Случай, изменивший жизнь

Чанбин ворочается в кровати, тяжело дыша. Сынмин молча открывает глаза и с минуту смотрит на брата, который мечется по всей кровати, и потом быстро бежит в спальню родителей, будя отца и говоря, что Чанбину плохо. Крис осторожно просит Мина полежать с папой, а потом быстро убегает в комнату старшего сына. Чанбин резко открывает глаза и буквально подскакивает на кровати, жадно набирая воздух в легкие. Бин смотрит на отца почти круглыми глазами, пытаясь успокоить дрожь в руках. Альфа осторожно подходит к сыну, чувствуя запах молочно-шоколадного коктейля. – Кошмар? Расскажи мне, что тебе снилось? – Бан садится на кровать, аккуратно поглаживая сына по предплечью. Чанбин поднимается, тычется лбом отцу в плечо, окончательно восстанавливая дыхание. – Отец… я не знаю… я… я был там с Ники… мы… мы целовались… – едва не плача рассказывает младший, пока его лицо густо заливается краской. Когда Чанбин отстраняется, то видит пятно на месте, в котором спал. Дыхание снова сбивается от страха и стыда, пока он переводит ничего не понимающий взгляд на отца, смотря как тот тяжело вздыхает. – Чанбин… сейчас иди в душ и хорошо подмойся, ладно? Я пока сделаю нам чай и расскажу тебе, что происходит. Пойми только, что это норма и такое случается с каждым, – твердо говорит Крис, смотря на сына. Тот опускает низко голову и кивает, уходя в сторону ванной. Как только дверь за сыном закрывается, Крис выдыхает через рот, дрожащими руками собирая простынь с кровати. Ему самому до чертиков стыдно и страшно за сына, он не знает, как сейчас рассказать ему про половое созревание. Минхо здесь не поможет, Чанбин уже видит разницу между родителями. Ему 12, он прекрасно осознает, кто такие альфы и кто такие омеги. Вот только Крис не может поверить, что время пришло. Чанбин ведь еще вчера бегал с Ники и Хенджином, а сейчас уже встал на порог взрослой жизни. Когда время успело пролететь так незаметно, куда оно вообще улетело? Пока чай заваривался, а Чанбин одевался в своей комнате, Крис закинул постельное сына в стирку, перед этим заменив его на чистое, чтобы Бин не пугался еще больше. Сынмин старается лежать тихо, однако собственное сердце бьется очень сильно. Он едва сдерживал слезы, потому что сильно переживал за брата. Непроизвольно он старался прижаться к папе сильнее, потому что только родной запах его успокаивал. Минхо же, почувствовав сильный молочный запах под боком, а потом и копошение, медленно открыл глаза, замечая Мина. Хо сначала пытался просто обнять его, однако, когда сын дернулся, буквально заползая как червяк под него, то нахмурился, чуть приподнимаясь. – Дорогой, что случилось? – Отец сказал… полежать тут… Чанбину плохо… – еле связал слова Сынмин, тряся нижней губой. Сон автоматически сняло совершенно несмотря на то, что часы на тумбочке даже не дошли до отметки 6 утра. Омега подскочил с кровати, чем напугал сына, но не заметил этого, а потом выскочил из спальни. В комнате Чанбина был приятный свежий воздух, и омега сразу заметил открытое окно. Закрыв его, Минхо вышел из их комнаты, начиная идти по запаху своего альфы, так выходя на кухню. Крис жестом остановил его, не позволяя зайти дальше. Чанбин обернулся на папу, смотря виноватым взглядом, а Крис так и не посмотрел на мужа, так же жестом попросив уйти омегу. Минхо вышел, однако не успокоился, заходя в спальню, но был на низком старте. Сынмин подполз к нему, прижимаясь, а омега уже рефлекторно обнял его за спинку, чуть поглаживая. Через полчаса вошел Крис, сказав младшему, что он может идти спать дальше. Минхо пошел следом, но альфа остановил его за талию. Пока Сынмин убежал в свою комнату, сразу залезая к старшему брату, как котенок прижимаясь к нему, чтобы успокоиться, омега чуть не взорвался, шепотом начиная выпаливать возмущения в сторону мужа, потому что какого черта он вообще может так останавливать его, когда его сыну плохо. – Твой сын просто стал взрослым, – так же тихо отвечает Бан, садясь на кровать. Минхо сразу замечает дрожащие руки альфы и даже не помнит, когда он в последний раз видел его таким. Крис последние лет десять был абсолютно уверенным в себе зрелым альфой. Поэтому омега осторожно подходит к мужу, садясь на его колени и тонкими пальцами водя по его рукам. – Что это значит? – Пришлось объяснять ему, что такое поллюции и что такое половое взросление, – альфа смотрит в пол, немного расслабляясь под ласками омеги, – Минхо, наш сын повзрослел. После случившегося он не будет прежним. Я старался объяснить ему все… он уходил уже осмысленным. Минхо… Хенджин тоже растет. Черт… я помню их, когда забирал тебя с Чонином из роддома. За последний год они оба так выросли… еще и близнецы пошли в первый класс. У Чанбина вообще выпускной в этом году. Я вижу, как Сынмин помогает тебе с уборкой. У нас Чонин ходить начал! – перечисляет альфа, будто Минхо только приехал и не знает, что происходит с его детьми. Омега только мягко улыбается и вторую руку перемещает на затылок альфы, чуть массируя. – Я заметил, дорогой. У меня уже прошла истерика, – тихо смеется омега, резко дергая волос, – седой, – Минхо звонко смеется, смотря как лицо альфы хмурится еще больше, – Все в порядке, Крис. Правда. Ты очень много работаешь, поэтому для тебя это, как и для Чанбина стало неожиданностью. Я с ними постоянно и… вот и не замечаю таких мелочей. Крис тяжело вздыхает, укладывая омегу на спину, а потом нависает сверху, начиная целовать шею. Это успокаивает обоих, после чего Минхо уходит на кухню, чтобы приготовить завтрак. Крис пишет господину Хану, что задержится немного, а потом идет в душ. Первыми на зов завтрака бегут близнецы. Енбок ворчит себе под нос про вредность и неуклюжесть Джисона, а последний дразнится, показывая брату язык. Следом за ними выползают Чанбин и Сынмин, оба мрачные и невыспавшиеся, из-за вида которых близнецы замолкают, начиная есть и пристально следить за братьями. Последним выползает как обычно недовольный Хенджин, который теперь вынужден жить с годовалым Чонином, который отличается от него биоритмом, просыпаясь и криком будя старшего. Как Хен не умолял папу переселить их комнатами, Минхо остался непреклонен, а Хенджин теперь вставал в школу вовремя. Крис по обычаю завтракает с детьми, но в последний момент одергивает себя, смотря на мужа. Минхо, который за все время так и не начал есть раньше полудня, удивленно смотрит на него, но молчит. Чанбин по привычке сам одевается и незаметно выходит из квартиры, они с Ники последний год пешком ходят до самой школы. Минхо и Чимин не возражали, потому что еще сами себя помнили, как хотелось побыть вдвоем, без лишних глаз и родительского контроля. Хенджин стал следовать их примеру только в этом году, до школы уходя с Хисыном, с которым встречался при выходе со двора. И на него уже не действовала стандартная фраза альфы «когда будешь в возрасте Чанбина». Хенджин развивался почти наравне с братом, хотя в последнее время предпочтение отдавал сверстникам, среди которых Хисын был на вершине. Сам Хенджин изменений в своем теле пока не ощущал. Ну да, выскочил в росте наравне с Чанбином, так Ники начал на год раньше друга, а Хенджин его догоняет. Чимин предположил, что Бин является альфой, а Хенджин и Ники омегами, но в любом случае, пока они не повзрослеют, точно такое определить нельзя. Волосы Джин перестал стричь как остальные, ловил косые взгляды учителей, но ходил и поправлял прядки на плечах. Минхо часто выслушивал от классного учителя про внешний вид Джина, кивал, а потом благополучно забывал, стоило только выйти с территории школы. Он сам в детстве безумно хотел длинные волосы, вот только жесткие стандарты раз за разом заставляли брать его отца ножницы и портить структуру волос. Минхо теперь стрижется у парикмахеров, но только чтобы поправить прическу, волосы уже не отрастают. А с Хенджином он допустить такого не хочет. Джин сам сказал, что волосы не доставляют ему дискомфорта, поэтому лезть к нему омега не будет. А у самого Хенджина есть еще одна причина – те самые сверстники. Ему до дрожи в коленях нравилось ловить восхищенные взгляды одноклассников и как Хисын постоянно трогал его локоны: то поправит за ушко, то отросшую челку вытащит, то совсем растреплет, а потом по волоску укладывает обратно. По телу Джина бегали мурашки и отказывать себе в таком удовольствии Хенджин не видел смысла. Вместе с этим мальчишка начал замечать, что ему нравится не только, когда с его волосами играют. Когда Хисын брал его лицо в свои ладони, поглаживая щеки большими пальцами, Бан чувствовал себя на седьмом небе. Хисын делал так, когда подбадривал его перед тестами в школе, даже не подозревая, какой кайф он ловит с этого. Отследить изменения близнецов было трудно. Они были такими же, как и пару лет назад, разве что жаловались теперь не на садик, а на школу. Джисон уже на второй день определил для себя, что учиться ему не нравится. Он отдавал предпочтение активным занятиям и играм, в то время как Енбок по-прежнему оставался тихим и скромным. Для класса было удивительно узнать, что они близнецы, ведь их внешность одинаковой не назовешь. Да и по характеру они тоже различались, если Джисон нашел себе друзей уже в первую неделю, то Енбок ходил за братом хвостиком, ограничиваясь «привет-пока». Когда за Хенджином захлопывается дверь, Крис кивает близнецам, чтобы те начали собираться. За полгода учебы они оба привыкли сбегать в подвал на парковку. Крис убирает машину с сигнализации и разворачивает мужа спиной к двери. – Я сам уведу Сынмина на остановку. Минхо смотрит настороженно, но не спорит, сообщая номер его автобуса, а потом уходит к Чонину. Когда в квартире остаются только они, у омеги начинается веселье. После Сынмина Хо остро реагировал на беременность. Но Чонин не стал его пугать, все признаки точно в срок, да и сам вылез с точностью до минут по диагнозу акушера. И закричал, и ел жадно, а потом еще столько комплиментов получил, потому что редко кто рождается с 10 баллами по Апгар. И в течении трех дней Нин не вызывал никаких подозрений, поэтому вечером третьего дня был уже дома. Чонин стал маленьким ангелом семьи. Если родители любили его как остальных, то для тех самых остальных это было все же в новинку. Сынмин, который впервые увидел кого-то меньше себя, такого крохотного и кричащего, близнецы, которые уже более осмысленно смотрели на младенца, Хенджин, которого Минхо начал чаще просить присмотреть за ним, и даже Чанбин, который почти всех их воспитал, но все равно его сердечко екнуло при виде маленького свертка. Чонина любили все по умолчанию. Так уж получилось. Ну, если не брать в счет Хенджина по утрам. И рос Нин таким же светлым и активным ребенком. Почти все его события запомнил каждый член семьи: когда он начал держать головку, когда смог перевернуться, сесть, ну и конечно – пойти. Тогда Минхо отвернулся всего на минутку, а Кками резко побежала в коридор встречать хозяина. В доме, точнее на кухне, были тогда все. И все могли увидеть, как Чонин испугался внезапного порыва щенка, встав на ножки, чуть качнувшись и быстро потопав в сторону отца. Крис приподнял тогда сына на руках, а после крепко прижал к себе, буквально начиная светиться. Минхо сел к ним на пол, поглаживая Нина по спине, пока тот совсем затих, стараясь успокоиться и прислушаться к собаке. С того дня Чонин начал внимательней смотреть на старших, а потом повторять. Играть тихо с Сынмином в кубики, бегать за Джисоном и Енбоком, потом рисовать с Хенджином и к концу слушать, как читает Чанбин. Но Чонин знал не только свою семью и дедушек, которые иногда заезжали к ним в гости. Он прекрасно знал Ники, у которого лежал на ногах по вечерам, когда тот заходил к Бину, знал Сонхуна, который сидел на руках дяди Чимина и иногда кидал в его сторону заинтересованные взгляды. Ну а еще как никогда получал восторженные комплименты от родителей Ники и Хуна. Когда Минхо закончил заряжать коляску, то Чонин тихонько вышел к двери, пользуясь тем, что папа отошел собирать животных. Все были рады появлению новых четвероногих жизней в доме, вот только ответственность за них по-настоящему взял только Чанбин, прилежно убираясь в террариуме своего питомца и иногда выпуская его поползать. Ппама и Кками, и их выгул сразу лег на плечи Минхо, как и основная уборка. Омега успокаивал себя лишь тем, что с приходом животных в их доме действительно закипела жизнь – питомцы скучали, когда их хозяев не было дома, всячески доставали Минхо и мешались, а когда дети возвращались, то кричали на весь район от радости и мешались в два раза сильнее. Омега привязывает поводки к ручке коляски, осторожно осматривая вертящихся собак, пока одновременно с этим он пытался найти Чонина. Вроде и крутился где-то рядом, но любопытство самого младшего ребенка всегда сильно настораживало. Минхо выдохнул, снова пытаясь собраться. Взглядом пробежался по комнате – сына нигде нет. И когда, взяв в руки яблочный сок, омега снова начал осматривать комнату, то заметил как горит пара глаз из коляски. – Солнышко, я как вывезу то... о боже. Ли осторожно оставил сок в сумочке коляски, смотря одновременно за тем, чтобы коляска спокойно выехала в лифт и Чонин не вывалился из нее, и еще чтобы собаки не залезли, куда не нужно. Омеге кажется, что за последние два года он стал каким-то супергероем, потому что выматывало все это очень сильно. Лето было в самом разгаре, солнце пекло как сумасшедшее, только Чонину это дискомфорта не доставляло. Минхо прогулялся вокруг двора, поднимаясь обратно, чтобы оставить собак, а потом вышел обратно, чтобы прокатиться дальше. Чонин уже заполучил сок и сидел в своей коляске, с таким невинным видом потягивая его из трубочки, что все прохожие невольно заглядывались на него, умиляясь с происходящего. Минхо, порядком уставший и не выспавшийся, едва выпрямлял спину, тяжело моргая. – «Минхо-я», – раздается почти с другого конца страны ласковый и спокойный голос папы, на что омега только блаженно закрывает глаза, наслаждаясь спокойствием и прохладой тенька, но при этом стараясь не спускать глаз с сына, который вышел посмотреть на цветочки. – Да, пап. Случилось что-то? – «Мы с отцом соскучились. У вас, наверное, дел и так много, можно мы возьмем внуков на каникулы?» – Хм, это надо обсуждать с детьми. Если они захотят, мы приедем. Минхо снова заметил странность. В последний год, после рождения Чонина, обе семьи начали проявлять к ним особый интерес. И было к чему проявлять: уже почти повзрослевшие Хенджин и Чанбин, маленькие близнецы, хрупкий Сынмин и совсем крохотный Чонин. Конечно, было обидно услышать правду, когда старшие с обоих семей сошлись во мнении, что сначала они не верили в то, что их семья протянет столько лет. Обидно, потому что Минхо сам не думал, что все будет именно так. Было стыдно вспоминать про аборт, но ведь он же и потом планировал воспитать Чанбина, рассказать ему все и.. развестись. Сейчас мысль о разводе вселяет ужас в обоих. Ни Минхо, ни Крис не могут сказать, что любят друг друга до бабочек в животе. Но они слишком привыкли, чтобы расставаться. Хотя, впрочем, у них все равно еще минимум 20 лет, пока Чонин не станет взрослым. Домой Минхо вернулся задумчивым. Чонин с покрасневшими щеками весело забежал домой, еле передвигая маленькими ножками, но пытаясь бежать вперед. Кками первый выскочил на встречу, сбивая ребенка с пути, но потом тут же присел рядом, носом тыкаясь в колени Нина. Перерыв в обучении должен начаться со следующей недели. Минхо помнит, как тосковал по Чанбину и Хенджину, когда те уезжали на месяц в деревню к родителям, когда были совсем маленькими. С тех пор Минхо (не считая рождения близнецов и первые два года в Австралии) больше не оставлял детей одних на такой большой срок. А будут ли готовы младшие дети расстаться с ним? Первыми домой вернулись