Рядом с тобой

Воздух плавится от жары, размывая зелено-коричневый лесной пейзаж, как несфокусированная фотография. Так жарко, что Ибо кажется, будто его глазные яблоки сейчас усохнут. Укусы комаров чешутся под длинными рукавами, а плотный стрекот цикад только усиливает гнетущую атмосферу. Обычно он не особо возражает против лета. Но совсем другое дело- находиться на съемочной площадке Хэндяня, носить несколько слоев одежды при температуре 42 градуса и при этом вести себя как самый ледяной огурец в мире. Зато, по крайней мере, он может носить белое. — Я умираю, — стонет Сяо Чжань. Его лицо так близко к ручному вентилятору, что Ибо хочет пошутить, не отрезало ли ему нос, и проследить реакцию. Прошлой ночью тот плохо спал и от этого стал тише обычного. Утром Ибо проснулся от десятка сообщений в WeChat, отправленных между 3-4 часами утра. Ибо, я думаю, мой кондиционер перестал работать. Так жарко. Оооочень жарко. Не могу заснуть. Ты проснулся? Как ты можешь спать, когда я так страдаю. Иди сюда и страдай со мной. Ты человек? Ван Ибо? За это Ибо отругал Сяо Чжаня за завтраком: — Ты серьезно думал, что мое присутствие сделало бы твою комнату прохладнее? Сяо Чжань лишь слабо махнул рукой, сказав: — Ты не пришел, так что моя нехватка сна — твоя вина, — и Ибо пришлось прикусить язык, чтобы не пошутить в ответ «она так и сказала». Ибо обнаруживает, что теперь ему приходится часто прикусывать язык из-за Сяо Чжаня, и это не всегда хорошо удается. Тот, кто раньше работал с ним, был бы удивлен этим фактом. Сам Ибо удивлен. Он знает, что его часто называют молчаливым и сдержанным; лишь немногие избранные знают, что это наполовину из-за застенчивости, а наполовину из-за того, что большинство людей не интересуют его настолько, чтобы прилагать усилия для задействования голосовых связок. Но Сяо Чжань… стоит этих усилий. Во всяком случае, у Ибо прямо противоположная проблема: он просто не может заткнуться рядом с ним. И Сяо Чжань, несмотря на все его заявления о том, что Ибо слишком шумный, всегда готов выслушать. Даже когда он устал и капризничает, его лицо будто начинает светиться радостью при появлении Ибо. Ибо же почти уверен, что его собственное лицо делает то же самое, но с удручающе более высокой мощностью. — Сейчас ты выглядишь живее, чем сегодня утром, Чжань-гэ, — говорит Ибо, толкая его в бок. Сяо Чжань надувает губы. — Магия макияжа, Ван-лаоши. Скрывать, не чувствовать, не давать им знать, — поёт он. «У него такой прекрасный голос», — думает Ибо далеко не в первый раз. — Ты должен играть в диснеевских фильмах, — говорит Ибо вместо этого. Он возится с длинными прядями своего парика. — Всегда и везде поёшь. — Это же моя детская мечта! Кем бы я был у Диснея? — Сяо Чжань широко улыбнулся за своим вентилятором. Вообще, Ибо уже стал лучше контролировать свои умственные способности, когда сталкивается с этой улыбкой, но иногда это все же требует усилий. — Кролик из Зверополиса, я забыл его имя. Сяо Чжань сужает глаза: — Это так неоригинально, меня и так постоянно сравнивали с кроликом. Почему не принц? — Принцы Диснея скучные, — откровенно оценивает Ибо. — И они никогда не являются главными героями. — О, неужели Ван Ибо хочет быть принцессой? — Глаза Сяо Чжаня загорелись нечестивым ликованием. — Он хочет быть принцессой? Я точно знаю, кем бы ты был, ты бы… — Да иди ты на хрен, — говорит Ибо, ударяя мечом по Сяо Чжаню, который уже так привык к этому, что почти не реагирует. — А кто раньше пел Let It Go? — и добавляет, — Ты бы хотел быть Эльзой? — Без проблем, — надменно говорит Сяо Чжань. — Я мог бы полностью воплотить Эльзу. — Ты мог бы… — и затем рот Ибо вновь открывается без разрешения, — но Чжань-гэ такой красивый, что сумел бы сыграть вообще любую принцессу. Сяо Чжань смотрит на него, широко раскрыв глаза и приоткрыв рот. Но нет, Ибо уже не может взять слова обратно. — Вэй Усянь красив, но не как девушка, — говорит Сяо Чжань. Предлагая Ибо путь отступления, по которому действительно бы следовало пойти, чего тот не делает. — Я говорю о Сяо Чжане, а не о Вэй Усяне, — отвечает он, безрассудно наслаждаясь тем, как Сяо Чжань краснеет под гримом. — Сяо Чжань неземной, похожий на принцессу, он… — Ах ты гадёныш! — не выдерживает Сяо Чжань. — А как насчет Ван Ибо — сказочного прекрасного лица, вечно тонкого-звонкого, как Динь-Динь… Ай, Ибо, стой! Лань Чжань, Лань-эр-гэгэ, извини, пощади! — Ну-ка хватит, — прерывает режиссер Чэн, и они расцепляются и выпрямляются, как виноватые школьники. — У нас драма о Вансянях, а не об Ичжанях. Режиссер посмеивается над собственной шуткой, но Ибо чувствует, как по его телу пробегает холодный озноб. Взглянув в сторону, он видит мерцание в удивленных глазах Сяо Чжаня, похожее на взмах крыла бабочки. Но затем он усмехается и хихикает как обычно, и Ибо тоже заставляет себя смеяться, ха-ха, очень смешно, потому что это неправда, в этом нет ни капли правды. Нет. Вот черт. И как только его угораздило? ________________________________________ Оглядываясь назад, можно сказать, что Сяо Чжань выделялся для Ибо с тех пор, как они впервые встретились на Day Day Up. Ибо был знаком со многими красивыми людьми и причислял себя к их категории. Но когда он впервые увидел Сяо Чжаня, то был поражен. Это было все равно, что увидеть настоящий бриллиант в куче бижутерии. Даже неискушенному взгляду было ясно, что чистый блеск драгоценного камня преуменьшить невозможно. Ибо все еще привыкал к своей роли ведущего и был слишком сдержан, чтобы начать какой-либо разговор с Сяо Чжанем. Поэтому он довольствовался сиянием издалека и признал, что они как корабли, проплывающие в ночи, и в будущем вряд ли будут иметь что-то общее. И даже если позже Ибо иногда мечтал о том, насколько горячим может быть тот корабль, это были только его собственные мысли. Затем обстоятельства — Ибо ненавидит слово судьба — сговорились, чтобы свести их вместе, в ситуации, которая была почти такой же (если не большей) фантастикой, чем его самые смелые мечты о знаменитостях. (Например, о Валентино Росси и ванной с шампанским.) А если серьезно, то в главной роли в BL-драме вместе с Сяо Чжанем? Парень с сияюще-яркой улыбкой, которая вспоминалась Ибо даже сейчас? Мистер Горячий Корабль, который каким-то образом пришвартовался в той же гавани, что и он, и который вблизи был еще сногсшибательнее? Сяо Чжань был очень красив, несмотря на полное отсутствие макияжа и укладки, с мешками под глазами. И что еще хуже: он опять был очень и очень мил. Он подошел к нему первым. «Привет», — сказал он Ибо за обедом в первый день учебного лагеря.«Я Сяо Чжань. А ты Ван Ибо, верно? Мы будем много сниматься вместе, так что мы должны лучше узнать друг друга!» Выражение лица Сяо Чжаня было открытым и дружелюбным, в нем чувствовалось тепло, которое сразу же располагало людей. Очень подходящее для человека, который будет играть Вэй Усяня. Ибо хотел ответить тем же. Но не хотел быть похожим на Лань Ванцзи: холодным, неприступным, сдержанным. Хотя одно общее у них точно имелось: даже прилагая усилия, Ибо всегда было трудно разговаривать с незнакомцами, и с милыми — тоже. Выведите его на сцену перед тысячами людей и скажите ему танцевать фристайл: нет проблем. Оставьте его в отдельной комнате, чтобы поболтать с кем-то незнакомым, и Ибо предпочтет съесть осколки стекла. Но с Сяо Чжанем было легче. Ибо не потребовалось много времени, чтобы понять, что за ослепительной улыбкой и глазами Бэмби был придурковатый местами, живой и по-хорошему простой человек с озорной жилкой. Светские беседы с Сяо Чжанем длились недолго. Ко второму дню съемок Ибо уже учил его ругаться по-корейски. К концу первой недели они имитировали бой на мечах. В середине их второй недели Ибо поднял глаза во время сцены и поймал взгляд Сяо Чжаня. Так он делал уже сто раз, но по какой-то причине они оба рассмеялись и испортили дубль. И ему было все равно. Он не мог перестать смеяться и не мог перестать смотреть, как смеется Сяо Чжань, как излучает чистую радость, как красиво выглядит его лицо в приступе неудержимого веселья, и… И. Ибо не потребовалось и двух недель сообразить, что у него могут быть проблемы. ________________________________________ Итак, он здесь, страдает от жары, наблюдая, как Сяо Чжань страдает от жары. Подшучивает над Сяо Чжанем, а Сяо Чжань дразнит его. Ударяет Сяо Чжаня, а Сяо Чжань наносит ответный удар. Ударяет Сяо Чжаня, который, кажется, флиртует в ответ?.. или? Проблема в том, что Сяо Чжань очень располагающий человек. Ибо еще не совсем уверен, старается ли он изо всех сил быть в образе Вэй Усяня, или его характер всегда такой дружелюбный. Но, конечно, дело не только в воображении Ибо, а в том, что Сяо Чжань улыбается ему шире, взгляд и даже тон его голоса приобретают иное качество, чем для Чжочэна или Сюань Лу. Он дразнит первого, по-доброму шутит со второй. Однако с Ибо он… кокетливый, да, но не только. Он смотрит на Ибо, как на желанный подарок, который не терпится открыть. И Ибо никогда не хотел так сильно, чтобы его открыли. Но, как правило, нельзя просто подойти к кому-то и предложить открыть себя. Это даже звучит как дурной розыгрыш, поэтому Ибо прибегает к насилию. —Ты как щенок, — восклицает Сяо Чжань после того, как Ибо в третий раз цепляется за его пояс и толкает назад. — Не могу поверить, что я считал тебя неприступным и холодным, когда мы впервые встретились. — Я просто стеснялся, — говорит Ибо. Он слышит умоляющие ноты в собственном голосе, но решает оставить как есть. — Я пытался быть вежливым и почтительным по отношению к своему гэгэ. — С каких это пор ты относился ко мне как к гэгэ? — Сяо Чжань фыркает. — Это Я — тот, кто приложил усилия с самого начала. Мне пришлось вывести тебя на чистую воду, как Вэй Ин Лань Чжаня, благодаря моему отважному характеру. — Никого ты не вывел, — парирует Ибо. — Ты просто начал меня бить. — Что, прости? — Сяо Чжань прижимает руку к сердцу, как будто смертельно ранен. — Кто кого первым ударил? Ты мелкий засранец, я не понимаю, как люди могут называть тебя тихим. Кто знал, что знаменитая ледяная королева Ван Ибо на самом деле прячет внутри раскаленного дьявола? То, что Сяо Чжань может сказать нечто подобное, свидетельствует, насколько они близки. Хотя большинство людей просто слишком отпугивает недружелюбие Ибо, чтобы познакомиться с ним ближе, — Но не Чжань-гэ, — думает Ибо, чувствуя приятную дрожь в животе. Он пытается скрыть эмоции, говоря: —Ты только что назвал меня горячим? Спасибо, Сяо-лаоши, я