История настоящей любви

       - Тебе еще не надоело рисование? - Мамору уже минут двадцать наблюдал за тем, как его девушка, чуть высунув от старания кончик языка, водила карандашом по листу бумаги, - Не ты ли уже больше недели сокрушаешься, что мы проводим вместе так мало времени и вот - тратишь наш выходной на все ту же подготовку к спектаклю, - не сдержавшись, он пересел с дивана на пол к журнальному столику, за которым устроилась Усаги. Обняв девушку одной рукой, второй он чуть придвинул к себе уже отложенный ею рисунок. Пещера, в которой семь гномов исполнят всего одну песню. На последнем собрании много говорили о том, чтобы вообще исключить ее из спектакля, но решили отложить окончательное решение на начало следующей недели.        - Прости, но мне так хочется, чтобы песня попала в спектакль. Она такая милая. Представляешь, если мои наброски пещеры понравятся и из-за них сценарий оставят без изменений, - Усаги отвлеклась от своей работы, чуть повернула голову к Мамору. Она хотела просто подарить ему мимолетную улыбку и снова заняться рисунком. Но одного взгляда темно-синих глаз хватило для того, чтобы она совсем позабыла об этом творчестве. Не глядя куда, отложила цветной карандаш и подняла руку к щеке Мамору. Нежно погладила и чуть потянула на себя, чтобы получить поцелуй. Их - этих поцелуев - было так непростительно-мало в последние дни.       Продолжая обнимать Усаги одной рукой за талию, Мамору переместил вторую так, чтобы осторожно придерживать ее затылок. Мягко надавил, потталкивая девушку к тому, чтобы лечь на спину. Новое положение оказалось слишком смущающим для Усаги. Она не попыталась оттолкнуть Мамору или воспротивиться его действиям. Просто замерла, пораженная его новыми для нее действиями.        - Я ничего не собираюсь делать, - чуть отстранившись, совсем тихо произнес Мамору, - Только целовать тебя. Можно?       Нерешительно, она кивнула. Сомкнув ладони на его затылке, сама потянула к себе. Целоваться вот так, ощущая под спиной жесткую поверхность пола, оказалось еще более волнительно. Она не чувствовала никакого дискомфорта. Скорее уже наоборот... с Мамору было хорошо везде.       Кажется, он бесконечно долго целовал ее сухие горячие губы, давая передышку лишь на секунду-другую. Только чтобы сделать жадный вдох и снова раствориться в этих безумных ощущениях. Усаги застонала в его губы, когда Мамору решился углубить поцелуй. Его язык, одновременно дразня и спрашивая разрешения, едва коснулся ее нижней губы. Девушка с готовностью ответила, заранее позволяя Мамору все, о чем он может попросить... или промолчать.       Она истосковалась по таким поцелуям. Он не часто позволял себе ослабить контроль и показать истиную страсть. На самом деле всего несколько раз и сейчас каазалось, что было это очень давно. Будто в прошлой жизни. В той жизни, где она не могла вот так лежать на полу в его гостиной почти развратно постанывая в его губы.       Снова давая им обоим возможность просто вдохнуть, Мамору чуть приподнялся на локтях. Окинул взглядом разметавшуюся под ним девушку. Усаги была невообразимо красива. Ее глаза блестели страстью, губы стали ярче и будто чуть больше, на щеках румянец, ясно говоривший - как ей нравятся их поцелуи.        - Черт! Какая же ты... - остаток мысли так и не был озвучен. Мамору снова начал целовать, но на этот раз на губах надолго не задержался. Осыпал короткими быстрыми поцелуями ее щеки, подбородок, кончик чуть вздорнутого носа, вырвав у Усаги короткий смешок. А затем - стон, в котором к удовольствию прибавилось удивление, когда мужские губы ласково сомкнулись на мочке ее уха.       Нестерпимо хотелось двинуться ниже. Осыпать поцелуями девичью шею, но путь преградил высокий воротник водолазки.        - Ненавижу эти штуки, - выдохнул Мамору. Вопреки своему обещанию только целовать, он едва касаясь, кончиками пальцев провел по краю воротника.        - Не верится даже, - хихикнула в ответ Усаги.        - Не дразнись, - рвано выдохнул Мамору, уткнувшись лбом в ее плечо. Хотелось успокоиться. Отпустить Усаги и просто спокойно сесть, чтобы она продолжала рисовать, а он просто смотрел на нее. Так будет безопаснее для них обоих. Он боялся напугать ее своим нетерпением или самому сойти с ума от сдерживаемого желания. На этот раз дело было вовсем не в отсутствии у него презервативов. Сейчас, они у него были. Просто сейчас казалось, если он дорвется до нее, уже не отпустит от себя. Будет ли Усаги сейчас готова к его напору? Лучше будет остановиться прямо сейчая. Намного лучше...        - Не хочу дразниться, - тихо и хрипло ответила Усаги, положив ладонь на собственный живот, она принялась несмело собирать пальцами ткань водолазки, пока под ней не показалась полоска голой кожи.        - Усако, - Мамору накрыл ее ладонь своей, заглянул в глаза.        - Сними ее, - отводя взгляд в сторону, попросила Усаги. Противиться этому он уже не смог.        - Я буду только целовать, - он сам до конца не понимал, этими словами он обещает ей безопасность или напоминает себе о необходимости держать себя в руках. Усаги согласно кивнула, прикрыла глаза.       Мамору не мог вспомнить, когда в последний раз у него вот так дрожали руки. Он не был девственником, но сейчас, с Усаги, для него самого все было будто впервые.       Открытая полоска кожи становилась все шире, пока из-под ткани водолазки не показались края нежно-розовых оборочек, которыми были украшены края ее лифчика.        - Подними руки, - мгновенно севшим голосом попросил Мамору. Усаги приоткрыла губы, чтобы за долгим выдохом спрятать свое волнение. Подняла руки, чтобы позволить ему раздевать себя. Короткий момент темноты, когда ткань водолазки скрыла от нее и дневной свет, и взволнованное лицо парня. А так хотелось видеть его сейчас.       Мамору неглядя отложил ненужную сейчас одежду в сторону, наклонившись к Усаги, еще раз поцеловал ее в губы. Казалось, что он может слышать ее учащенное сердцебиение. Или это было его собственное сердце? Медленно перевел взгляд ниже. Обычно бледная кожа Усаги сейчас была покрыта неровными пятнами румянца. От смущения или от возбуждения? Ярко проступающие ключицы, небольшая грудь, скрытая от взгляда лифчиком с узором из розовых сердечек, густо украшенным бантиками и оборочками. Плоский животик, открытый почти до верхней границы пупка, ниже скрытый под плотной тканью джинсовой юбки.       Усаги шумно сглотнула. Ей не было стыдно. Скорее - очень непривычно. Себе она никак не могла врать. В последнее время, очень часто представляла себе, каким будет подобный момент для них с Мамору. Представляла его, предвкушала. И сейчас очень не хотела, чтобы этот долгожданный момент заканчивался. Положив ладони на щеки Мамору она потянула его к себе для еще одного поцелуя, сама приткрыла губы, с готовностью отвечая на его страсть.       Мамору обожал целовать Усаги, но сейчас так хотелось поцеловать ее куда-то, куда раньше не доводилось.        - Усако, - ласково шепнул он у ее уха, еще раз сжимая губами нежную мочку, его пальцы скользнули вверх по тонкой шее, мягко обхватили подбородок, заставляя чуть запрокинуть голову, - Моя Усако, - горячее дыхание обожгло кожу под подбородком. Мужские губы скользнули ниже, торопясь познакомить девушку с новыми ощущениями.        - Мамо-Тян, - кажется, ему в жизни не доводилось слышать ничего приятнее этого короткого тихого вскрика. Усаги торопливо запустила пальцы в его волосы, сама не понимая, что хочет сделать. Но собственное тело требовало хоть как-то ответить на его ласки.       Поцелуи сместились ниже, стали дольше. Кажется, забыв, что обещал только целовать девушку, Мамору поднял одну руку, обхватил левое запястье Усаги и мягко погладил. Она чуть развернула руку, чтобы позволить их пальцам соедениться в замок. Рука почти бессильно опустилась на пол рядом с ее головой, все так же накрытая его большой ладонью.        - Мамо-Тян, - она изумленно округлила глаза, когда его губы прижались к груди у самой кромки белья. Совсем легкое прикосновение, которое заставило ее немного выгнуть спину, прижаться теснее, чтобы он снова целовал. Только уже куда дольше.        - Усако, - самый кончик напряженного мужского языка прочертил рваную линию вдоль кромки белья. Усаги сдавленно выкрикнула его имя, заставив губы Мамору изогнуться в самодовольной усмешке.       Следующий поцелуй остался на ткани лифчика, заметно топорщащейся из-за возбужденно напрягшегося соска. Усаги от этого жалобно всхлипнула. Чутко прислушивающийся ко всем ее реакциям Мамору мгновенно отстранился, тревожно вглядываясь в ее лицо.        - Ты... - Усаги безумно трудно было совладать с собственным голосом, подобрать слова. Да и просто просить о подобном было очень неловко, - Ты можешь... можешь сделать так еще?       От ее неловкого вопроса, Мамору показалось, что у него потемнело в глазах. Собственное возбуждение, кажется, достигло нового предела. Прежде чем исполнить ее просьбу, он оставил еще один долгий, чувственный поцелуй на ее губах.       Усаги казалось, что ее трясет от восторга каждый раз, как губы Мамору касались ее груди через ткань белья. Безумно хотелось убрать эту преграду между ее телом и его губами, но попросить о таком, она точно не решилась бы. Оставалось только рвано стонать его имя и беспокойно ёрзать, стараясь обращать как можно меньше внимания на жаркое томление во всем теле. Не впервые она чувствовала это. Но даже в тот раз, когда Мамору коснулся ее груди, все ощущения были гораздо слабее. Хотя, еще час назад, Усаги считала то чувство самым сильным в своей жизни.       