покрасневшие близнецы в сопровождении Хенджина и Хисына. Последний только поздоровался, отдал рюкзак Джина его хозяину и ушел домой, пока Джисон продолжал дразнить Енбока и вынуждать продолжать бегать. Обе собаки быстро оживились, начиная носиться за ними, пока Хенджин поднял на руки Чонина, уходя в комнату. – Солнышко, можно поговорить? – осторожно заходит Минхо, смотря как Хенджин, закончив с переодеванием, начинает убирать рюкзак подальше, при этом ногу держа на кровати, на которой играл Чонин, чтобы вовремя среагировать. – Да, о чем? – поворачивается Джин, нормально садясь на кровать, а потом спуская с нее Чонина, который услышал заразительный смех с другой комнаты и поспешил к нему. – Мне сегодня звонили дедушки… Они просили, чтобы вы приехали к ним на каникулы. Хоть на недельку. Если ты согласен, могу ли я попросить тебя последить там за Чонином? Дедушки знают, что делать, но я все равно не хочу их сильно обременять. Не отвечай мне сейчас, дашь ответ завтра, хорошо? Минхо видит, как сын кивает, но, очевидно, находится далеко не здесь. Хенджин и правда сильно задумался, у него пока нет причин задерживаться на одном месте, но будут ли рады его друзья, если он оставит их на неделю? Они хотели поиграть на каникулах, больше провести времени друг с другом. Но в то же время он и по дедушкам скучал, хоть и ненавидел деревни. Разрываясь, Джин снова обратил внимание на Чонина, который тоже покраснел от того, что пытался догнать близнецов, поэтому пришел уставший к нему. Хенджин уже машинально поднял его на руки, поглаживая по голове и слушая тихое дыхание. Чонин был его маленькой куколкой, потому что после Минхо именно он проводил с ним больше всего времени. Чанбин следил за младшими одинаково, но Хенджин уже мог похвастаться тем, что знал, как менять подгузники и как готовить смесь для Нина. Ему это нравилось, особенно когда он высыпался. Минхо ругал Джина, когда тот специально не давал ему спать допоздна, а утром Чонин досыпал свое время, не мешая самому Джину. Уложив затихшего Чонина в его кроватку, Хенджин осторожно вышел из комнаты, в тот же момент сталкиваясь с Джисоном и ловя рукой Ппаму, чтобы не повредилась при падении об тело хозяина. Младший хмурится, смотря на хена, потом встает, продолжив смотреть внимательно и ждет, когда тот начнет ворчать, но Хенджин молчит. Пальцем показывает, что Чонин уснул и его не надо трогать, а потом идет в сторону входной двери. Минхо уже перестал следить за передвижениями Чанбина и Хенджина. Он рассказал им прямо и без пыли, что может случиться, если они уйдут далеко, поэтому знал, что Хенджин уж точно просто будет бояться уходить далеко. Однако он просто часто выходил на улицу, на площадку во дворе, чтобы поговорить с Хисыном. Омега понимал, что у сына сейчас перестройка организма, с которой он в одиночку справиться не может. Он открыто отвечал на его вопросы, но сам же консультировал себя у психолога, чтобы не загоняться, и понял, что общение со сверстниками ему тоже необходимо. Хенджин анализирует этот мир, учится строить собственное мнение, а для этого ему нужно слышать окружающих. Сравнивать себя с другими, чтобы понять. И хоть сердце и скрипело, но Ли не лез в его дела, покорно ожидая, когда сын сам ему все расскажет. Вторым пришел Чанбин, бурно рассказывая про соревнования. Минхо тяжело выдохнул, рассказывая про дедушек. Они оба сидели на кухне и думали, потому что близнецы согласились, не раздумывая. Остались только Сынмин и Хенджин. – Пап, я ведь могу приехать чуть позже? Я быстренько на соревнования и к дедушкам? – говорит Чанбин, а потом ярко улыбается. Минхо иногда чувствует себя лужицей, особенно при виде старшего сына. Чанбин растет будто на глазах, уже слышно, как начинает ломаться его голос, и когда младшие начинают игнорировать его, то он начинает говорить грубым голосом, который слышат все. Крис всегда гордился им, он гордится всеми детьми, но Чанбин – это его верный помощник. Минхо не просит, но он все равно помогает ему, поэтому оба родителя чувствуют, будто крадут его детство. Точнее, уже украли. – Солнце, а ты обсуждал с Ники произошедшее утром? Хенджин делится со своими друзьями всем, а ты? Внезапный вопрос папы заставляет Бина впасть в ступор. Он сильно кусает нижнюю губу, что не остается незамеченным, но сказать ничего омега не успевает, потому что сначала чувствует сильный запах молочно-шоколадного коктейля, а потом Чанбин резко поворачивается к нему. – Да, я рассказывал. Но мне неловко обсуждать такое с вами… в смысле, с омегами… – Это тебе отец что-то сказал? – Минхо закатывает глаза, подходя ближе. – Солнышко, мы все через это проходили. Да, омеги и альфы различаются, но ты мой сын. Кем бы ты не был, я переживаю за тебя. Каждый день я делаю все, чтобы вы все доверяли мне, потому что у меня такого не было. Я не мог рассказывать родителям все, но сейчас время другое. Опасности остались, даже приумножились, но ты от меня можешь не скрываться. Ты ведь… ты ведь знаешь, что сделал своим рождением. Одному тебе я обязан за счастье, которое у меня есть. Я люблю вас всех, но всего бы этого не было, если бы не ты, – Минхо садится перед Чанбином на колени, аккуратно заглядывая в глаза. Они с Крисом разговаривали на эту тему со старшим. Чанбин знает и понимает, поэтому гордится собой. И старается не подводить родителей, не сделать так, чтобы они однажды пожалели обо всем. Чанбин осторожно берет ладонь папы и поглаживает ее большим пальцем. Минхо тихо вздрагивает, так постоянно делает Крис. – Хорошо, пап. Но все же, в первую очередь, я пойду к отцу. Мне правда неловко… А как долго это будет продолжаться? Ну… что со мной будет, когда я стану взрослым? Минхо тяжело вздыхает, понимая, что Крис ему рассказал не все. Да, тема очень смущающая, но раз омега уже красиво высказался, что Чанбин может ему доверять, то сейчас Хо не имеет право подорвать это доверие. – Ты про утренние проблемы? Сейчас, пожалуй, будет довольно часто. Ты взрослеешь, и пока в возрасте твоих младших братьев развивается организм в целом, то в твоем начинает развиваться половая система, чтобы в будущем ты смог принести потомство. Поэтому будут большие гормональные всплески. Мы с отцом потихоньку готовимся к твоему переходному возрасту, когда ты будешь абсолютно другим, чем сейчас. Ты будешь взрослеть не только физически, но и морально, принимая свое тело и то, что ему нравится и нет. Рядом с тобой ходит будущая омега, Ники, поэтому у тебя началось раньше, чем у других, но это абсолютно нормально. Я чувствую твой запах, потому что я омега. Сейчас сквозь детский молочный запах в тебе вырывается наружу какао. Запах, который будет с тобой до конца жизни. На него могут оказывать влияние много факторов, например Ники. Вы вместе постоянно, поэтому ваши запахи могут смешаться и остаться так навсегда. Но и в этом нет ничего страшного, потому что это всего лишь запах. Есть люди гиперчувствительные к чему либо, в том числе и к запахам, такие уделяют ему важное значение. – А я? Как понять, гиперчувствительный ли я и если да, то к чему? – Ты скоро сам это поймешь. Твое тело ведь тоже растет, скоро ты начнешь замечать сам, потому что единых стандартов нет, я сам начал узнавать себя только с 15 лет. – А какао с молоком с чем может сочетаться? Ну… Ники рассказывал, что видел в одном фильме, что для создания гармоничной семьи важно, чтобы запахи партнеров сочетались. – Ну, не знаю. У меня с твоим папой запахи сочетаемыми не назовешь. Мы просто перестали обращать на них внимание, но после того, как отец поставил мне метку, мой запах завязался с его и практически не ощущается уже. – Метки? – Когда уже повзрослевший альфа вступает в связь с омегой, то он может оставить на нем метку. Они бывают разные, если альфа просто прокусит кожу омеги, то такая метка называется временной и заживает через полгода. Но если альфа при этом впрыскивает в организм омеги часть своих феромонов, то такая метка остается с омегой до конца жизни. Она перебивает запах омеги, и другие альфы после этого не тронут ее. Феромоны не просто блокируют запах, они блокируют и сознание омеги, поэтому… расскажу на своем примере. На самом деле я не был милым омегой в детстве, как, например, Хенджин. Мои родители много мучались со мной, потому что характер у меня был ужасный. И отца вашего я тоже поначалу не любил. Ужасно. Он был совершенно противоположным человеком, мне такие жутко не нравились. Сначала я успокоился, но слушаться такого человека я точно не собирался… до метки. Даже сейчас я могу легко поругаться с кем-нибудь, но, если отец скажет мне молчать, я просто не смогу ослушаться. Я зависим от него, это как… наркотик. – Нам рассказывали про наркотики в школе, – мрачнеет Чанбин, пристально смотря на папу. – Вот именно. Но не хмурься так, метка была по обоюдному желанию. Меня нужно было приручить, своим характером я делал больно всем, поэтому сам понимал необходимость в ней. – А если помеченный омега останется без своего альфы? – Он останется один. Но если найдется такой альфа, который несмотря ни на что захочет быть с ним, он может обновить метку, сделать ее своей, как и омегу. Просто… ты может и не поймешь сейчас, но это со стороны только кажется несложным. Преодолеть такое морально почти невозможно. Я доверил вашему отцу свою жизнь, поэтому и согласился на метку. В основном омеги ее боятся. – А что после запаха? – Когда ты станешь взрослым и зрелым, молочный запах уйдет и уступит место только твоему. А потом начнется веселье. Отец тебе рассказывал про течку и гон? – Да… – Тогда ты понимаешь, что будет ждать тебя. Просто помни, что это нормально. Если этого нет, тогда волноваться надо. – Спасибо, пап, – Чанбин встает, крепко обнимая Минхо, а тот с ужасом для себя осознает, что сын ему уже спокойно в грудь лицом упирается. Хенджин так же. Минхо действительно в последнее время старался как можно больше узнать о гормонах, чтобы и детям помочь и самому быть готовым, но вот совсем забыл, что они уже в периоде скачка роста. Самое больное сейчас, это осознавать, что дети начинают отходить. Сейчас они еще с ним, просят помощи, но уже на расстоянии вытянутой руки. С каждым годом они будут отходить на шаг дальше, пока совсем не поймут, что Минхо им больше не нужен. Это ранит, но, с другой стороны, Минхо и сам-то никогда не задумывался, что чувствовали его собственные родители, когда Крис забирал его из дома. Ему тогда было 21, а Чанбину сейчас уже 12. Осталось почти столько же, прежде чем сын окончательно уйдет от них. И пусть лишь в другой дом. Он будет так же звонить ему и приезжать, но зависеть от него уже не будет. Крис еле выпрямляет спину, закрывая багажник машины. Джисон носится за Енбоком, который старается удрать как можно быстрее обратно в дом, но не в лифте, а по лестнице, потому что так Сон его точно догонит. Сынмин хлопает глазами, смотря то на машину, то на отца, а потом молча тянет к нему руку, чтобы повел его обратно. Когда лифт открывается, Хенджин даже не смотрит на родных, разговаривая с Хисыном по телефону. В квартире их уже ждал Чанбин с Чонином на руках и Минхо, который снова проверяет, все ли положил, и параллельно разговаривает с родителями. – Все? Теперь ехать можно? – Да, идем, – омега ловко ловит обоих близнецов за руки, а Крис поднимает Сынмина и оставшийся рюкзак. Все спускаются вниз, и Ли еле сдерживает слезы, целуя сначала Чонина, а потом всех остальных детей. Главное, чтобы сейчас Чонин не напугался отсутствием папы. Чанбин передает младшего на руки Хенджина, который садится спереди, а потом помогает папе пристегнуть близнецов и Сынмина. Когда машина отъезжает, Бин ведет папу домой, уверяя, что все будет хорошо. Наверное. Альфа возвращается только поздно вечером. Чанбин старался отвлекать папу пустыми разговорами и глупыми шутками, но мертвая тишина в квартире теперь необычно давила на всех. Дом словно вымер и омега понимал, уже скоро так будет всегда. Дети вырастут и уедут, а они с Крисом останутся в этом тихом уголке совершенно одни. Одновременно с альфой пришел и Ники, который увел младшего Бана в комнату, а альфа потащил омегу в спальню. – Как они? – Они про нас совершенно забыли. Это же деревня, другой мир. Хенджин, правда, себе изменять не стал, сразу чуть у дедушки на шее не повис, когда мимо пчела пролетела, а вот близнецы… – Бан тихо засмеялся, обнимая омегу за талию, – Покоя не дадут. Чонин не испугался, но с рук Хенджина не слезал, даже когда я уехал. – От тебя пахнет... – Я выпил с твоим отцом совсем немного, – оправдывается Крис, целуя шею. Глаза омеги непроизвольно закатываются, а потом он пытается немного оттолкнуть его, но ничего не выходит. – Дома Чанбин вообще-то, – недовольно ворчит Минхо, а потом обращает внимание на смс. Бин пишет, что останется у Ники на ночь, Чимин в курсе. Альфа смеется, смело запуская руки под домашнюю футболку мужа, и нависает сверху, игнорируя усталость. Чанбин тяжело вздыхает, смотря, как Ники быстро водит пальцами по клавиатуре, печатая что-то. Бан давно заметил, как его друг стал выпадать из реальности, печатая везде, где возможно. Даже в блокнотике чертил, который купил на карманные деньги вместо того, чтобы просить у родителей. Чанбин не мог смотреть на него равнодушно, постоянно отвлекая на еду или замечания учителя. Бина, на самом деле, это пугало. Ники раньше не был таким ветреным, поэтому Бан лазил в интернет. У него либо стресс перед переводными экзаменами, либо влюбился. Ни первое, ни второе Чанбин не одобрял. – Солнце, могу я у тебя спросить? – Да, конечно, – сразу же отвечает Ники, немного улыбаясь. Чанбин хмурится, не понимая, он вообще занят или в каких облаках. – А чем ты там занят? – Бан тихонько ползет к другу, но сразу получает щелчок в нос. – Я делаю заметки… – Ники густо краснеет, однако понимает, что скрывать бесполезно, он очень доверяет ему. – В последнее время меня посещают много странных мыслей… Знаешь, я будто вижу свидания людей. Ну… – Как в кино? – подсказывает Чанбин, тихонько убирая тонкую руку, и старается вчитаться. Чанбин понимает, как сильно играет фантазия у Хана, потому что заметки были явно с разных историй. Бан старается прочитать все быстро, чтобы Ники не засмущался снова и не закрыл все. – Что думаешь? – тихо спрашивает Хан, сильно кусая губу, отчего тихо пищит. Чанбин резко поднимает на него свои глаза, тихо смеясь. – Ты же сам понимаешь, что это наброски. А могли бы стать историями, которые приятно читать. Идеи ведь интересные. Интересно, откуда ты их берешь? – Они мне снятся, – сознается Хан, тяжело выдыхая. – Ты правда так считаешь? Но... но ведь чтобы писать истории, нужно быть бородатыми дяденьками… Чанбин смеется еще сильнее, что слышит и Сонхун, медленно прибегая в их комнату. Ники хмурится, но не выгоняет брата. Бан автоматически берет его на руки, поглаживая по спинке. – Ладно, могу я помочь тебе? Попробуем воплотить в жизнь одну из твоих задумок. Вдруг что-то получится и тебе это понравится? Ведь ты уже сейчас можешь выбрать будущую профессию. Ники загорается снова от слов друга. Он прыгает сверху, крепко обнимая друга и брата заодно, а Чимин, который потерял младшего сына, только усмехнулся на жалобные стоны Чанбина, закрывая дверь плотнее. Бин уехать должен был в понедельник. Ники знает, что после соревнований они не увидятся, только на следующей неделе, почти перед школой. И поэтому напросился с Банами, чтобы проводить его. Минхо перед тем, как Чанбина посадили в поезд с другими детьми, крепко держал за руку Криса – впервые он отпускает своего ребенка одного, далеко, а сердце щемит еще сильнее, скоро это станет нормой. Он будет уезжать, а со временем возвращаться реже. Крис мягко улыбается, хотя сам волнуется не меньше, но держит мужа за талию, чтобы поддержать. С того момента, как отец оставил Хенджина один на один с