В прокуренном подъезде тоже можно любить

Тёплый июньский вечер. Пока ещё светло. Время близится к восьми. Панелька в спальном районе города. Подъезд. Лестничный пролёт между шестым и седьмым этажом. Обоняние будоражит уже давно въевшийся в стены запах дешёвых сигарет, даже открытое настежь окно и свежий воздух никогда не помогут избавиться от него. А чья-то задница прямо сейчас греет бетон. Несмотря на позднее время и не самую приятную атмосферу, Хидан сидит прямо на ступеньках, то и дело поглядывая на знакомую дверь. Он часто приходит в этот дом. Не потому, что ему тут нравится, а потому, что Мацураси любит коротать вечера с тем человеком, что живёт за той дверью. С недавних пор они стали особенно близки. А точнее, с тех пор, как Хидан решил серьёзно поговорить с Какузу насчёт их обоих. И, как оказалось, не зря. Они вместе уже несколько месяцев и всё идёт как нельзя лучше. Долгие совместные прогулки поздними вечерами, домашние посиделки наедине, дружелюбные подколы, шуточки и фразы, значения которых известны лишь им одним - это всё, то, что доставляло им радость, то, чего так не хватало Хидану с Какузу, подумать только. После долгих раздумий, привставая, чтобы наконец постучаться в дверь, альбинос задел неосторожным движением руки старую консервную банку, которая, к слову, оказалась доверху наполнена пеплом и старыми, сморщенными окурками. В воздух поднялось облачко серой пыли и через пару секунд уже осело на шорты беловолосого. — Да блять.! - возмущённый вскрик моментально разнёсся эхом по всему подъезду. Он принялся отряхиваться, когда услышал знакомый звук открывающейся двери на седьмом этаже. Подняв голову, он усмехнулся. Похоже, звукоизоляция в этом доме такая себе. — Ну привет, Какузу. — И тебе привет. Чего раскричался? — Да не раскричался я, не бубни. Шорты себе засрал тут… — М? Так испугался, когда я дверь открыл? - с этим словами Какузу хитро улыбнулся. — Пф-ф, нет конечно. Я вообще не это, блять, имел ввиду! Я тут пепельницу опрокинул. Случайно. В подтверждение своих слов Хидан указал рукой на горстку пепла на полу и опрокинутую жестянку. — Ясно. Вот уборщица обрадуется, да? Какузу сложил руки на груди и с лёгким прищуром посмотрел на Хидана. В ответ тот исподлобья уставился на Анимиру. Он моргнул пару раз и покачал головой. — Ладно, чёрт с этим, ты чего тут сидел-то? Захотелось благовониями подышать? - Какузу не упускал возможности подколоть Хидана. — Ха! Да уж, к таким ароматам трудно остаться равнодушным, хоть стой, хоть падай. Но я вообще-то к тебе пришёл. — Ну так сразу бы и сказал, балда. Чего ты даже в дверь не постучался? Или чуда ждал? — Бу-бу-бу… Видимо, не зря ждал. Чудо уже передо мной. Стоит и ворчит. Какузу картинно закатил глаза и промолчал. Но морщинка на его лбу разгладилась и губы дрогнули в лёгкой улыбке. Он спустился вниз по лестнице и присел рядом с Хиданом на последнюю ступеньку. Сквозь тонкую ткань домашних штанов чувствовался холод бетона, а в спину слегка дуло из распахнутого окна. Но ветер потеплел и в обыкновенной майке было вполне комфортно. Какузу, расслабившись, прикрыл глаза и почувствовал, как что-то тёплое коснулось его затылка. Послышались возня и голос Хидана. Похоже, альбинос опустился на колени прямо за его спиной. — Не дёргайся только! У тебя волосы совсем растрепались… Давай заплету тебе что-нибудь? — Я и не дёргаюсь. Просто каждый раз поражаюсь, откуда у тебя столько желания возиться с моими сальными патлами, - Анимиру тихо хмыкает. — Эй, не говори так! Ничего они не сальные. Мне… Мне очень нравятся твои волосы. Всегда пахнут ахуенно, а ещё они приятные на ощупь, шелковистые и длинные. Хидан любит возиться с волосами Какузу. Ему нравится придумывать какие-нибудь новые причёски, вплетать в косу цветные ленты, плести косички поменьше и укладывать их вокруг головы в форме "веночка", делать разные хвостики и пучки со всевозможными украшениями. Какузу никогда не был против, тем более у альбиноса очень ловкие руки и удивительно, но больно ему не было ни разу. Сам Хидан не мог похвастаться ни длинной, ни качеством волос. Они постоянно были короткими, потому что росли как-то медленно и