in the dark

Октябрь, 2020 года Последние годы Жене снится почти всегда один и тот же сон – ни герои, ни обстоятельства не меняются. Она на льду и не может пошевелиться. Трибуны пустые, за ней в тени наблюдает только Этери. Просто смотрит, а потом хлопает. Тихо, но этот звук почему-то сильно оглушает. Обычно после такого Медведева просыпается в холодном поту. Но не в этот раз. Сон не заканчивается на этом – молчаливые взгляды, никто из них не пытается начать разговор. И от этого ноги Жени подкашиваются. Последний человек, от которого она ожидала этой тишины, просто уходит с катка. Всё темнеет. – Жень, просыпайся, – голос мамы буквально вырывает из сна. – Ты ворочалась. Неприятное что-то снилось? Она не отвечает. Если можно захлебнуться собственными эмоциями, Женя бы успешно это сделала. Но девушка лишь жадно хватает ртом воздух, который прямо сейчас ощущается спёртым. Лучше бы и вовсе не спала. До приезда Этери всего несколько часов, а её напрочь вырубило от усталости. К ужину хотелось бы нормально приготовиться. Это не какая-то боязнь провала, просто хочется, чтобы было минимум спокойно. С другой стороны, что вообще такое это – нормально и спокойно? Женя встаёт и быстро приводит себя в порядок. Просто умыться не помогает, всё ещё есть ощущение, словно её парализовало, как в том сне. В таком состоянии ни руками, ни ногами особо не подвигаешь. В голове проскальзывает странная мысль: если забить в соннике «Этери Тутберидзе», там появится толкование? Женя стряхивает с себя желание проверить этот момент, всё же приступая к готовке. Всего через пару часов ей очевидно придётся опять краснеть. Телефон вибрирует от пришедшего сообщения. Женя, даже ещё не удостоверившись, понимает — ей написала Этери. Наверное, она переживает не меньше. И да, на экране высвечивается: «Может, притворимся, что я болею». Женя смеётся, скажи пару лет назад, что Тутберидзе будет так неуверенно придумывать отмазки, она бы не поверила. Но вот они здесь. Девушка набирает в ответ и отправляет: «Всё будет хорошо, я ведь с тобой». *** Первая часть ужина проходит на твëрдую четвëрку. Могли бы и на пятёрочку, если бы Женя чуть не вывалила весь салат на Тутберидзе, запнувшись в собственных ногах. Хорошо, что Этери вовремя её подхватила. Плохо, что после секундного прикосновения Медведева покраснела, до сих пор ощущая руки Тутберидзе на себе. Ещё одним неверным шагом стало решение запить своё беспокойство вином. Теперь девушка просто раскраснелась от алкоголя и ощущения духоты. Не выдержав, Жанна всё же спросила о самочувствии дочери: – С тобой точно всё хорошо? Нет, конечно же, нет, чёрт возьми. – Немного жарко, – Женя нагло врёт о причине, что вызывает сдавленный смешок со стороны Этери. От Жанны это не ускользает. Как-то уж слишком примерно улыбаясь, она поворачивается к Тутберидзе, которая в этот момент пьёт из бокала. — И часто ей так жарко, Этери Георгиевна? Этери давится вином. Сильно давится, поэтому Жене даже приходится похлопать её по спине. Теперь краснеют они обе – картина маслом, год 2020. Жанна смеётся и приоткрывает окно. – Надеюсь, это поможет. И всё же, если мы закончили маленькую прелюдию, я бы хотела перейти к сути, – она садится на место и выжидающе смотрит. Что ж, провалиться прямо в ад сейчас было бы неплохой идеей. Первой приходит в себя Тутберидзе, которая откашлявшись всё же возвращает своё самообладание. Теперь она сосредоточена и готова к серьёзному разговору. А вот Женя совсем не готова, в ушах стучит от отсутствия нормального поступления кислорода. Только вспомнить, как правильно дышать, пока что у неё не получается. – Жень, сядь. И желательно подыши, – почти шёпотом просит Этери. Медведева беспрекословно подчиняется, вспоминая знакомые «вдох-выдох». Это хоть и не сразу, но помогает сосредоточиться на