Я люблю тебя, истеричка...

Лютый холод сразу же окутал мое тело, прямо как во сне. Но не свалюсь же я тут? Те же пугающие свечи на темно красных стенах, немного поскрипывающий деревянный пол. Кабинет музыки был закрыт, а сам коридор заканчивался большим старым комодом во всю ширину стены. Если бы мы были в каком нибудь фильме, за ним наверняка был бы тайный проход. Финн, не изображая каких-либо эмоций, пошел дальше, явно быв здесь не первый раз. Я пошла за ним, оглядываясь на свечи. Они реально выглядели стрёмно. —она закрыта, —сказал он, от неожиданности я дернулась Я подошла к Финну, который дергал позолоченную ручку большой темной двери, та не поддавалась. Над дверью я заметила маленькую картину с портретом, видимо, одного из учителей. А на углу рамки что-то блестело. Я потянула за сверкающую штучку, а она оказалась приделана к шпильке — то, что нам сейчас нужно. Я не стала медлить и стала крутить ей в замочной скважине. Но либо я безрукая, либо дверь не открывалась таким способом. Я вытащила шпильку и рассерженно вздохнула. —дай сюда, —сказал Финн и взял у меня открывашку —ты забыл добавить «истеричка», —я скрестила руки на груди и посмотрела на него, в то время, как он уже открыл дверь, а там… —уу о боже, —сразу скривился Вулфард, но зашел внутрь Я зашла за ним, и мои глаза сразу расширились. Господи… Первое, что я увидела, это труп женщины прямо рядом с дверью. Если верить снам Джона, то мисс Камиллы. Ее окровавленное тело было практически невредимо, не включая голову… Она была чуть ли не разрублена пополам чем то тяжелым, алая кровь внутри трещины ещё не застыла, и все тело вместе с коротким черным в клеточку платьем было обрызгано темными бордовыми каплями, лица не было… Все белые стены и ковер приобрел новые краски в радиусе двух метров. Выглядело это все конечно ужасно, от чего я зажала рот рукой, чтобы сдержать тошноту от этого видения, слезы уже беспрерывно лились. Кто мог так постараться? Весь зал выглядел как обычно. Тот же дорогой ремонт, искусные музыкальные инструменты, никаких намеков на убийство, чистейший порядок. За большим фортепиано я заметила уже знакомые мне голубые кеды. —Моника! —я скорее побежала к фортепиано в конце зала, Финн, осматривавший стол учителя, побежал за мной Я скорее завернула за инструмент. Я не ошиблась, здесь лежала Моника, вокруг нее тоже было много крови, но шла она уже из живота и рта… Положив ее голову на свои колени, я начала судорожно гладить ее лицо, пытаясь пробудить —Моника, ну же… —мой голос трясся, как и руки, —проснись, Моника, —всхлипывая, —Моника… —я уже чуть ли не кричала Финн, стоявший рядом, сел на колени с противоположной стороны, оглядывая ее тело. Я посмотрела на него —она получила нож в живот, —он притронулся к ее окровавленной когда-то белой блузке, к месту вонжения чего-то острого внутрь. Кровь была свежей, сколько могло времени пройти? —о боже, —я тоже притронулась к ее телу. Послышались глухие стоны изо рта Моники, я с надеждой в глазах взяла в руки ее лицо. Через секунду она перевалилась на бок в сторону Финна, тот сразу вскочил. А организм Моники стал выблевывать алую жидкость из ее рта. От этакого зрелища я сразу отвернулась на Вулфарда. —я за медсестрой, —сказал он и пошел в сторону —принеси еще воды, пожалуйста, —сказала я и Финн скрылся за дверью Я посмотрела на свои дрожащие руки — они уже были все в крови. После минут двух «очищения организма», Моника наконец повернулась ко мне и через доли секунд крепко прижалась ко мне, обнимая. Я чувствовала, как чаще начинает биться ее сердце, как невольно она начинает вздыхать, как текут слезы по ее розовым щекам. Я крепче обнимаю ее, уткнувшись носом в ее окровавленное плечо, начинаю также рыдать. —боже, Моника, что здесь произошло? —я наконец заглянула в ее зеленоватые глаза. Всхлипывая, она попыталась мне что-то рассказать —мы… я… —шмыгания носом, —пришла… и… —снова слезы. Я решила не давить на нее и всё, что нам оставалось — ждать медсестру. —мда… Выглядим отвратно, —я скривилась. Наши руки дико дрожали, все холодные, в крови Моники. Яркое красное пятно красовалось у нее