Увертюра героев

      На самом деле, кажется, я давно осознала, что мы с Дилюком... Переросли друг друга. Ну или только я переросла. Не знаю, хорошо это, или плохо, но, возможно, просто настало время отпустить друг друга и идти дальше. Да, мы поженились на эмоциях, и нормального брака у нас не получилось из-за того, во что мы ввязывались, но, наверное, так должно было быть. В конце концов, я не смогла от всего просто отмахнуться, хотя очень хотелось, и он... Тоже не смог. Тоже хотел сделать что-то. За все это мы расплатились отношениями между собой и, наверное, это не такая уж большая цена.       …хотя, кого я обманываю? Мне нужно научиться быть честной с собой. Цена была огромной. Хотя мы изо всех сил пытались наладить отношения, и даже уехали для этого в отпуск, осадок никуда и не думал уходить. Но мне отчаянно не хотелось его отпускать.       Мне кажется, все началось с разлома. Разлом... Действительно подходящее название. После него я больше не чувствовала себя в безопасности, не могла полностью расслабиться и довериться, хоть и очень старалась. Ощущение напряжения и ожидания чего-то неприятного и не думало полностью покидать меня, хотя иногда успешно глушилось. Наверное, проблема во мне — может, я слишком критична, может, просто не умею прощать.       Впрочем, мы поженились на эмоциях и практически друг друга не знали. Наверное, не удивительно, что наш брак начал разваливаться. И ведь это мы ещё очень старались подстраиваться друг под друга... Или думали, что старались.       Пропасть между нами росла, хоть мы и пытались построить через неё мост. Но непреодолимой она, казалось, стала в тот момент, когда я окончательно перестала быть человеком. Пусть даже и искусственным.       Уехав в отпуск, мы изо всех сил старались вести себя так, словно мы обычная пара на отдыхе. Но напряжение, усилившееся после моего побега ради божественных дел, и не думало никуда исчезать. Я видела его во взгляде и движениях Дилюка, когда он думал, что я не смотрю. Слышала в его вздохах. Чувствовала… Даже пребывая в апатии после всего, что произошло, я понимала, что нас едва ли можно назвать счастливой влюблённой парой.       Мы гуляли. Мы разговаривали. И мы оба ощущали себя так, словно зависли над краем пропасти. И от понимания, что ничего уже не будет, как раньше, легче не становилось. Я знала, что я обидела Дилюка тем, что отстранилась от него. Я чувствовала себя виноватой. И, хуже всего, я не знала, как эту вину загладить.       — Ты… подумал о том, хочешь ли стать бессмертным? — поинтересовалась я в один из дней, когда мы сидели на пляже. Мне казалось, разница в продолжительности жизни — один из камней, что мешает нам. Мысль о том, что мне отмерено несоизмеримо больше, чем ему, наверняка должна была разъедать не хуже мыслей о том, что я не доверилась ему после того, как получила эту… силу. Возможно, если мы окажемся на равных хотя бы в этом, станет лучше? Нам, во всяком случае, не придётся беспокоиться о том, что у нас… мало времени.       — Да. Я долго размышлял о всех плюсах и минусах, и склоняюсь к тому, что мне не нужна вечная жизнь. Я сделаю то, что могу, как человек, пока могу. И однажды мой путь закончится. Вечность — это бремя, к которому немногие готовы. И сейчас я не думаю, что готов.       Сначала я подумала, что ослышалась, но Дилюк смотрел на меня, твёрдо и решительно, и виновато улыбался.       — А как же... Я? — вырвалось у меня.       — Ты сделала свой выбор. Я всего лишь человек. И у меня слишком много недостатков, чтобы я мог пожелать чего-то большего, чем быть тем, кто я есть сейчас. Я благодарен за то, что ты остаешься со мной, но, если после этого разговора ты захочешь уйти, я приму твое решение.       Почему это звучит так… так… горько?       — Я думала... Надеялась, мы разделим вечность на двоих. Я надеялась, ты останешься со мной. Что нам не придётся расставаться.       Хоть и думала, что обидела тебя так сильно, что между нами едва ли останутся тёплые чувства, я всё ещё боялась тебя потерять, пока занималась делами. Мне было так страшно, что я даже не нашла в себе силы взглянуть тебе в глаза. Лишиться тебя было бы невероятно больно.       — Лучше прожить достойно одну жизнь, чем превратиться в такого человека, как Дайнслейф.       — Ты несправедлив к нему и... Ты... Не такой. Я...       Я была так дезориентирована, что едва ли находила слова.       — Мне жаль, если я разочаровал тебя, но ты сделала свой выбор, я делаю свой. Вечность на двоих звучала бы заманчиво, если бы я не видел, к чему это приводит бессмертных. Барбатос, Моракс… Я не хочу становиться таким, как они. Я привык делать всё для защиты своего города. Я не хочу стоять в стороне и смотреть, как люди пытаются справиться самостоятельно. Я хочу быть среди тех, кто действует. И Небесный порядок, которому ты следуешь… не могу сказать, что согласен со всем. Я понимаю, что так устроен мир сейчас, но… — Дилюк покачал головой. — Есть моменты, с которыми я не согласен. Поэтому я предпочту остаться человеком. Собой.       Опустошение. Вот, пожалуй, что я чувствовала. Очень хотелось уйти куда-нибудь подальше и поплакать.       — Я... Я тебя услышала, — я вздохнула, обхватывая колени руками.       Я могла бы насильно превратить его в бессмертного, но что я этим добьюсь? Ничего.       — Если… если ты передумаешь, скажи мне об этом, — добавила я.       Даже если я чувствовала, что наши отношения балансируют на грани, я отчаянно не хотела это признавать. Мы обсудили всё. Мы услышали друг друга. Неужели у нас не получится? Когда я вспоминаю о том, как мы были счастливы вместе до того, как покинули Мондштадт, мне становится нестерпимо больно и грустно. Отчаянно хотелось вернуться в те мгновения. Почему нам нужно было пройти через всё это и протоптаться по чувствам друг друга вместо того, чтобы просто учиться жить вместе?       — Хорошо, — Дилюк улыбнулся кончиками губ. — Ты всё ещё хочешь попробовать начать с начала? — неожиданно добавил он. — Я бы хотел попытаться больше узнать о тебе, как о человеке. Думаю, даже несмотря на то время, что мы провели вместе, мы мало знаем друг друга.       Я нерешительно подняла голову. Несмотря на всё то, что произошло, Дилюк всё ещё оставался тем, кто мне нравился. Он был надёжный, уверенный, на него можно было положиться. До того, как он попытался принять за меня решение, я также ощущала безопасность и стабильность. Возможно, это ощущение ещё вернётся. В конце концов, после того раза мы много пережили. И много обсуждали. Знать, что есть человек, на которого можно положиться, невероятное утешение.       — Да. Я хочу попробовать.       Кто знает, быть может… За то время, что мы проведём вместе, он передумает. Людям свойственно меняться и менять решения.       Он не передумал, когда родился наш сын, так что я успела расстроиться. Сына мы назвали Эригон, рождённый ранним утром. Учитывая имена Дилюка и его отца, такое имя показалось мне отличным продолжением традиции называния детей в честь времени суток. К тому же звучало оно, в принципе, неплохо. У него были чудесные алые волосы и бирюзовые глаза. Учитывая, что у него была куча желающих понянчиться, я не слишком-то страдала.       У Джинн и Кэйи тоже родился сын, Рагнар, блондин с удивительными глазами Кэйи. Поскольку мой сын родился на месяц позже, мы ещё некоторое время терпели поток поток шуток на тему «поженить наших детей» от Кэйи. Однако, сын сильно облегчил жизнь Дилюку. И нам с Джинн в том числе. Иногда Кэйя был просто невыносим, а ведь мы редко с ним пересекались.       Через год строительство на Драконьем Хребте было завершено и, честно говоря, я не знала, как мне реагировать на совместное творчество от Анемо Архонта и Кавеха. Оставь двух слабых до бухла человек без присмотра на некоторое время, и они точно выкинут нечто… Наверное, хорошо, что «нечто» было всего лишь статуей. В мою честь. Хорошо, что она находилась в отдалении от того места, которое считалось моим «домом», хоть и напоминало собой нечто среднее между храмом, дворцом и собором. Здание было красивым и достаточно большим, чтобы я могла там не только жить, но и поселить всех своих друзей.       