разговоре. Правда, до неё теперь доносятся лишь последние отрывки. – Не приведёт ли это к тому, что её вновь придётся собирать по частям? Мне не нравится видеть свою дочь в таком состоянии. – Вы не поверите, но мне тоже было сложно наблюдать за этим со стороны. Всего этого было можно вообще избежать, если бы вы и я... тогда поступили правильно. Сейчас всё иначе. – По мне, так обстоятельства не изменились. Кроме того, что отношения переросли на другой уровень. Чему я, как мать, не особо рада, – Жанна тяжело вздыхает. – Но мне хочется, чтобы эта уверенность, что всё будет иначе, была правдивой. Женя наконец-то приходит в себя. Смотрит то на маму, то на Этери. И почему-то именно сейчас хочется засмеяться. Две взрослые женщины пытаются решить, что будет правильно для неё. – Я вообще-то всё ещё здесь. И способна ответить за себя, что мне требуется. – сдавленно произносит Женя. – Я люблю вас обеих, но это смешно. – Что будет, если всё это всплывёт не для нужных ушей. Вы ведь обе прекрасно понимаете, что это станет последним шагом в ваших карьерах, – Жанна срывается. Этери медленно встаёт из-за стола, выпивая залпом содержимое бокала. Она смотрит на Женю, словно говоря, у меня нет нормального ответа на вполне закономерный вопрос. Но Жанне она отвечает совершенно другое: – Как и несколько лет назад, могу лишь сказать: значит, это действительно будет моим последним шагом в карьере. Мне не хотелось и не хочется, чтобы всё это задело Женю. Но практика показала, что её это напрямую касается. Жанна кивает. Простое, но отпускающее ситуацию движение головой. – Мне больше не хочется бегать от этого, решать за других, что и кому нужно делать. Вы можете либо принять это, либо давить. Последнее мы уже проверили – не сработало. Ни для меня, ни для Жени, – заканчивает тираду Тутберидзе. Этери явно в шаге от того, чтобы уйти с ужина, но сделать ей это просто так не удаётся. Женя встаёт и буквально усаживает женщину обратно. Медведева меняет тему, чему очень рады обе женщины, судя по их взглядам. – А теперь о главном: когда мне выходить на тренировки? Потому что дела сердечные – это хорошо, но хотелось бы и поработать. Март, 2018 года Если на долю секунды прикрыть глаза, кажется, что всё это происходит не с тобой. С постоянными интервью, «экспертами», анализирующими её поведение и выступление, хейтерами в социальных сетях – с этим Женя справляется. Плохо или хорошо – другой вопрос. А вот, что делать с другими моментами, вопрос открытый. Виноватый взгляд Алины исчез, там отчётливое понимание. Этакое знание чего-то запрещённого, мол «теперь-то я поняла, что за этим стояло». Медведева так и не сказала, что Загитова после пресс-конференции вскрыла совершенно очевидную вещь. От этого Женя чувствует, что предаёт доверие Этери. Не получается ни на катке, ни в жизни. У людей есть замкнутый круг, у Жени – несколько, из которых можно вполне составить бесконечность. Добивает, что не получается даже любимый сальхов. – Чёрт возьми, – чертыхается Женя, сгибаясь пополам и глубоко выдыхая. Она чувствует на себе чужие руки, которые медленно приводят её в изначальное положение. Перед ней, конечно же, Этери. Взгляд обеспокоенный. Они настолько близко, что Женя закашливается. Ладонь Тутберидзе на секунду зависает в воздухе, но всё же пальцы наконец-то прикасаются к щеке. Нежное поглаживание. – Мучаешь себя из-за чего, Жень? Довольно бессмысленный вопрос. Проигрыш на Олимпиаде, к которой стремилась годами, обида на свою беспомощность и несостоятельность, наступающие на пятки юниорки... О, а ещё любовь к собственному тренеру, что не ушло от посторонних глаз. Да, поводов помучить себя определённо нет. – Пойдём со мной на свидание, – вырывается прежде, чем Женя отображает: что, где и кому она предложила. О, блять, ну опять. Почему нельзя сначала думать, а