Всю ночь напролёт

Паника застряла в горле Рэя, когда он вскочил с кровати. Слезы открыто текли по его лицу, когда он затаил дыхание. Он оглядел комнату и увидел, что все остальные дети мирно спят. Страх поднялся из глубин его сознания. Ему нужно было уйти. Ноги двигались сами по себе, когда он практически выбежал из своей кровати и из комнаты. Он не знал, куда бежит, куда ведут его ноги. Все, что он знал, это то, что он не может быть рядом ни с кем другим, он не мог позволить им увидеть его слезы, его слабость, его уязвимость. Ему было невыносимо казаться таким слабым. Когда он наконец пришел в себя, то оказался снаружи. Прохладный ночной воздух коснулся его слез, словно хотел вытереть их. Обычно мягкого и успокаивающего лунного света нигде не было видно, только темнота, прорезавшая небо. Все, что мог сделать Рэй, — это опуститься на землю. Его тело казалось таким хрупким и измученным. Ветер окутал его тело, и это было похоже на насмешку над объятиями. — Рэй? — Послышался тихий шепот. Рэй отчаянно повернул голову и увидел Нормана, стоявшего с фонарем в руке. На его лице играла нежная улыбка, и от этого Рэю почему-то захотелось плакать еще сильнее. Он вытер слезы с лица и встал, напустив на себя самый лучший вид. — Эй, Норман, хочешь насладиться со мной чудесной ночью? — он сказал это бесстрастно, или, по крайней мере, он надеялся, что это прозвучало бесстрастно, потому что на самом деле он чувствовал, как сотни различных эмоций скручиваются в его животе, он думал, что был сильнее их. Эмоции беспорядочны и нелогичны. Он упрекает себя за то, что говорит как Норман. Рэй потрясен, когда Норман ничего не говорит. Ни остроумных замечаний, ни упреков — ничего. Норман молча ставит фонарь на крыльцо и бежит к нему. Внезапно, прежде чем Рэй успевает возразить или что-то сказать, он оказывается в надежных объятиях Нормана. Он уже собрался возразить, оттолкнуть того, которого любит больше всего, но тут Норман наконец заговорил. — Рэй. Пожалуйста, не лги мне. Я здесь, любовь моя. И это все, что нужно Рэю, чтобы рухнуть в его объятия. Он тяжело вздыхает, как болезненное рыдание вырывается из глубин его души. Его скорбь наконец-то осуществилась в крещендо страдания. Он не может дышать, а Норман стоит рядом, держа его так, словно он — самая важная вещь в мире. — Норман. — Он задыхается. — Рэй, дорогой, я здесь. — рука успокаивающе гладит его по волосам, и Рэй никогда в жизни не чувствовал себя в безопасности. Он знает об опасностях этого мира, помнит страх, который испытывал с самого детства. Жаждущие плоти демоны, живущие за стенами, его жестокая, безжалостная мать и цикл смерти. Но сейчас, когда он в безопасности в объятиях Нормана, ничто из этого не кажется даже отдаленно реальным. Ничто из этого не кажется даже осязаемым по сравнению с той любовью, которую он чувствует в этот самый момент в объятиях мальчика. Стены Рэя медленно, но верно разрушает тот, кого он любит больше всего. Этим глупым, упрямым, разочаровывающим, любящим, милым и замечательным мальчиком. — Норман…— мгновение он колеблется, потом чувствует нежный поцелуй на своей голове, и все сомнения исчезают. — Норман, мне страшно. — он шепчет, слишком боясь услышать уязвимые слова, слетающие с его губ. Не проходит и минуты, как Норман отвечает. — Я знаю, Рэй, мне тоже страшно. Но ты должен верить, верить в наш план, в наших братьев и сестер, Эмма… И самое главное — я. — Рэй слышит заразительную улыбку в голосе Нормана. — Ты, должно быть, устал? — Рэй может только кивнуть, тая от мягкого тона собеседника. — А теперь пойдем спать. — он стонет, но Норман быстро останавливает его. — Ш-ш-ш, все в порядке. Ну же, Рэй. Рэй неохотно отпускает Нормана, но потом чувствует, как кто-то хватает его за руку, и на какое-то время он удовлетворен. Норман задувает фонарь. Они тихо входят в дом и входят в