знаю это, но все равно приятно слышать. Сяо Чжань грозит ему пальцем: —Ты человек, Ван Ибо? В тебе нет ни капли скромности? — Нет, — серьезно отвечает Ибо. — Нет ничего, кроме крутости. Он ржет, и Сяо Чжань присоединяется к нему. Вообще-то это не смешно, о чем Сяо Чжань постоянно напоминает ему в перерывах между икотой. Это только потому, что сейчас три часа ночи, а они снимали сцену в поместье клана Чан в течение нескольких часов, в основном стоя, пока съемочная команда монтирует декорации. Сейчас все кажется смешным. Статисты, лежащие на земле, забавно притворяются мертвыми. А еще ужасно забавен укус комара на шее Чжочэна. — Детский сад, — жалуется Чжочэн, и почему-то это самая смешная вещь, которую они слышали. В течение нескольких минут Ибо абсолютно не может собраться, как и Сяо Чжань. Каждый раз, когда они только поднимают друг на друга взгляды, все начинается сначала: Ибо вновь фыркает, а Сяо Чжань вытирает слезы от смеха. Уже не в первый раз Ибо наблюдает за тем, как губы Сяо Чжаня растягиваются в широкой ухмылке, как изогнутый восклицательный знак, с маленькой родинкой под губой, и думает: «Так вот, что Лань Ванцзи чувствует всё время». Такие мысли вызывают у Ибо беспокойство и дискомфорт и как будто не вписываются в его обычное поведение. Возникает вопрос: если он страдает от серьезного случая смешения со своим персонажем и если флирт Сяо Чжаня тоже результат проживания им жизни Вэй Усяня изо дня в день, то, если это так, думать о поцелуе со своим партнером по съемкам, когда камеры не работают, неправильно? Поэтому сейчас Ибо списывает свои запутанные мысли в полуночный бред и смеется, пока может. На трезвую голову он уверен, что сможет вернуть свой мозг в более безопасное направление. ________________________________________ — Знаешь, — непринужденно говорит Цзи Ли. — Ты смотришь на него, как будто тонешь, а он — воздух. — Отвали, — говорит Ибо, отводя взгляд от места, где Сяо Чжань советуется с режиссером Чэном. — Бред какой-то. Сегодня снимают сцену поисков Печати тьмы. Темно-синие верхние одежды Сяо Чжаня подчеркивают его фигуру четкими угловатыми линиями. Прядки у лица все время попадают в глаза, и ему приходится сдувать их, а нижняя губа при этом высовывается, как лепесток розы. И Ибо ужасно неудобно, что его фантазии о поцелуях с Сяо Чжанем усилились и превратились в более сложные сценарии, а не исчезли, как он надеялся. — Это всего лишь мое мнение. — Цзи Ли прикрывает лицо веером. — Во всяком случае, я не говорю, что это плохо. Просто интересно, действует ли это метод вживания в роль, или что…? Сяо Чжань серьезно кивает в ответ на слова режиссера. Его ненастоящие волосы всё ещё цепляются к ресницам. Ладони Ибо чешутся. — Что? — с опозданием говорит он. — Ну, знаешь, — говорит Цзи Ли, теперь уже уставившись на веер. — Как служебный роман? Друзья с привилегиями? Переспать с коллегой для лучшего понимания романтической линии сюжета? — Мы… мы не. — Ибо осознает смысл слов, но Сяо Чжань, оглянувшись и найдя его взглядом, уже направляется к ним, поэтому он спешно затыкается, прежде чем выдать что-то еще. Он слышит, как Цзи Ли бормочет: «Мог бы и отшутиться», когда Сяо Чжань спускается к ним. — Лао Ва-а-ан, — тянет он нараспев, и глаза его сияют. Это уже слишком. Ибо ударяет его по заду Бичэнем. Сяо Чжань едва реагирует, делая нерешительный шаг в сторону, поэтому Ибо снова бьет его. Цзи Ли смотрит на него через плечо Сяо Чжаня и многозначительно смыкает-размыкает губы. Ибо делает вид, что не замечает. — Перестань таранить мою задницу, а? — говорит Сяо Чжань, и Ибо едва не задыхается. Глаза Сяо Чжаня искрятся. Он должен понимать, что делает. Призвав все силы, чтобы сдержаться, Ибо возражает: «Я пытаюсь придать ей больше объёма. Не помешало бы.» — Ван Ибо, — говорит Сяо Чжань, выпрямляясь в полный рост. Его лицо приобретает драматично обиженное выражение. — Ты хочешь сказать, что мой зад — пустое место? Когда нельзя выразить бушующие огнем внутри эмоции словами, нужно превратить их в действия, иначе взорвешься. Если Ибо сейчас взорвется, это серьезно затруднит их съемочный процесс. Поэтому он действует. В конце концов, в качестве живого щита Сяо Чжань выдвигает Цзи Ли перед собой, который крайне встревожен, оказавшись между ними. Его тревога абсолютно оправданна, так как Ибо не особо заботится о том, куда бить, а причин мстить Цзи Ли за то, что он сказал ранее, у Ибо тоже нет. Дело в том, что он уже думал об этом. О том, чтобы трахнуть Сяо Чжаня. Или быть трахнутым им. Просто… черт возьми, он всерьез переживает, что жалкие остатки его профессионализма окончательно истекают кровью. Взять, к примеру, недавнюю сцену: Сяо Чжань репетировал свои реплики: «Тетушка, мы хотим где-нибудь поспать.», на что Ибо, не задумываясь, ответил: «Спи со мной». И кошмарнее всего было то, что Сяо Чжань замер на мгновение с натужной улыбкой, прежде чем пробормотать что-то о детях, которым не позволено шутить на такие темы. В тот момент Ибо не чувствовал ничего, кроме бессовестного удовлетворения. Только позже, дроча в уединении своего номера, он задумался, стоит ли больше сдерживать себя. В нем боролись две стороны: одна — дисциплинированная и профессиональная, с тех самых пор, как он был стажером в Корее, твердившая: «Не смешивай бизнес с удовольствием, иначе карьере конец»; другая — сторона двадцатилетнего здорового мужчины, переживающего тяжелый период, который главным образом сказывается на его нижней части тела. Он знал, что должен слушать первую сторону, но попробуй докажи это его члену. После того, как Ибо кончает с приглушенным стоном в руку, он долго смотрит в потолок, размышляя. Чего он хочет от Сяо Чжаня? Стать к нему ближе? Переспать с ним? Быть с ним, быть его? Это просто смешно. Будь реалистом, Ибо. Сяо Чжань этого не хочет, вы оба не хотите. Он даже не знает, нравятся ли Сяо Чжаню мужчины. И даже если да, Ибо не уверен, нравится ли он Сяо Чжаню. Ибо не привык сомневаться в себе, но, возможно, исполняя вторую главную роль эпического гей-романа, он забил себе этим голову. Лучше всего перестать так сильно беспокоиться. В конце концов, он бы не попал туда, где находится сейчас, если бы был из тех, кто обо всем беспокоится. ________________________________________ Все же все тревоги Ибо оказались напрасными. Через пару дней они снимают сцену выздоровления Вэй Ина в Гусу. Или, как в шутку называет это Сяо Чжань, «утро после совместной ночи». — Здесь я имею в виду, что просыпаюсь в твоей постели в твоей рубашке, — он смеётся, как будто это самая смешная шутка в мире, и Ибо смеётся вместе с ним, потому что альтернативой было бы задушить его. Не эротично. Вообще-то… если подумать, то это было бы эротично, потому что это единственный вариант. Он задается вопросом, чувствовал ли Лань Ванцзи когда-нибудь подобное желание. Должно быть, да. Конечно, Ибо чувствует в некотором роде сходство с Лань Ванцзи, но это несравнимо с преданностью Сяо Чжаня Вэй Усяню. А иногда Ибо сильно ревнует его к своему персонажу. Вот Лань Ванцзи берет Сяо Чжаня — эээ, Вэй Усяня — за руку, поднимая очарованный взгляд. Лань Ванцзи наконец удалось: любовь всей его жизни в его собственной постели, чудом избежавшая еще одно столкновение со смертью. И чувак до сих пор не признается ему в своих чувствах длиной в шестнадцать лет. «3, 2, 1, мотор», — командует режиссер, и внимание Ибо сужается и сосредотачивается на происходящем в сцене. В роли Лань Ванцзи он отодвигает полу белой нижней рубашки Вэй Усяня, чтобы проверить перевязанную им рану. В роли Ван Ибо он смотрит на обнаженный торс Сяо Чжаня под распахнутой шелковой тканью, отмечая, насколько он худой, и как видны его ребра под бледной кожей. Его соски похожи на большие коричневые монеты. Ибо хочет коснуться их языком. Если подумать, разве мог бы Лань Ванцзи быть настолько извращенцем с подобными грязными мыслями? А еще разница в том, что Ибо никогда бы не стал ждать так долго. Он бы начал действовать в соответствии со своими чувствами гораздо раньше. «Тогда почему ты не действуешь сейчас?» — спрашивает тихий голос в его голове. — Твой взгляд слишком низко опущен, — говорит помощник режиссёра, и Ибо переключает внимание, заглушая внутренний голос. — Мои глаза здесь, Лао Ван, — усмехается Сяо Чжань, но его грудь поднимается и опускается немного быстрее, чем обычно. Или, может быть, он все еще в образе. За легкой усмешкой скрывается намек на уязвимость в глазах Сяо Чжаня и… что-то еще. На самом деле, если бы Ибо не знал лучше, он бы сказал, что Сяо Чжань выглядит… … Он выглядит возбужденным! Ибо коротко фыркает и смотрит в сторону, пытаясь справиться с внезапно застучавшим где-то в глотке сердцем. — Извините, — говорит он, отводя взгляд. — В следующий раз я посмотрю выше. Они снова снимают дубль, и Ибо старается направить свои запутанные мысли в образ Лань Ванцзи. Вроде работает. Режиссер хвалит его микроэмоции, что вызывает приятное волнение. Но это не так захватывающе, как мысль о том, что Сяо Чжань может… что он… что он может хотеть того же, что и Ибо. Ибо с трудом справляется со съемками сцены, пытаясь уберечься от вида бледной кожи и темных обжигающих глаз, особенно, когда обладатель указанной кожи и глаз постоянно находится рядом. В тот момент, когда рабочий день наконец завершён, Сяо Чжань бросается за импровизированную ширму в их раздевалке, чтобы снять свой костюм. Обычно Ибо переодевается в уборной. Но осознание все еще горит в крови, заставляя ноги двигаться в сторону Сяо Чжаня. Это не первый раз, когда они переодеваются рядом друг с другом, но Сяо Чжань удивленно поднимает глаза, когда Ибо заходит за ширму. Он уже вытащил одну руку из рукава ханьфу и снял сапоги. Ибо резко обдает жаром, но он отмечает, что у Сяо Чжаня такое же выражение лица, как и на съемках в Цзинши, когда он лежал в постели в рубашке Лань Ванцзи. Напряжение в воздухе настолько сильное, что его можно разрезать нитью гуциня. Взгляд Сяо Чжаня метнулся к его губам. Это едва заметное движение, но Ибо его уловил и дальнейшее случается так же неотвратимо, как поглощение звезды черной дырой. Поцелуй мягкий, теплый и потрясающий. Сяо Чжань издает непроизвольный звук где-то в глубине горла и цепляется за плечо Ибо, хватаясь будто за опору, чтобы не упасть. Ибо прижимает Сяо Чжаня за затылок, наклоняя чуть назад. Носом он чувствует его щеку, вдыхая запах слегка влажной от пота кожи и тонального средства. Как ни странно, ему приходит в голову мысль, что он мог бы умереть прямо