деревней и младшими братьями, прошел день. Папа уже звонил, сказал, что Чанбин уехал, спрашивал про них самих, сказал, что любит. А Хенджин впервые ощутил, какого быть Бином. Близнецы сводили его с ума. Ни Енбок, ни тем более Джисон не боялись насекомых и спокойно выбегали на улицу, носясь даже там, где их на квадратный метр было по 5-6. А Хенджин, как старший, должен был идти следом, не показывая, что страшно. Потому что там Джисон, который будет издеваться, подбрасывая ему все живое в постель. Оба дедушки не видели в этом ничего страшного, смеялись с активных младших и следили за Сынмином наравне с Хенджином, потому что за его здоровье все еще переживали, а младшему хотелось бегать вместе с близнецами. Чонин тоже не отставал. Если за первыми тремя особого присмотра не требовалось, то Чонин едва научился ходить, а уже тянуло бегать за старшими. А самый старший вынужден ходить рядом, потому что когда Джин пытался затащить его домой, то ревел Нин хуже сирены. Поскуливая, Хенджин ходил за младшими следом, крепко стискивая зубы. Также дом у дедушек не был предназначен для большой семьи. Сынмин спал рядом с ними в их спальне, пока Чанбин не вернулся, близнецы в обнимку спали в другой комнате напротив Хенджина с Чонином, но что было приятным – на полу. Сначала Джин не мог привыкнуть к этому, пытаясь заснуть около двух часов, а утром проснулся абсолютно выспавшимся и активным, ну, если не считать живность на улице. Поэтому на следующий день, когда соревнования Чанбина закончились и он должен был ехать обратно, Хенджин ждал хена как спасение. Крис сказал дедушкам, что привезет старшего ближе к ночи, но просил не говорить остальным, а Джин все равно слышал. Время было и правда позднее, но Хенджин покорно ждал, когда Чонин заснет, а потом вышел на улицу, отмахиваясь от всякой живности. Когда родная машина подъехала, Джин первым бросился на шею брату, а потом отцу. Крис выглядел задумчивым с самого утра. Он не выспался из-за того, что поздно отвозил сына в деревню к дедушкам, а утром пришел на работу слишком рано, потому что задерживаться было не из-за кого. Хан понимающе ходил рядом, все поглядывая на сотрудника, а к обеду и вовсе вызвал к себе. – Дорогой мой Бан, мы с тобой не первый год знакомы. Я же вижу, что тебя что-то тревожит. – На самом деле, – Крис выдыхает, смотря в пол, – У меня дети растут. Прям очень быстро. Я почти не вижу их, знаете… Минхо реагирует слишком спокойно на то, что для меня кажется таким удивительным. У Чанбина недавно начались поллюции. Естественно, о таких явлениях с ним должен я разговаривать, но я прихожу домой слишком поздно, они уже спят. А ухожу, когда они едва встают, все сонные и им точно не до важных разговоров. – Знаешь, Бан, – задумчиво крутит ручку в руках господин Хан, смотря пустым взглядом на стол, – У меня тоже есть дети, двое. Ники одного возраста с Чанбином, и я говорю это, потому что понимаю. Но я уже довольно стар, как и Чимин, поэтому мы особо ничему не удивляемся, а ты еще молод, Крис. Помнишь, лет пять уже назад я предлагал поменять тебе график? Давай снова поднимем этот вопрос. Ты сможешь наверстать упущенное в преклонном возрасте. Если упустишь главное сейчас, потом до самой смерти будешь винить себя в этом. У тебя будут внуки, но это совсем не то, поверь мне. – Господин Хан, а вам откуда это известно? – Бан поднимает голову и уже не стесняется задавать таких вопросов. Они тесно общаются уже десять лет, и вот такие тайны – это огромная находка в их диалогах. – С Чимином мы поженились, как ты знаешь, из-за статуса. Мой омега умер, его альфу убили, мы остались одиноки в своем возрасте, но оба с хорошим приданным. Он не мог забеременеть, поэтому мы взяли Ники, а Сонхун стал огромным счастьем для нас обоих. Но это ведь не значит, что все так и есть. Мой омега умер в родах, и его родители сказали, что мой ребенок погиб. Из-за этого случая я и открыл это дело, потому что мне надо было отвлечься. А оказалось не так. Мой ребенок выжил, его забрали родители омеги. Узнал я об этом, когда моему сыну было 20 и он нашел меня сам. Он оказался омегой, в детстве ни в чем не нуждался, сейчас счастлив в браке и есть собственные дети. Мои внуки. Месяц назад родился второй. Крис смотрит на президента почти с открытым ртом, ясно читая сожаление на его лице. Господин Хан продолжает говорить о том, что сейчас волнует самого Криса: он не видел, как пошел его сын, не видел, как рос, созревал, не был на его свадьбе. Крис сам помнит первые шаги только у Чанбина и Чонина, остальных он уже упустил. Выйдя из его кабинета, альфа с трудом сдержал лицо. На свободный график согласился сразу же, впрочем, он и сам думал, как можно об этом предложить Хану. Через полгода будут снова обсуждаться дела и Крис встанет на новый пост – вице-президент компании. Новые обязанности, но альфа уверен, что пройдет через это рядом с семьей, потому что вернуться домой, как и почти все его сотрудники в 6 вечера, уже ощущалось странным. Минхо же был только рад такому решению. Он как котенок ластился к альфе весь вечер, пока тот отдыхал, а всю ночь проспал под его боком. Крис заново посмотрел на мужа. Их отношения нормальными не назовешь, да, они привыкли друг к другу настолько, что спокойно могут заняться любовью. Говорить о которой каждую минуту им не приходится, но с чего все началось? С Чанбина. Они ни разу не были на нормальных свиданиях, и хоть Минхо и отрицал все это, Крис знал, что ему тоже хочется. Они слишком рано стали родителями. Пока переживали о том, что крадут детство Бина, украли молодость друг друга. – Солнц, а пошли на свидание? Минхо смотрит на своего альфу круглыми глазами, застыв на месте. Крис доедает завтрак, ждет, иногда поглядывая на омегу, и получает наконец тихое и неуверенное «да». Хенджин по приезде брата чувствовал себя защищенным. Он мог в любой момент прижаться к хену зная, что тот оторвется от своих дел и обнимет его, успокоит, по возможности уберет всех пугающих насекомых. И в некоторые моменты Чонин начал разделять с ним этот страх, но только Хенджин в таких моментах уже был готов терять сознание. Но в то же время Джину хочется отойти от дома куда-нибудь подальше. Он любит своих братьев, просто сейчас хочется подумать о своем. Кто его сейчас поймет? У всех свои дела и заботы, только Хисын понимает его. И больше всего на свете он скучает именно по нему… Бан понимает, что попал. Он не так уж и далеко от дома, только в окружении насекомых. Мысли поглотили мальчика настолько, что он пропустил пару часов и начало вечереть. А значит много ночных насекомых начали пробуждаться ото сна. – Хей, тебе нужна помощь? – тихо спрашивает незнакомый парень, заметив маленького мальчика с испуганными глазами. Обернувшись, Хенджин замечает двоих. Один был высоким и казался очень взрослым, черные волосы были аккуратно уложены, но вид парня выдавал, что это местный подросток. Рядом с ним же стоял очень милый, особенно на фоне первого, мальчик, на вид чуть младше. Его волосы были слегка растрепаны, а лицо было кукольное, как у самого Хенджина. Бан сначала даже забыл, чего он испугался и почему встал, еле натягивая на лицо улыбку. – Насекомых боюсь, – тихо выдал он, слыша, как фыркает первый парень. – Городской мальчишка. – Да тише ты, Ифань. Боится ребенок, – закатывает глаза второй, а потом улыбается шире, подходя к Хенджину ближе и смахивая с его плеча маленького жучка, из-за чего Джин вскрикнул. – Какой ты милый. Как тебя зовут, радость? – Бан.. Бан Хенджин, – неуверенно отвечает младший, все еще с опаской косясь на первого. – Красивое имя у тебя, Хенджин. А меня Лу Хань зовут, а это У Ифань. Мы кузены, – быстро объясняет он, поправляя волосы на голове Хенджина. – Да ты и сам красивый. Сколько тебе лет и откуда ты приехал? – Мне 10 лет… - начинает Хенджин и чувствует, как его тянут за руку назад. Джин впервые видит такого Чанбина. Он стоит как скала, осматривая невозмутимых местных мальчишек, а потом рычащим голосом выдает, что является хеном Хенджина, и уводит его обратно. Джин только успевает поймать заинтересованный взгляд, а потом едва успевает бежать за Бином. – Что это было? – дергает плечом Джин, переступив порог дома. – Это у тебя надо спросить. Кто эти парни? – так же зло спрашивает Чанбин, но Хенджин уже понимает, что пока хен злой, с ним невозможно разговаривать, поэтому просто проходит внутрь дома. Чанбин бесится еще больше, только сделать ничего не может. Дедушкам скандалов не надо, тем более что они уже достаточно взрослые. Но они тут всего на неделю, поэтому дома Чанбин еще раз поговорит с ним на эту тему. Хенджин впервые замечает за собой привычку отсчитывать дни. И если первые сутки он считал, когда приедет старший брат, то теперь хочется домой. Деревенские кузены как-то отошли на второй план, сейчас Хенджин только смотрел в пустоту, думая об отказе от поездки и одновременно о Чонине. – Малыш, аккуратней, – Хань мило улыбается, поднимая на ноги присевшего Нина, который даже заплакать не успел. Пока младший удивленно рассматривал незнакомого для него парня, Хенджин уже не так вымученно улыбнулся в ответ. – И снова привет. А где твой кузен? Я думал вы всегда вместе. – Хах, привет. Тебе понравился мой кузен? – Прямо спрашивает Хань, заставляя Хенджина смутиться. – Ифань рисует. Он любит оставаться наедине с собой по вечерам и порисовать природу. А где твой злой хен, который держит тебя под замком? – тихо смеется он, оборачиваясь на дом. – Он за вами обоими так? – За нами пятерыми, – тихо поправляет Хенджин, сразу ловя удивленный взгляд. – Я думал в городе больше не рожают столько… – Наши родители очень любят друг друга, – тихо поясняет Хенджин с еле заметными нотками гордости за свою семью. Дверь оградки резко открывается, точнее даже отлетает в сторону, а из нее несется уже покрасневший Енбок, за которым по пятам бежит нахмуренный Джисон. Сынмин отстает, потому что не может бежать быстро в силу возраста и закатывающегося смеха, окончательно останавливаясь рядом с Чонином. Енбок закругляется на главной дороге и со всех сил бежит обратно, на ходу подпрыгивая и налетая на Хенджина, который выпрямляется как струнка, крепко прижимая брата к себе. – Джисон, зачем так гонять его? Енбок-и, живи, – обеспокоенно гладит младшего Джин, совершенно забывая про парня рядом. Енбок сам зажмуривается, отчаянно пытаясь восстановить дыхание, а его сердцебиение слышно, даже не прикасаясь к его телу. Джисон рядом молчит недолго, начиная удивленно разглядывать незнакомого мальчика. Чанбин, который выбежал только сейчас, садится к Хенджину рядом, а через пару секунд забирает свернувшегося Енбока к себе, только теперь замечая гостя. Тот улыбается, встает и кланяется им, как учили родители, представляясь. – Чанбин, не ругайся. Он пришел ко мне, – сразу же за ним встает Хенджин, смотря на старшего. Старший Бан молчит пару секунд, представляясь в ответ, а потом уходит обратно в дом, и Хань ловит закатывающиеся глаза Джина. – Он всегда такой? – тихо спрашивает Лу, рассматривая Джисона, который очнулся, начиная уходить за братьями, а потом Сынмина, который наоборот прижался к ноге Хенджина. – О, да. Он старше всего на два года, а делает вид, что на десять лет. Будто уже такой взрослый и мудрый, – начинает жаловаться Джин, но потом закусывает губу. – Я понимаю, что он просто волнуется. И поэтому иногда перегибает палку. Он самый старший из нас и всегда чувствует ответственность за нас, потому что не хочет подвести родителей. – Это потрясающе. Он и правда кажется взрослым, я не знал, что ему всего 12. Получается, он мой ровесник, но мы с ним кажемся абсолютно разными. Хенджин смотрит на парня и слегка улыбается. Сынмин слышит, что его зовет дедушка, поэтому тихонько убегает, а потом Хань зовет Джина немного прогуляться. Глубоко вздохнув, Хенджин переступает порог дома, глазами ища Чанбина. – Хочешь пойти с ним? Не боишься, Джин-и? Это ведь не Хисын, который бегает за тобой который год. – Но раньше ты и против Хисына был против. – Да, я против всех, но в городе вы хотя бы на глазах людей. Одного, двоих, но на глазах. А здесь почти никого нет. Хенджин… – Чанбин резко выдыхает, молча отдавая телефон младшему. Хенджин лишь замечает, как дрожит его рука, когда он отпускает гаджет, а потом резко запрыгивает на спину, целуя в щеку. – Я уже думал, он посадил тебя на цепь, – отстраняется от земли Лу, смотря на Хенджина. – Не говори так о нем, я не могу быть свободен каждую минуту, – закатывает глаза уже на него, а потом поправляет сумочку на плече. – Передумал? Я могу вернуться домой. Хань на это только улыбается и берет его руку, утягивая дальше по дороге. Чем дальше он вел Хенджина, тем сильнее раскрывался и становился веселей. Младший же старался держать дистанцию, но когда насекомые были слишком близко, он невольно жался к Лу. Когда они прошли сквозь всю деревню, подходя к небольшой речке, то Хань стал уже рефлекторно отгонять мошек и комаров, что не укрылось от Ифаня, который уже сидел там. – Ого, какие люди. Как это тебя выпустили, принцесса? – хмыкнул тот, осматривая Хенджина. – Да хватит… Мой хен всего лишь волнуется… – Ты телефон проверь, – отворачивается У, снова смотря на гладь воды, а Хань поворачивается к Джину, удивленно смотря на того. Бан хмурится, доставая телефон, а потом замечает 17 пропущенных от хена и около 20 сообщений. Джин тяжело вздыхает, убирая телефон обратно, но Ифань сразу же поворачивается к нему, мотая головой. – Ответь. Перезвони. Пока Хенджин извиняется и отходит от парней, Хань садится рядом с кузеном, посматривая в сторону Джина. – Что это было? – Олух, я понимаю того пацана. Этот… – Хенджин. – Хенджин растет омегой. А его хен – альфа. Он защищает своего брата, как может. Ты растешь альфой, но за тобой следить нужно так же, как и за ним. Хенджин возвращается, садясь рядом с Ханем, но тут же вскакивает, увидев кузнечика. Оба парня тихо смеются, а потом Ифань предлагает сесть к нему на колени, сам начиная разгонять, пугающую для младшего живность руками. К разговору подключается Ифань, начиная на пару с братом рассказывать, какого жить в деревне, одновременно вырабатывая рефлекс на природу. И когда Бан совсем расслабляется, то немного вытягивает тонкие ноги вперед, вскрикивая, когда их касается трава. Парни снова начинают смеяться, только Ифань прижимает к себе испуганного Джина, как последний сам часом ранее прижимал забегавшегося Енбока. – Городской принц, неужели ты настолько нежен? – В городе нет с этим проблем. Там совсем нет насекомых и траву убирают в специальные зоны, – с явной обидой жалуется Хенджин, проверяя телефон. – Мне пора домой. Мы можем увидеться завтра? – Конечно, а ты ведь приехал на каникулы? – Да. Я уезжаю в понедельник. – Нас тут тоже не будет, – с грустью выдает Хань. – Мы из Китая. Там наши родители, а дедушка живет тут. – Я думаю, мы можем обменяться телефонами, – пожимает плечами Бан, отходя в более безопасное место. – Тогда пойдем, я провожу тебя, – Ифань встает, кивая брату, а Хань тут же подбегает к Хенджину, обнимая на прощание. Всю оставшуюся дорогу они обсуждают город. Хенджин с удовольствием рассказывает, как ему намного лучше в городе, чем здесь, но и дедушек он очень любит. А еще у него есть любимый друг Хисын и Кками. Хенджин даже рассказывает про братьев, удивляя Ифаня сильней. – Хенджин-и, ты только не волнуйся, ладно? Твой хен скоро поймет, что ты стал взрослым и можешь самостоятельно принимать решения, каких друзей тебе заводить. Я сам старший, поэтому я понимаю его, – У гладит Бана по руке, вызывая у того вздох. – А теперь и правда беги. До завтра, малыш, – Ифань улыбается, начиная махать рукой и смотрит на мальчишку, пока тот совсем не скрывается в доме, весело махая в ответ. – Хенджин-хен, вечером же был другой, – удивленно смотрит Енбок в окно, смотря