всегда колючими. Поэтому альбинос либо зализывал волосы назад, либо собирал в хвостик на затылке, чтоб не лезли в глаза. — Если так любишь в волосне возиться, почему сам косу до пояса не отрастишь? Тебе бы подошло, Снегурочка, - Какузу хохотнул, умиляясь. — Я только в твоей «волосне» возиться люблю, в своей не интересно. Тихо сиди, Дед Мороз… Сначала Мацураси просто разделял волосы на пряди, но резко остановился. Передумал? Нет. После пары секунд раздумий он снова стал делать что-то руками. Какузу прислушался к ощущениям и понял, что его гладят по голове. Ласково, бережно, осторожно зарываясь пальцами в волосы и медленно перебирая их. Ладонь у Хидана тёплая, ненамного меньше, но намного мягче, чем у самого Какузу. От его касаний по всему телу бегут мурашки, а дыхание замирает. Слишком невинно, слишком бережно парень проводит рукой по волосам, заправляет несколько прядей за ухо. Не решаясь открыть глаза, Какузу ощущает каждое касание и поглаживание. Словно боится спугнуть неуверенное проявление к нему любви. Он почувствовал, как что-то сзади него зашевелилось. Хидан сменил позу, сильнее наклонившись вперёд. В следующую секунду мужчина почувствовал, как его робко и почти невесомо поцеловали в лоб, попутно огладив щетинистую щёку рукой. До сегодняшнего дня Мацураси никогда не целовал его. Ни в щёку, ни, тем более, в губы или шею. Даже за руку брал нечасто, стесняясь, а обнимал и того реже. А сейчас... Изголодавшийся по банальной ласке, невольно, Какузу выдыхает намного громче, чем ему бы хотелось. — М… — Блять... Извини, тебе неприятно, да? - Хидан поспешно убрал руки и отстранился, а в его голосе слышалась неподдельная тревога. Какузу не успел и слова сказать, как парень заговорил снова, сбивчиво и взволнованно: — Ты не злись только, если тебе не нравится, ты так и скажи, а, я ведь всё понимаю, не дурак, да и вообще, ну, ты знаешь... Я думал, раз тебе нравится, когда я тебя заплетаю, может тебе и это будет, ну, приятно? Эх, блин. Вместо ответа на такую пламенную речь Какузу лишь запрокинул голову и с лёгкой улыбкой глянул на Хидана. Широко открытые малиновые глаза уставились на него в ответ. Бледные ресницы слегка подрагивали. Осторожно подняв руку, Какузу ладонью коснулся его лица, провёл большим пальцем по щеке, всё так же не прекращая зрительный контакт. Мацураси поджал губы и свёл брови к переносице, а на лице вспыхнул непрошенный румянец. В горле встал ком. Хотелось и плакать, и улыбаться. Он смутился, попытался отвернуться, но Какузу убрал руку от его лица и потянул за локоть. — Иди сюда, дурашка. Ну, чего ты? Сложно было понять, блестели ли у Хидана глаза просто так, или же он растрогался донельзя сильно. Чуть ли не падая, парень пересел на ступеньку ниже, к Какузу и сразу же уткнулся ему носом в плечо. — Я думал... короче, я думал, что тебе неприятно, - Хидан прячет глаза и говорит тихо. — С чего ты взял, что мне неприятно? Какузу хитро улыбается, но видя, что Хидану неловко, замолкает и улыбка спадает с лица. Какое-то время они сидели молча. Мацураси подаёт голос первым. — Я боюсь сделать тебе неприятно, понимаешь? Боюсь ошибиться. Я не знаю, как объяснить, не могу. Просто... Блять, да не знаю, что просто. Ничего не просто, всё сложно! - парень отстраняется и запускает пятерню в волосы. — Эй, Хидан. — Что? Скажешь, что я дурак? - его голос начинает дрожать от волнения. — Нет. Даже не собирался. Хидан, я люблю тебя и всё, что ты делаешь. Каждое твоё прикосновение мне приятно. Мне хорошо с тобой. Пожалуйста, не забывай об этом, - слова Какузу звучат серьёзно и убедительно. Анимиру кладёт одну ему руку на плечо, а другой осторожно вытирает выступившие на глазах слёзы. Хидан стыдится их, бесится, морщится и ёрзает на ступеньке. — Какузу, блять! - неожиданный вскрик режет слух. — Да что такое? Анимиру отстраняется и кладёт руки себе на колени. Альбинос мнётся, отводит глаза, но спустя пару секунд глубоко вздыхает и резко приковывает взгляд к нему. — Я тебя тоже люблю. Больше всего на свете люблю, ты даже не представляешь, как сильно! - и снова он почти срывается на крик, кончики ушей алеют. - Хидан, ты... Но Какузу не успевает