здесь, утонув в запахе Сяо Чжаня, в сладком вкусе его ртa— — потом кто-то стучит по другую сторону ширмы. Это подобно взрыву петарды под ногами. Они резко приходят в себя и отрываются друг от друга, Ибо смотрит на мигающие глаза и опухшие губы Сяо Чжаня. Он выглядит таким же ошеломлённым, как чувствует себя и Ибо. — Сяо-лаоши? — раздается голос одного из помощников. — Ты переоделся? Я собираюсь поменять костюм, так что отдай мне свои вещи, когда закончишь. — Почти готово, всего одна секунда! — откликается Сяо Чжань. Его голос звучит грубо. Он в полном раздрае. А Ибо никогда не хотел его так сильно. Он наблюдает, как Сяо Чжань пытается снять остатки своего костюма. На нем темные пятна от засохшего пота, и все, что хочет Ибо — это накрыть им лицо и глубоко вдохнуть. О небо, он сейчас просто сойдет с ума. Возможно, Сяо Чжань чувствует то же самое, потому что он старательно не смотрит в глаза Ибо, когда собирает костюм под мышкой. Серая майка, которую он носит под ним, вывернута наизнанку, и Ибо хочет снять ее с него. Не чтобы перевернуть, но чтобы снова увидеть соски Сяо Чжаня. — Чжань-гэ, — растерянно бормочет он, когда Сяо Чжань направляется к выходу. Тот замедляется, и Ибо не знает, что сказать дальше. В ответ Сяо Чжань шепчет, не оглядываясь: — Не здесь, — еле слышно, что Ибо угадывает с трудом, а затем выходит, оставляя его одного за ширмой. ________________________________________ Поцелуй до сих пор заставляет кожу гореть во время поездки обратно в отель, и в лифте, и даже в номере за закрытой дверью. Он все еще возбужден. Ибо колеблется, но все же сознательно решает не дрочить. Вместо этого он открывает WeChat в телефоне и следующие пятнадцать минут тратит на составление сообщения, что для него неслыханно. Ибо относится к тем людям, кто в основном отправляет мемы или голосовые сообщения, редко пользуясь другими возможностями. Ван Ибо: хочешь зайти в мой номер? Всe же ему не нравится. Он хотел, чтобы вопрос звучал нейтрально, и не уверен, получилось ли. Возможно, стоило подумать еще несколько минут. Но прежде, чем он начинает себя корить за спешку, телефон вибрирует. Сяо Чжань: Конечно Правильно. Так и должно быть. Краткий, но мучительно неопределенный ответ. Что, если Сяо Чжань остыл? Что, если он собирается сказать Ибо, что им не следует смешивать работу с удовольствием? Что, если— Его мысли прерывает стук в дверь. Сердце Ибо колотится в горле, когда он встает, чтобы открыть. Сяо Чжань стоит на пороге. Он в мешковатой футболке и шортах и уже смыл макияж, поэтому отчетливо видно, как покраснели его щеки. Он великолепен. В тот момент, когда их глаза встречаются, все тревоги утекают из головы Ибо, как вода в воронку, не оставляя ничего, кроме чистого инстинкта. Ибо всегда умел действовать инстинктивно, что он и делает сейчас, хватая Сяо Чжаня за запястье, притягивая к себе, чтобы столкнуться ртами в поцелуе. После этого всё становится расплывчатым, и случайные детали прорываются сквозь окружающий их шторм похоти: вот Сяо Чжань спотыкается и чуть не отправляет их обоих на ковер по пути к кровати; вот вкус его пота во впадине над грудиной; вот его ногти впиваются в спину и талию Ибо, как кошачьи когти. Они быстро раздеваются под звуки влажного, тяжёлого дыхания. Ибо протягивает руку, чтобы прикоснуться к соску кончиком пальца, а затем заменяет его своим ртом, катая комок между зубами, как и хотел весь день. Это заставляет Сяо Чжаня издать тонкий высокий звук, на который откликается член Ибо. О, Небо. Если бы у него было больше рук, чтобы он мог касаться Сяо Чжаня повсюду и выжать из него еще больше подобных звуков. Лихорадочные мысли рассеиваются, когда Сяо Чжань кладет руку ему между ног и двигает ее вверх, заставляя Ибо издать громкий стон. — Могу я… — выдыхает он. Очень трудно связать слова вместе, когда пальцы Сяо Чжаня гладят именно эту часть тела. — Я хочу отсосать тебе. — Хорошо, — говорит Сяо Чжань, немного заикаясь, и это укрепляет уверенность Ибо, зная, что Сяо Чжань так же поражен, как и он сам. Ибо делал это несколько раз раньше, но никогда не чувствовал себя таким отчаявшимся. Он спускается вниз и обхватывает рукой член Сяо Чжаня, очарованный тем, как он твердеет под его ладонью. Не испытывая больше ничье терпение, он накрывает головку ртом и сосёт. Ему видно, как Сяо Чжань закрыл лицо рукой, другой стискивая простыни в комок. Ибо не очень хорош в приемах и технике, но у него большой рот, и Сяо Чжаню, похоже, это явно нравится. Поэтому Ибо усердно продолжает, пока Сяо Чжань не стонет отчаянно, толкая его в плечо. — Я не могу… Ибо, я сейчас… Легко отбиваясь от чужих рук, Ибо сосёт последний раз с нажимом, прежде чем Сяо Чжань вскрикивает, наполняя его рот солёным теплом. Он с восторгом проглатывает всё это. — Чжань-гэ, — выдыхает он и понимает, что ему нечем подкрепить эти слова. Это прекрасно и более чем удовлетворяет Ибо — видеть Сяо Чжаня лежащим под собой, измученным от его ласк. Тот слабо взмахивает рукой: — Погоди. Теперь ты. Давление между ног Ибо вспыхивает с удвоенной силой. Он старается изобразить хмурое выражение, потому что Сяо Чжань смеётся над ним, но это приятный смех. Ибо всегда нравился смех Сяо Чжаня. — Иди сюда, — говорит Сяо Чжань, а затем соскальзывает вниз, его теплое дыхание Ибо чувствует на своем паху, и больше не думает о смехе. Он вообще не думает, потому что наблюдает, как идеальные губы Сяо Чжаня растягиваются вокруг его члена; чувствует мокрое скольжение его языка, и… Ибо совершенно не способен на размышления, когда такой идеально красивый человек буквально высасывает душу. Из его члена. Если только на задворках сознания возникает невнятный вопрос, сделал ли он что-то великое в прошлой жизни, чтобы испытать это. Может, он спас королевство или что-то вроде. Чтобы всё закончилось, требуется досадно короткое время. Сяо Чжань отстраняется и подставляет свой язык прямо под член Ибо, так что тот кончает наполовину в его рот, наполовину на лицо. После Ибо падает обратно на подушки, с бешено скачущим как резвый скакун сердцем. — Вау, — говорит он. — Ага, — соглашается Сяо Чжань. — Что только что… — Да. — Сяо Чжань откашливается. — Надо салфетку? Они замолкают на несколько секунд. Ибо всё ещё слишком возбужден от эмоций, чтобы чувствовать себя неловко, но его мозговая деятельность восстановилась настолько, что задается вопросом, нормально ли сказать, что ты потрясающий, или я хотел сделать это целую вечность, или как ты смотришь на то, чтобы повторять это, может быть, до конца наших дней? Сяо Чжань первым нарушает тишину. — Ибо… это не усложнит наши отношения, пока мы работаем, верно? — Нет, — говорит Ибо, начиная беспокоиться. — Я не буду усложнять, если ты не будешь. — Хорошо, — говорит Сяо Чжань с облегчением, хотя его брови все еще выдают растерянность. — Потому что это было действительно классно, и… — Ты хочешь повторить? — выпаливает Ибо. Ну почему его рот сейчас, как и член, совершенно неконтролируем? — Я имею в виду, не прямо сейчас, но в любое время, когда мы захотим… ну, знаешь, помочь друг другу? Сяо Чжань смотрит на него странно несколько секунд, от чего у Ибо сжимается в животе. А затем легко улыбается. — Конечно, — говорит он. — Почему бы и нет. Он слегка колеблется, а затем добавляет: — К тому же, это может неплохо укрепить химию наших персонажей. — А, да, — говорит Ибо и не может понять, что именно сейчас происходит у него в голове, потому что уже не чувствует эйфории, как секунду назад. Но это бессмысленно, ведь Сяо Чжань только что согласился переспать с ним, когда им захочется. Это уже намного больше, чем он ожидал. Ибо глубоко вздыхает и снова фокусируется на лице Сяо Чжаня. «Круто», — соглашается он и понимает, что это действительно так. ________________________________________ После этого как будто прорвало плотину. Каждую ночь, когда оба свободны, они оказываются в объятиях друг друга в одном из номеров. Они пробуют, открывают и изучают чувствительные места (грудь и бока у Ибо, шея и уши у Сяо Чжаня). Очень скоро они становятся профессионалами в угадывании и удовлетворении желаний друг друга. Ибо не может отрицать, что теперь немного странно работать вместе с Сяо Чжанем после того, как узнал, каков его член на вкус. И помимо этого странного, он все чаще уходит в подпитываемые похотью воспоминания. В остальном Ибо пытается вести себя как можно более нормально. К его облегчению, это не так уж сложно. Они возвращаются к своей обычной рутине подшучиваний и драк, как будто ничего не произошло или не происходит. Это не означает, что Ибо сопротивляется импульсу добавить, так сказать, еще несколько намеков в их обмены мнениями. Это похоже на азарт игрока, пристрастившемуся к игровому автомату, пытающему удачу снова и снова, пока не получит комбинацию из трех фруктов — Сяо Чжаня, отчаянно пытающегося скрыть свое возбуждение. Они снимают сцену «музыкального секса», когда Вэй Усянь и Лань Ванцзи вместе играют «Покой», чтобы успокоить дух меча. Первым начал Сяо Чжань, но именно Ибо не отпустил шутку и начеркал эту надпись прямо по сценарию Сяо Чжаня, подчеркнув три раза для убедительности. — Ты сказал, что важно передать тон сцены, — усмехается Ибо, уклоняясь, когда Сяо Чжань ударяет его сценарием. — Ты сказал, и я цитирую: «Дуэт — это метафора, показывающая, как они хотят друг друга». — Упор на слове «метафора», — вздыхает Сяо Чжань. — Я должен был догадаться, что в тебе нет ничего метафорического, Ван Ибо. Ибо знает, что не должен. Сейчас вокруг них крутится так много камер. Он действительно, действительно не должен так делать. Но он подзывает Сяо Чжаня наклониться ближе и шепчет, потому что не может ничего с собой поделать: — Ты хочешь сказать, что у меня большой член? Сяо Чжань так громко кричит ему в ухо, что Ибо вздрагивает, отпрянув недостаточно быстро, чтобы избежать удара по руке. — Ты чертовски невыносим! — громко говорит Сяо Чжань. Ибо ухмыляется, а затем бубнит себе под нос: — А по-моему, прошлой ночью ты так не думал. Он достаточно близко, чтобы видеть свет, отражающийся от глаз Сяо Чжаня, поэтому видит, как расширились его зрачки, как покраснела кромка лица и ключицы там, где грим истончился. Конечно он пытается заглянуть Сяо Чжаню между ног, но режиссер кричит, чтобы они занимали свои места, вытесняя неконтролируемую возбужденность Ван Ибо в более контролируемую возбужденность Лань Ванцзи. На данный момент между ними нет большой разницы. ________________________________________ Этой ночью Ибо ожидает их