на белой блузке. В коридоре послышался резкий стук дверью, шаги нескольких человек. Мы оглянулись на дверь и стали ждать. Через несколько секунд в зал влетели медсестра, Вулфард и… Директор? Мы с непониманием и одновременным страхом переглянулись с Моникой. Медсестра — женщина, лет пятидесяти, с седоватыми забранными в пучок блондинистыми волосами, серыми, полными заботы глазами, с сумочкой скорой помощи. Она подбежала к Монике первая, скорее снимая с нее блузку и осматривая рану. Мне стало жутко страшно и я отвернулась. Через несколько секунд подошёл Финн, а директор все ещё шел медленным шагом, осматривая зал и мисс Камиллу. Все это не вызывало у него никаких эмоций. Директором этого колледжа был высокий зрелый седой грозный мужчина, всегда опрятный, в строгих костюмах. Моника рассказывала, что улыбку директора никто не видел, но, это конечно же смешно и скорее всего неправда. Хотя, смотря на него, в это легко поверить. Издавая не тихие стуки каблуками черных туфлей, он подошёл к нам. Приподняв брови, выжидая какой то речи от нас. Я подняла на него глаза, он смотрел на меня. *** —вернемся к вопросу, что вы делали в зале музыки, вход в которую был запрещен? —произнес директор Эдвард, легонько стукая ручкой по столу. Я и Финн сидели напротив темного стола в кабинете директора. Вулфард будто совсем не волновался, что нельзя сказать про меня. Меня все также трясло, может поменьше — здесь не так холодно. Казалось, мистер Эдвард смотрит только на меня. В такой ужасно неуютной ситуации хотелось исчезнуть. —мистер Эдвард, вам должно было быть известно, что пропала ученица Моника. —конечно известно, и вы молодцы, что. нашли её, но правила! —последний с ним виделся мой друг Джон, и она сказала что идет в кабинет музыки. После она пропала. Разве можно было просто закрыть этот коридор, чтобы убить ученицу? —я чуть не вырывалась на крик, —вы ужасно поступили! Вы ведь прекрасно знали о ней и мисс Камилле! —во-первых, мисс, не повышайте на меня свой тон, —приметил он, —во-вторых, мы действительно не знали об этой ситуации, и закрыли коридор, лишь по причине переноса кабинета музыки, в-третьих, теперь вам обоим запрещено выходить на первый этаж и улицу ближайшие две недели, —он положил ручку и облокотился на чтол локтями, —плюс вам дает то, что вы спасли жизнь человеку —но мистер Эдвард, это нечестно! Какие могут быть правила в такие ситуации? Что за нелепая выдумка с переносом кабинета! —наконец сказал все это время молчавший Финн. Но делу эти слова не помогли —вы бы не поступили так со своей дочерью! Что скажут ее родители? —добавила я —свободны. Можете навестить Монику, она в палате медпункта, —мистер Эдвард не стал продолжать разговор, а лишь развернулся на кресле к окну, взяв кружку с кофе *** —его дочь умерла, —послышался голос рядом идущего Финна, вышедшего со мной из кабинета директора минуту назад, я не расслышала —что? —его дочь умерла от руки какого-то маньяка пару лет назад, —сказал Вулфард более отчётливо —думаешь, я его задела…? —я сразу изменилась в лице Финн ничего не ответил, лишь пожал плечами. Всю дорогу нам почти никто не встретился. Лишь унылые ученики в теплых свитерах, спокойно перебегающих друг к другу в комнаты, весело проводя холодные дни. Вроде сентябрь, а уже холодно. Дойдя до медпункта, я постучалась в белую дверь. Ответ послышался сразу: «Входите!» Зайдя в светлый кабинет, одна из незнакомых мне медсестер указала на дверь справа. Войдя туда, мы увидели Монику, лежащую на койке, укутанную в одеяло. Здесь было достаточно прохладно. Моника сразу подняла голову. —привет, —шепотом протянула я и подошла к ней. Вулфард закрыл дверь и подошел сзади. —привет, Элис, —ее глаза были немного прикрыты, а пушистые волосы лежали на подушке. —как дела? Тебе лучше? —я взяла ее руку, присев на корточки —мм… да. —она закрыла глаза на несколько секунд, затем снова открыла, посмотрела сначала на меня, потом на Финна, —спасибо, —на ее глаза навернулись слезы, она закрыла их и через несколько минут ее рука ослабла. Она уснула. Мы тихо вышли и молча разошлись по комнатам, лишь «по-детски» помахав рукой.