Храм Сяо, построенный на границе с Ли Юэ, был исполнен строгости и верен стилю Ли Юэ. Он был небольшим, но уютным, с несколькими потайными комнатами, в которых можно было при желании укрыться от людских глаз, но Сяо едва ли его оценил, хоть и поблагодарил меня.       Жизнь текла своим чередом. Если не считать внезапной попытки воскреснуть из мёртвых от жены Осиала, ничего не происходило. Попытка с треском провалилась — Сайно и Тэнрай вбили её обратно в море, а Байчжу и Чаншен вылечили тех, кому не повезло пострадать. Я туда даже не приходила — в то время меня куда больше волновал ребёнок, который должен был вскоре родиться.       Я надеялась, что ничего не будет происходить и дальше. Во всяком случае, в ближайшие лет сто. Я надеялась, что смогу спокойно жить, как всякий нормальный человек, воспитывать с Дилюком ребёнка и заниматься всякими глупостями.       Ру прекрасно обустроился в Сумеру, от Тартальи тоже не было никаких проблем — Нахида зорко следила за ним, опасаясь возмездия с моей стороны, Апеп был очищен ценой жертвы своих детей, которую можно было бы избежать, позови Нахида меня, но она упёрлась в то, что решит проблему самостоятельно. Что ж, это был её выбор. Паймон вынуждено посещала уроки в университете и была не слишком-то этому рада, поскольку Хайтам записал её в Хараватат. Я слышала, что некая Фарузан была очень ей рада.       Единственное, что тяготило меня, так это нежелание Дилюка становиться бессмертным. Время шло. Мысль о том, что однажды то, что мы с таким трудом построили, закончится, угнетала меня. Я не хотела, чтобы заканчивалось. Одна смертная жизнь вместо вечности… Это так мало.       Но Дилюк был непреклонен.       Он умер в восемьдесят лет.       И с тех пор я каждый год бывала на его могиле. Светяшки сверкали на солнце. Теперь они ассоциировались у меня с холодом могильного камня.       Наш сын, который выглядел едва ли на двадцать в свои шестьдесят семь, молча стоял рядом со мной. Копия Дилюка во всём, кроме глаз… смотреть на него иногда было действительно больно. То, что он отказывался разговаривать со мной десять лет после смерти своего отца, едва ли добавляло мне спокойствия.       Я знала, он винил меня в том, что я не проигнорировала желание Дилюка, потому что он, как и я, хотел бы, чтобы он остался рядом. Но Дилюк не хотел вечности. И я не могла забрать его выбор.       — Прости, — неожиданно произнёс Эригон, приблизившись ко мне. Мы всегда встречались, ведь я проводила у могилы с рассвета и до заката. Хотя мне казалось, что и этого времени мало. У меня были те, кто остался вместе со мной, но Дилюка больше не было. И никогда не будет.       Что ж… потребовалось всего десять лет прежде, чем он понял.       — Мне не за что тебя прощать, — вздохнула я. — Я понимаю.       — Перед смертью папа просил меня не винить тебя, потому что он сделал свой выбор, — глухо добавил он, сжимая руки перед собой. — Но я… не смог. Ты всесильное существо, и я уверен, что ты могла… Я не мог смириться с этим. Я не понимал, что ты, наверное, всю жизнь наступала себе на горло, смиряясь с его выбором.       — Однажды он принял решение за меня, и я очень на него обиделась. Когда он сказал, чего хочет, и чего не хочет, я просто не смогла поступить с ним так. Я спрашивала. Часто. Но нельзя сделать человека счастливым насильно. Не вини себя. Тебе просто нужно было время.       — Но я обижал тебя десять лет…       — Каждый переживает горе по-своему, — я развернулась и положила руку ему на плечо. — Некоторым нужно одиночество, некоторым нужно на кого-то позлиться. Не важно, что произойдёт, ты всегда можешь прийти ко мне. Не думаю, что Дилюк стал бы винить тебя. Ты похож на него не только внешностью, но и характером, — я улыбнулась.       Может, Дилюка рядом со мной и не было… Но наш сын жил.       Многие уже были мертвы. Люди рождались и умирали, оставляя после себя детей. Многих я уже не увижу: Нин Гуан, Джинн, Лизу, Ру… Человеческий век долог и вместе с тем невероятно короток. Я могла видеть их внуков, гуляя по городу, я видела прошлое в их лицах, и, несмотря на то, что я знала их, все они были мне чужими.       