потом говорить. Но Этери смеётся. Этот чистый звук Женя ещё надолго не сможет забыть. Тутберидзе вовсе не нервничает, а скорее шокирована, понимает девушка. Медведеву крепко прижимают к себе. И вот этот момент хочется надолго оставить при себе. – Я согласна, – горячее дыхание женщины касается места над ухом, а потом Этери добавляет: – Зайди после тренировки, хорошо? Тутберидзе не дожидается ответа, буквально убегая к другим подопечным. Женя же стоит в ступоре, все ещё чувствуя на своём лице прикосновение женщины. Эхом повторяется тихий шёпот, но почему-то от него навевает вовсе не спокойствие. *** Тренировка кажется бесконечной, потому что всё внимание Жени переключилось на Тутберидзе. Когда женщина отчаянно жестикулирует, всё, о чём может думать девушка – что эти руки могут сделать с ней, но не здесь, не при всех. Уже в раздевалке Медведева быстро собирает вещи, чтобы поспешить в кабинет тренера. Со стороны, наверное, можно посчитать, что девушка нервничает после неудачных занятий. Но дело вовсе не в этом, а именно это и немного пугает. Женя даже не стучит в дверь, просто вваливаясь в кабинет. Этери что-то высматривает в бумажках на столе, не поднимая взгляда. Но уголки её губ приподнимаются: – А ты быстро, кто бы мог подумать – такое рвение. Боже, этой ухмылкой можно убить. Можно было бы сказать, что Женя вовсе не хочет быть прижатой к стене. Но всё это, конечно, будет враньём. Достоинство во многих вещах переоценивают. Поэтому, когда Этери вплотную оказывается возле Медведевой и облизывает губы, девушка жадно тянется навстречу. Чужие руки сжимают бёдра, а Женя закусывает губу, чтобы не застонать. Завтра утром она будет искать различные возможности замазать раны и полученные синяки, но сейчас хочется лишь одного – почувствовать Этери везде. Это буквально угроза и спасение в одном флаконе. Женя выгибает спину от очередных прикосновений, хочется умолять о большем, но прямо сейчас собственный рот не слушается. В голове бессовестное и такое интимное: «Трогай меня и не останавливайся, пожалуйста». Этери, словно слышит, иначе происходящее не объяснить. Женщина смотрит ей в глаза, приподнимая подбородок пальцами. Губы Жени раскраснелись от поцелуев. Вторая рука Тутберидзе опускается ниже между бёдрами девушки. Лихорадочные толчки, от которых кровь ещё больше приливает к щекам. Невысказанное желание. – Ты можешь не сдерживаться. Но и без этой команды Женя вряд ли бы могла совладать с собой. Она прячет лицо в светлых волосах, протяжно выдыхая над ухом женщины. Она кончает, пытаясь не кричать во всю силу, зубами впиваясь в плечо Тутберидзе. Нежно проводя руками по волосам девушки, Этери немного отстраняется. Они садятся на пол, переводя дыхание. Женя ощущает, что её сердце беспокойное и такое лёгкое, что не готово уместиться за рёбрами. И она, и Этери слишком поздно осознают, что дверь так и оставалась незапертой. И этот факт вскрывается, когда в неё кто-то стучит. Женя судорожно пытается привести себя в порядок, но помогает лишь наполовину. Невооружённым взглядом ясно, что здесь проходила явно не тренировка. На пороге Алина. Почему-то Женя не сомневается, что Загитова была там продолжительное время. Лицо молодой фигуристки прочитать сложно, но во взгляде, направленном на Медведеву, читается определённое презрение. Этери ещё ничего не успевает сказать, как девушка срывается и убегает. Тутберидзе с непониманием поворачивается к Жене, которая всё-таки выдавливает из себя простую истину: – Я думаю, Алина знает... – Думаешь или знаешь? Женя просто кивает. Этери матерится, выбегая из кабинета, но в коридоре уже никого нет. Отсчитывать секунды бесполезно – никто не может повернуть время вспять. Возвращаясь, расстроенная Тутберидзе говорит лишь: – Это плохо, Жень, это очень плохо. И Медведева не может не согласиться.