на уходящую фигуру. – Да, это его старший брат. Он проводил меня до дома, потому что стало слишком много комаров, – Хенджин расслабленно улыбается, мастерски игнорируя прожигающий взгляд хена. – Его У Ифань зовут. – Какие-то странные у них имена, – пожимает плечами Джисон, спрыгивая с дивана. – Они китайцы. – Увезут тебя в свой Китай, и останемся мы без Хенджина-хена, – коварно улыбается Сон, зная, что и Чанбин их прекрасно слышит. – А я что, против что ли? Чанбин резко отпускает Чонина на пол, выходя на улицу. Дедушки наоборот входят в дом после работы, сразу уходя на кухню, чтобы накрыть на стол. Младшие одновременно теряют интерес к разборкам старших, уползая вслед за дедушками, а Хенджин пользуется моментом, выходя на улицу вслед за хеном. Кажется, что потемнело слишком быстро. Уже было едва видно соседский дом, хотя, когда Хенджин возвращался, было все видно. Младший бесшумно подходит к спине Бина, а потом обнимает крепко, чтобы старший не смог уйти. – Хенджин, оставь меня, мне нужно расслабиться. Я могу нагрубить тебе. – Груби, если я заслужил. Джин слышит, как хен ругается. Тихо, чтобы случайно не услышали дедушки. А потом обнимает Хенджина в ответ. – Ифань сказал мне, что понимает тебя. Он тоже старший и волнуется за Ханя, но… хен, что в этом страшного? Мы еще маленькие и с нами ничего не случится. – Да? А почему тогда папа просит следить за Чонином? – Ну Чонин-то совсем маленький… – Нет, Джин-и, он лишь немногим младше тебя. – Тогда и ты маленький! – А я и не спорю. Но дело в том, что я не просто маленький, я еще и ответственный за вас. Я не могу не переживать. – Я и не прошу тебя об этом. Просто не пиши мне через каждые три минуты. Если хоть что-то пойдет не так, я сразу же напишу тебе. Чанбин целует младшего брата в лоб, а потом тянет обратно в дом. Становится прохладно, да еще и ужин стынет. Чанбин не может держать тут Джина, зная, что без него он не зайдет. Утро началось не со сказки. Хенджин продолжал спать с Чонином, когда Чанбин забрал к себе Сынмина. Живот начало болезненно скручивать, а молочно-ягодный коктейль заполонил всю комнату. Первым от этого запаха проснулся Чанбин, аккуратно перенося Чонина к Сынмину, а сам лег рядом. Хенджин сильно вспотел, но Чанбин совсем не знал, что происходит, поэтому попытался вынести брата на кухню. – Чего с утра пораньше учудили? Чем-то ягодным пахнет, – входит дедушка, сразу роняя полотенце на пол, когда увидел старших внуков. – О, приехали. Чанбин пугается в два раза сильнее. Хенджин окончательно просыпается, сильно сжимаясь. Дедушка прижимает его к себе и успокаивает несколько минут, а потом выводит на улицу. Второй дедушка останавливает Чанбина, прося проветрить их комнату, но недовольные младшие уже вытягиваются из нее. – Что случилось? Чем пахнет? – интересуется сонный Джисон, но дедушка перехватывает внимание свежими овощами и ягодами с огорода, отправляя всех умываться. Чанбин идет в комнату, стараясь не дышать, а потом быстро открывает окно и бежит на улицу. Из бани выходит дедушка, но один, без Хенджина, пытаясь успокоить уже старшего внука. – Тебе родители рассказывали про созревание? – внезапно строго начинает дедушка, отчего Чанбин выпрямляется, медленно кивая. – Хенджин омега. Он готовится ею стать. – У него началась течка? – с испугом говорит Чанбин, начиная коситься на баню и вызывая смех у дедушки. – Нет, он еще маленький. А вот первые признаки пошли. Повезло ему, запах слащавый, многим альфам будет нравится, – выдает дедушка, уходя в дом, на что Чанбин напрягается только сильнее. Войдя в баню, старший видит свернувшегося Хенджина на полочке, а потом чувствует, как вся баня пропахла молочным коктейлем из ягод. Джин сразу поднимает голову, смотря на хена сквозь пелену слез, чего старший точно выдержать не может. Перед глазами ясно всплывает тот день, когда у него были первые поллюции. Он был напуган… но это было не больно. Хенджин же очевидно мучается, хотя он и всегда был гиперчувствительным ребенком. Болевые ощущения на фоне стресса? Такое тоже возможно. Чанбин осторожно присаживается рядом, ловя Хенджина как маленького Чонина, и крепко обнимает. Младший тычется влажным и холодным носом ему в шею, и оба замирают. Чанбин чувствует себя полезным и нужным как никогда, пока не слышит голос папы. – Я понимаю, но что, мне надо было с ним с 10 лет разговаривать? Ты со мной говорил об этом, когда мне было 13! Дверь резко открывается, и Хенджин довольно выдыхает. Отец залетает первым, обгоняя папу, и забирает Хенджина с рук Чанбина, поглаживая по спинке. – Дорогой, мы заберем Хенджина домой. Ему надо прийти в себя, здесь он слишком переволновался из-за страхов. Чанбин кивает, и родители быстро выходят, уезжая обратно. В глазах Бина это происходит слишком быстро, что кажется, что это было лишь видение, а Хенджин сейчас в доме вместе со всеми. Никакая еда в рот не лезет, да еще и знакомое лицо подходит все ближе. Чанбин рассматривает вроде Ифаня, а потом мотает головой. – Хенджина нет. Его увезли родители. – Что-то случилось? – обеспокоенно спрашивает он, и Чанбин долго думает, прежде чем ответить. – Ему стало плохо. В городе за ним присмотрят родители и врачи, ему там будет лучше. – А можешь дать его телефон? Я хочу позвонить ему, немного позже. Чанбин почти взрывается внутри. Давление растет, одна сторона старшего говорит не делать этого, потому что это слишком рискованно. Он выглядит очень взрослым и Хенджину точно в друзья не годится. Но вторая сторона умоляет пожалеть всех. В любом случае, он будет рядом и всегда поможет Джину, если что-то пойдет не так. – Мы вернемся в воскресенье. Его телефон остался здесь, поэтому можешь до конца недели не пытаться. – Спасибо, – немного улыбается Ифань, уходя обратно. Чанбин лишь прикрывает глаза, успокаивая себя, что это все ради Хенджина. Присутствие младшего оказалось заметным, только когда его не стало. Чанбин, как самый старший, неожиданно был вынужден следить за младшими, которые были буквально везде. И младшие эти совсем не как Хенджин, они не боялись насекомых и прочих преград, радостно несясь в неизвестность, которая пугала только Чанбина. Спокойствие Сынмина ощущалось очень остро в сравнении с неуправляемыми близнецами. Джисон и Енбок носились, словно в последний раз в своей жизни, хотя бы дедушкам не мешая. Чонин тоже требовал к себе внимания, не разговаривая, но пальцем указывая на дорогу, куда хочет пойти. Точнее, чтобы Чанбин его повел. Предупредив дедушек, Бин и пошел на поводу Чонина, забрав с собой и остальных младших. Джисон снова начал дразнить Енбока, убегая от хена подальше, но потом возвращаясь и снова убегая. Сынмин увлеченно разглядывал полевые цветы, от которых вскоре начал чихать каждые пять минут. Чанбин думал, что его разорвет. Чонин почти в истерике тащит его дальше, близнецы разбегаются в разные стороны, и Сынмин, который уже нагулялся и просится домой. Что делать, старший не знал и сам готов был заскулить, пока все наконец-то не замолчали. Дошли до речки. Чанбин одновременно расслабился и напрягся. Он начал пристально следить за Сынмином и Чонином, при этом так же выслушивая близнецов, потому что, пока два самых младших брата успокоились, решив помочить ножки в теплой воде, близнецы, в особенности Джисон, опасно с интересом поглядывали на воду. – Хен… – Енбок подходит, нет, подкрадывается сзади как мышка, спрашивая совсем тихо. – Научишь нас плавать? – О боже, давайте завтра? Я не могу следить за всеми вами… Внезапно Чанбин вздрагивает, потому что раздается мощный плеск воды. Повернув голову в сторону звука, Бин видит на берегу знакомого Хенджина, Хань вроде. Он стоит совсем близко к воде и высматривает что-то, пока из нее не показывается второй парень, его имя Чанбин плохо запомнил, но вроде как Ифань, с Джисоном на руках… Сердце старшего Бана обливается кровью. Голова начинает гудеть, отдавая болью во все тело, пока эти парни подходили к ним, усаживая Сона на берег. – Ну что, русалка, тебе не говорили, что купаться пока нельзя? Ты ведь плавать не умеешь, – тихонько спрашивает Хань, накидывая на его плечи полотенце. – Но я хочу… а хен не учит нас плавать! – обиженно говорит Джисон, совсем без испуга, чего нельзя сказать о самых старших. – Ты как в воде вообще оказался? Вы же с Енбоком… О господи… – Чанбин трет глаза пальцами, тяжело вздыхая. Потом он резко поворачивает голову на младших, Сынмин в тот же момент кладет руки на животик Чонина, чтобы тот не упал, но через пару секунд Енбок оттаскивает его от воды вообще, следом выходит и Сынмин, а потом он оборачивается к тем парням. – Спасибо вам… Я даже не знаю, что сказать… Они просто кивают, потрепав напоследок Джисона по волосам, а потом сидят еще некоторое время у воды, разговаривая. Чанбин молчит, потому что увести Чонина оказалось невозможно. Сынмину тоже понравилось у воды, поэтому он молча поддерживал младшего в протестах. Джисон обсох и выскочил из плена полотенец, ускакивая дразнить Енбока, который был напуган за брата только первые пару минут, а потом снова начал пытаться догонять его. Ифань недолго смеялся над ним, но без сарказма, потому что видит, как ему трудно. – А Хенджин тебе сильно помогает? – тихонько спрашивает Хань, поглядывая на младших, которые перебирали вокруг себя траву и букашек. – Сильно. Как оказывается, очень сильно, – грустно выдает Чанбин, вздыхая. Хань выставляет руки и только сейчас Чанбин видит, как к нему бежит радостный Чонин, улыбаясь сжав губы. Следом же бежит хмурый Сынмин, смотря на взрослых. – Хен, хен, он букашку в рот взял и не выплевывает! Чанбин подрывается к Ханю, который сам от испуга крепко сжимает Чонина и морщится. Ифань тоже двигается ближе, руками убирая ладошки Чонина, а потом мизинцем давит на его губы и через хныки и недовольство младшего, проталкивает его внутрь, проведя по всему рту и вытаскивая обратно с целой, но уже мертвой божьей коровкой. Хань морщится еще сильнее, дернувшись, а потом Чонин начинает плакать, вырываясь и залезая на руки Чанбину, продолжая хныкать. Старший Бан только закатывает глаза, громко выдыхая, а потом гладит по спине брата, благодаря Ифаня снова. – Хен, хен! Джисон коленку разбил! – О господи… До дома они добираются всемером. Ифань несет на руках раненного Джисона, который морщится, но не стонет, пока по его коленке тонкой струйкой течет кровь. Чанбин несет на руках еще обиженного Чонина, а Хань за руки ведет Сынмина и Енбока чуть позади других. – Я правда уже не знаю, как благодарить вас, – уже в доме говорит Чанбин, смотря, как Ифань обрабатывает коленку шипящего Джисона. – Да ладно, младшие они такие, – смеется Ифань, убирая перекись в сторону. – Посиди пока, страдалец. Енбок, присмотри за братом, ладно? Енбок кивает, а Чанбин оставляет Чонина играть с Сынмином, выходя проводить парней. – Ифань, а сколько тебе лет? – вдруг спрашивает Чанбин, вспоминая как он относился ко всем. – 15, – спокойно говорит У, тряся плечами. – У меня, конечно, не так много младших, но я тоже самый старший и понимаю тебя. В средней школе тебя научат оказывать первую помощь, и эти уроки ты точно выучишь с первого раза. Чанбин смеется грустно вместе со старшим китайцем, пока Хань только закатывает глаза. – А Хенджин звонил? Как он там? – Нет пока. Я не знаю, – пожимает плечами Чанбин, смотря на них. – Ладно, тогда мы пойдем. – Ага, пока. День, когда папа звонит, чтобы сказать, что они возвращаются в город, Чанбин считает лучшим за всю свою жизнь. Ранка на колене Джисона почти полностью зажила, но старший все равно попросил его надеть длинные шорты, чтобы не расстраивать родителей. За ними отец приезжает один, радостно обнимает всех детей и даже дедушек, о чем-то шутит с ними, пока собирает вещи детей в машину, и когда все наконец уселись, то выезжает домой. Всю дорогу в машине стоял шум и гам. Джисон активно жестикулировал, рассказывая, как новые друзья Чанбина и Хенджина научили все-таки их с Енбоком плавать, и поэтому несколько раз задевал Енбока, который в обществе своей семьи не был тихим, еще громче возмущаясь на брата. Сынмин просто с широкой улыбкой смотрел то в окно, то на отца, пока спереди сидел Чанбин, крепко держа на руках Чонина, который сам был на низком старте, и как только альфа припарковался около дома, то снова прыгнул в руки отцу, не желая слезать вообще. – Обезьянка, – дразнится Крис, держа сына одной рукой, пока второй забирал вещи. Чанбин ему, конечно, помогал, но по привычке уже дергался, когда близнецы и Сынмин скрылись из поля зрения. Придется заново привыкать к тому, что теперь они дома и здесь с ними ничего ужасного не случится. Наверное. Дома их встречает поправившийся Хенджин, крепко обнимая каждого и особенно долго Чанбина, тихо шепча, прежде чем отстраниться, что его давно ждет Ники. Обняв папу, Чанбин как можно быстрее меняет одежду и вылетает из квартиры. Чимин пропускает его уже с улыбкой, закрывая дверь. Чанбин еле открывает глаза. Почему-то сон уходит, хотя тело и не до сих пор проснулось. Ники лежит на своей кровати и мирно спит, а Бан тянется к телефону, проверяя время. Только 8 утра. Даже его родные все спят, поэтому вставать нет смысла. Чанбин переворачивается на другой бок и сразу же жалеет, потому что голову поочередно начинают заполнять мысли. Через три дня они выходят на учебу, а через 4 месяца уже будут сдавать первые переводные экзамены. Чанбин не особо волнуется, по крайней мере, он перейдет точно. Но, как говорят одноклассники, со второго класса средней школы начинают ставить оценки. В старшей школе от оценок зависит вообще все, а после школы они играют самую важную роль. Готов ли Чанбин к тому, что его начнут оценивать? Определенно нет. И дело даже не в страхе собственной глупости. Он правда боится увидеть разочарование в глазах папы. Хотя, если сравнить, то папа сильно отличается от пап других ребят, он совершенно не придирается к нему насчет учебы и увлечений, а еще не пытается сделать из него идеального ребенка и человека. Кто-то даже говорил о том, что папа его просто не любит. Но это бред, папа любит его и гордится. Даже отец дорожит им как самым главным сокровищем, принесшим в их семью счастье и любовь. – Опять не спится? Ники устало потирает глаза, перебегая к нему на диванчик. Чанбин мотает головой и рефлекторно обнимает светлую макушку. То, что Ники решил перекраситься, Чанбин узнал только вчера, когда пришел к нему. Покрасился он после его отъезда, к школе должно смыться, по крайней мере, учитель будет не очень доволен. Хан засыпает под боком заново, а чуть позже с другой стороны подбегает и Сонхун, крепко обнимая Бина, будто это он его хен, а не Ники. Через полчаса Бан все же встает, прощаясь с семейством Хан, и идет к себе в квартиру. Недовольный Хенджин с зубной пастой в волосах из-за чего-то ругает Джисона, громко, но культурно. Джисон дразнится, пытаясь при этом еще и разнять Кками и Ппаму, которые не поделили общий завтрак. Чонин старается как можно быстрее убежать от Сынмина, что-то пряча в руках, а недовольный Сынмин разрывается между Чонином и Енбоком, который пытается остановить все это. – Родителей дома нет, – даже не спрашивает, а утверждает Чанбин, ловя одной рукой Чонина, а второй Джисона. Этих двоих он ведет на кухню, слушая, как Хенджин быстро говорит о том, что родители поехали в магазин, а их попросили присмотреть за младшими, а потом начинает жаловаться на Джисона, который напугал его в ванной и перепутал миски собак, чуть не накормив драгоценного Кками не тем кормом. Джисон не молчит, сразу начинает кричать в ответ, оправдываясь минуты две, а потом просто переходя на смысл, что Хенджину не помешает заново умыться, только аккуратней, потому что сейчас успокоится Енбок, и они начнут игру с начала. Хенджин фыркает на младшего, но быстро уходит в ванную комнату, на этот раз