Надежда

Диана спускается вниз по лестнице все ещё отрицая очевидное. Она проснулась не от звонка будильника, а от знакомого шума с первого этажа и не менее знакомого аппетитного запаха. Курт дома. Он готовит для неё завтрак. Она застывает в кухонном проеме, позволяя себе несколько мгновений просто наблюдать за ним. Босым и слегка растрёпанными. Она неосознанно прикладывает кончики пальцев к губам, улыбается, чувствуя радость от его присутствия. И облегчение. Вчерашний разговор проносится в ее сознании неприятной вспышкой. Она молча подходит к нему, обнимает сзади, прижимается к спине, вдыхает запах. Курт замирает, обездвиженный ее внезапным вторжением, но через секунду она чувствует, как он расслабляется и кладёт свою ладонь поверх ее на своём животе. Он переплетает их пальцы и слегка сжимает, прежде чем выключить газ под шипящей сковородой, повернуться к ней и обнять, крепко и нежно, откликаясь на ее собственное тесное прикосновение. – Завтрак? – он шепчет ей в макушку, и Диана качает головой. Она отстраняется и смотрит ему в глаза, пытаясь найти слова. Как ни странно, муж делает это за неё, объясняя своё появление. – Мне не понравилось, как мы поговорили. Она утыкается в его плечом лбом, потом прижимается к шее. Вздыхает, принимая его попытку исправить произошедшее. – Да уж, – она тихо соглашается, вспоминая свое разочарование. Это и разговором то нельзя было назвать. Она несколько раз переносила время для звонка, потом постоянно отвлекалась и просила его подождать. А когда наконец смогла найти возможность спокойно поговорить, его досада и привычка молчать сделали своё дело. – Курт, – она тихо произносит его имя, не в силах искать и обличать в слова извинения, не в силах признавать свою вину. Он гладит ее плечи и спину, когда она снова поднимает своё лицо, проводит по серебристым волосам, и наконец целует, мягко прижимаясь к его губам. Он целует ее в ответ так же мягко, сначала, осторожно, трепетно, нежно. Постепенно распаляясь. Она отрывается от него на мгновение, растерявшаяся от силы желания охватившего ее почти моментально и чувства недосказанности. Диана не из тех, кто убегает от проблем, но когда дело касается ее мужа, почему-то все становится сложнее. И сейчас ей больше всего хочется продолжить его целовать. Его глаза темные и серьёзные, и в них нет подсказки на которую она рассчитывает. Зато она есть в его действиях. Поэтому, когда он снова наклоняется к ней Диана принимает приглашение мужа, целует настойчиво, почти жадно, с нарастающим восторгом ощущая его пальцы, скользящие ниже и ниже, его горячую кожу под своими собственными, сбивающееся дыхание, она не может точно сказать чьё именно. Диана прижимается лбом к его лбу, нуждаясь в небольшой паузе и тут же игнорируя ее, сразу же начинает расстёгивать его рубашку, пока он безостановочно вырисовывает линии по шелковой ткани. Он развязывает легкий узел на поясе халата, и она позволяет гладкой ткани стечься к ее ногам. Одна из бретелей сорочки соскальзывает с плеча, и ей нравится взгляд которым он смотрит в ее декольте. Ей нравятся движения пальцев, повторяющие этот взгляд. Целенаправленные, заводящие. Движения делающие ее горячей и влажной. Она едва успевает расправиться с его рубашкой, когда чувствует его ладони на своей заднице и тихо вскрикивает, когда он приподнимает ее и усаживает на прохладную поверхность кухонного стола. От его нетерпения ей хочется то ли стонать, то ли смеяться. Но через секунду, когда он тянет ткань ее сорочки наверх, обнажая сначала колени, затем бёдра, до нее доходит. – Курт, боже, мы тут едим, – стонет она, не понимая возмущает ее это или же возбуждает. – Ну, – протягивает он, ухмыляясь, – я собираюсь. Она со стоном опирается на локти и разводит ноги, поощряя его намерение. Вытягивает ноги вперёд, надежно устраивая их у него на плечах. Почему это так просто? Почему это гораздо проще всего остального? Он покусывает нежную кожу бёдер, будто бы не собираясь начинать, отвлекая ее от лишних мыслей. Резко вздернутый подбородок единственный комментарий, который она может себе позволить. И все же она шепчет: – Ну же... Он начинает медленно кружить по ней, слишком медленно, как ей кажется. Курт подталкивает ее дальше, так чтобы удобнее устроится на собственных локтях, с ее ногами на плечах. Мысль об удобной кровати отвлекает ее на мгновение, но его ловкий язык, нежные губы, грубоватая щетина, тут же возвращают ее в прекрасную реальность. Диана стонет от его прикосновений в голос, ни жалея больше ни о чем. Он скользит в неё пальцами, трется подбородком о клитор, тут нежно лаская его языком и от этого контраста она почти сходит с ума. Почти. Она приподнимается и снова перемещается к краю стола. Его взгляд все такой же темный, и гораздо более наглый чем раньше, когда он расстёгивает ремень глядя ей в глаза. Выпуклость под его джинсами красноречивей любых слов и все же, когда мгновение спустя он прижимается к ней и шепчет сквозь поцелуи в шею простое «ты сводишь меня с ума», она почти рычит от нетерпения. Он скользит в неё легко и быстро, задерживаясь в таком положении на несколько секунд, затем начинает двигаться толкаясь в неё медленно и сильно. Она держится за него, кожа под ее пальцами горячая, реальная. Она плавится от этого ощущения. От его поцелуев, прерывающих настойчивый ритм, от его