Praemium.

      Губы Сары на вкус как награда.       Он впивается в них жадно, стремясь впитать всё тепло её бурлящей кожи до последней капли. Возможно потом, вспоминая свои действия, он сгорит от стыда из-за своей жалобной нужды к ней прикасаться и быть близко. Так, чтобы между ними были жалкие сантиметры, его мёртвенно холодные пальцы заставляют мурашки бежать по её коже.       Когда он вновь ласкает её губу своим мокрым языком она уже не сопротивляется желанию издавать далеко не святые звуки, вибрация, что проходит по его, вроде как, мёртвому телу заставляет его чувствовать себя более живым и налитым крови, чем когда он ещё не погиб, ею истекая.       Он вновь чувствует крепкие руки рыжеволосой девушки на своих напряжённых плечах, в этот раз прося приостановится намного нежнее, дрожа, но сжимая. И он не собирается ей потакать в этот раз. Не тогда когда он зашёл так далеко, его колено меж её ног прижимается чуть ближе, а его забинтованная рука в её волосах оттягивает её чуть подальше от поцелуя, нет ничего нежного в его действиях, но наверное поэтому она такая мокрая.       – Сара... – она слышит его взволнованный, отчаянный, неумолимо нуждающийся голос и кажется, что она теряет голову, – Сара... Сара... Сара...– она не успела понять как уже лежит на спине полностью под его властью, его нога всё ещё раздвигает её, столько горячих слёз скатывалось по её щёкам, что теперь там горит, щипля, и причиняя ещё больше боли.       Лежа так беззащитно и покорно, она кажется ему сном.       Очень эротическим, возбуждающим сном. Таким, который точно оставит утреннее впечатление и заставит идти за салфетками. Он надеется, что у него не текут слюни, ибо, прямо сейчас, всё, о чём может мечтать такой подросток как он, сбудется.       И у них есть на это всё время в мире.       Он обещает себе, что его использует не зря. Особенно смотря на тело молодой и слишком горячо привлекательной девушки под ним, его прояснившийся взгляд не пропускает как покачивается её полная грудь с каждым слишком тяжёлым вздохом, её донельзя притягивающие к себе бёдра слегка дрожат навстречу к его прикосновениям. И как прелестна её шея без оков.       Наклонившись к ней близко-близко, он начал оставлять милые и почти что невинные поцелуи по всей открытой коже, что мог там найти. Её звуки, ох уж эти стоны, что сводят его с ума. Она выгибается под ним, видно, что сдерживаясь и пытаясь не поддаться приятному ощущению, но ей жарко под ним, и он это знает.       Возможно, она таким образом просит большего, что-то извращённое говорит Ранмару, где-то в его сознании, он понимает, что совершает грех. Полностью убрав прочь её и так спущенный галстук, он глубоко заглядывает в её потемневшие и мокрые фиалковые глаза своими светлыми и без сомнений очами, наслаждаясь тем, как её тёмные и длинные ресницы дрожат. Её брови безнадёжно поднимаются вверх, когда он начинает расстёгивать её немного прилегающую к телу рубашку.       Его тяжёлый и горячий румянец отказывается спадать с его тела, хоть он и сам не знает и не понимает почему ему вообще позволено чувствовать такие эмоции и иметь такие реакции. Что-то рациональное в его голове говорит ему, что это отвратительно, а что-то другое, говорит что ему невероятно повезло, и наверное, именно эта часть и расстёгивает все пуговицы её темноватой рубашки, бесстыдно пялясь на открытую, бархатную на вид, кожу.       Её рыжие, такие красивые огненные волосы наконец развязываются с помощью его рук, взяв возможность притянуть её ближе, он снова её жадно целует, наслаждаясь и получая почти что экстаз с каждой секунды, где она ему отвечает, дрожит или стонет. Её губы сладкие, или же ему так кажется в силу момента. В любом случае он воображает себе клубнику, такую спелую и готовую к тому, чтобы её съели.       Сняв рубашку вместе с пиджаком он не может не думать, что так, намного лучше чем раньше. Её полностью залитое алой краской лицо, цвет переходит даже на шею и совсем немного на плечи. Каждая часть её фигуры кажется ему идеально очерченной, оставаясь на момент дольше на её ключицах он оставляет там немного неуклюжую метку. Его самую первую метку на ней, что будет показывать как она принадлежит ему.       Он чувствует животное, бурлящее внутри желание. Когда её полная грудь освобождается, не без парочки сжатий, от немного утягивающего лифчика, он не может сдержать небольшой толчок своих бёдер вперёд, она выглядит такой вкусной.       Моя, моя, моя, моя, моя, моя...       Повторно слышится в его голове заполненной лишь ею. Он не чувствует ничего более, и ему ничего не нужно. Только обладать ею. Обладать её сознанием, телом, быть единственным, кто её защищает, единственным, в ком она нуждается.