запираясь. Сынмин сам приходит на кухню и ждет от хена завтрак, но при этом не сводит взгляд с младшего. Чонин абсолютно доволен, ведь игрушку у него не отняли. Вскоре Мин сам про нее забывает, когда хен начинает накрывать на стол, а Хенджин ему помогает, завязав хвостик на затылке. – Хенджин-хен, а не хочешь сходить к парикмахеру? – вдруг появляется Джисон, словно из воздуха, за его спиной. Хенджин хмурится, но не отвечает. Чанбин шутит, что пора бы спрятать все ножницы в доме, но Джин принимает это слишком буквально. Енбок заканчивает разнимать собак и моет руки, возвращаясь на кухню к остальным. – Хен, я помыл, – Бок показывает чистые ладошки Бину, который тут же начинает его хвалить и усаживать за стол. Енбок почти расцветает как вишня весной, радостно принимаясь за завтрак. Едят все, слава богам, в тишине. Чанбин кушает, при этом поглядывая на Чонина. Папа еще кормил его, но Чанбин учил его самостоятельности, выдавливая питание в тарелку и отдавая ему с ложечкой. Младшему это слишком нравилось, хотя он не был таким уж и самостоятельным. Посуда лежит на Хенджине, который сразу заявил, что после этого уйдет гулять с другом. С каким именно Бин уже не спрашивал – Хенджин любил заводить много новых знакомых. Джисон утаскивает с собой Сынмина, пока Енбок идет за братом как тень. Они затихают в своей комнате, но Чанбин не видит в этом ничего страшного. Он идет с Чонином в их комнату, после переодевает его к прогулке на улице. Ники обещал выйти во двор с Сонхуном, поэтому сидеть дома нет смысла. Сначала хлопает дверь, оповещая, что Хенджин ушел. Через некоторое время дверь хлопает снова – пришли родители. Чонин не сидит на месте и сразу бежит к любимому папочке, а Чанбин быстро уходит в свою комнату, чтобы покормить свою змею. – Все в порядке? – спрашивает Ники, как только Бин сел рядом с ним. Чонин заинтересованно пошагал навстречу Сонхуну в песочнице, поэтому у них есть немного свободного времени. – Лето кончается. И год тоже. Мы скоро перейдем в старшую школу и не факт, что окажемся в одном классе. И с другими тоже. – Хей, ты что это расчувствовался? – Ники смеется, сразу открывая телефон. – Отставить слезы. Если хочешь, я попрошу папу, чтобы нас поместили в один класс. А теперь смотри, этой зимой я хочу покататься на лыжах. Смотри, какие горы я нашел! Только осталось родителей уломать туда поехать. Ники увлеченно листает картинки с какого-то курорта на краю страны и полностью отвлекается от реальности. Чанбину кажется это очень милым, и он слушает вполуха, разделяя внимание между ним и играющими в песке младшими. Из подъезда вылетают близнецы и Сынмин, которые так же несутся к площадке, напевая какой-то опеннинг из аниме. Чанбин перестает слушать Ники, смотря только на них, и слегка завидует. Хотел бы он сейчас точно так же беззаботно бегать по площадке, напевая песенки из любимых мультиков, а не думать, что же будет после перевода в новую школу. Еще через некоторое время выходят и папа с дядей Чимином. Они оба о чем-то увлеченно говорят, даже не заметив, как Ники заговорщицки тянет Чанбина на себя, утаскивая с площадки. – Я просто голоден. Сходим до кафешки, не переживай. Нам не по 10 лет, чтобы мы отпрашивались отойти. К тому же, Хенджин вообще никого не спрашивает. Учись у младшего брата. Чанбин закатывает глаза, но за другом идет, потому что выбора у него немного. День только начался, обычный день, в котором на улицах и в зданиях много народу. Они сворачивают в первое попавшееся кафе, еле находя свободный столик из-за туристов. Ники полностью уставился в телефон, напоследок бросив что-то про какао – соц. сеть, в которой он каким-то образом знакомится с другими людьми. У Чанбина тоже есть, но там только дедушки, родители и Хенджин с Ники. Больше он ни с кем не общается. Чанбин окидывает кафешку взглядом, заметив, что коренные жители спокойно подсаживаются к туристам и разговаривают о чем-то на английском. К языкам Чанбин никогда особо не тянулся, но улавливает пару фраз, понимая, что происходит обмен культуры. И это нормально, только сам Бан так не может. Он не может заговорить с кем-то даже по интернету – вот что он считает не нормальным. Он должен уже познавать мир, но дома в кругу семьи все кажется таким ненужным. Едят они тоже молча, что позволяет Чанбину смотреть еще и на улицу. Мимо проходят много людей, абсолютно разных. Среди них на другой стороне он замечает и Хенджина, который смеется с чего-то, идя рядом с каким-то мальчишкой. Они не одни, окружены еще тремя такими же ребятами и всем весело. Всем, кроме него. – Ты чего такой угрюмый весь день. Случилось что-то? – Нет, ничего. Скоро в школу выходить, а я нашел одно аниме. Не хочешь посмотреть перед тем, как мы снова будем заняты по полдня. Ники сияет и начинает активно кивать. Но уже через пару минут его телефон вибрирует, и он возвращается туда, перестав обращать внимание на друга. И Чанбин решает, что только он сам может бороться со своим страхом, успев скачать приложение для знакомств и написать Ники в какао, чтобы добавил его в беседу класса. – А ты чего вдруг решил в люди выйти? – тихо смеется Хан, привычно улыбаясь своей детской милейшей улыбкой, на которую не способны обыкновенные люди. – Не знаю. Захотелось вдруг быть в центре событий, - Чанбин жмет плечами и натягивает улыбку, отвлекая внимание наивного Ники. Они доходят до дома в слегка приподнятом настроении, которое было у Чанбина только в компании друга. Как только Хан скрывается за дверью родной квартиры, весь настрой падает будто со скалы и с треском бьется о побережье. При входе в собственный дом в него летит диванная подушка, а следом маленькой молнией проносится Джисон, гонимый злым Хенджином. Енбок стоит на месте, у зеркала, и рассматривает свое накрашенное лицо. – Господи, Бок-и, что они с тобой сделали??? Макияж явно не от мастера, но розовые тени ему очень подходят. Не идет только ярко-красная помада и излишек румян. Но Енбок старается сделать милое выражение лица, чтобы компенсировать картину. – Мы с Джисоном взяли косметику у Хенджина и папы. Они не будут ругаться… папа не будет ругаться. – Вы уверены? – Нет… Глаза напротив сразу наполняются влагой, и Чанбин тяжело выдыхает. Нельзя. Нельзя, чтобы он заплакал. Чанбин ненавидит слезы своих младших братьев, поэтому быстро тянет его за руку в ванную комнату. – Не бойся. Я поговорю сейчас с Джисоном и Хенджином, они не скажут папе. И ты не говори. – Разве можно что-то скрывать от папы? – удивление младшего настолько искреннее, что Чан запинается, не зная, что ему сказать теперь. – Нет. Но мы скажем ему. Только не сейчас, ладно? Сейчас папе и так трудно, не будем делать хуже, хорошо? – Хорошо, – темные глазки сразу начинают светиться. Чанбин устало выдыхает и ведет младшего в ванную, смывая все, что они успели натворить с Джисоном. Младший благодарно целует его в щеку и крепко обнимает, убегая спасать своего двойняшку от гнева еще одного хена. В это время Чанбин сам умывается слегка, стараясь скинуть с себя весь прожитый день, а потом идет проверять младших. Хенджина в доме нет, видимо снова ушел гулять. И косметика теперь находится на верхушке шкафа. Джисон, Енбок и Сынмин сидят у себя в комнате и рисуют какие-то карты. На вопрос «где Чонин?» Джисон ответил, что его унес папа. Чанбин чувствует себя чутко взрослым, прямо как отец, когда заливает лапшу кипятком. Это единственное, что разрешает ему готовить папа, потому что считает его ребенком, но все же, заваривая такую простую еду на всю семью, Чан чувствует себя героем, потому что папе уже не нужно будет готовить и он сможет посвятить себя чему-то другому или просто отдохнуть. Разве это не прекрасно? – Боже, мой малыш, – Минхо улыбается ярко, целуя старшего сына в щеку. – Спасибо. Они вернулись с отцом буквально пару минут назад, а почти все дети уже накормлены. Минхо не раз говорил, что Чанбин вовсе не обязан делать этого, но Крис его всегда успокаивал, говоря, что в нем просыпаются инстинкты альфы и ему необходимо заботиться об омеге. – А где Хенджин? Насчет второго ребенка они тоже часто спорили. Хенджин рвался выползти из дома к друзьям, но вот старший альфа этого понять не мог. Минхо вставал на сторону Джина из принципа, потому что омеги не обязаны всю жизнь сидеть дома. Вот и сейчас Чанбин осторожно посадил Чонина за столик, доставая его питание, и начал тихонько кормить брата. Он был в этом вопросе на стороне отца. Как папа может так спокойно выпускать Хена во двор, даже не зная, с кем он там именно ходит. Нельзя так спокойно доверять детям, как бы странно это не звучало. Чанбин на месте родителей даже сам себе бы не доверял, хотя, с другой стороны, он ценит такое доверие. – Позови брата домой, – отец осторожно кладет большую руку на еще маленькую спину Бина и быстро целует сына в висок, а когда он отходит, то садится сам кормить младшего ребенка. Папа в другой комнате, и, судя по тому, что Хенджина все-таки загоняют домой, значит в этот раз «победил» отец. Чанбин быстро хлопает дверью и выскакивает на улицу по лестнице, стараясь не беспокоить родителей сильней. Хенджин сидел на качелях в окружении еще пяти мальчиков. Он ярко улыбался и так красиво смеялся, что Чанбин начал бояться за брата еще сильнее. Хенджин красив, богат и очень наивен, вряд ли хоть кто-то из них будет дружить с ним, потому что он хороший мальчик. Если бы его отец не устроился в фирму Хана, дружил бы Ники с ним? Определенно, если бы они смогли встретиться. Ники совсем не так глуп, как Хенджин, и в этом не Чанбин виноват. Ники изначально различал отношение к нему других людей и даже был немного ясновидящим. Его отец полагался только на него, когда заключал контракт с новыми партнерами. Если Ники одобрял, видя, что люди не желают его семье зла, значит контракт подписывался. Кто-то из парней обернулся на него, и сердце Бина пропустило один удар. Этот парень был даже старше Чанбина, что он делает среди детей? – А ты кто? Теперь на Бана обернулись все. И все были старше Хенджина, не считая его одноклассника – Ли Хисына. – Я старший брат Хенджина. – твердо заявил Чанбин защищающимся тоном, от чего никто больше не смог сказать ему ни слова. Они были уверены, что Чанбин достаточно взрослый, хоть и ростом не очень вышел, а еще он альфа. И только двое знали правду. – Хенджин, пора домой. Тебя отец ждет, – тот же тон, но взгляд его теперь был направлен только на брата. Хенджин закатил глаза и тяжело вздохнул, но с качели спрыгнул и поплелся в сторону хена. Попрощавшись со всеми, Хенджин пошел вперед, чувствуя пристальный взгляд на себе. – Дома что-то случилось? – не выдержав, спрашивает младший, когда они зашли уже в лифт. – Кто эти парни? Ты хоть знаешь, что им от тебя нужно? Хенджин снова закатывает глаза, и Чанбин бесится от этого еще больше. – Ты мне не папочка. – Тогда я расскажу твоему папочке. Думаешь, пустят тебя на улицу, узнав с кем ты общаешься? Папа всегда на твоей стороне, но не в этот раз. – Хен, – Хенджин резко выпрыгивает слегка вперед, но лифт приехал на нужный этаж и дверь открылась, поэтому Чанбин молча вышел вперед, открывая дверь квартиры для младшего. Кажется, что желудок начал скручиваться в комочек, когда Бин молча прошел в свою комнату, не сказав родителям ни слова. Это плохо, Чанбин должен рассказать все, хотя бы папе, чтобы не произошло беды, но почему-то ноги не слушаются. Сынмин сидит на полу и играет в кубики, собирая какую-то башню. Каникулы заканчиваются и по-хорошему Чанбину надо почитать что-нибудь из литературы, заданной на каникулы, но почему-то заставить себя делать хоть что-то крайне трудно. Из головы не вылезает Хенджин, и беспокойство скоро дойдет до крайней степени. – Хен, помоги, – Сынмин появляется неожиданно рядом с его кроватью и протягивает кубик, другой рукой указывая на свою башню, до верха которой он не дотягивается, и Чанбин молча поднимается, принимая кубик. Джисон прыскает, смотря, как его самый старший хен спорит с Сынмином о том, где именно должен стоять принц в окне, чтобы доблестный рыцарь смог спасти его от выдуманного дракона, а потом зовет его по имени. – Сынмина пора купать и спать укладывать. Оставив башню, Чанбин за руку ведет младшего в ванную и помогает ему помыться. Он всегда помогал папе и прекрасно знает, как надо обращаться с детьми. Сынмин в такие моменты становится особенно открытым, начинает пересказывать ему сказки, придумывать что-то свое. И Чанбин с радостью слушает его, отвлекаясь от переживаний за Хенджина. Ночью Сынмин снова подходит к нему, только уже забирается кровать и двигается под бок старшего. У Бина чуткий сон, и такое он точно чувствует и просыпается, а когда младший успокаивается и засыпает, то меняет их местами, чтобы он не свалился во сне, а потом тепло его укрывает, засыпая тоже. Хенджин медленно открывает глаза, совсем без настроения. В груди еще тихо бьется сердце, переживая, расскажет ли хен родителям про его друзей? И что, подумаешь, они немного старше него. Что вообще плохого может произойти? Вот именно, ничего. Неужели все взрослые такие нудные? Нет, не все. Просто ему не повезло родиться в такой семье. Завтракать совсем не хочется, благо в холодильнике есть сок. Обязательно громко хлопнув дверцей, чтобы предупредить, что он поел, Хенджин допивает сок из стакана и бросает его в раковину. Вчера к нему заходил отец, который ясно дал понять, что он такой же, как и хен. Все вокруг беспокоятся за него, и где те времена, когда его братья были совсем маленькими и внимание к нему было минимальное? – Хенджин-а, тебя папа зовет, – доносится из-за двери голос Енбока, который аккуратно натягивал на себя шапочку, а потом спешил догнать уже убежавшего на улицу Джисона. Вздохнув, Хен идет в сторону спальни родителей и входит без стука, смотря на читающего папу. – Разве не нужно стучаться? Хенджин, а как же мои личные границы? Папа всегда учил его уважать других, но ведь не все заслуживают уважения. Нет, папу он уважал, но вечно придерживаться этих правил невероятно раздражало. Хенджин даже дома не мог отдохнуть от этого мира. – Извини, пап, в следующий раз постучусь. Ты звал меня? – Да. Отец сказал, что тебе нужно записаться в какой-нибудь кружок. Есть пожелания? – Отец сказал… – почти скулит Джин, и Минхо окончательно откладывает книгу, сосредотачивая внимание на ребенке. – А если я не хочу? Я хочу побегать, как Джисон и Енбок, я хочу поговорить с моим другом. Я хочу насладиться своим детством, но почему я должен тратить свое время на какие-то кружки и секции? Я знаю, что это пригодится мне в будущем и все такое, но почему я не могу научиться этому в будущем? Почему сейчас? Минхо внимательно слушает сына, и его сердце пропускает удар, когда он видит влагу в его глазах. Омега подходит к сыну и крепко его обнимает, целуя в висок и отпуская. Нет уж, Хенджин действительно вправе распоряжаться своим детством так, как этого хочет он сам. Ему уже 10 лет, и он имеет право голоса. Улыбнувшись, Хенджин вприпрыжку выходит на улицу, потому что на его телефоне уже минут 10 висит сообщение от Хисына. Хисын был старше Хенджина на месяц, но для самого Хенджина это было как год. Хисын невероятно влек за собой своим умом и познаниями, Джину определенно было с ним интересно. И Хисын не был таким занудой, как его хен. Он рассказывал не о пользе учебы в школе, а о вполне реально интересных вещах: играх, новостях, спорте и музыке. Хисын знал, как заинтересовать, поэтому Бан с удовольствием шел за ним. – Соня, уже полдень, – улыбается Хисын, когда Хенджин выбегает к нему за площадку. – А где твой супер-хен? – снова издевается, обнимая Бана в знак приветствия, краем глаза успев заметить, как он закатил глаза. – Не знаю, когда я уходил, его дома не было. Отец хочет отдать меня на кружки какие-то, чтобы я с вами меньше гулял. По-любому Чанбин что-то