языка, медленно скользящего и дразнящего ее собственный. От его рук, впивающихся в ее бёдра и ягодицы. Курт меняет темп, ускоряясь и прижимается большим пальцем к клитору. Из какого-то упрямства она отводит его руку, и прикасается к себе сама. Он стонет от этого зрелища и непроизвольно ускоряется. Скатерть под рукой, опирающейся на поверхность стола сжимается в ее кулаке, когда оргазм горячей волной проходит по телу, от клитора, вниз до кончиков пальцев и снова наверх до горла, вырываясь из него низким глубоким стоном. Она непроизвольно хватается за него, случайно царапает кожу, пытается перевести дыхание, которое он тут же крадет поцелуем. Отводит упавшие ей на лицо пряди. Нежные прикосновения пальцев к волосам так сильно контрастируют с его членом, твёрдым и горячим, все ещё пульсирующим в ней, что ответная нежность непрошеным гостем вспыхивает где-то в области сердца. Она проводит пальцами по влажным прядям и целует, снова и снова, задавая ритм губами, а затем и бёдрами. Теперь не ограниченная своим основным желанием она может наблюдать за ним, ласкать его, дразнить. Она стонет в ухо, поощряя его бархатным шёпотом простых слов быстро сменившемся продолжительными стонами в ответ на его ускорившийся ритм. Он вбивается в неё быстро и глубоко, кончает, уткнувшись лбом в плечо, сжимает ее так сильно, что на мгновение ей становится тяжело дышать. Почему-то ей не хочется освободиться от этого тесного объятия. Она держит его, пока дыхание не приходит в норму, и он наконец не поднимает своё лицо, позволяя ей легко поцеловать его в губы. – Воу, – поражённый шепчет он. – Да уж, – она хмыкает, на этот раз довольно и расслабленно. Диана отмахивается от мысли, что рано или поздно им придётся начать говорить о том, что важно. Но ей хорошо сейчас, а слова... слова всегда лишь мешали им договорится. И все же, когда он спрашивает: «мы в порядке?», ответ на этот вопрос вертится на кончике языка, но почему-то сегодня это не так легко произнести вслух, как в день их свадьбы. – Всегда, – шепчет она, сама с собой соглашаясь на полуправду. Курт внимательно смотрит на неё, и Диане кажется, что он все прекрасно понимает и часть ее хочет, чтобы он возмутился. Но он соглашается и снова целует ее, прежде чем отступить. Он одевается сам, и подаёт ей халат. Все заканчивается так же быстро, как и начиналось и на смену эйфории приходит сожаление. Но теперь подкреплённое удовольствием от близости оно не кажется таким важным. Диана оглядывается вокруг. Наблюдать за хаосом, который они устроили на кухне веселее и легче, чем смотреть в лицо собственным ошибкам. Но внезапно она понимает, что разбираться с беспорядком мужу придётся самому. Он, как обычно молчалив, но ласково гладит ее по лодыжке, прежде чем приступить к сбору крупных осколков. Она аккуратно ступает между сброшенных со стола предметов и собирает скатерть, единственное что она может сделать без ущерба для своего графика – закинуть ткань в корзину с грязным бельём. – Ты успеешь позавтракать? – он спрашивает ей вслед. Курт выглядит уставшим и умиротворённым, и кажется примет любой ответ, но у неё теперь не так много времени, и чувство вины, начинает снова покалывать, пока ещё едва ощутимо. Диана отрицательно качает головой. – Только кофе. Быстрый душ и утренние сборы помогают настроится на работу, но когда она спускается вниз, и видит идеальный порядок и мужа, читающего газету, тоска и радость переплетаются в замысловатый клубок. Она на ходу заправляет торопливо уложенные волосы и присаживается за стол. Курт откладывает газету и наливает ей кофе. Ставит перед собой тарелку со своим завтраком и протягивает ей вилку. Она улыбается и берет ее. Если у неё нет времени на полноценный завтрак, это не значит, что она не может украсть у него кусочек. – Вкусно, – и только сейчас понимает насколько она голодна. Он соглашается с ней, быстро приподняв и опустив брови, ухмыляясь, и ее щеки розовеют от того, что скорее всего он имеет в виду не только еду. Она снова тянется к его тарелке. Может быть у них все будет хорошо? Может быть однажды они найдут способ совместить свои жизни, так, чтобы не довольствоваться украденными минутами? У неё нет ответа на этот вопрос и надежда, которую она чувствует, стремительно уменьшается, чем дольше она об этом размышляет. Телефонный звонок возвращает ее в рабочую рутину, и она со вздохом откладывает вилку, понимая, что стащила с его тарелки больше половины. Прежде чем ответить на звонок, она спрашивает: – Ты останешься? Он качает головой и объясняет про экспертизу и новое дело. Диана не позволяет разочарованию отразиться на своём лице. Они вместе выходят на улицу, и она наблюдает, как муж закрывает дверь. Это непривычно и ей определенно нравится. Его машина припаркована в нескольких метрах от кадиллака. Мысленно она уже на работе, но сдерживает себя, и притягивает его в последний поцелуй. Он шепчет ей на ухо: – Я люблю тебя. Она крепко обнимает его поддаваясь нежности и острому пониманию невозможности задержаться в этом моменте. – Я тоже люблю тебя, – наконец она готова его отпустить и поцеловать последний раз. Диана садится в свою машину и вместо того, чтобы привычно перебрать в уме список первичных дел, смотрит, как ее муж отъезжает и облизывает губы, все ещё чувствуя его вкус на своём языке. У них все будет хорошо. Она надеется.