договорить. Хидан хватает его за плечи обеими руками и, зажмурившись, медленно, касается его губ неумелым поцелуем. И целует осторожно, сладко и слишком быстро. Спустя секунду он уже отшатывается, как ошпаренный и отдёргивает руки, снова уверенный, что сделал всё наперекосяк. Хлопает глазами, весь красный, как рак и часто дышит. Какузу улыбается, глядя на своего дурака и касается пальцами губ, пытаясь вспомнить, что он почувствовал. Тепло. И радость. Но слишком мало, ему хотелось большего. Какузу пододвигается поближе к Хидану и осторожно касается его локтя. Тот поворачивается к нему лицом и криво улыбается, смущаясь. — Эй. Всё хорошо? — Мне кажется, я умер. — Тебе кажется. — Да нет же! — Хидан, ну что, ты в самом деле? Уже взрослый, а ведёшь себя, как восьмиклассница. Давай ещё в обморок вдвоём упадём, когда дело до секса дойдёт. Какузу примирительно улыбается, но почти сразу понимает, что шутку про секс Хидан не оценил. Нервно облизнув губы, он всё же сдавленно хихикнул. — Какузу. — Понял, больше про такое не шучу, недотрожка. — Сам такой! — Сам. — Сам! Нюхай бебру, Какузу, - сказано было с глубочайшей обидой и драматизмом, но наглой лыбой на лице. — Это ещё что значит? — Ты старый, не поймёшь, - шутя, говорит парень. — Я-то старый? У нас всего четыре года разница, если ты не забыл, - тихий смешок последовал за этими словами. — Не забыл. Ста-ро-пёрд! - растягивая слоги, Хидан решил подразнить Какузу. — Ах так?! Хидан не успел придумать модный-молодёжный ответ на эту фразу. Одним движением Какузу сгрёб его в охапку и прижал к себе так, что дышать стало сложнее в разы. — Блин, Какузу, задушишь! — На то и расчёт, балда. Анимиру чуть ослабляет хватку, сажая Хидана между своих ног и получает от него лёгкий щелчок по носу. Оба хихикают. Какузу кладёт подбородок на макушку парня, обнимает его за плечи и нарочно пыхтит. — Наверное, мы оба дураки, Какузу. Дураки ведь? — Да. Дураки. Молчание. — Тебе не холодно? А то всё на ступеньках сидим, а ты в шортах. — Нет, не волнуйся. Не холодно. Ты меня своими лапищами греешь. — Эй. — Ну хорошо, прости-прости. — Не прощаю. Хидан колеблется, но всё же стряхивает Какузу с себя, слегка поворачивается и, прикрыв глаза, целует его в губы. На этот раз долго, горячо и более смело. Пыхтение сразу прекращается, сменяясь шумным дыханием. — Хорошо, прощаю... Ощущения переполняют обоих, сердцебиение учащается, а в ушах стучит. Хидан не останавливается и целует ещё, и ещё, и ещё. То в уголок рта, то в нос, то в скулу, покрывая всё лицо Какузу поцелуями. Бережно, мягко и любя до безумия. Тот в ответ ловит его губы своими и осторожно, нежно углубляет поцелуй, языком касаясь ровного ряда верхних зубов. Хидан протяжно вдыхает воздух носом и слега приоткрывает рот. Стало горячо и душно. Какузу слегка отстраняется. Хидан глубоко дышит. Оба понимают, что пока рано заходить дальше. Мацураси облизывает губы и пару раз моргает. Они смотрят друг другу в глаза и не могу насмотреться. Какузу отводит взгляд первым и сразу протягивает руку. Альбинос тут же хватается за неё и прижимает к своей щеке. Эдакое проявление нежности. Его белые ресницы снова дрожат. Устал. Хидан всё никак не может отдышаться. Весь раскрасневшийся, с поплывшим взглядом и приоткрытым ртом. Для Какузу не было зрелища прекрасней. Он, улыбаясь, снова целует Мацураси в уголок рта, на этот раз просто, быстро и невинно. Тот отпускает его руку. — Ты такой смешной, Хидан, - в зелёных глазах пляшут искорки. — Знаю. Они одновременно тянутся друг к другу и тонут объятиях. Один жмётся к другому. Хидан опускает подбородок на плечо Какузу, а тот кладёт руки ему на спину, прижимая к себе. Ни запах сигарет, ни холодные бетонные стены, ни позднее время не волновали их. Они были счастливы быть вдвоём. Неважно где и неважно когда. Просто вместе. — Я никогда не устану повторять. Я люблю тебя, Хидан. — А я - тебя. Молчание. — Какузу. — М? — А я тебя так и не заплёл. Слышится тихий вздох, а сразу после - возня и хихиканье. Хидан садится на ступеньку выше, устраивается поудобнее и снова начинает перебирать каштановые волосы Какузу. Тот лишь закрывает глаза и блаженно улыбается.