спальню. Рэй как раз собирается отпустить Нормана и заползти в свою собственную кровать, когда этот мальчик останавливает его. — Норман? — растерянно шепчет он. Норман улыбается и жестом заставляет его замолчать. Он наклоняется ближе и шепчет ему на ухо: — Моя кровать. — Рэй краснеет, когда они идут к кровати другого мальчика. Рэй смотрит, как Норман садится на кровать, и чувствует, как кто-то тянет его за руку, пока он не оказывается рядом. Они ложатся рядом и устраиваются поудобнее. Рэй чувствует, что краснеет, потому что их взгляды не дрогнули. Норман убирает рукой прядь волос с лица. Этот жест кажется таким интимным, что он невольно наклоняется.  — Рэй, ты значишь для меня все, — шепчет Норман, нежно поглаживая его по щеке. Рэй чувствует, как слезы текут по его лицу. Никто никогда не говорил этого. Мама никогда не была так искренна в своей любви, как Норман. Рэй чувствует себя изголодавшимся человеком, так отчаянно желающим того, что, по его словам, он презирал годами. — То же самое и с тобой, — отвечает он так тихо, что даже сам себя едва слышит. Он смотрит на простыни, когда понимает, что голова Нормана становится все ближе и ближе к его собственной. — Рэй, — зовет Норман. Он никогда не слышал, чтобы его так называли. Как будто он — единственное слово в словаре Нормана, в которое вложено столько любви и обожания, что оно трещит по швам. Губы Нормана вот здесь, в миллиметре друг от друга, умоляя разрешения. И Рэй может только даровать это. Он нежно и робко прикасается губами к губам Нормана и чувствует мгновенный шок от другого, пока мальчик быстро не привыкает к поцелую. Они отстраняются, и Рэй может сосредоточиться только на том, как красиво сияет Норман. — Рэй, я люблю тебя. Еще больше слез текут по лицу Рэя, когда он прячет голову в безопасной груди Нормана.  — Я тоже тебя люблю. Так сильно, что больно. — бормочет он. Несмотря на то, что это так ново, так чуждо и так не похоже на него, Рэй больше не может идти вперед. Не тогда, когда Норман так мастерски сломал каждую из его стен, понял и разрушил его ложь, и проник в глубины его сердца. — Рэй, любовь моя, отдыхай. Я держу тебя. Я буду беречь тебя, — успокаивает Норман, нежно поглаживая волосы. И между успокаивающим голосом Нормана, нежными движениями и мягким покачиванием Рэй засыпает.… На следующее утро Рэй просыпается в объятиях Нормана. Он обнаруживает, что все в комнате исчезли, отчего его лицо становится ярко-красным. — Рэй? — Норман что-то бормочет, но его хватка становится только крепче. — Я здесь. — тихо говорит он, целуя Нормана в щеку. Вскоре Норман тоже садится, и что-то на тумбочке привлекает его внимание. Рэй наблюдает, как Норман берет что-то похожее на два листка бумаги. Он наблюдает, как Норман сияет, и, прежде чем Рэй успевает задать какие-либо вопросы, он протягивает ему два листка бумаги. Там записка, написанная небрежным, но красивым почерком Эммы. «Я подумала, что вы двое, возможно, захотите сфотографировать что-то настолько красивое. Сегодня утром мы старались вести себя как можно тише. Спи сколько хочешь! С любовью, Эмма.» На снимке они вдвоем, заключенные в объятия друг друга. Возмущенный и смущенный, Рэй делает движение, чтобы выбежать из кровати и, возможно, задушить Эмму, когда руки крепко обнимают его за талию. — О нет, с чего ты взял, что я с тобой покончил, мой дорогой Рэй? Эмма сказала, чтобы мы спали так долго, как нам хочется, и я намерен возглавить слова нашей дорогой подруги. — Норман смеется, вцепившись в Рэя и не отпуская его в ближайшее время. — Норман! — Рэй взвизгивает от смущения, когда его тянут обратно вниз, рядом с Норманом. Поцелуи покрывают все его лицо, и он не может не хихикать. Никогда в жизни Рэй не был так счастлив. Он знает, что Норман сделает все, чтобы защитить его, и на этот раз он позволит себе положиться на него и их любовь.