу демонстративного отвращения и отшатнулась. Повернувшись, Кайла увидела Сида. Он подошел к стойке, роясь в заднем кармане, и спросил: — Я могу расплатиться по счету? — Конечно, — сказала она, доставая записи. — Четыре пива, одна выпивка за счет заведения и двойной виски. Все верно? — Правильно. — Двадцать три доллара. Сид положил свой бумажник на стойку, одной рукой вытащил оттуда купюры и протянул ей тридцать пять долларов. — Сдачу оставьте себе, — сказал он. — Это вам с Сарой. Разделите. — Большое спасибо. И поздравляю с выигрышем. — Вы видели? — ухмыльнувшись, спросил он. Язык у него чуть-чуть заплетался, но говорил он далеко не так невнятно, как недавно казалось. — Да уж. Ты из тех парней, что всегда поддерживают аутсайдеров? Сид фыркнул и помотал головой, но сказал: — Аутсайдеры. Думаю, это вот прямо про меня. Он поправил слинг и надел куртку. — Доброй тебе ночи, — сказала ему Кайла. Сид блеснул улыбкой. — И вам тоже. Она посмотрела, как он вышел, и подумала, что, наверное, это к лучшему — то, что он не поддался на Сарины авансы. Несмотря на продемонстрированный им пьяненький азарт, Сид показался ей каким-то усталым и слишком для Сары серьезным. И это наблюдение подтвердилось десятикратно, когда она подошла вытереть его столик и обнаружила там забытую им книгу. «Quomodo Invidiosulus Nomine Grinchus Christi Natalem Abrogaverit» Блин — латынь? Он явно иисусов фрик. Жаркий иисусов фрик, пьющий и делающий ставки. Вздохнув, она сунула книгу под мышку и пошла обратно к бару. Фрики. Почему вокруг нее одни фрики? Она уволится. Завтра. Завтра уже точно.