Но разве это то чувство, с которым он её впервые полюбил? Нет. Жалуется ли он? ...Тоже нет.

      Входя и выходя под свой определённый ритм, он заставляет все её внутренности переворачиваться и прыгать, всё, о чём она может думать это то, с какой силой в неё выталкивается его горячее возбуждение, и то как ей от этого... больно? Приятно? Пульсация заглушает всё. Его и её тяжёлые дыхания и мокрые звуки их бёдер, как не странно, двигающихся в унисон, его сладкий голос и её пошлые стоны.       Она чувствует его в себе слишком хорошо. Слишком чётко. Слишком реально и в который раз, льются солёные, горячие слёзы. Чтобы он ей не говорил проходит мимо, хотя, даже если бы она и услышала, вряд-ли смогла бы ответить чем-то кроме заглушённого крика удовольствия или сжатием стен её влагалища, в любом случае, он снова её целует, забирая в который раз дыхание из её почти сорванной глотки.       Она уже не может ничего делать кроме как наклонять голову и двигаться на встречу, её мышцы болят так, как даже не болели после тренировок клуба. То, что она испытывает в нижней части её тела нельзя описать словами. Наверняка, она уже потеряла себя. В ощущениях его "кожи", его холодных, но с другой стороны горячих прикосновений, в его совершенно безумных серебряных, как и его волосы, глазах, которые смотрят на неё с такой зависимостью, такой нуждой, такой страстью, что она не может не отвечать ему взаимно.       Не может не открывать рот и ноги шире, ибо теряться в плотских желаниях намного лучше, чем сходить с ума понимая что ты жестокий, хладнокровный убийца. Её руки зарываются в его волосы и это нарастающее чувство внизу её живота, заставляет чувствовать себя на грани реальности, где-то между экстазом и болью. На секунду или две она действительно приняла это чувство за жесткую и невыносимую боль, всё её уставшее от постоянных спазмов тело сокрушается под ним, она даже не видит и не обращает внимание на его состояние, всё, о чем она может составить мысли, это то, что что-то вот-вот случится и ей не хочется останавливаться ни на долю секунды.       Она умоляет его. Не прекращать, не останавливаться. Его движения становятся иррегулярнее, дышать тоже становится труднее, то, как она его прижимает к себе заставляет голову кружиться. Его руки подводят его, он обнимает её спину, другой рукой держа за низ талии, помогая себе толкаться вперёд и становясь ещё ближе. Он зарывается в изгиб её хрупкой шеи, обжигаясь её теплотой и оставляя там открытые и мокрые поцелуи.       Совсем скоро в их крепком-крепком объятии она узнаёт, что он чувствует себя так же. Не переставая двигать своими бёдрами он приподнимается, чтобы заглянуть в её заполненные похотью глаза, они почти закатываются назад, с какой силой она закусывает свою губу и как ломит её суставы. Он хочет сказать ей всё. Всё, что приходит на его затуманенный ум, все безумные и безрассудные мысли, что он рад, как всё закончилось, и он знает, что в глубине души, она радуется вместе с ним. Но всё на что хватает его целеустремлённости не кончить до неё, это снова жадно поцеловать её пораненный рот, наслаждаясь металлическим вкусом её пухлых губ, внутри кажется пылает огонь, её дыхание обжигает.       Ничего не имеет значения. Пока они вместе, пока они являются одним целым.       Пока он может и дальше держать её за руку, смотреть на её лицо, чувствовать её тепло, пульсацию крови, мягкую кожу, терпкие прикосновения.       Пока он может чувствовать как она сокрушается под ним из-за силы её оргазма.       После того как они вместе пришли к концу своего грешного акта, он не хочет разъединяться. То, как он чувствует её всё ещё пульсирующие вокруг него стенки, её заплаканное лицо с запутанными и прилипающими ко лбу волосами. Он толкается в неё по какой-то причине ещё раз, слыша её всхлип, его это только вновь заводит. Усталость его тела чувствуется настолько реалистично, но он без сомнений верит, что он может продолжать столько, сколько он пожелает.       На его лице растягивается не характерная для него улыбка.       – Вряд ли ты можешь забеременеть от куклы... Да?