наговорил, – Хенджин дует губы, вздыхая, – я и так хожу на танцы два раза в неделю. Это так-то выматывает. Почему мне нельзя заводить новых друзей? Хен и Ники-хен дружат с детства, и только такая дружба приветствуется. Мне теперь ходить за ними хвостиком или что? Хисын смеется, поправляя челку младшего. Хенджина от этого ведет, он опускает веки и как котенок ластится, требуя продолжения. И Ли не может ему отказать, поглаживая по голове и перебирая быстро растущие волосы. Младшему они идут, очень идут. – А ты хочешь пожениться? – вдруг спрашивает Хисын. Хенджин резко открывает глаза и смотрит на друга. Но в глазах того совсем нет насмешки или тени сарказма. Бан глотает воздух пару раз, а потом мотает головой, вроде не послышалось. – Ты и я?.. – Ты считаешь меня только другом? Хенджин кусает нижнюю губу, теряясь. Он читал про любовь в школьной библиотеке, но к Хисыну что-то подобного не испытывал никогда. – Дурачок, любовь с первого взгляда только в книжках бывает. Ты сам говорил, что подслушал, что твой собственный папа полюбил твоего отца только недавно. А ведь они уже 13 лет вместе. – Может ты и прав. – Когда мы закончим школу, то поженимся. Я увезу тебя от твоего отца и злого хена, и больше никто не будет тебя ограничивать. Ты будешь делать только то, что захочешь, – подтверждает Хисын, смотря на Хенджина с улыбкой. – Я хочу… Бан ближе двигается к Ли, стараясь заглянуть в его глаза. Хисын обнимает за талию парня и наклоняет голову вбок. – Я видел в одном фильме, что молодожены обязаны целоваться. – Это как? Как меня целуют родители? – Ну, типа того, только в губы. Щеки Хенджина начинают розоветь, но он не отстраняется. Он не до конца понимает, что произошло, когда Хисын двигается еще ближе и их губы соприкасаются. Хенджин отпрыгивает почти сразу, закрывая лицо руками. Но Хисын тут же подходит, обнимая его за плечи. – Все в порядке, ладно? Так и должно быть. Удивительно, что ты еще не слышал о поцелуях. – Я слышал! – вскрикивает Джин, краснея еще сильнее. – Пойдем, поедим мороженного? Хисын улыбается и берет Хенджина за руку, уводя в сторону лавки с мороженным. Он еще шутит про контроль брата, наблюдая за тем, как Хенджин смешно морщится. – Вообще-то, я люблю его, – вдруг говорит Джин, языком слизывая ваниль. – Кого? – Чанбин-хена. Он взрослый и хороший, только опекает много. Но он просто привык так. Ли слушает его, не отрываясь. Впервые Хенджин говорит о брате, о себе и о своей семье так подробно. Мороженное то и дело течет под хоть и не слишком палящим, но достаточно теплым солнцем, поэтому говорит Хен с перебоями. – Не потерял ли тебя брат? – снова спрашивает Хисын, за руку, как настоящего ребенка, возвращая Хенджина обратно во двор. – Не потерял. Ему не до меня, наверное. Я вообще когда проснулся, дома только папа был. – Мне пора, Хенджин-и. Увидимся завтра! Ли снова чмокает Хенджина в щеку, заставляя того покраснеть, и уходит в свой дом. Пожав плечами, Бан идет к себе. Такое случалось не редко, Хисын часто прощался с ним в середине дня, а потом снова звал ближе к вечеру. У них же каникулы, они ведь могут гулять, когда захотят и сколько захотят. Только по возвращению Джин замечает обувь отца и тяжело вздыхает. Сейчас начнется. – Хенджин-и, иди-ка сюда. Сердце замирает, и Хен идет маленькими шажочками в спальню родителей. Папы не было слышно, кажется, отец спрятал его где-то, а теперь собирается заставить ходить в эти несчастные кружки. Но ведь Хисын же не ходит, почему Хенджин обязан? Без дополнительных уроков тоже можно выжить, за что к нему цепляются родители? – Да? – Хен входит в спальню, заметив отца у шкафа. – Папа ведь учил тебя, что нужно стучаться, прежде чем войти. Хенджин закатывает глаза. Снова эти манеры и уважение ко всему в подряд. Когда они с Хисыном поженятся, то в их семье все будут свободными и не будет этих дурацких правил. А еще его дети будут свободны в выборе. – Учил. – Почему же ты игнорируешь его, а еще почему ты начал манипулировать папой? Манипулировать? Еще лучше. Он просто высказал свою точку зрения, а его выставляют виноватым. Глаза медленно наполняются влагой, поэтому он опускает голову. Не хватало еще, чтобы отец и сейчас подумал, что Хенджин пытается манипулировать. – Я не хочу на дополнительные. Я хожу на танцы, мне этого хватает, – дрожащим голосом заявил Хен, шмыгая носом. Подойти Крис не успел. Дверь открылась слишком резко, и в проходе показался разъяренный Минхо, сверлящий ужасающим взглядом своего мужа, словно он дикий хищник и Крис обидел его дитя. Хотя, в некотором смысле так и было. Хенджин успел выбежать из спальни родителей прежде, чем они начали ругаться. О чем именно они спорили Джин не понял, но сразу же бросился бежать в свою комнату, где уже сидел Чанбин и смотрел так тяжело, что сдерживать слезы стало невозможно. – Почему они ругаются? – спросил Чан, поднимаясь с кровати младшего, чтобы тот на нее сел, но Хенджин проигнорировал, утыкаясь лицом в подушку и начав сильно плакать. Такая ссора была впервые на его памяти. Чанбин видел, что его отец и папа как люди немного разные, и начал понимать, что полностью совместимые люди — это редкость, поэтому бывают разногласия, но так сильно они еще не ругались. Тем более, чтобы Хенджин так плакал. Вряд ли это наигранно, поэтому Чанбин снова садится, силой поворачивая брата к себе, который теперь уткнулся ему в грудь, стараясь успокоиться. – Отец хочет, чтобы я начал ходить на другие занятия, лишь бы не видеться с друзьями. А я не хочу, мне правда хватает танцев. В школе я успеваю, дома стараюсь помогать папе. Почему я не могу быть немного свободным? Когда я сказал папе, что не хочу никуда ходить, отец обвинил меня в том, что я манипулирую папой. Хен, – Хенджин поднимает красные глаза на брата, который сам еле держался, но старался успокоить младшего. – Хенджин, послушай меня сейчас, ладно? Я не могу сказать, что отец не прав, потому что наши родители намного старше нас. Они явно видят это по-другому. Папа слишком любит тебя, он слишком любит нас, и за любого из нас он готов ругаться со всем миром. Отец тоже безумно любит нас, поэтому он и старается дать нам лучшее. Хенджин, мы оба с тобой не были еще взрослыми, поэтому мы не можем сказать наверняка, понадобится нам это или нет. Но, знаешь, когда мы были в деревне у дедушек, то я много раз думал, что хотел бы иметь больше знаний о том, как за вами ухаживать. Хенджин, ты кое-чего не знаешь о нашей семье. Я расскажу тебе, когда ты станешь чуть старше. А пока давай не будем разрушать то, что папа и отец строили так долго. Я тут видел в чате, что в художественной школе график несложный. Скажи отцу, что хочешь записаться туда, а я тебя буду немного прикрывать, чтобы ты виделся со своим Хисыном, – заканчивает Чанбин, надеясь, что Хенджин послушает его. – Ты же… Он же тебе не нравится. – Ну да, ну и что? Он нравится тебе, а ты мой брат. Я буду присматривать за тобой, чтобы он не сделал тебе больно, но я буду счастлив, если ошибусь на его счет. Я буду правда рад, если ты будешь счастливым тоже. Хенджин смотрит на хена, словно на учителя. Это было невероятно, потому что его брат оказывается такой мудрый и добрый. Хенджин резко дергается, чтобы обнять его, но случайно стукается головой о его челюсть, начиная смеяться. Чанбин же не смеется, он сильно хмурится и мычит, строго смотря на младшего, который от этого начинает смеяться еще сильнее. – Бан Хенджин, ты должен извиниться! Но Хенджин уже не слышит. Слезы снова текут по его щекам, но на этот раз от смеха. Но стоило ему только успокоиться и размазать влагу по порозовевшим пухлым щечкам, как дверь открывается и на пороге снова стоит отец. –Чанбин, можно я поговорю с Хенджином? Чанбин хлопает брата по бедру, кивая в знак поддержки, а потом быстро уходит из комнаты, сразу начиная искать папу. Хенджин же садится, поджимая ноги к себе, и кладет подбородок на коленки, стараясь даже меньше дышать, чтобы не всхлипывать. Отец медленно подходит, с легкостью поднимая Хена на руки и усаживая к себе на колени. – Вообще-то ты вошел без стука. Крис улыбается, прижимая сына к себе. Хен прикрывает глаза, тыкаясь щекой в грудь отца, и готовится слушать, что же теперь он скажет. – Прости меня, малыш. Я не должен был тебе так говорить. Пойми, я… – Ты просто хочешь сделать так, чтобы мне было лучше. Дальше. Хенджин чувствует горячую и широкую ладонь у себя на спине, и от этого начинает клонить в сон, особенно когда он начинает поглаживать. – Чанбин уже извинился за меня? – Да. И ты меня прости. Я просто…. Я хотел бы пойти в художественную школу. Рисую я отвратительно, – Джин прикусывает губу, открывая один глаз. Лицо отца он не видит, но все равно ждет, словно так ему будет легче услышать ответ. – Хорошо. Хенджин, наш мир меняется. Никогда не знаешь, что будет завтра, и я сам о многом жалею. У меня в детстве была возможность, и я не хочу, чтобы вы ее упускали. – А Чанбин? – Чанбин ходит в разные кружки. Сейчас на него нельзя давить, потому что у него начался особый период. – Какой? – Он взрослеет. Скоро он будет таким же, как я. – Возьмет Ники в мужья и нарожает ему шесть детей??? Крис тихо смеется, отрицательно мотая головой. Хотя такой вариант его вполне устраивал, но главное, чтобы Чанбин и Ники не были против. – У тебя тоже будет такой период. Но похож ты будешь на папу. – Потому что я омега? – Да. Твои младшие братья еще не проявили себя, но Енбок тоже, возможно, будет омегой. Хенджин задает ему еще вопросы, от которых Крис начинает краснеть сильнее и сильнее. Это и правда заводит в тупик, потому что Хенджин еще маленький и ничего не знает, горящий чистым любопытством. С другой стороны, он понимает, что ребенку лучше рассказать самому, чем он узнает об этом где-то и будет скрываться. Минхо заходит в комнату тихо, присаживаясь на колени рядом. Хенджин снова закатывает глаза. – Вы хотите, чтобы я вел себя как принц со всеми манерами, а сами? Пап, ты тоже так-то без стука вошел! Минхо тоже смеется и целует сына в щеку. Хенджин невольно сравнивает то, как целуют его родители и как делает то же самое Хисын, поэтому немного смущается, опуская голову. Минхо еще ворчит на мужа, но уже не кричит, а из комнаты они уходят вдвоем. Вместе же и уходят готовить ужин, и Хенджин понимает, что тучи ушли. Если не считать пока еще затянувшееся небо из-за художки. «Хей, выйдем гулять?» «Что нужно для художки?» «Хей, ты все-таки прогнулся перед родаками?» Хенджин видит смеющиеся смайлики и становится стыдно. Совсем не хочется выглядеть таким слабым перед Хисыном, но и сделать уже ничего нельзя. Хенджин идет к хену, потому что полчаса назад он показал, что на него можно положиться. – Только обещай, что не будешь ругаться… – Джин дует губы и тянет телефон к брату, который одной рукой держал игрушку Чонина, играя с ним. Чанбин хмурится, тяжело вдыхает и поднимает на него тяжелый взгляд. «Не прогнулся, а принял то решение, которое стало мне наиболее выгодно.» Хенджин засветился от счастья, целуя хена смазано в лоб. Если не хочешь быть слабым – покажи силу. – За что… – стонет Джисон, мертвой хваткой цепляясь за одеяло. Енбок отличался от брата, но именно тут он полностью с ним солидарен. И пока папа пытается поднять Джисона, Енбок всеми силами держится за одеяло и последние минутки сна. Первоклассники младшей школы идут всегда вперед. Хенджин и Чанбин пойдут в школу только через несколько дней, а младшим нужно привыкнуть. И хоть от детского сада первый класс и не отличается почти ничем, кроме как домой они вернутся на полдня раньше, но Джисон точно уже не любит это место. Минхо тяжело вздыхает, отходя к двери. Когда Хенджин ходил в школу, его было трудно будить. Но этих двойняшек поднять, кажется, невозможно. – Тот, кто встанет первым, получит подарок после школы. Минхо внимательно следил за детьми, но встали они одновременно. Омега часто ловил взглядом их синхронизацию, поэтому и улыбнулся. Осталось раскрутить отца на два подарка. Джисон пожалел об этом сразу же. Идти и умываться, когда из всех не спит только папа и Чонин. Даже Ппама ленилась подниматься из своей кроватки, вообще не реагируя на присутствие рядом Ккамы. Они «дружили» только в такие моменты, потому что знали, что Минхо сейчас разбудит и их. Завтракать не хотелось совсем, но папа по утрам строг. Енбок ел молча, смотря только в свою тарелку, а вот Джисону не сиделось на месте. Он проснулся, и теперь его переполняло любопытство. Они сейчас впервые пойдут в школу. Теперь они уже почти такие же, как хены Хенджин и Чанбин. Чанбин-хен говорил как-то, что не со всеми ребятами из детского сада они пошли в один класс, значит, им предстоит еще и знакомство с новыми! Сынмин, открыв только один глаз, садится рядом. Детские сады тоже начинают работать раньше, поэтому пришлось будить еще и его. Отец выходит последним, но уже одетым и готовым, поэтому целует каждого сына и садится с ними рядом, быстро завтракая. Папа кружится вокруг, готовя завтрак для тех, кто еще не проснулся, и старается немного прибраться. Когда папа разрешает выйти со стола, Джисон выскакивает самым первым. Потому что самое интересное сейчас в их спальне. Папа уже подготовил их первую школьную форму, и выглядит она великолепно. Енбоку тоже интересно, поэтому он бежит за братом, смотря на костюмы на кровати. Сынмина перехватывает Минхо, унося в его комнату, чтобы одеть в сад, пока Джисон и Енбок с трепетом медленно одеваются и обоих начинает переполнять гордость. – И почему Хенджин-хен так не любит форму? Она же такая красивая, – вертится Енбок около зеркала, рассматривая себя со всех сторон. Сегодня ему необходимо выглядеть на миллион, потому что только от внешнего вида он может держаться в обществе. Его стеснительность никуда не ушла, просто идеально севшая одежда и уложенные волосы заставляют чувствовать себя немного лучше. Про новые знакомства он тоже думал и сейчас со 100% уверенностью может сказать, что Джисон унесется знакомиться с новым классом сразу же, как войдет в школу, оставив его одного. – Готовы, крошки? – отец входит в комнату детей, сразу садясь на колени. И Джисон, и Енбок сразу улыбаются ему, подхватывая новые рюкзаки с необходимыми принадлежностями, а потом несутся к нему навстречу. Крис грустно вздыхает, осматривая двойняшек. Для него время летит неумолимо быстро. Кажется, только вчера он познакомился с ними впервые, когда Минхо прилетел с Австралии, а сегодня он поведет их в первый класс. После Чанбина и Хенджина они уже знают, что с ними делать, но все равно остается осадок, что дети – совсем маленькие и наивные, за них хочется сделать все. Хотя, в то же время эти самые дети уже совсем взрослые. Крис не помнит уже тот момент, когда узнал про беременность Минхо Чанбином, словно это было одновременно вчера и сто лет назад. Но хочется, чтобы так оставалось навечно. Только не получается, дети растут и вот уже Джисон и Енбок пошли в школу, а у Чанбина в конце года вообще выпускной. Выходя из комнаты детей, Крис снова видит немного сонного мужа, который машет рукой на Сынмина, говоря, что отведет его сам, а потом сразу отворачивается, ища поводки, чтобы выгулять собак, которых уже разбудил и оставил корм. Джисон запрыгивает в машину отца и сам пристегивается, а потом помогает Енбоку, слыша его ворчание, что не такой он уж и беспомощный. Крис смеется, терпеливо ожидая, пока они закончат, а потом выезжая в сторону школы. Начальная школа находится не так уж и далеко от их дома, но легкое беспокойство за детей есть. Особенно за таких активных двойняшек. Лучше повозить их первый год на машине, а когда они привыкнут к школе, то можно будет и поводить, чтобы запоминали дорогу. В этот день около школы особенно шумно. Через пару дней туда вернутся все дети и такой шум будет всегда, но сейчас впечатлительные первоклашки слышны ото всюду. Крис