уже обычный раунд грязных поцелуев, за которым последуют еще более грязные минеты. (Или, может быть, они просто будут бороться и тереться друг о друга, пока не кончат, как вчера. Это было здорово.) Так что он совершенно ошеломлен, когда Сяо Чжань смотрит на него с робкой улыбкой и спрашивает: — Ты хочешь трахнуть меня? Должно быть, именно так и чувствуется инсульт. Ибо теряет дар речи, но ему удается так восторженно кивнуть, что он чуть не бьется головой о подбородок Сяо Чжаня. Сяо Чжань хихикает. — У меня есть смазка и презервативы. Ты… делал это раньше с парнем? На секунду Ибо испытывает искушение солгать, но он не хочет начинать не с той ноги. — Нет, — признает он. — Но я хочу попробовать с тобой. Если… если хочешь. Взгляд Сяо Чжаня смягчается. — Хорошо, если ты уверен, — говорит он. — Это немного отличается от секса с девушкой, я покажу, что нужно делать. Ибо не собирается лгать, но он не может заставить себя сказать, что никогда не делал этого с девушкой. Поэтому он кивает Сяо Чжаню, надеясь, что тот будет уверен в себе, и говорит: — Я в руках Сяо-лаоши. Тебе придется меня научить. — Поскольку он не может сопротивляться, он добавляет провокационным тоном: — Если я не справлюсь, тебе придется продолжать учить меня до тех пор, пока я не освою материал. Сяо Чжань закатывает глаза. — Айя, ребенок. Ты угрожаешь мне, серьезно? Ты уже родился с таким самомнением? — Я просто пытаюсь быть хорошим учеником, — говорит Ибо с ехидной ухмылкой. — Мне необходимо получить высокую оценку. Посочувствуйте мне, Лао Сяо. — Ты собираешься оказаться внутри меня, поэтому не ты здесь заслуживаешь сочувствия, — парирует Сяо Чжань, и, хотя Ибо наслаждается их подшучиванием, напоминает себе, что у них есть более насущная задача. Кроме того, ему сложно придумать возражение, когда вся кровь в теле стремительно течет к югу от мозга. Сяо Чжань сначала объясняет, как пальцами раскрыть его, как используется лубрикант, как быстро и глубоко входить. Ибо послушно следует инструкциям, стараясь не слишком много думать о том, что делает, потому что тогда его поразит невероятность всего действа, и он потратит усилия впустую. Его член уже очень близок к тому, чтобы потратиться впустую, особенно когда пальцы с легкой отдачей задевают точку внутри, и все тело Сяо Чжаня содрогается в ответ. — Это то место, правда? — взволнованно спрашивает Ибо, снова подталкивая его и наслаждаясь тем, как Сяо Чжань непроизвольно задыхается и дергается. — Там, где действительно хорошо? Где то самое, типа… — Да, Ибо, это то место, — обрывает Сяо Чжань, дергая Ибо за запястье, так что его пальцы выскользнули. — И я готов. Можешь сейчас. Сяо Чжань звучит слишком спокойно и собранно. Ибо полон решимости изменить это. Он трясущимися руками раскатывает презерватив и переступает по матрасу коленями позади Сяо Чжаня, берясь за его бедра. От прикосновения к телу Сяо Чжаня пробивает дрожь, а руки крепче сжимают простыни. Возможно, он всё-таки не так спокоен, как кажется. Сделав глубокий вдох, Ибо смещается вперед, но — нет ничего, что он не видел в порно раньше — в то же время, порно никогда не заставляло его чувствовать себя подобным образом. Сяо Чжань издает тихий звук и тянется назад, сжимая руку Ибо. Ибо делает паузу и пытается дышать. Даже несмотря на все приготовления, Сяо Чжань все еще довольно тугой, а Ибо… ну… — Почему ты такой большой? — задыхается Сяо Чжань, вспотевшей ладонью сдавливая руку Ибо. — Нормально? Больно? — беспокоится Ибо. — Нет, все хорошо. Более чем хорошо, — говорит Сяо Чжань, хотя все еще не перевел дыхание. — Просто двигайся медленно. Ибо двигается, хотя каждый миллиметр достигается за счет выдержки перед криком сотен голосов где-то внутри, приказывающих члену двигаться быстрее! Быстрее! Он скрипит зубами и игнорирует желание повиноваться. Он Ван Ибо. У него отличная координация движений и физические навыки. Ничего лишнего. Сяо Чжань медленно выдыхает, затем опять сжимает руку Ибо и говорит: — Давай, ты можешь двигаться быстрее. И Ибо начинает двигаться, и, черт возьми, это… это нечто невообразимое. Сможет ли Ибо вообще выжить без этого дальше, если только что узнал, насколько это невероятно? Пот стекает по его лицу, срываясь каплями на покрасневшую кожу спины Сяо Чжаня внизу под ним. Он сжимается вокруг члена, резко выдыхая в подушку. Звуки, которые они оба издают, в любом другом контексте заставили бы их безобразно поржать, но сейчас это только подстегивает действовать сильнее, быстрее. Ибо чувствует, что его уменьшили до самой важной, самой животной части себя. Той, что есть не что иное, как базовый инстинкт и удовольствие, пучок нервных окончаний, шипящих и потрескивающих, готовых взорваться снопом искр. Позже Сяо Чжань будет дразнить его за то, что кончил слишком быстро. Ибо откажется признать поражение и потребует еще раз, в котором ему удастся продержаться дольше, заставив Сяо Чжаня кончить дважды. В первый раз, когда Ибо все еще вбивался в него, плотно обхватив член другой рукой. Во второй раз, когда безжалостно ласкал пальцами то место внутри, пока Сяо Чжань не начал умолять о пощаде, извиваясь от сверхчувствительности. — Почему с тобой всё всегда соревнование? — жалобно стонет Сяо Чжань. — Мне просто нравится хорошо разбираться в вещах, Чжань-гэ, — с ухмылкой отвечает Ибо, прежде чем слизать потеки прекама с члена Сяо Чжаня. Как он и надеялся, это помогает. Сяо Чжань издает нечеловеческий звук, влага собирается на его ресницах, как капли росы на травинках. В следующее мгновение его член дергается, покрывая живот белыми струями. Это фантастика. Ибо собирается дрочить на это зрелище до конца своей жизни. — Так что? — спрашивает он, упираясь подбородком в грудь Сяо Чжаня. — Я был хорош? — Да, — вздыхает Сяо Чжань. — Превосходен. — Я рад, — улыбается Ибо. Он честно этого добился. ________________________________________ Если Ибо думал, что, переспав с Сяо Чжанем, успокоит похотливую горячку, тогда… тогда он идиот. Теперь, когда он знает, как выглядит и звучит Сяо Чжань в муках удовольствия, он едва ли может думать о чем-то другом. Его руки и так было трудно контролировать вблизи Сяо Чжаня, а теперь они кажутся отдельными существами, которые без сознательной мысли крутятся вокруг запястий коллеги по съемкам или тыкают большим пальцем в углубление над его ключицей. Сяо Чжань отвечает притворным вздохом, либо отвечает по-настоящему. Ибо крайне доволен, когда он отвечает. В конце концов, драка очень похожа на секс, а чтобы это было оправданно, нужна взаимность. Что также становится трудно контролировать, так это привычка Ибо к словесному поносу, когда из его рта вылетает такое, о чем бы он раньше и не подумал сказать своему коллеге. Как правило, Ибо довольно хорошо умеет держаться перед камерами, которые повсюду следят за ними для закулисных съемок. Однако иногда он все равно ошибается. Они снимают сцену в пещере Сюаньу. Персонал снует вокруг Сяо Чжаня, как рабочие муравьи, строящие холм, накрывая его слоями одежды. Сяо Чжань позволяет им двигать своими конечностями, как им заблагорассудится, пока препирается с Ибо. Кто-то уже не раз комментировал явную глупость их разговоров, но Ибо упивается этой глупостью. В том, как он может вбросить в разговор абсолютно бессмысленный на первый взгляд намек, а Сяо Чжань все равно поймет его и ответит в той же манере. — Это действительно туго, — бормочет Сяо Чжань, когда сотрудник стаффа натягивает пояс вокруг его талии, и у Ибо рвет тормоза. — Похоже на связывание? — спрашивает он. Крученый мяч брошен, и Ибо, затаив дыхание, ждет увидеть точный момент, когда он достигнет цели, и то, как улыбка Сяо Чжаня приобретает в ответ знойный оттенок. — Что ты сказал, грязный пес? — смеется Сяо Чжань слегка поддразнивающим тоном, противоречащим его всё ещё тлеющим глазам. В голове Ибо возникает образ Сяо Чжаня, связанного и распятого на кровати, и — о, нет! — в этой сырой, темной пещере, окруженной толпой персонала, у него встаёт. На самом деле, прежде чем начинать, Ибо должен был догадаться об этом. Он стал выдержаннее, поэтому концентрируется на холоде и сырости пещеры, пока это не трезвит все части его тела. Они продолжают сцену, и Ибо выкидывает этот разговор из головы, предполагая, что это останется шуткой. Но в ту ночь, лежа бок о бок после обмена взаимными минетами, Сяо Чжань приподнялся на локте и спрашивает: — Тебя заинтересовал бондаж? Ибо смотрит на него. Его мозг после оргазма не справляется. — Ты серьезно? — говорит он, пытаясь не выдать волнение. Сяо Чжань, кажется, не замечает: — Я бы не прочь попробовать, — говорит он. — Я чувствую, что Вэй Усяню бы это понравилось. Ибо нахмурился: — Тебе не обязательно делать это для Вэй Ина. Делай, что интересно Сяо Чжаню. Сяо Чжань усмехается: — Я знаю свое имя, Ибо, — говорит он, снисходительно глядя на него. — И мне любопытно. — Хорошо, — несколько смягчился Ибо. — Я… Тогда я проведу небольшое исследование. — Я тоже, — говорит Сяо Чжань, прежде чем Ибо прихватывает его губы для еще одного поцелуя. Естественно, они оба не преуспевают в исследованиях, потому что у каждого слишком плотные графики, чтобы даже разобраться, где и как достать подходящие материалы и инструменты. Это не мешает Ибо отправлять Сяо Чжаню тонны шибари-изображений в их WeChat, а Сяо Чжань дразнит его, комментируя художественные достоинства каждого изображения. Здесь хорошее освещение. Приятный контраст и симметрия. Ибо пытается вернуть его к более провокационному тону, но с неоднозначными результатами. Ван Ибо Представляю, как ты связан вот так, Чжань-гэ Сяо Чжань я бы выглядел нелепо. Как курица Ван Ибо ты был бы сексуальным цыплёнком Сяо Чжань Это лучший ответ, который ты смог придумать? Ван Ибо Ну ладно я перестану присылать тебе фотографии Сяо Чжань ты дуешься? наш малыш Ибо дуется? почему ты не можешь быть связанным ты знаешь, что это ты самый сексуальный цыпленок из всех Ван Ибо [мем «это же я»] Сяо Чжань нарцисс давай забудем о бондаже, хорошо? мы можем просто заняться ванильным сексом Ван Ибо ты назвал меня ванилью? погоди, Чжань-гэ, я покажу тебе ваниль! В конце концов, они не пробуют ничего более необычного, чем привязать запястья Сяо Чжаня к спинке кровати с помощью запасной красной ленты для волос, которую он украл из костюмерной. Но для Ибо видеть Сяо Чжаня в таком положении так же сексуально, как и самые безумные шибари с полной перевязкой, которые он мог представить. Сяо Чжаню, похоже, это тоже нравится, если судить по возросшей громкости