Бурные реки

      Первый раз я встретил ее в коридоре отеля. Она плакала, вжимая ладони в лицо, всхлипывала, давясь горькими слезами. Помню, как подумал: «Может потеряла ключ?». Это случилось в один из летних вечеров. Парни тогда подшутили надо мной: дорисовали лишнюю цифру на ключ-карте от номера, и я как приведение бродил по длиннющим коридорам в поисках несуществующей комнаты. То было наше первое путешествие, и та страна мне тогда казалась такой далекой заграницей. Увидев ее, я забыл обо всем, даже собственной безопасности. Сам не знаю почему, я присел перед ней, а она в ответ подняла на меня свои ясно-зеленые глаза, и я опешил.       - Что… – голос неожиданно охрип.       - Я так устала, -задыхаясь сказала она и упала в мои объятья. Рыдала,буквально хрюкая мне под ухом. В животе все затянулось в тугой узел. Я прижимал ее крепче, гладил по волосам и напевал на ухо одну их наших песен. Но она только плакала, казалось, не помня себя от боли.       Мы так сидели пока у меня не онемели ноги. К тому времени она просто жарко дышала мне в шею обвив руками за талию. Когда мы прощались я не мог смотреть никуда кроме как в, опухшие и раскрасневшиеся от слез, глаза.       То было в Японии, так давно, что ее образ понемногу стал забываться. Все что застыло в памяти до сих пор: зеленые глаза и белая кожа. Я так же помнил, что она была немного выше меня ростом.Хотя, может она в тот вечер была на каблуках? Может она была моделью? Японцы, не смотря на свой расизм, часто берут европеек, они смотрятся более экзотично.       Помню, как ворвавшись в номер я сразу бросился к столу и писал на какой-то салфетке, стараясь сохранить чувства, бушевавшие в теле, однако, чем дальше от нее, тем меньше во мне их было. А на следующий день мы улетели.       Дойдя почти до воды, я уселся на песок. Над горизонтом уже вздымалась луна. Пляж опустел, можно было не беспокоится, что меня узнают. Сняв маску, я стал зарывать стопы как можно глубже в, еще не успевший остыть, песок. Зачем-то я притащил с собой те записи, которые надеялся однажды превратить в песню. Мне мнилось, что с возрастом я таки найду слова, чтобы пробудить эти чувства не только в себе, но и в других.       До сих пор я задаюсь вопросом, что же такого случилось в тот вечер, от чего она так плакала. Тогда я мог только жалеть ее, и совсем не мог говорить, будто разучился, онемел. Шумно выдохнув я огляделся. Море мягкими накатами будоражило берег, облизывая шершавый песок. Шум волн стоял в ушах, его запах успокаивал, и я лег, позволяя песчинкам набиваться в волосы. На небе почти не было звезд, а я не моргал, я растворялся. «Хорошо, что пошел один».       Где-то вдалеке болтали два женских голоса – иностранки. Я чувствовал, как засыпаю объятый шелестом воды и теплом бриза. И летел сквозь ветер обратившись стрелой, со свистом разрезая полотно неба. Мчал, куда сам не знаю. Но перед глазами снова возник коридор отеля красно-коричневые дорожки, лакированные бордовые двери иона. Незнакомка, как щенок жавшаяся к стене жалобно поскуливая, жадно хватавшая губами воздух. Я думал, что никогда ее не забуду, а в итоге у меня остался только образ, что неумолимо таял, как свеча, тускнея с каждым днем.       Звук слов становился более настойчивым, они приближались. Кожей я почувствовал, что рядом со мной кто-то стоит и в ужасе распахнул глаза.       - Все в порядке? - надо мной возвышались два силуэта. – Эй, парень, ты в порядке? – девушка согнулась и заглянула мне в лицо.       А я лежал, не дыша, смотрел на нее, выискивая отголоски изумрудного в глазах, но они были черными как надвигавшаяся ночь.       - Как быть? – вторая ломала руки, переминаясь с ноги на ногу.       - Я в порядке, - отозвался я, еле шевеля губами, а они почему-то вскрикнули.       - Болван, - девушка, наклонившаяся ко мне, в испуге упала, потянув за собой подругу. – У меня чуть сердце не разорвалось, - она двинула меня в бедро ногой.       Они встали, отряхнулись и пошли к воде по пути возмущаясь на незнакомом мне языке. А я улыбался. «Люблю иностранцев». Я сел наблюдая за ними. Они не пошли в воду, а также развалились на берегу. Через минуту тихонько заиграла музыка, а еще через минуту они обернулись на меня и одна сказала: - Господин Зомби, мы Вас не побеспокоим?       - Могу я присесть с Вами? – поинтересовался я. Они переглянулись, не нужно было видеть их лица, чтобы понять, как сильно их удивил мой вопрос.       - Только если Вы нас не покусаете, у меня с утра полно работы, - захихикала вторая. Невольно я и сам засмеялся.       - Что за музыка? – одна и та же песня играла уже в третий раз.       - Простите, у меня стоит повтор. Сейчас, - засуетилась брюнетка.       - Мне нравится, - я остановил ее, положив ей на запястье ладонь. Но опомнившись тут же отдёрнул ее. – Меня, кстати, зовут Мин Юнги. Но друзья зовут меня Шуга.       - Мы можем звать тебя Юнги? – вторая девушка вытащила из рюкзака пару контейнеров, а за ними вилки.       - Да, - коротко бросил я.       - Юнги, будь добр, открой, - мне в руки всучили бутылку импортного шампанского, привезенного по-видимому с собой из дому. – У нас нет третьей вилки, но есть палочки, ничего? – ее голос звучал виновато. Я кивнул, отдавая напиток, взамен принимая крышку от контейнера с кусочком торта на ней.       Мы болтали. Они угощали меня пирожными и фруктами, а потом вы втроем лежали, пялясь в беззвёздное небо, поглаживая набитые брюха. И я был счастлив. Мне казалось это свобода. Я не был богачом, айдолом, певцом, я был «Мистером Зомби» как они меня прозвали.       - Бурные реки, - вдруг сказала брюнетка. – Песня, что тебе понравилась.       А я достал из кармана смятую исписанную салфетку, стараясь разглядеть, что написал на ней. Но наизусть помнил только «восторженно и больно». Девушки поднялись, сделали музыку громче. Дурачились, кокетничая друг с другом. Я узнал, что завтра брюнетка улетает домой, поэтому сегодня они прощались.       Не отрывая глаза, я смотрел на их силуэты, мелькавшие в темноте. Они визжали, брызгая друг на друга водой. Я лег, еще раз, пытаясь вспомнить лицо своей Незнакомки, но не смог. Даже цвет глаз внезапно растворился, превращаясь в до черного синее, беззвёздное небо. Я разжал пальцы отпуская салфетку и свои воспоминания. Подхваченная ветром она плыла по воздуху. Но я не смотрел. Я был свободен. Я был счастлив.