крепче сжимает ладошки детей, замечая, как оживились их лица. Обычно Енбок был стеснительным, но даже его сейчас тянуло вперед, поэтому Бан начал проталкиваться вперед, молясь всем богам, чтобы не потерять детей. – Господин Бан? – улыбается директор, замечая рядом с ним еще двух детей, которые сразу поклонились несмотря на то, что Крис держал их за руки. – Еще? – Еще, – так же улыбнулся Крис, немного смутившись. – Мероприятие проходит в актовом зале. Сейчас детям будут давать напутствия и заставлять слушать самую скучную, по их мнению, информацию, – смеется омега в возрасте, протягивая обе руки вперед. – Ну же, пойдете со мной? Я отведу вас в огромный и удивительный мир знаний, который откроет для вас много новых чудес и восхитительных открытий! Джисон сразу бросает руку отца, направляясь к незнакомцу, а Енбок делает тоже, но более неуверенно. Крис улыбается тому омеге, спокойно выдыхая. Слушать одно и тоже в третий раз не хочется. Директор этой школы был немолодым омегой, но очень опытным учителем. Об этом говорят не его награды и счастливые дети, а его собственные сыновья. Все знают о методах воспитания в этой школе, потому и очередь здесь огромная. Но дети получают все самое необходимое в приятной обстановке, и сколько бы Хенджин не хныкал, что ненавидит вставать по утрам, но про саму школу он никогда плохо не говорил. Джисон неотрывно смотрит вокруг, на просто огромное количество детей, ведь в садике было в разы меньше, пока Енбок смотрит неотрывно на директора. Мужчина садит обоих двойняшек на стул ближе к сцене и просит посидеть спокойно и постараться внимательно его послушать. Сон на автомате хватает руку Бока, сжимая в своей, потому что привык, что ему нелегко. Но Енбок ведь не лезет к нему на шею и не плачет, что такого в том, чтобы подержать своего брата за руку? Это такая мелочь, о чем он уже не задумывается, но все равно ловит удивленные взгляды других детей. Тот мужчина на сцене начинает поздравлять детей и некоторых оставшихся родителей, быстро говорит про планы и распределяет детей по учителям. – Бан Джисон и Бан Енбок! Встаньте, – Джисон неуверенно поднимается, прижимая к себе брата поближе, а потом оглядывается. Один из четырех учителей машет им рукой, и двойняшки идут к нему, как делают это другие дети. – Вступительное слово объявляю законченным! Еще раз поздравляю всех с началом учебного года, а теперь классные руководители могут уводить детей по классам. Если у родителей есть вопросы, они могут сейчас обратиться ко мне лично! Первый «А» класс, кабинет номер 14… Енбок смотрит, как куча детей почти совсем рядом с ним начинают идти за красивым учителем, а потом с легким испугом смотрит на брата. Джисон сейчас никакого внимания на него не обращает, смотря то на уходящих, то на оставшихся детей. – Первый «Д» класс! Кабинет номер 32. – Дети, внимание! – вдруг говорит не менее молодой парень, кажется, даже младше остальных, а потом хлопает в ладоши на уровне своего лица. – Идите за мной и старайтесь не отставать и не толкаться. Джисон пока молчит, но уже смотрит на некоторых мальчиков с легкой улыбкой, а еще продолжает уверенно держать руку брата. Когда учитель открывает класс, впуская детей внутрь, то со вздохом Джисон садится рядом с Енбоком, похлопывая того по бедру. – Как здорово, у нас еще осталась целая парта свободной! – с улыбкой говорит учитель, выходя в центр. – Дорогие дети, прошу внимания… Джисон услышал, что их преподавателя зовут учитель Со, но потом все равно отвлекается, перестав понимать, о чем он говорит. Он продолжил переглядываться с новыми детьми, с радостью не замечая ни одного знакомого лица. Только для Енбока это радостью не было, и, прилично сложив руки полочкой, он внимательно слушал учителя Со. Когда раздался звонок, все дети вздрогнули. – Это означает, что началась перемена. Прошу пока не выходить из класса, познакомьтесь друг с другом и привыкните друг к другу. Я сейчас вернусь. Когда учитель вышел, Енбок с ужасом понял, что Джисона давно нет рядом. Он даже завидовал легкости брата, с которой он подходил к незнакомым людям и разговаривал с ними. Вот и сейчас он уже был в конце класса, о чем-то говоря с широкой улыбкой на лице. Енбок смотрел на него внимательно несколько минут, прежде чем со вздохом отвернуться, потому что Джисону все равно на него. – Привет! Енбок сильно вздрагивает и здоровается автоматически, поклонившись и ударившись лбом об парту. Мальчик тихо хихикает и помогает ему поднять голову, придерживая лоб. Енбок не понял, что произошло, поэтому лишь слегка покраснел, смотря на незнакомца неотрывно. – Меня зовут Чхве Сан, а тебя? – Бан Енбок, – отвечает он и вздрагивает снова, но на этот раз хватаясь за грудь. – Что случилось? – строго спрашивает Джисон, держа брата за спину. Сан сам пугается, мотая головой, но Джисон видит легкое покраснение на лбу Енбока, которое не могло появиться само по себе. Бок тоже мотает, стараясь успокоить брата, но Сон только выпрямляется. – Этот мальчик, Бан Енбок, мой брат. Мы двойняшки. И обижать его нельзя, понятно? – властно говорит Джисон, поворачиваясь уже к классу, потому что теперь все замолчали, смотря на братьев. Дождавшись, когда все закивают, Джисон поправил одежду на Енбоке и отошел обратно к новым друзьям, пока младший только обратно повернулся к еще испуганному Сану. – Прости его. Он не хотел. Просто… переживает за меня немного. – Тебя раньше обижали? – Нет, просто мне самому трудно знакомиться с людьми. – А-а-а, поэтому он так держал тебя за руку! – Сан улыбается, садясь на пока пустое место рядом с Енбоком. Уроки проходили лучше, чем мог себе представить Джисон. На переменах он мог разговаривать с друзьями, которые оказались совершенно другими и по-своему необычными, на самих уроках учитель играл с ними, показывая новые предметы. Но когда учитель сказал, чтобы они построились по парам, чтобы пойти в столовую, то школа стала еще лучше. Конечно, это совсем не то, что готовит папа, но молоко здесь было отменное. Опять же, не сравнится и с дедушкиным в деревне, но для города оно было лучшим. Когда пришел папа, Енбок вылетел к нему быстрее, чем Джисон обычно вылетал. Минхо удивленно поймал сына и крепко обнял, но никаких сильных признаков беспокойства у него не было. Джисон неохотно простился с новыми друзьями и тоже поспешил обнять папу. – Как все прошло? До самого дома они шли пешком, и Джисон с Енбоком говорили наперебой, делясь своими впечатлениями от школы. Минхо то и дело ловил улыбки окружающих, которые проходили мимо и отчасти слышали их разговор. – А почему учитель Со удивился, когда узнал, что мы двойняшки? – вдруг спрашивает Енбок, и даже Джисон замирает, потому что тоже хотел спросить, только пока забыл. – Двойняшки очень редкое явление, – Минхо пожимает плечами, открывая двери дома. – Видимо, учитель раньше не сталкивался с такими. Вы обычные дети, просто появились вместе. Так бывает, хоть и редко. Но вы связаны друг с другом одной судьбой. Если Чанбин-хен вам и родной брат, но он все равно отличается от вас и не всегда сможет понять, то вы друг для друга единственная надежная защита и опора. Только вы сможете понять друг друга как никто другой. Джисон тормозит, пропуская вперед Енбока, а потом забегает вприпрыжку, потому что Ппама уже виляла хвостом около двери, учуяв хозяина. Джисон тискает ее в объятиях, иногда целуя в мокрый нос. – Сон-и! не трогай собаку, сначала нужно переодеться! Джисон неохотно встает, направляясь в свою комнату, в которой Енбок уже почти закончил переодеваться. Джисон пристально смотрит на его тонкое и бледное тело, а потом вдруг спрашивает. – Что от тебя хотел тот мальчик? Есан, кажется? – Сан. Чхве Сан, – с улыбкой поправляет Енбок и с особой осторожностью начинает обратно вешать на плечики школьную форму. Джисон ждет терпеливо, что ему вообще не свойственно. – Эх, мы подружились. Не только же тебе иметь друзей, а мне бегать за тобой хвостиком, – вздыхает младший, с гордым видом выходя из комнаты. Джисон надулся и молча повторил за братом. Почти. Пока они ели, Минхо со вздохом принялся убирать одежду Сона на место и прибираться в их комнате. – Пойдем погуляем? – спросил Енбок, убирая за собой посуду на другой стол, чтобы папа помыл ее, но Джисон не ответил. – Хей, ты еще дуешься? Джисон… – Иди гуляй со своим Саном, – грубо ответил Джисон и сам убрал за собой посуду, молча выходя из кухни. Даже Хенджин в проходе замер, молча смотря на младшего. – Что с ним? – Обиделся… – Хей, Бок-и, на что он обиделся? Хенджин терпеть не мог видеть, как из-за Джисона у Енбока начинают слезиться глаза. Раньше он мог заплакать, но, становясь старше, учился сдерживать свои эмоции и уже теперь он не плакал громко, только пару слезинок катились по его пухлым бледным щечкам. – У меня появился друг, и он, кажется, против. – О боже, как с вами тяжело. Хенджин достает из холодильника свою шоколадку, которую ему в очередной раз подарил Хисын, а потом отдает ее младшему, садясь прямо на пол. – Я понимаю тебя, прикинь? Чанбин раньше был категорически против того, чтобы я дружил с Хисыном. М-да, что я пережил, – Джин закатывает глаза, тяжело вздыхая, – вы типа всегда вместе. Это трудно. Но не переживай сильно, ок? Скоро он привыкнет и начнет искать в этом плюсы. Вы вырастите и поймете, что не обязаны быть только друг с другом всю жизнь. Я говорю это тебе, потому что сам хотел раньше, чтобы мне так сказали. Ешь вкусняшку и не реви. Поверь мне, Бок-и, время все лечит. Енбок всхлипывает покрасневшим носиком и крепко обнимает хена за шею, а потом быстро целует его в щеку, убегая с шоколадкой к Джисону. Последний сидел на диване и листал журнал отца, задумавшись, что скоро их научат читать и он сможет больше не только на картинки обращать внимание. – Сон-и, – Енбок тянет к нему шоколадку, потому что как никто другой знает, как сильно Джисон любит фундук. Даже сам Джисон невольно поворачивается к брату, только потом вспоминая, что обижен. – Зачем ты лезешь ко мне, если у тебя теперь новый друг? – Новый друг останется новым другом, а такого брата как ты у меня больше никогда не будет, – тихо говорит Енбок и плачет уже специально. Опять заслуга Хенджина, но пользовался этим трюком он только с Джисоном. Сон смотрит на брата, по щекам которого снова текут слезы, и, закатив глаза, раскрывает руки, принимая в объятия опоздавшего на день брата. Енбок был очень тактильным. Иногда они с Джисоном сидели или спали так – крепко обнявшись, словно у них была одна физическая оболочка. Оба слышали шумы друг друга, хоть и не понимали, что это, но обоим это нравилось. А Енбок был еще и зависим от этого. Пытаясь еще хоть как-то сохранить себя, Джисон отвел взгляд, начиная открывать шоколадку, а Енбок прилип сильнее, словно коала к стволу дерева. Хенджин немного улыбается, когда видит, как Джисон кормит Енбока, который такой шоколад хоть и не очень любит, но ему важен факт того, что кормит его сам Джисон, а потом идет в свою комнату, где его уже ждет Чонин, который заставляет его наклониться ближе, а потом толкает в его рот ягодку. Хенджин улыбается сильнее, проглатывая и целуя младшего в макушку. Этим утром Сынмин тоже стонет. Не сказать, что он не любил вставать по утрам, однако между «вставать утром и заниматься своими делами» и «вставать утром и идти в сад» есть огромная разница. В первый день его будит не папа. – Хен… можно я немного посплю? Я встану попозже, честно-честно. – Но только пять минут, – сдается Чанбин, уходя кормить своих змей и пауков. Минхо радуется сегодняшнему дню больше всех. Сегодня в доме не останется никого, потому что Чонин на пробу тоже уезжает с Сынмином. Причем воспитателя Сынмина уже предупредили, что эту неделю его в садике не будет, он будет в группе Чонина первую половину дня, потому что самый младший наотрез отказывался оставаться один. Глаза разлепляются ровно через пять минут, словно хен заклял его. Мин встает, аккуратно заправляя свою кровать и кровать хена, который сразу этого никогда не делал, предпочитая привести сначала в порядок себя. А младшему было даже в радость помогать ему, потому что он чувствовал, что хен и так слишком много для них делает. – О, Мин-и, спасибо большое, – Чанбин быстро клюет младшего в макушку, потрепав волосы, а потом говорит, что одна ванна свободна и он может идти умываться. На пути он встречает Чонина, который резво уползал от Минхо, да так, что папа действительно почти бежал за ним. Сынмин даже слегка посмеялся, неужели он настолько сильно не хочет в сад, что голыми ногами и руками перебирает по полу, стараясь удрать, не важно куда. В обычное время Нин настолько нежный, что не наступит даже пальчиком на чистый пол, без ковра ну или минимум одеяла. Хенджин посмеялся тоже, подталкивая Сынмина в одну из двух ванных комнат, чтобы не задерживал очередь. Скоро восстанут и двойняшки. Очередь пробуждения в их семье выстроилась сама. Первым вставал Чонин, самый ранний жаворонок. После он будил родителей, и если Минхо еще мог подняться и сразу начать готовить еду детям, то Крису приходилось сидеть несколько минут в ванной, чтобы прогрузиться. Следом за родителями вставал Чанбин, который сразу начинал будить Хенджина. Хенджин вставал самым последним, но, чтобы он точно встал, будить его нужно за полчаса до нужного времени. После нескольких безуспешных попыток разбудить Хенджина Чанбин отправлялся к Сынмину, а потом так же доставать двойняшек, прежде чем снова вернуться к Хенджину. Правда теперь все должно немного поменяться. Если раньше после пробуждения Джисон и Енбок вылетали из своей комнаты, уносясь куда-нибудь или просто по кругу, то теперь они оба предпочитали медленно собираться, экономя силы. Сынмин с ужасом понимал, что школа отнимает столько сил у гиперактивных двойных хенов, а что же будет с ним тогда? Чанбин привык, он, как отец, крутой, Хенджин школу просто ненавидит, видимо, поэтому не так устает. Вроде Хенджин всегда вставал плохо. А как он сам будет вести себя в школе? В школу хотелось и не хотелось одновременно. Хотя им в саду уже говорили, насколько важно образование. Да и Сынмин сам видел наглядный пример: его родители выучились и живут, как хотят, еще и своим родителям помогают. Сынмин хочет точно так же. Но для этого надо учиться. Дверь начинает судорожно трястись, и Сынмин, еще не сплюнув пасту во рту, подбегает и открывает защелку. Чонин как испуганная мышка быстро пробегает в ванную и прячется за корзиной с чистым, но еще не глаженным бельем. Сынмину отчего-то захотелось помочь брату, поэтому он снова закрывает дверь, продолжив чистить зубы и иногда кидать взгляд на корзину. Чонина действительно не было видно, словно он растворился там. Но спустя время, когда Сынмин закончил полоскать рот, младший выполз из своего укрытия, прижимаясь к ноге хена. Сынмин вздрогнул, но не от неожиданности, а от младшего, который горел, словно после очень горячей ванной. – Нин-и, ты чего это? Сынмин жалеет, что не может поднять младшего на руки, но он действительно выглядел очень плохо. Чонин был весь бледный, а его голова ужасно горячая. Былая активность упала до нуля, даже двигался Чонин очень медленно и неохотно. – Хен… помоги… – еле произнес Чонин, прикрывая глаза. Сказать, что Сынмин испугался – ничего не сказать. Мин быстро выбежал из-за двери, во все горло зовя папу, пока Чонин начал растекаться по кафелю ванной, словно жидкость. Сынмин таким громким никогда не был, поэтому на его крик прибежали все, даже Кками и Ппама. Минхо быстро поднял Чонина на руки, унося его в комнату. Уже по дороге Нин очнулся и начал плакать. Крис быстро пошел за мужем, хватая зеленую сумочку с большим красным крестом. Чанбин тут же обнял за плечи Сынмина, ни у кого из братьев не возникло желания пойти за родителями, только остаться с плачущим младшим. – Что там