его стонов. — Что нам действительно нужно, — выдыхает он однажды ночью, натягивая запястьями ленту, когда Ибо входит в него, — это твоя лента на лбу. Лента Лань Чжаня на лбу. Думаю, я кончу на месте. — У меня будут большие проблемы, ее сложнее заменить из-за украшения, — говорит Ибо, не обращая толком внимания на смысл разговора, потому что всецело занят пребыванием в жаркой, скользкой тесноте Сяо Чжаня. Ему здесь так хорошо, что мозг всегда превращается в блаженную лужу. Но сейчас в луже пробегает рябь неудовлетворенности. Почему Сяо Чжань думает о Лань Ванцзи, когда его трахает Ибо? Он пытается выбросить это из головы, но затем Сяо Чжань снова открывает рот. «Ибо, ты сейчас выглядел так сурово и устрашающе», — забавляется он. — «У тебя было лицо Лань Ванцзи. Ты хочешь, чтобы я тебя так называл? Лань Чжань? Лань-эр-гэ…» Ибо отвечает ему мощным толчком, который заставляет Сяо Чжаня замолчать с удовлетворительным задыхающимся звуком. Он повторяет его снова, затем еще раз, звуки ударов их бёдер друг о друга разносятся по комнате. К этому моменту Ибо точно знает, под каким углом Сяо Чжань кричит от удовольствия, и безжалостно использует это знание. — Не называй меня Лань Чжань, — возражает он, раздражение и желание текут по венам одновременно. — Я Ван Ибо. — Ладно, ладно, — хнычет Сяо Чжань, тяжело дыша. — Ван Ибо, Ибо, я знаю. — Скажи это ещё раз, — говорит Ибо, чувствуя себя опьяненным. И, как разгневанный пьяница, он сейчас импульсивен и склонен к глупым идеям, вроде… — Зови меня… назови меня гэгэ. Скажи Ибо-гэ. — Что? — Сяо Чжань говорит хрипло и пронзительно. Его кисти, беспомощные в связках ленты, раскрываются и смыкаются будто створки раковин моллюсков. — Скажи! — Гэгэ, — стонет Сяо Чжань, — Бо-гэ, — и Ибо кончает так сильно, что его душа отправляется в астральный полет, осматривает достопримечательности, ей делают массаж, и только после этого медленно возвращают на бренную землю. Первое, что он замечает, приземлившись — липкость. Слишком потерянный в своей кульминации, он даже не осознает, что Сяо Чжань тоже кончил. Следующим он замечает, что Сяо Чжань все еще привязан ярко-красной лентой к кровати. Ибо выходит так осторожно, как только может, и быстро развязывает Сяо Чжаня, успокаивающе растирая круги на его натертых запястьях, пытаясь отвлечься от растущего беспокойства и смущения в глубине души. Он был так взволнован тем, что сказал Сяо Чжаню, как потребовал, чтобы тот назвал его гэгэ, и насколько ему это… понравилось. — Ибо, — мягко говорит Сяо Чжань. — Ты в порядке? — Да, я в порядке, — быстро говорит Ибо. — …я ведь не причинил тебе вреда? — Нет, все нормально, нормально, — говорит Сяо Чжань с легкой глупой ухмылкой, и сердце Ибо слегка разжимается. Достаточно, чтобы он смог, наконец, отпустить чужие руки. Но надолго его не хватит. — Кажется, тебе действительно понравилось, когда я назвал тебя гэгэ, — продолжает Сяо Чжань, когда Ибо принимается очищать их обоих. Его рука останавливается на животе Сяо Чжаня, где он только что протер салфеткой. — Извини, — бормочет он. — Я знаю, что это было немного странно. — Вовсе нет, — говорит Сяо Чжань. В его глазах загорается озорная искра. — На самом деле, я могу продолжать называть тебя гэгэ, если хочешь. Все равно ты никогда не относишься ко мне как положено младшему. В ответ Ибо резко бьет его по груди, заставляя Сяо Чжаня зашипеть от боли. Ибо тут же гладит ладонью то место в безмолвном извинении. — Так подло, Лань-эр-гэге, — ворчит Сяо Чжань, и вот оно снова. Эта волна дискомфорта. Что мы делаем? Это эмоции его персонажа? Его погружение в роль? Подражание? Кто я для тебя? Ибо почти произносит последнее вслух. Почти. Его останавливает осознание, что по иронии судьбы это одна из строк его сценария. Но какой ответ дал бы Сяо Чжань вне сценария? — О чем ты думаешь? — бормочет Сяо Чжань, шлепая его по подбородку и выбивая из запутанных мыслей. «Ты», — хочет он сказать. «Теперь я всегда думаю о тебе.» — Ты когда-нибудь чувствовал, что теряешься в своём персонаже? — спрашивает он вместо этого. — О, я не совсем уверен, — лениво говорит Сяо Чжань. — Возможно? Иногда мне кажется, что я принимаю его слишком близко к сердцу и не знаю, как изменить это. И не горю желанием снимать некоторые из предстоящих сцен. Он поворачивает голову и смотрит на Ибо, снова улыбаясь. Ибо, как и всякий раз, поражен тем неоспоримым фактом, что против этой улыбки ни у кого нет шансов. — Может быть, Лао Ван сможет мне помочь, — говорит Сяо Чжань. Его улыбка стала мягче, но ничуть не потеряла привлекательность. — В конце концов, он всегда такой стойкий. — Хорошо, — с трудом сглатывает Ибо. Как будто он мог сказать нет. ________________________________________ Ибо не уверен, что побудило его просить об этом. Возможно, теперь он чувствует себя немного более неуравновешенным, или, может быть, это потому, что в спальне, кажется, становится всё жарче. Наверное, это дурацкая идея. Ибо не считает себя глупым, но у него в характере «сначала нырять, а потом оглядываться». И как только он решит погрузиться во что-то с головой, мало что его остановит. — Привет, — говорит он однажды ночью, когда Сяо Чжань проскальзывает в его комнату и закрывает дверь. Глубоко вздохнув, Ибо решается. — Сегодня вечером ты… хочешь трахнуть меня? Сяо Чжань смотрит на него в явном шоке. — Ты уверен? — спрашивает он осторожно, как будто Ибо — пугливое животное. — Потому что ты никогда… — Я уверен, — говорит Ибо. Его голос слегка дрожит, и он откашливается, пытаясь звучать нормально. — Но если ты не хочешь, тогда ладно. — Я этого не говорил, — поспешно отвечает Сяо Чжань и краснеет. — Я просто… не думал, что это тебя интересует. — Не знаю, готов ли я, — честно говорит Ибо. — Но я хочу попробовать. И я хочу попробовать с тобой. Сяо Чжань все еще смотрит на него напряженно, как будто ожидая любых резких движений, но Ибо распознает явный признак интереса и возбуждения в расширении его зрачков и уже знает ответ. — Ладно, — говорит Сяо Чжань, глядя ему прямо в глаза. — Тогда я постараюсь сделать тебе действительно хорошо. При этих словах Ибо чувствует, как его кровь начинает закипать от жара, как пламя внутри дракона, медленно пробуждающегося ото сна. Он наклоняется вперед и целует Сяо Чжаня, который с энтузиазмом отвечает, накрывая губы Ибо языком. К этому моменту у них было много практики узнать друг друга насколько возможно лучше, так что Ибо становится тяжело дышать за считанные секунды. Руки Сяо Чжаня блуждают по его телу, опускаясь по бокам и бедрам, задевая член. Ибо непроизвольно дёргается от касания и чувствует улыбку Сяо Чжаня на своей шее, прежде чем тот скользит кончиками пальцев между уже возбужденным членом Ибо и кожей его живота. — Перестань дразнить, Чжань-гэ, — скулит он. Сяо Чжань слегка посмеивается над ним, как исключительно веселый садист, а затем проводит пальцами по промежности Ибо. Звук, который издает Ибо, заставляет его тут же устыдиться. Но Сяо Чжаню, кажется, это нравится, потому что его взгляд темнеет еще больше, и он наклоняется, чтобы укусить Ибо за ключицу. Ибо вдруг задается вопросом, как было бы неловко, если бы он упал в обморок прямо сейчас. Он, наверное, никогда не смирится с этим. В конце концов, Сяо Чжань решает поохотиться за смазкой, оставляя Ибо лежать на спине, глядя на условную точку в потолке невидящими глазами. От предвкушения у него кружится голова. Побыв немногое время в раздумьях, Ибо стало любопытно попробовать — ведь как он мог не, увидев, как ведет себя Сяо Чжань? — но он беспокоился, что это может испортить их отношения, с тем… тем, что у них есть сейчас. Он не хотел облажаться. Но в то же время Ибо всегда добивается того, чего хочет. Сяо Чжань возвращается в поле зрения, и это зрелище гораздо более захватывающее, чем потолок. Он возвращается к поцелуям медленно, чувственно, пока Ибо не выгибает резко от нетерпения. Сяо Чжань не торопится, облизывая любимые местечки, оставляя затяжные огненные следы на его груди, вокруг пупка, на внутренней стороне бедер; пока усиливающийся жар внутри не заставляет Ибо чувствовать себя максимально разогретой, очень сексуальной, электрической духовкой. У Ибо перехватывает дыхание, когда Сяо Чжань нежно проникает в него пальцем. Это кажется таким интимным, хотя Сяо Чжань на самом деле ничего такого не сделал и просто мягко гладит его изнутри. Это странное ощущение, но он быстро к нему привыкает и, верный себе, начинает нетерпеливо требовать большего. — Успокойся, — говорит Сяо Чжань с веселыми нотками в голосе, и Ибо подумал, что это раньше он был как скала, а теперь он тверд как железобетон. Пальцы Сяо Чжаня скользят по месту внутри, от которого идут электрические разряды к пальцам ног, и — вот оно. Теперь Ибо понимает, почему Сяо Чжань становится таким громким, когда он делает это с ним. Сяо Чжань повторяет снова и снова. А Ибо никогда раньше не чувствовал себя так хорошо, вернее не совсем так, потому что он всегда хорошо себя чувствует с Сяо Чжанем, но сейчас особенно трудно собрать мысли вместе, когда волны удовольствия продолжают раскачивать его изнутри. Он хочет и так отчаянно нуждается. «Сейчас, Чжань-гэ», — умоляет он, почти всхлипывая, и Сяо Чжань подчиняется, прижимаясь членом ко входу, и… Это больно, и ошеломление подавляет, и ему хочется плакать, но в хорошем смысле. На смену боли удовольствием не нужно много времени, но чувство подавленности только усиливается. Он чувствует себя непобедимым, но в то же время уязвимым. «Хорошо?» — шепчет Сяо Чжань, медленно толкаясь в него, и Ибо яростно кивает. Кажется, что все его тело готово взорваться. Каждый раз, когда Сяо Чжань двигается, жесткие волосы внизу его живота трутся о член Ибо, обостряя ощущения еще сильнее. Как только Сяо Чжань набирает обороты, Ибо долго не держится. Он кончает, закинув колено на плечо Сяо Чжаня, другую ногу откинув в сторону, вцепляется в его руки до синяков. Сяо Чжань продолжает вбиваться до белых кругов у Ибо перед глазами. Когда через мгновения зрение проясняется, он замечает, что Сяо Чжань дрочит на него, прежде чем со стоном выплеснуться ему на живот. Ибо сохранит эту картинку в своей мысленной папке под названием «xiao zhan porn». — Как ты себя чувствуешь? — выстанывает Сяо Чжань, падая рядом. — Чертовски круто, — честно говорит Ибо, и Сяо Чжань смеется, его лицо блестит от пота. Ибо глотает вязкую слюну. Это изображение не входит в папку «xiao zhan porn», но он сам не уверен, в какую папку его стоит отнести. Он