Если бы у меня был выбор, я бы, вероятно, тоже отказалась от вечности. Но выбора не было. Как и у нашего сына. Наверное, пройдёт еще несколько десятилетий прежде, чем он окончательно смирится с тем, что его друг детства выглядит как старик, в то время как он остаётся юношей.       Что ж… в этом мире достаточно и тех, кто живёт очень долго.       После смерти Дилюка я не осталась на винокурне и переехала на Драконий Хребет. Так было проще. Так мой сын не чувствовал себя загнанным в угол, да и я не желала находиться там, где было много воспоминаний. Незадолго до смерти Дилюк озаботился документами, так что гора с тех пор принадлежала только мне. Даже если в будущем потомки семьи Рагнвиндр не будут ладить со мной, мой дом останется в безопасности. Так он это объяснил.       Это было мило и трогательно. Заботливо. Пусть у меня и была Селестия, жить там мне бы не хотелось. Хотя Кавех, конечно, хорошо постарался, реставрируя дворец. Теперь он хотя бы не выглядел как развалины.       В этот день примирения я даже посетила с сыном винокурню. Было… Горько. На следующее утро я привела его к себе. Уединения, правда, не вышло — в саду у дома мы застали компанию, которая каждую неделю в один и тот же день собиралась за столом, чтобы поиграть в карты.       Чаншен, удобно устроившаяся на шее Байчжу, который расслабленно держал в одной руке карты, а в другой чашку, хвостом вытянула одну из веера и с усмешкой, которой было не место на морде змеи, шлёпнула ту на стол.       — В этот раз я выиграла! — усмехнулась она. — Ещё раунд, ещё! Я, наконец, поняла, как тебя обыгрывать!       — С этой колодой, — ни капли не расстроился Сайно. — У меня есть ещё.       — Это не честно! — Чаншен раздражённо взмахнула хвостом и попала им в чашку с чаем. Байчжу вздохнул.       — Я никогда не нарушаю правила игры, — ровно отозвался Сайно, принимаясь собирая карты.       Чаншен нырнула в чайную чашку мордой. Байчжу закатил глаза и, отложив карты, взял в руки чайник.       — Кажется, ты не скучала те года, что я путешествовал, — осторожно заметил Эригон.       — Вокруг меня осталось достаточно людей, чтобы я не замкнулась в своей скорби. Они очень старались, — оглядев привычную картину, я не сдержала смешка. — Ты можешь к ним присоединиться, если хочешь.       — Не думаю.       Чаншен интересовалась игрой куда сильнее, чем все остальные фамильяры, и отлично спелась с Сайно. Несмотря на время, что прошло с момента заключения контракта, она отказывалась принимать человеческий облик без крайней необходимости и почти всё время, как и раньше, проводила на шее Байчжу. Он, казалось, ничуть от этого не страдал. Эта парочка была удивительно гармонична в своём существовании.       — Правильно, нечего тратить время на нас, старикашек! — Чаншен приветливо помахала хвостом. — Лучше навести Рейну, она на тебя страшно зла!       — Дочь Фурины и Тэнрая? — я удивлённо вскинула брови, разозлить эту девицу было проще простого, учитывая характеры её родителей. — С чего бы ей на тебя злиться?       Эригон удушливо покраснел, Чаншен рассмеялась. Шипяще.       — Чаншен, — привычно одёрнул Байчжу.       — Ну что? Не думала, что мне уж и нельзя поддразнить молодёжь, — проворчала та, снова ныряя в чашку с чаем. — Ах, какой замечательный чай! Налей ещё. И я, кажется, проголодалась. Мяса тоже можешь нарезать.       — Она же невыносима, — передёрнул плечами Эригон. — Как он её столько лет терпит?       — Это любовь, — глубокомысленно заметил знакомый голос откуда-то сверху. Я подняла голову и обнаружила удобно устроившегося на ветке Венти. — Прямо как ты терпишь…       — Ни слова больше! — раздражённо махнул рукой Эригон.       О, какая прелесть. Пусть кто-то и живёт уже много лет, но всё равно остаётся таким милым и трогательным, особенно когда дело касается девицы, за которой он бегал, кажется, последние лет тридцать? О, Рейна была тем ещё испытанием.       Я умильно улыбнулась. Венти подпёр рукой щёку и тоже усмехнулся.       Может, сын со мной давно не разговаривал, но это не значит, что я за ним не приглядывала.       — Не скажу, что я вот по этому скучал, — передёрнул плечами Эригон.       Да, наверное, расти среди таких бессмертных та ещё пытка.       — Пойду я, пожалуй, посмотрю, что нового появилось в твоём издательстве, — оглядев нас, выдал Эригон.       — Разве ты не собирался провести время со мной? — вскинула брови я. Издательство находилось у подножия горы. Очень близко к месту, где когда-то располагался лагерь искателей приключений, что исследовали Драконий Хребет. Телепорт, конечно, был близко, и всё же…       — Думаю, мне нужно проветриться, — заметил он и был таков.       — Дети иногда такие несносные, даже когда им скоро семьдесят, — заметил Венти.       — Просто он ведёт себя так, будто ни капли не повзрослел, — проворчала я.       — Прояви терпение.       — Да-да, у каждого свои способы справляться с вечностью, — я вздохнула, направляясь к столу, раз уж моя альтернатива сбежала. — Я тоже хочу сыграть.       — О! Новые противники! — обрадовалась Чаншен. — Раз уж я выиграла, я играю с ней первой!       — Разве ты не говорила, что голодна?       — Ну ты же меня покормишь?       Сайно фыркнул.       — Венти, спускайся, сыграешь со мной, — позвал он.       — Только если ставкой будет змеиная настойка.       — Чтобы я принёс её тебе для начала нужно выиграть.       Я надеялась, что эти мирные дни будут длиться ещё очень-очень долго. В лаборатории Альбедо на другой стороне горы что-то взорвалось. М-м-м, обычный вторник. Если там потребуется помощь, он, конечно, позовёт нас, но на всякий случай я прислушалась к ветрам.       —…Ты иногда ещё более безалаберный, чем твой дед, Тимей. Если ты не начнёшь быть внимательнее, я буду вынужден… Нигредо, положи это!       Да. Ничего не меняется.       Время шло. Люди жили свои жизни, как и те, кто меня окружал. Я занималась делами своего издательства, спонсировала детский приют, как и собиралась когда-то, тренировалась с Сяо, чтобы не забыть как держать в руке меч, периодически проверяла, в порядке ли другие регионы. Конечно, Тэнрай путешествовал по миру каждый десяток лет, если не чаще, но иногда стоило полетать и самой.       В воздухе было приятно. Спокойно. В воздухе я забывала, что дома меня больше никто не ждёт. Мне потребовались годы, чтобы чувство потери и одиночества изгладились. Человек — существо, которое приспосабливалось ко всему. Так что и я привыкла… Нет, я не была в одиночестве, учитывая сына, моих фамильяров, и Архонтов… Но всё же, иногда мне не хватало возможности любить кого-то и заботиться о ком-то.       Я была благодарна Дилюку за жизнь, что мы прожили вместе, но настало время его отпустить. Когда я, наконец, осознала это, дышаться стало намного легче.       Мёртвые были мертвы. Живые должны были продолжать жить.       — Ты снова улыбаешься, — заметил Сяо после окончания тренировки, когда я разлеглась на траве и разглядывала облака.       — Я и раньше улыбалась.       — Я бы не назвал это искренней улыбкой.       Ну, может быть. Я промолчала, продолжая смотреть на небо. Синее-синее, умиротворяющее.       — Я рад, что ты справилась, — добавил Сяо, ложась рядом.       — А я рада, что ты продолжаешь возиться со мной.       — Я не вожусь, — недовольно откликнулся Сяо. — Я делаю то, что считаю нужным. Позволить твоим навыкам исчезнуть — расточительство. Даже если тебе никогда не стать мастером, и эти умения не пригодятся в будущем, ты потратила на их освоение достаточно сил.       — Я просто уверена, что однажды смогу тебя победить.       — Для этого тебе придётся сжульничать.       — О, эта неослабевающая вера в мои способности, — я раздражённо ткнула Сяо в бок. Посомневавшись мгновение, я принялась его щекотать. Сяо тут же перехватил мою руку — щекотку он терпеть не мог. Но у меня было две руки. Жаль это продлилось недолго, ведь и у него было две руки. Естественно, я сопротивлялась.       Лёжа на спине, я не сдержала хихиканья. Сяо нависал сверху, прижимая мои руки к траве. Горящие глаза, золотые, словно солнце, казалось, заглядывали мне в душу. Дыхание перехватило. Время будто застыло. Если он думал, что я не замечала его взглядов, то он ошибался.       — Сяо…       Сяо моргнул, и наваждение исчезло, он выпустил мои руки и подался в бок, очевидно, собираясь отодвинуться. Я подалась следом, хватая его за подвеску, висящую на шее, и дёрнула обратно. Подвеска жалобно натянулась, Сяо потянулся за ней.       — Ты порвёшь, — без явного неудовольствия в голосе заметил он.       — Возможно, — согласилась я.       — Лучше отпусти.       — Что, если нет?       — Руби… — начал было он, но осёкся. Вздохнул.       — Не провоцируй? — с улыбкой закончила за него я.       Сяо не дёрнулся, но глаза его расширились, а губы сжались в тонкую линию.       — Когда ты планируешь перестать смотреть? Думаешь, я оттолкну тебя? Или боишься потерять меня? Брось, если я умру, это будет означать, что миру пришёл конец.       Сяо нахмурился и вздохнул.       — Наверное, он всю свою жизнь ревновал тебя ко мне, — вместо ответа на вопрос произнёс Сяо.       От неожиданности я даже выпустила его ожерелье, но он не сдвинулся с места.       — Любовь бывает разной, — заметила я. — И я его любила. И я ему не изменяла. Если не считать тот урок.       — Я знаю. Но и меня ты любила.       Услышать это было… неожиданно. Я сжала пальцами воздух. Говорила ли я ему об этом? Кажется, да. И что? Я Дилюка около пятидесяти лет оплакивала, и он сам не захотел оставаться, как бы я не просила.       Я открыла было рот, чтобы сказать то, о чём думала, но Сяо неожиданно улыбнулся и покачал головой.       — Мне можешь не объяснять.       — Тогда почему нет?       — То, чем я являюсь… не думаю, что это совпадает с тем, что ты ожидаешь. Или хочешь получить, — он на мгновение прикрыл глаза. — Я давно забыл, как быть человеком.       О. Дело в этом.       — Но я знаю, что ты хочешь вспомнить, — я снова взялась за его подвеску, поскольку схватиться за облегающую одежду не было возможности, и потянула.       — Хочу, — Сяо подался следом.       — Я могу помочь.       — Я знаю.       — Тогда почему нет? — повторила я, скользнув пальцами по его подбородку.       — Это опасно.       — Чем?       — Всем.       — Слишком размытая отговорка, ты так не думаешь? — я вскинула брови. Поскольку Сяо не двигался, я воспользовалась моментом и, привстав, коснулась его губ. Поцелуй вышел кратким. И едва ли его в самом деле можно было назвать поцелуем, но Сяо судорожно вздохнул и подался следом.       Вцепившись дрожащими пальцами в его плечи, я позволила ему вести, с удивлением осознав, что Сяо… умеет целоваться. Это не было ни капли похоже на те уроки, что я помнила. Я едва не задохнулась от почти забытого ощущения восторга, потому не сразу заметила.       Он тянул из меня энергию.       Спросить об этом удалось не сразу — я смогла взять себя в руки довольно быстро, по моим меркам, учитывая, что меня целовал Сяо и вынырнуть из потока собственного восторга было не так уж и просто, но я старалась. Пусть старания эти и заключались в том, что я пыталась сфокусировать внимание, чтобы взять себя в руки и остановиться, а вот Сяо… не пытался остановиться. Это было удивительно и осознание едва не выбило меня обратно в то состояние, из которого я с таким трудом вынырнула. Мне потребовалось приложить определённые усилия, чтобы заставить себя прервать поцелуй.       — Ты… тянешь из меня энергию? — положив пальцы на его губы, осторожно уточнила я. — Мне не жалко, конечно, я просто хочу узнать… Почему?       — Близость с Адептом это в определённой степени обмен энергией. Всегда. Учитывая то, кем мы являемся, я затрудняюсь предположить, чем это может закончиться. Поэтому я говорил, что это опасно… — Сяо отвёл глаза в сторону.       — Если брать будешь только ты, то вряд ли это кончится чем-то хорошим. Обмен… Хм-м-м… Думаю, тебе придётся научить меня этому обмену энергиями, — я задумчиво облизала губы. — Покажи мне ещё раз, я повторю.       Когда я поняла, что нужно делать, ощущения стали даже лучше. Я пребывала в таком восторге, что едва ли могла дышать. Даже если его энергия была тяжёлой и горькой, как полынь, это был Сяо… И для меня это решало всё.       Мой сын не слишком-то хорошо воспринял эту новость, но ему, как и раньше, просто требовалось время, чтобы смириться.       Окончательно с Сяо его примирило только рождение брата спустя несколько лет. Мы назвали его Юньцай, сияющее облако.       Я, наконец, чувствовала, что нахожусь на своём месте. Всё было хорошо.