произошло? – Я… Я… – Сынмин уткнулся в грудь старшего, но почувствовал, что его все еще ждут, – Я чистил… зубы… там Чонин… приполз… залез в белье… а потом вылез… и.. – Так, – Хенджин уверенно подошел к Сынмину, поворачивая его лицо к себе, – малыш, не бойся, ок? Ничего ужасного не случилось. Наши родители помогут Чонину, они же у нас взрослые и умные. Ты не виноват, что Чонин заболел, понял? – Да, у этого должно быть другое объяснение. Ты молодец, что позвал всех. – поддержал младшего Чанбин, успокаивающе поглаживая Мина по спине. Джисон и Енбок только жалостливо смотрели, не зная, что сказать. Хены – Чанбин и Хенджин – сейчас так круто выглядели, стараясь успокоить Сынмина, но Хенджин еще круче, потому что он пошел с ним до последнего – поднимая и помогая умыться. Или Чанбин-хен все же круче, потому что тоже не растерялся и увел их завтракать. Через пару минут за столом сидели все пятеро, только аппетита не было ни у кого. Джисон еще ел более охотно, чем остальные, но только чтобы заразить остальных. Отчасти у него это получилось, но есть все перестали одновременно, когда на кухню вошел отец. – Уже позавтракали? Какие молодцы. Одевайтесь и спускайтесь в машину, я отвезу вас всех сегодня. – А Чонин? Что с ним? – Чонин заболел немного, но все в порядке, – Крис заботливо погладил Сынмина по голове, – у него начал лезть один зубик. Так бывает, что когда режутся зубы, то поднимается температура и ребенок чувствует себя плохо. Сегодня он останется дома, я предупрежу, когда довезу Сынмина. – А можно я пойду с Хисыном? – тихо спрашивает Хенджин, на что Крис кивает, целуя его в лоб. – А можно вместо Хенджина с нами Ники поедет? – Можно. Собирайтесь в машине через 20 минут. Сынмин сразу вышел из-за стола, направляясь в комнату младшего брата. Минхо там не было, но и Чонин не спал. Мин тихо подходит к его кроватке, поглаживая тыльной стороной кисти по мокрому лбу, на что младший начал поднимать голову и тянуться к хену. – Нет, Нин-и, лежи, – Сынмин сам нагибается, позволяя сонному брату обнять себя и застыть так на некоторое время. – Ты меня так напугал сейчас, – уже шепотом добавляет Мин, смотря на то, как младший уснул. – Сынмин, – зовет Хенджин и сразу выходит, поэтому он неохотно вылезает, стараясь не разбудить младшего, а потом так же тихо выходит из комнаты. В доме словно опустело. Когда Чонину стало плохо нельзя было сказать, что было очень шумно, но сейчас все ощущалось по-другому. Вспомнив про время, Сынмин взял свой рюкзачок, выбегая к лифту, где его уже ждал Хенджин. Когда Сынмин залез в машину, то оказался на руках у Ники, который слегка задремал. Чанбин сидел спереди с отцом и говорил о какой-то новой школе. Енбок тоже уснул, но сидя в детском кресле и на плече у Джисона, а последний увлеченно играл в какую-то игру на телефоне Чанбина. Крис, как и обещал, зашел в сад вместе с Сынмином и рассказал о Чонине. Воспитатели пожелали ему скорейшего выздоровления и увели Сынмина в группу – место, в котором автоматически забывалось все, что окружает тебя дома, но все равно остается по-своему уютным. – Бан Сынмин! Мин оборачивается на свое имя, увидев мальчика, с которым постоянно играл в машинки – Сон Минги. Сынмин тут же улыбается ему, потому что знает, его сейчас уведут в какой-то новый мир необычных приключений. Фантазия у Минги работала как надо, поэтому даже целая группа других ребят не нужна была рядом с этим мальчиком. – Сынмин, за тобой отец приехал, – говорит воспитатель Ким, ласково уводя Сынмина за руку обратно. Вот так всегда. Стоило только новой захватывающей истории подойти к самому интересному моменту, как время пролетало и за ним возвращались. Сынмину было дико интересно узнать, доедет ли Синий Кит до своего дома, но об этом он узнает уже завтра. Минги умел завлекать людей и удерживать на себе внимание, чем безумно нравился Мину. Впрочем, почему-то среди других детей Минги тоже выбрал именно Сынмина, но почему, он не знал. И только увидев отца, Мин вспомнил про дом и семью. Сразу охватили переживания за Чонина и папу, поэтому Сынмин немного помрачнел. – Солнце, что-то случилось? Чего такой грустный? – спрашивает Крис, пристегивая сына в кресло. – Как там Чонин-а? Я переживаю за него. – Чонину лучше, зайчик. Хочешь, мы заедем в магазин и купим ему подарок? Для него сейчас это будет особенно приятно. Крис целует уже улыбающегося Сынмина и садится за руль со вздохом. Когда Минхо рожал, то альфа не особо задумывался, а будут ли они все дружить? У Криса у самого есть два брата, но они оба омеги и в их трио они все являются опорой друг для друга. Но их всего трое, а у него детей в два раза больше. Наблюдая, как дети растут, выручая и поддерживая друг друга в сложные минуты, хотя имеют очевидно разный характер, Крису становится легче. Осталось только дожить до того момента, когда они все вырастут и останутся такими же дружными и любящими друг друга братьями. Особенно двойняшки. Сынмин по-доброму завидовал старшим, когда те возвращались домой раньше него, хоть и имели дополнительные занятия. Но день точно оказался спасен, когда Мин увидел младшего брата, который так радостно подскочил в своей кроватке, заметив Сынмина. Весь оставшийся вечер Мин провел в его комнате, играя с ним и даже укладывая спать вместе с папой. Чонин проснулся, понимая, что уже ничего не болит. Последние пару дней были самыми сложными для него, потому что голова ужасно болела, а рот будто разрывали. Но сейчас все кончилось, и мальчик быстро зашлепал ладошками по полу, любуясь в зеркало. Благо Хенджин уговорил родителей позволить поставить в их комнату зеркало в пол – Чонин мог спокойно стоять на коленях и рассматривать в зеркало свой рот. Новый беленький зубик торчал из нежно-розовых десен, из-за чего он начал смеяться. – Чонин, дай поспать, – ворчит Хенджин, стараясь укутаться в одеяло посильнее. Хен давно стал зависим от погоды, и с самого утра ветки деревьев долбили их окна, говоря о том, что на улице сильный ветер, но Чонина это точно не могло остановить. – Апа, апа! Минхо открыл один глаз, морщась, а потом быстро вскочил, подхватывая младшего сына на руки. – Малыш? Болит зубик? Чонин отрицательно мотает головой, пальцем показывая на белый зуб у себя во рту. Выдохнув, Ли несильно ударил мужа по бедру и поручил «добудить» отца уже Чонину, который с радостью принялся за дело. Крис еле разлепил глаза, начиная щекотать Нина и одновременно пытаясь укутать его одеялом, только младший Бан быстро просек эту схему, вырываясь и отпинывая одеяло ногами. – Ставай, ставай, – Чонин заполз сверху, начиная щекотать уже отца. Бан еле поднялся, смазано чмокая сына в нос. Поспать уже не дадут, это факт. С кухни запахло маслом, значит, папа уже начал готовить завтрак. Пользуясь тем, что отец ушел в душ, Чонин заполз под одеяло, стараясь сильно его не трогать, оставляя на месте, как оно и было. Постепенно начали доноситься голоса и братьев, особенно Сынмина, который начал искать его. Но Чонин настолько притих, что даже дышал через раз. Дверь резко открылась, и мальчик стал смотреть сквозь маленькую щель одеяла. Недовольный Хенджин обошел спальню родителей и фыркнул, крикнув, что здесь Чонина нет. Сдерживая смешок, Чонин широко улыбнулся, ожидая, пока хен уйдет, но Хенджин резко стянул одеяло в сторону, заставив Чонина громко запищать от страха. – Попался. Никому спать не даешь, теперь и я не дам тебе спрятаться! Чонин начал пищать еще сильнее, заставив папу заглянуть в комнату. Но к родителю Чонин бежать не спешил. – Хенджин, не пугай его! – тихо пригрозил Минхо, а сам пошел к ним, чтобы поймать Чонина. – Не хотю в садик, – захныкал Чонин, срываясь с кровати и уносясь в душ. Хенджин поморщился, потому что младшего было даже жалко. С таким рвением он начал убегать от папы, словно убегал от самой смерти. На этот раз убежать не получилось. И температура не поднялась, как в прошлый раз. Отец поймал его на руки, предотвращая столкновение с дверью, но сразу же передал в руки папы. – Не хныкать, все ходят, и ты сможешь. Нин-и, не капризничай, иначе оставлю на улице. – Ставишь? – нижняя губа младшего вытянулась вперед, подрагивая от наступающих слез, на что Минхо закатил глаза. – Не оставлю. Но веди себя хорошо. Видишь, даже Хенджин принял свою участь. – Да почему сразу Хенджин-то? – кричит с соседней комнаты Хен, сопровождаемый смехом Чанбина и Джисона. Чонину стало на минуту весело, что помогло Минхо одеть его, но накормить не получилось никак. – Я покормлю его, – Сынмин кладет свою маленькую ладошку на руку папы, кивая головой и вызывая улыбку у родителя. – Спасибо, мое солнышко. Ты справишься сегодня с ним? – Ну конечно! Сынмин целует папу в щеку, и Чонин начинает плакать и тянуть ручки к папе. Привычка копировать хенов появилась у него не так давно, но пока Минхо видел в этом плюсы, подставляя щеку для младшего сына, а потом быстро прибираясь на кухне. – Я отвезу младших в садик. Чанбин, Хенджин, уведете Джисона и Енбока? – Конечно, – отвечает Бин, завязывая галстук. Хенджин только угукает, и больше Чонин не видит их, отец как-то слишком быстро берет его на руки и бежит в машину. И Сынмин бежит. А потом они вообще слишком быстро оказались в садике, и глаза Чонина снова наполнились влагой. – Не надо плакать, Нин-и, твой хен будет рядом, – Мин взял Чонина за ручку, показав отцу второй рукой, что все под контролем, а потом повел внутрь. – Смотри, тут красиво же? Летом тут будут цветочки, а садить будем их мы! А еще тут много других детей, видишь, они тоже идут сюда! Сынмин отвлекал внимание Чонина как мог, не видя, как улыбается сзади Крис. Новый воспитатель Чонина, который был еще у Чанбина, ахнул, когда увидел двоих малышей. – Господин Бан, снова? – На этот раз в последний. Новенький клиент очень ранимый, поэтому пока с личным секьюрити, – посмеялся Крис, поклонившись ему в знак приветствия. – Все понятно, а старшего потом куда? – Третья группа, второй этаж. Ваш брат, кажется. – Племянник, – поправил мужчина, улыбаясь. – Мы всем семейством воспитываем ваше. Как мило получается. А как там сейчас Чанбин поживает? А двойняшки? – О, Чанбин уже заканчивает начальную школу. Даже не верится, что время пролетело так быстро, – Крис выдыхает, специально находясь в поле зрения Чонина. – Волнуется, правда. Боится подвести нас, хотя мы с мужем постоянно говорили ему, что нам абсолютно не важно, как он закончит, главное, чтобы он был здоров. Но где-то все равно нахватался. Двойняшки только пошли в первый класс, пока их все устраивает. И учитель не звонит, что радует. – Вот как, – мужчина смеется, здороваясь с очередным папой. – У вас вроде еще дети есть? – Хенджин и вот Сынмин. Тоже милые мальчики, только Хенджин жуткая копия мужа. Такой же упрямый и наглый, глазками похлопает, и я не могу устоять. И не только я, со школы каждый день приносит то молоко, то шоколад. А Сынмин спокойный, тихий. Ну просто я. Мужчина снова смеется, а потом аккуратно машет Крису. Чонин увлекся слишком яркими игрушками, поэтому Бан беззвучно прощается и убегает, обходя здание с другой стороны, чтобы случайно не попасться на глаза Чонину. Младший, впрочем, совершенно потерял интерес к отцу. Пока он разговаривал с каким-то дяденькой (Минхо часто останавливался на улице, и к такому он привык), Нин еще поглядывал на родителя, но при этом и Сынмина держал около себя очень крепко. Вокруг были еще такие же малыши, но только без хенов, поэтому любопытство к Чонину возросло. Или к Сынмину, но об этом Нин не думал. Он обнимал руку хена и начал обводить всех пугающим взглядом, особенно доставалось тем, кто пытался подойти. Когда кто-то начинал плакать, Чонин улыбался. Пусть ему и не нравилось, что хен продолжал улыбаться чужим детям и подкатывать к ним игрушки, но от него самого он не отходил. Через некоторое время больше половины детей потеряли интерес к двум новым мальчикам и продолжали играть в свои игры. Сынмин тоже немного расслабился, потому что ревность Чонина физически спала, и когда пришел папа, то старший выдохнул с облегчением. Сам Чонин вспомнил о родителях, только когда увидел папу. Окончательно потеряв из вида отца, он начал хныкать, но оно того стоило, потому что папа уже подарил ему его любимый леденец и крепко прижал к себе, обнимая прежде, чем начал собирать его вещи домой. Уворачиваться от Ппамы уже вошло в привычку, так как Кками любил только Минхо, но иногда и Хенджину позволял себя выгулять. На остальных членов семьи он не обращал внимание, в отличие от Ппамы. Плюясь от слюней собаки Джисона, Чонин побежал в комнату к самому старшему хену, но там все было пусто. Вдруг он вспомнил, что и Сынмин не ехал с ними домой. Страх охватил маленькое сердце, пока он так усердно бежал в другие две комнаты, но и Хенджина, и Джисона с Енбоком дома не было. Собственный дом вдруг стал таким огромным и холодным, словно в нем давно никто не живет. И только аквариумы с рыбками и змеями-пауками все еще говорили о том, что не все потеряно. – Апа! Апа! Хены, хены… Минхо удивленно посмотрел на младшего сына, который пытался что-то показать, но, когда он начал звать братьев и разводить руками, до омеги дошло, чем так переволновался Нин. – Они скоро вернуться. Они там, где был ты, только в другой комнате. Скоро они придут, поиграй пока, – Минхо вернулся к готовке, но, как и всегда, навострил уши, чтобы слышать малейший шорох. Чонин вышел в середину гостиной комнаты и замер на месте. По большому телевизору шли мультики, которые папа успел включить, Ппама гоняла по кругу Кками, кусаясь и рыча. Все вроде как всегда, только скучно было ужасно и Чонин не знал, чем занять себя, пока он ждал хенов. Но ведь хены должны знать, что он их ждет? Определенно. Первым из школы вернулся Хенджин. Старший удивился тому, что его уже с порога встречает Чонин, который обычно даже по голове себя погладить не давал, но после просьбы папы взять его на руки, потому что он скучал, Хенджин нахмурился. Эти ожидания и скуки могли вылезти боком и, войдя в их с Нином комнату, Джин легонько хлопнул себя по лбу. Так и знал. – Па-а-а-ап, Чонин разрисовал стены… Минхо прибежал уже через полминуты, округляя глаза. Вся стена, около которой спал Хенджин и на уровне роста Чонина, была изрисована линиями и фигурками, которые маленький Чонин видел в мультиках, еще и в любимых цветах Хенджина. – Скучал, – засмеялся Хенджин, отпуская брата на пол. – На летних каникулах поедете к дедушкам… Надо будет делать ремонт. Он не только по тебе скучал, – еле выговорил Минхо, уходя проверять другие комнаты. Чонин же ждал реакции хена как маленький щенок и не двигался с места. Хенджин еще раз осмотрел комнату и рисунки младшего и улыбнулся ему в ответ, говоря, как тут красиво. Но времени у старшего не было, поэтому он быстро переоделся и поменял рюкзак, целуя брата в лоб и уходя на дополнительные. Чонин дальше пополз к двери, ожидая следующих. Вместе с Чанбином пришли и двойняшки, поэтому Чонин даже засмеялся. Минхо уже говорил с Чимином по телефону и не сильно вслушивался в крики детей, которые оценили старания младшего. – А вот нам за это уже влетит, – разочарованно простонал Джисон, водя по линиям пальцем. – Он такой хорошенький! Так старался, еще и цвета наши любимые запомнил! – Енбок уделял внимание не столько рисункам, сколько самому Чонину, который словно расцвел от комплиментов и слегка покраснел, ластясь к хену. Чанбин только похвалил его, а потом, как и Хенджин, быстро ушел, но самое главное, что остались Джисон и Енбок. – Пап, мы погуляем на улице? – Только после еды, – отвечает Минхо, начиная накрывать на стол, при этом не отрываясь от разговора с другом. Чонин ел так охотно, как никогда раньше. Он понимал, что папа отпустил их погулять, и даже если хен спрашивал только про них самих, то Чонин все равно пойдет с ними. Енбок точно должен поиграть с ним.