подумает об этом в другой раз, когда не будет отходить от того, что его девственность выебали самым великолепным образом. А пока он предпочитает подумать, когда они смогут сделать это снова. ________________________________________ Дело не всегда в сексе, даже если секс просто сногсшибательный (или «ванильный» — слово, которое вскоре стало локальным мемом в разговорах для описания их диких игр). Иногда Ибо, бывает, поражается, насколько заботливым может быть Сяо Чжань, что уже само по себе умопомрачительно. Как в тот раз, когда Ибо простудился, и Сяо Чжань заставлял его пить чашку за чашкой горячий чай, как суетливая тетушка, неосознанно создавая прецедент для Ибо, чтобы постоянно воровать его чай до конца съемок. Или когда он принес ему охлаждающие маски, когда Ибо пожаловался на вздутие живота, и искренне сказал ему, что слышал от разных людей, что они предназначены для лечения отеков. Или то время, когда они болтали о прошлой жизни Сяо Чжаня в качестве дизайнера (это было бесконечным источником развлечения для Ибо), и он пошутил о том, что Сяо Чжань мог бы разработать для него гоночный костюм, на что Сяо Чжань отреагировал неожиданно серьезно. — Расскажи мне, что бы ты хотел, — говорит Сяо Чжань, вращая флейту между пальцами, — а я сделаю эскиз, и потом можем продолжить в том же духе. Воздух застревает у Ибо в горле. Сяо Чжань действительно сделал бы для него что-то подобное? Чувства настолько затопляют его, что он не может подобрать слов для ответа. В любом случае, Ибо всегда умел действовать лучше, чем говорить. Но сейчас слишком неуместно бить Сяо Чжаня, а поцеловать его тоже нельзя, особенно, когда вокруг них слоняется столько народа. Он решает остановиться на «спасибо, Чжань-гэ» и обнимает его за плечо. Это его ужасно не удовлетворяет. — Да ну брось! — пылко говорит Сяо Чжань. — В этом нет ничего особенного. Растущая радость дрожит у Ибо в груди. Ничего особенного? Сяо Чжань делает это для всех своих друзей? Возможно, для него это просто обычная услуга. — Ты когда-нибудь проектировал что-то для своих друзей? — он не может не спросить. Сяо Чжань склоняет голову, задумавшись. — Не совсем, — говорит он. — Я мог бы дать совет одному-двум друзьям, если бы они создавали свои собственные компании, но и только. — Ого, тогда я особенный, — с самодовольным удовлетворением говорит Ибо. — Да, — соглашается Сяо Чжань, улыбаясь ему. Его взгляд по какой-то причине заставляет сердце Ибо трепетать. — Достаточно особенный, чтобы… Ибо ждет ответа, но Сяо Чжань задумался. — Чтобы что? — он пытается подсказать. — Ничего, — говорит Сяо Чжань. Он всё ещё улыбается, но уже не так ярко. — Просто ты единственный в своем роде. Как могучий Ханьгуан-цзюнь. Ибо чувствует, как его выражение лица застыло на месте, чтобы скрыть резкую перемену. «Хангуан-цзюнь не ездит на мотоцикле» — единственное, что он может придумать в ответ, вместо того, чтобы сказать: «А как же Ван Ибо?» Они заканчивают глупым разговором о современных интерпретациях их образов, и вопрос затирается. Но Ибо не может избавиться от тревожного чувства. Не в первый раз он задается вопросом, является ли его увлечение Сяо Чжанем всего лишь эхом его персонажа. Будет ли он по-прежнему жаждать прикосновения Сяо Чжаня, когда всё это закончится. Будет ли Сяо Чжань по-прежнему смотреть на него сияющими глазами. ________________________________________ Иногда Ибо тоже заботится о Сяо Чжане. По крайней мере, пытается. Сейчас они снимают много сцен в Безночном городе, что подразумевает долгие, изнурительные ночные съемки. Глаза Сяо Чжаня постоянно налиты кровью. Он худеет настолько, что скулы выпирают как у скелета. Костюмеры еще крепче затягивают пояс вокруг его уменьшающейся фигуры. — Это испаряется лишняя вода, — он пытается шутить, когда Ибо предъявляет ему в гримерной. — Лжец, — говорит Ибо. — Ты ничего не ешь. — Я ем прямо сейчас, окей? — Сяо Чжань встречает его взгляд в косметическом зеркале и поднимает пакет с крекерами, которыми перекусывает. — Это ерунда. — Ибо кружит вокруг стула Сяо Чжаня, как беспокойный рой пчел, даже когда визажист вежливо, но твердо говорит ему, чтобы он не мешал. — Тебе нужно нормально питаться. — Я избавляюсь от токсинов. — Да это бред сивой кобылы. Ты и так худой! Ветром сдует, если не начнёшь есть. Сяо Чжань прикрывает глаза. — Ты говоришь как Лулу. — Это потому, что мы оба беспокоимся о тебе, — думает Ибо, но не говорит. Он и Сюань Лу на самом деле не говорили об этом, но она умеет готовить, и Ибо замечал, как она приносила разные блюда, чтобы убедить Сяо Чжаня съесть больше. Ибо до сих пор не может разобраться, в какую сторону крутить ручки плиты. И пусть он не в состоянии накормить себя или кого-то ещё собственной едой, но недостаток кулинарного мастерства он компенсирует упрямством. — Если ты не ешь, я тоже не буду есть, — заявляет он. Наконец Сяо Чжань открывает глаза и резко смотрит на него. Счёт открыт. — Глупости, — хмурится Сяо Чжань. — При чем тут ты? — Как я уже говорил, — многозначительно говорит Ибо. Сяо Чжань глубоко и многострадально вздыхает. — Хорошо, убедил. Я попробую есть больше. Издав восторженный возглас, Ибо бросается к Сяо Чжаню. — Ты дал слово, Чжань-гэ! Теперь тебе нужно съесть две миски супа с вонтонами. В ответ Сяо Чжань ворчит, что некоторым диди лучше заниматься своими делами, ведь он физически не сможет съесть две миски, и если Лао Ван так сильно хочет суп с вонтонами, то он должен заказать его себе, и так далее. Ибо понимающе кивает головой, ожидая, пока Сяо Чжань остановится, чтобы перевести дыхание, и щипает его за руку. — Смотри, здесь одни кости, — обвинительно говорит он, не обращая внимания на то, как Сяо Чжань хмуро смотрит на него и отдергивает руку. — Чжань-гэ нужно питаться нормально, чтобы я мог как следует его ущипнуть. Одна целая миска вонтонов, или я тоже буду голодать. И тогда нас обоих невозможно будет ущипнуть. Ведь ты же не хочешь, чтобы меня нельзя было ущипнуть, не так ли? Чжань-гэ? — Он надувает губы, прекрасно зная, что так они выглядят максимально пухлыми. — Отлично придумано, засранец, — говорит Сяо Чжань, но в тоне раздражения слышны веселые нотки. Ибо похлопывает его по плечу, захваченный похожей смесью эмоций. Забавно, раньше он думал, что Сяо Чжань легкомысленный и гибкий, как текущая вода, в которой Ибо был неприступным камнем. Но оказывается, они оба могут быть довольно упрямыми. ________________________________________ Они не видятся следующие пару дней: Ибо должен улететь в Чаншу на запись Day Day Up, а Сяо Чжань продолжает свои эмоционально душераздирающие сцены. С того момента, как он садится в самолет, Ибо чувствует себя странно и неуравновешенно. Он так привык к постоянному присутствию Сяо Чжаня, что не раз поворачивается в сторону, открыв рот и намереваясь озвучить какую-нибудь бессмысленную шутку, пришедшую только что в голову, прежде чем вспоминает, что рядом только менеджер и помощник. Когда он был стажером в Корее, его хёны из UNIQ шутили, что Ибо — как тот банный лист. Как только вы завоюете его доверие, он прилипнет к вам и никогда не отпустит. Например, он не мог уснуть, если Сынён или кто-то из парней не лежал рядом. Ибо касался чужой руки, чтобы убедиться, что он не один. Для взрослого человека, преодолевающего трудности мира шоу-бизнеса, это совсем другая история. Взрослый Ибо ценит время, проведенное в одиночестве, потому что постоянно находится в окружении декораций, персонала и фанатов. Но прямо сейчас он смотрит на надутые губы на фотографии Сяо Чжаня, которую он в шутку сделал фоном в WeChat, и тоска по родному плечу рядом возвращается. Ван Ибо Чжань-гэ, что делаешь? ты поел? Сяо Чжань разве ты не прямо сейчас на съёмках? Ван Ибо ответь на вопрос Сяо Чжань да мама я поел Ван Ибо хороший мальчик Сяо Чжань и все? ни даже «удачи, чжань-гэ»? «Ты так много работаешь, чжань-гэ»? Ван Ибо я пришлю тебе селфи в награду Сяо Чжань как будто я потрачу свой трафик на твои селфи Их подшучивания дают ему столь необходимый импульс, чтобы пережить день. Но Ибо по-прежнему страстно желает физического присутствия Сяо Чжаня рядом, возможности наблюдать за выражениями его красивого лица; радости, которую Ибо получает от того, что он просто находится где-то рядом с ним. Странно, насколько ближе он чувствует себя к Сяо Чжаню всего через два с половиной месяца, чем к некоторым людям, с которыми он работал годами. На обратном пути в Хэндянь Ибо горит от нетерпения. Ему искренне нравится сниматься в A-Лин, чего он никогда раньше не испытывал, по крайней мере, не в таком масштабе. Он с нетерпением ждет возможности вернуться в хаос на съемочной площадке, снова увидеть своих коллег по актерскому составу. Точнее, с нетерпением ждет встречи с одним особенным актером. Возможно, они даже смогут побаловать друг друга, если Сяо Чжань не слишком устал. У них не было секса больше недели, учитывая все ночные съёмки, но Ибо решил, что сначала они поедят, ведь кормежка Сяо Чжаня является приоритетом. К сожалению, когда он возвращается в отель, уже далеко за полночь. Ибо отправляет сообщение, чтобы сообщить о возвращении, но лишь наполовину ожидает ответа. Поэтому вздрагивает, когда его телефон начинает гудеть при входящем звонке. — Чжань-гэ? — Ибо, — звучит голос Сяо Чжаня — сухо и ломко, как тонкая бумага. — Ты вернулся? — Да, извини, я… я тебя разбудил? — Нет, я проснулся. — говорит Сяо Чжань после короткой паузы, а дальше Ибо слышит их совместное дыхание через линию, прежде чем Сяо Чжань снова говорит. — Хочешь зайти в мой номер? Ибо на секунду задается вопросом, стоит ли ему настаивать на отдыхе и сне Сяо Чжаня вместо этого, но быстро передумывает. Он слишком хочет увидеться, и утро внезапно кажется таким далеким. Когда Сяо Чжань впускает его, он выглядит бледным и усталым, глаза покраснели. Должно быть, сегодня у него было много тех душераздирающих сцен со слезами. Ибо мысленно прокручивает расписание съемок. Возможно, это было падение Пристани Лотоса или сцена с трио из Юньмэна в Илине. Или, может быть, смерть Цзян Яньли. Все сцены, для которых Ибо не нужно было присутствовать. Все они основные в сюжете и эмоционально тяжелые. Он собирается спросить о съемках, но вместо этого выходит: — Я скучал по тебе. Глаза Сяо Чжаня слезятся. — Я скучал по тебе тоже. Они стоят, глядя друг на друга несколько мгновений. Ибо чувствует себя странно. Как будто он стоит на краю крыши, идеально держа баланс и равновесие, но знает, что даже порыв ветра может опрокинуть его в любую минуту. Он стряхивает это чувство, обнимая и укладывая Сяо Чжаня на кровать. Тот судорожно вздыхает и начинает постепенно расслабляться. — Тяжелый день? — мягко спрашивает Ибо. — Ага, — бормочет Сяо Чжань. — Я в порядке, я просто… сам дурак. — Вовсе нет, — автоматически отвечает Ибо. — Я должен был справиться лучше. — Голос Сяо Чжаня переходит в шепот. — Но я все еще чувствую всё, что чувствует он. Сегодня я даже не мог смотреть на Лулу без слез. «Иногда мне кажется, что я принимаю его слишком близко к сердцу и не знаю, как изменить это», — сказал Сяо Чжань. Похоже, это было давно. Ибо крепче обнимает его. — Это то, что делает тебя хорошим актером. Но если тебе сложно выйти из роли, я могу помочь. На самом деле он понятия не имеет, чем может помочь, потому что в его стиле просто двигаться дальше. Не задерживаться, переходить к следующему этапу, снова и снова. И он уже знает, что Сяо Чжань не из тех, кому подобное даётся легко. — Спасибо, Ибо, — вздыхает Сяо Чжань, кладя голову ему на плечо и закрывая глаза. — Я рад, что ты вернулся. Вместо слов Ибо еще крепче прижимает Сяо Чжаня, чувствуя себя разбитым, и сердце внезапно перестаёт помещаться в груди. Ему видна только макушка Сяо Чжаня и часть затылка. И вот тогда это настигает его. Осознание — не похожее на резкий раскат грома, а будто внезапный, но долгожданный поток пролился на иссушенную землю в начале летнего сезона дождей. Он любит его. Он влюблен в Сяо Чжаня. Такой любовью, которая «сделает всё, чтобы защитить каждый волосок на его голове». Такой любовью, которая заставляет хотеть провести с ним остаток жизни. И которая может разбить сердце на мелкие кусочки, если не будет взаимной. Они так и остаются в постели, Сяо Чжань в конце концов засыпает беспокойным сном на плече Ибо. Между тем Ибо все еще не оправился от силы своего новообретенного откровения. Но не такое уж оно новообретенное, верно? Знаки присутствовали с самого начала, он просто не хотел их признавать. Ибо дремлет урывками ночью, изгибаясь вокруг Сяо Чжаня, как запятая перед кульминацией. Насколько это избито — влюбиться в партнера по фильму, с которым разделяешь романтическую линию, хоть и с цензурой, одновременно повторяя её же за кулисами без цензуры? Как глупо, но, возможно, неизбежно. Когда комната начинает светлеть с восходом солнца, Ибо принимает решение. Он не расскажет Сяо Чжаню о своих чувствах, пока они все еще работают вместе, на случай, если все пойдет плохо и повлияет на дораму в целом. Он знает, что Сяо Чжань возненавидел бы его за это, с его то ответственным характером. Не то чтобы Ибо не думал об ответственности, но перспектива испортить проект, помимо, возможно, разбитого сердца, была бы чересчур. Нет, он дождется окончания съемок, и потом во всем разберется. Признаваться или нет. Стоит ли рисковать или нет. «Он стоит риска», — говорит тихий голос в его голове, и Ибо внутренне вздыхает, я знаю. ________________________________________ Однако, когда признание собственных чувств произошло, стало очень трудно ждать. Терпение никогда не было сильной стороной Ибо. — Как ты думаешь, что важно в отношениях? — спрашивает он Сяо Чжаня несколько дней спустя. Они сидят под тентом на вершине горы, где по сценарию Вэй Усянь и Лань Ванцзи прощаются. Несмотря на то, что это не совсем их последний день — у них еще есть несколько до того, как они закончат навсегда — общая атмосфера ощущается горько-сладкой. Этому способствует тот факт, что Сяо Чжань включил на телефоне «Белую ветряную мельницу» Джея Чоу и задушевно подпевает. — Хммм, — сказал Сяо Чжань, играя со своим телефоном. — Я не знаю. Думаю, доверие. Взаимное уважение. Честность. По сути, — он поднимает голову и усмехается Ибо, — я бы хотел то, что было у Вэй Усяня и Лань Ванцзи. Сердце Ибо запинается. — Они не всегда были честны друг с другом, — говорит он, вместо того, чтобы сказать: «Я бы предпочел Сяо Чжаня и Ван Ибо.» — Их сердца всегда были честны, — утверждает Сяо Чжань. — Но они через многое прошли. Перенесли множество страданий. — Отношения, в принципе, сложны, — говорит Сяо Чжань, пожимая плечами. — Иногда приходится страдать, чтобы понять, что у тебя есть нечто, что никогда не отпустишь. Прямо как поётся в этой песне. Он снова усмехается, держа телефон: «Она так хорошо подходит, тебе не кажется?» — Ага, — говорит Ибо, в горле внезапно пересыхает. — Согласен. И я бы не позволил тебе снова плакать. — Не позволил бы плакать кому? — его голос звучит приглушенно из-за губки визажиста, атакующей его лицо. Тебе. Сяо Чжаню. — Вэй Усяню, — как трус говорит Ибо. — Вэй Усянь никогда не плакал из-за тебя. — Сяо Чжань говорит это очень мягко. — Он плакал из-за шицзе. Мысленно Ибо переносится обратно в ту ночь, когда он держал Сяо Чжаня в объятиях и понял, что влюблен в него, — как будто с тех пор это не постоянно занимало его разум. Он прочищает горло. — В любом случае, я бы… Лань Чжань позаботился бы о том, чтобы Вэй Ин был счастлив… что они будут жить долго и счастливо. Несколько секунд Сяо Чжань не отвечает. Ибо поворачивает к нему голову, ожидая увидеть его занятым в телефоне, но тот смотрит прямо на него задумчивым взглядом, как будто пытается что-то разгадать. Звуки льющегося из динамика голоса Джея Чоу заполняют паузу между ними. — Почему ты так на меня смотришь? — неуверенно говорит Ибо. — Я не смотрю, — говорит Сяо Чжань, хотя продолжает смотреть на Ибо. — Я просто хочу запомнить этот момент. Ибо чувствует, что под этим есть закодированное сообщение, которое он не понимает. — Ты хочешь запомнить их разлуку? Разве это не грустно? — Не грустно, — покачал головой Сяо Чжань. — Хотя и не радостно. Просто… — Отлично, всем приготовиться к съемке! — Раздается крик режиссера в мегафон, неожиданно прерывающий их разговор. Сяо Чжань мгновенно вскакивает, и Ибо ничего не остается, кроме как следовать за ним. В конце дня их хвалят за выражения лиц во время съемки. «У тебя были очень хорошие взгляды, Ибо, » — говорит режиссер Чэн. «Вы оба замечательно передали эмоции». Ибо напряжен, но принимает похвалу так грациозно, как только может. ________________________________________ Когда наступает их последний день, Ибо всё ещё не приблизился к принятию решения. У него репутация короля резких заявлений, который всегда говорит о своих чувствах прежде, чем думает. Получается, именно тогда, когда он действительно задумался об их выражении, его рот накрепко замолчал. На заключительной вечеринке его мысли продолжают крутиться вокруг дилеммы. Он не может отвести глаз от Сяо Чжаня, в этом нет ничего нового. Даже когда он обменивается любезностями с Ян Ся или слушает, как Юй Бинь пьяно болтает о том, как им продолжать вместе играть в Лигу, он постоянно ищет Сяо Чжаня на периферии зрения. — Твой любовник идёт, — небрежно говорит Юй Бинь, и Ибо открывает рот, чтобы возразить, но слова не идут. Потому что Сяо Чжань идет к нему, и Ибо действительно хочет, чтобы он был его любовником. Он просто… не знает, хочет ли Сяо Чжань того же. — Привет, — говорит Сяо Чжань, когда оказывается достаточно близко. — Хочешь уйти отсюда? я уже устал от толпы. Его щеки немного покраснели от единственного пива, которое он выпил, но он не выглядит пьяным. Его глаза широко раскрыты, темные и блестящие. О, думает Ибо, узнавая выражение его лица. Жар внезапно наполняет его внутренности. Он спешно следует за Сяо Чжанем из ресторана отеля, почти не утруждая себя мыслями о том, что он хочет трахаться, и я тоже, но будет ли это последний раз, а громче всех в голове звучит: «Что, если я скажу ему?» Они молча поднимаются в лифте. Ибо начинает нервно постукивать ногой, но останавливается, когда звук громко отзывается эхом в замкнутом пространстве. Краем глаза он видит, как Сяо Чжань разминает плечи. Ибо хочет прижать его к стене лифта, а затем встать перед ним на колени. Он с трудом глотает слюну вместо того, чтобы исполнить свое желание. Звонит лифт. Восьмой этаж. Они идут в комнату Сяо Чжаня, потому что она ближе. Ибо идёт за Сяо Чжанем так близко, что чуть не спотыкается. Его сердце, как гром в груди, нарастает, когда за ними закрывается дверь. Сяо Чжань немедленно бросается к нему, прижимает к стене, проталкивая язык в рот. Ибо стонет и тянет его на себя, пока их бедра не упираются друг в друга. Обычно Ибо чувствует, что время замедляется, когда они целуются. Но сегодня все наоборот: отчаянный темп поцелуев заставляет его чувствовать, что время на исходе, что оно ускользает от них как полузабытый сон. Они начинают стягивать одежду, обнажая давно изученные тела друг друга. Но что-то в сегодняшней ночи проливает другой свет на их действия, как черно-белый фильтр на фотографии. Воздух наполнен недосказанными словами, осознанием того, что это время в их жизни подходит к концу. Когда Сяо Чжань прикасается к нему, это кажется более серьезным, более благоговейным. Как будто Ибо— редкая драгоценность. Он сует смазку в руку Сяо Чжаня, который понимает намек и скользит пальцами, прежде чем наклониться над Ибо и вдавить в него один. — Давай, Чжань-гэ, ещё, — скулит Ибо, ерзая на матрасе, пытаясь поцеловать Сяо Чжаня, куда бы он ни дотянулся. — Я смогу принять, давай. — Терпение, Ибо, — мягко говорит Сяо Чжань. — Я хочу оставить это на десерт. Ибо замолкает, потому что он хочет того же. Признание застряло у него на языке, но… Нет. Сейчас не самое подходящее время. После. Он скажет это потом. Сяо Чжань дразнит его упругими, неторопливыми движениями, пока Ибо не решает, что они могут продолжить жить эту жизнь более ярко. Движением, которым мог бы гордиться их инструктор по боевым искусствам, он переворачивает Сяо Чжаня на спину. И наслаждается видом широко распахнутых, пораженных глаз напротив, которые закатываются чуть не в голову, когда Ибо опускается на его член. Это всегда ощущение, что его каким-то образом перекраивают, как будто соединение с Сяо Чжанем объединяет их энергию в нечто сверхчеловеческое. Сяо Чжань пытается сесть, но Ибо толкает обратно, упираясь в грудь. Он двигается сначала медленно и волнообразно, постепенно выстраивая жёсткий, неумолимый ритм. Сяо Чжань лежит, позволяя делать с собой всё что угодно, его кожа блестит жемчужным блеском от пота. Каждый раз, когда Ибо сжимается вокруг него, Сяо Чжань издает высокий прерывистый звук. Даже так он не может молчать. Ибо чувствует, будто в глазах тоже покалывает, когда стрелы удовольствия пронзают нижнюю часть его тела. Он широко раскрылся, пытаясь вобрать в себя как можно больше Сяо Чжаня, беря все, что может попасть внутрь, как жадный скряга, прячущий свое сокровище. Во всем сенсорном натиске постоянно звучит рефрен «Я люблю его, люблю его», пульсирующий в его крови с той ночи. Он отзывается эхом на каждый судорожный вдох, каждое прикосновение губ к горячей коже. Ибо так близко. Он видит по трепещущим ресницам, что Сяо Чжань тоже. На этот раз, когда тот пытается сесть, Ибо позволяет, и они хватаются друг за друга, как утопающие. Сяо Чжань под ним внезапно вскрикивает и замирает. Ибо кладет руку ему на шею сзади, удерживая. Он не хочет упустить ни одной детали, ни одного момента, ни одной чёрточки лица, и он никогда не сможет насытиться таким видом Сяо Чжаня. Сяо Чжаню нужна маленькая передышка, чтобы собраться с силами. Он все еще ошеломлен, даже когда берет в руку член Ибо и гладит его именно так, как тому нравится. Ибо уже приблизился к пику, и Сяо Чжаню нужно лишь немного подтолкнуть. Доведённый до дрожи эмоциональной и физической близостью, он кончает с силой землетрясения, тело скручивается и ломается, превращаясь в груду сумасшедше-счастливых обломков. Какое-то время Ибо не слышит и не видит ничего, кроме белой пелены и шума крови в ушах. Он смутно ощущает движение: Сяо Чжань вытирает его, накрывает сухим, убирает наведенный ими беспорядок, но Ибо чувствует себя отделенным от тела, как будто это происходит с кем-то другим. — Ибо, — голос Сяо Чжаня доносится сквозь дымку. — Мргх, — ворчит Ибо. Каждый мускул в его теле стал жидким, в том числе, очевидно, мышцы для речи. Силы иссякли, и хочется провалиться в сон. Кажется, Сяо Чжань говорит что-то еще, и чувствуется лёгкое ощущение губ у его лба, но сон утаскивает его, прежде чем он успевает ответить. ________________________________________ Ибо медленно открывает глаза, щурясь от яркого солнечного света, пробивающегося через щель в шторах отеля. Он ерзает под простынями, морщась от резкой боли, просыпающейся всё сильнее вслед за ним. Затем в его памяти всплывает вчерашняя ночь, эффективно пробуждая мозг и присоединяя его к панике. Не обращая внимания на боль в заднице, он поворачивается. Но кровать рядом с ним пуста. Ибо садится, начиная паниковать. О нет. Он уже ушёл? Но я даже не успел сказать ему, что… Он подпрыгивает на месте, когда дверь в ванную открывается и из нее выходит только что умывшийся Сяо Чжань, словно ангел, выходящий из небесного источника. — Я люблю тебя, — выпаливает Ибо. И тут же прижимает руку ко рту. На секунду они оба застывают. — Что? — неуверенно говорит Сяо Чжань, в конце концов нарушая тишину. Ибо испытывает внезапное истерическое желание рассмеяться. Он подавляет его, яростно думая, как объясниться. Но ничего не приходит на ум, и он так устал от игры. Устал прятать свои чувства. Если уж «нырять» — сухим из воды не вылезть. — Я имею в виду, Чжань-гэ, что люблю тебя. Ты мне очень нравишься. Я в… — Нет, — резко говорит Сяо Чжань, заставляя Ибо замолчать. — Не надо, — мягче говорит он, — говорить то, в чём ты не уверен. На мгновение Ибо думает, что он неправильно его расслышал. — Какого хрена, Чжань-гэ? — Ибо настораживается. — Конечно я уверен. Сяо Чжань закрывает глаза, морщась, будто от боли. Когда он их открывает, они выглядят подозрительно блестящими. У Ибо падает сердце куда-то в ноги. Всё, что угодно, лишь бы не позволить ему плакать. — Послушай, Ибо, — говорит он по-прежнему ужасно нежным тоном, — это было очень жаркое лето. Возможно, мы позволили некоторым вещам выйти из-под контроля. Но ты не Лань Чжань, а я не Вэй Ин. Ты прекрасно играл влюбленного, но на самом деле влюблен не был. Ибо не может поверить в то, что слышит. А потому выбирает то, что он ещё не услышал. — Кажется, ты больше меня знаешь, что творится в моей голове? — яростно говорит он. — Но что происходит в твоей? — Ничего, — говорит Сяо Чжань. Он отворачивается, но Ибо успевает увидеть слезы в его глазах. Да черта с два. Разве Ибо не пережил целое лето флирта, секса и ужасно неудобных чувств, чтобы отказаться от них сейчас? Он вылезает из постели и крадется вперед, только в последнюю минуту осознавая, что он всё ещё совершенно голый. Очень жаль. Небольшая нагота не мешает ему подойти вплотную к Сяо Чжаню, который с ошарашенным видом, отступил на шаг назад, осторожно глядя куда угодно, кроме тела Ибо ниже талии. — Чушь собачья, — без преамбулы говорит Ибо. — Я знаю тебя, Чжань-гэ. Иногда ты теряешься в своих мыслях. Но я никогда так не делал. Это не было игрой. Пожалуйста, уясни это в своём непробиваемом мозгу, а затем расскажи, что происходит у тебя внутри. Сяо Чжань закрывает глаза рукой, то ли от раздражения, то ли для того, чтобы скрыть свой взгляд на прелести Ибо; он не уверен. — Хорошо, — говорит он, — но я не тот, в кого, как ты думаешь, что влюблен… — Ты можешь перестать говорить, что я «думаю», что влюблен? — … Этот человек, — громко настаивает Сяо Чжань, — ненастоящий. Этот человек — Вэй Усянь, веселый, кокетливый и храбрый, и всё то, чем Сяо Чжань не является. Тот человек- — … Колоссальный идиот, — перебивает Ибо еще громче. — Я точно знаю, кто ты, даже если ты сам не в курсе! Ты дурашливый, мягкосердечный и слишком мнительный. Ты любишь чипсы, плюшевые игрушки и фильмы ужасов. Ты покладистый и добродушный, за исключением случаев, когда ведешь себя как задница. Идеальный джентльмен снаружи, но большой проказник внутри. У тебя есть песня для всего на свете. Ты Сяо Чжань, и я люблю тебя. Глаза Сяо Чжаня круглые. Слёзы перестали течь, и он смотрит на Ибо с открытым ртом, как особенно красивая рыба. — Чжань-гэ, — говорит Ибо, делая шаг вперед. — Посмотри мне в глаза и скажи, посмеешь ли ты сказать мне, что не чувствовал этого. То, что мы делали, ничего не значило? Загнанный в угол Сяо Чжань старается отвернуться, но выхода нет. У него нет выбора, кроме как встретиться взглядами. Ибо сопротивляется желанию встряхнуть его хорошенько. Он уже сказал свое слово, поэтому ждет, хоть сердце и трепещет на конце иглы. В конце концов Сяо Чжань отвечает. — Так и есть, — говорит он тихим голосом. — Это значило для меня всё. Ибо не смеет пошевелиться. — Ты много значишь для меня, — продолжает Сяо Чжань дрожащим голосом. — И я думаю, что понял это уже давно, но, может быть, я взял на себя часть чувств Вэй Усяня или что-то в этом роде, потому что прошлой ночью мне понадобилось осознать, что я, а не мой персонаж, был… — Он делает глубокий, судорожный вдох и шепчет, — Что я… я… люблю тебя тоже. От этих тихих слов Ибо чувствует, как эмоциями сдавливает горло. Он не может решить, плакать ему или смеяться. — Чжань-гэ, — говорит он. Зрение расплывается. Значит, всё-таки плачет. — Эта глупость вот здесь, вся твоя. Не Вэй Усяня. — Ладно, — хрипит Сяо Чжань, — потому что я всё время убеждал себя, что ты просто очень хороший актёр. — Не тогда, когда дело касается нас с тобой, — говорит Ибо. — Но ведь ты же сам просил, помнишь? А я действительно старался не усложнять наши отношения, пока велись съемки. — Помню, — Сяо Чжань влажно усмехается. Несмотря на то, что его лицо распухло от слёз и из носа текут сопли, Сяо Чжань по-прежнему остается самым красивым человеком, которого когда-либо видел Ибо. — И ты сдержал обещание. Некоторое время они смотрят друг на друга и плачут, как настоящие придурки. И Ибо по-прежнему голый. Он всё время забывает об этом. Сяо Чжань прочищает горло и машет неопределенно рукой. — Ты собираешься одеться, или как? — Одежду слишком переоценивают, — говорит Ибо, придвигаясь ближе. Он обнимает Сяо Чжаня за талию и притягивает к себе с силой, заставляя того взвизгнуть. Однако, прежде чем Ибо успевает поцеловать его до потери сознания, Сяо Чжань откидывается назад и торопливо говорит: — Подожди! — Что? — рычит Ибо, пылая от нетерпения. — Ты уверен, что все решил? Я намного старше тебя, — говорит Сяо Чжань, и у Ибо возникает внезапное желание боднуть его лбом по лбу. — Всего шесть лет! Как бы то ни было, ты практически того же умственного возраста, что и я. — Ибо наклоняется, но и на этот раз Сяо Чжань не поддаётся. Дернув уголком рта, он упорно продолжает. — Мы оба айдолы-мужчины. Наши компании снимут с нас шкуру заживо. — Мы были бы далеко не первой известной парой, которая скрывает свои отношения, — Ибо отклоняет аргумент, качнув головой. — Мы справимся, как и все они. — Но если честно, ты этого хочешь? Ибо, мы должны таиться и скрываться, ты уверен, что…ммпх… Проходит несколько секунд, пока Ибо пытается заткнуть рот Сяо Чжаню. Это кажется эффективным, потому что, когда, в конце концов, они отрываются друг от друга, Сяо Чжань остается тихим. — Чжань-гэ, — говорит Ибо, приподнимая его голову за подбородок и глядя прямо в глаза. — Я знаю, что нас ждут самые разные проблемы. Но мы встретим их вместе, хорошо? — … Хорошо, — говорит Сяо Чжань сдавленно. — Хорошо, — повторяет Ибо. И Сяо Чжань, наконец, улыбается ему, широко и ярко, и Ибо думает, что ничто не может сравниться ощущением, когда смотришь в чьи-то глаза и видишь, как твоя собственная любовь отражается в них. Они оба идиоты. Точно так же как Вэй Усянь и Лань Ванцзи были идиотами, когда дело касалось друг друга. Ибо думает, что теперь он может смириться с этим. Эта история всегда будет их частью, но с этого момента они будут создавать свою собственную. История может начаться, например, с того, что они оба раздеваются. Снова. — Чжань-гэ, я собираюсь стянуть с тебя эту одежду, а потом отсосать, — говорит Ибо. Его голос звучит немного отчаянно, но ему наплевать, как он сейчас звучит. — Нет, — говорит Сяо Чжань, гладя его по щеке. — Это я собираюсь отсосать тебе первым. Ибо упрямится: — Я сказал это первым, — настаивает он, — так что я буду первым. — Но сначала я хочу, чтобы тебе было хорошо, — твердо говорит Сяо Чжань. — К тому же, ты уже обнажен. Честно говоря, Ибо обожает минет в исполнении Сяо Чжаня в какой угодно день и час, но прямо сейчас желание доказать себя и свою любовь сильнее как никогда. — Чжань-гэ, почему ты не можешь просто согласиться с тем, что мне прямо сейчас нужен твой член? — Потому что ты заслуживаешь больше, чтобы твой член был у меня во рту! — Сяо Чжань недовольствует в ответ. — Ну пиздец, я не знал, что существует шкала достойности минета! — Ну, если бы была, то твоё место было бы выше моего! Они смотрят друг на друга в звенящей тишине, а затем как по команде синхронно начинают хохотать. И Ибо до мозга костей уверен, что их история будет потрясающей. Ему не терпится увидеть, насколько это будет круто.