Почувствовав, что Мамору хочет убрать свою ладонь с ее, Усаги в панике сжала пальцы сильнее. Хотелось чувствовать его всего, целиком. Не переставая целовать, Мамору чуть сжал ее пальцы в ответ.        - Усако, разреши мне, - оторвавшись совсем ненадолго, шепнул парень.        - Да, - она даже не понимала, на что соглашается, но знала, что Мамору готова позволить совершенно все. Разжала пальцы, удерживающие его руку.       Прикосновение его пальцев обожгли кожу груди, заставило задержать дыхание на несколько секунд. А следующее действие Мамору вырвало громкий стон. Пальцы скользнули под ткань, потянули ее вниз, освобождая девичью грудь от чашечек бюстгальтера. Усаги закусила костяшку пальца, чтобы сдержать рвущийся крик, когда губы Мамору невыносимо-нежно сомкнулись на ее груди. Пальцами второй руки Усаги зарывалась в волосы на затылке Мамору.        - Мамо-Тян, - как-то жалобно выдохнула девушка, крепко зажмурившись. Почти мгновенно, почувствовала, что его губы больше не касаются ее груди, а на щеку мягко ложится широкая мужская ладонь.        - Хочешь остановиться? - его голос звучал непривычно хрипло. Усаги смогла только отрицательно покачать головой, - Не бойся. Мы не пойдем до конца, - он мягко конулся ее губ своими. Очень ласковый короткий поцелуй, за ним еще один такой же и еще, и еще... Усаги обняла Мамору за шею, притянула ближе к себе. Сама чуть приоткрыла губы навстречу, безмолвно прося о большем. Углубив поцелуй, Мамору скользнул ладонью свободной руки под ее поясницу, погладил нежную кожу спины. Она тут же выгнула спину еще немного, стараясь прижаться гораздо ближе к нему.       От губ поцелуи снова перешли на шею, оттуда - к груди. Усаги всхлипнула. Она чувствовала столько всего одновременно. Это было одновременно так хорошо и так страшно, что она отчаянно цеплялась онемевшими пальцами за плечи Мамору, будто это могло помочь ей не сойтии с ума в вихре новых ощущений.       Ее выгнутая спина позволила пальцам Мамору пробежаться вверх по ярко выступающим бугоркам позвонков и добраться до застежки лифчика. Не смотря на долгое отсутствие практики, крючки поддались легко. Мамору совсем ненадолго отстранился, чтобы быстро помочь Усаги избавиться от этой детали гардероба.        - Усако, - Мамору сам не понимал, чего ему сейчас хочется больше. Целовать? Гладить? Сжимать? Или просто лечь рядом и крепко обняв девушку, гладить ее по волосам? За его желанием доставить ей удовольствие, кажется, терялся даже дискомфорт от собственного, не находящего выхода, возбуждения, - Посмотри на меня...       Ей потребовалось несколько секунд, чтобы решиться приоткрыть глаза и встретиться с ним взглядами.        - Люблю тебя, - внезапно даже для самого себя, признался Мамору. Усаги изумленно приоткрыла губы. Она знала, была уверена в этом благодаря всем действиям Мамору до этого дня. Но вот так услышать его признание, когда лежит перед ним наполовину обнаженной - совсе другое. Она хотела ответить, но не успела. Мамору, увидев эти желанные, будто в постоянных просьбах о ласках приоткрывшиеся губы вновь вовлек ее в какой-то безумный, жадный поцелуй.       Его широкая ладонь скользнула к груди Усаги. Пальцы мягко прошлись под правой, скользнули к левой. Едва ощутимо сжал, лаская.       Она невнятно замычала в поцелуй и Мамору мгновенно замер, тревожно вглядываясь в ее лицо. Девичьи ладони скользнули на его щеки. Ласково сжали. Ее глаза из-за расширившихся от переживаний зрачков так потемнели, что почти сравнялись по цвету с его собственными.        - Я люблю тебя так сильно, Мамо-Тян, - справиться со сбившимся дыханием было не просто, но она испытывала почти физическую потребность сказать ему о своих чувствах. Теперь уже она сама торопливо, хаотично целовала его. Губы, щеки, кончик носа, подбородок, глаза. Эти невинные ласки так отличались от того, что Мамору делал с ней... Все ее тело просто горело от его прикосновений, его поцелуев, казалось, что даже его взгляд обжигает, заставляет сердце биться чаще, а дыхание - становиться рваным и неровным.       Ее признание, ее поцелуи, вся она - такая близкая, такая... его. На самом деле - его.       Усаги замерла, почувствовав, что его пальцы скользят вниз по ее животу. Она крупно вздрогнула, когда Мамору обхватил двумя пальцами металлическую пуговицу на ее юбке. Та поддалась неожиданно легко. Следом, Мамору неспешно потянул вниз собачку короткого замка. Молния разошлась достаточно, чтобы он сумел мягко проникнуть туда ладонью. Замер, ожидая ее реакции.        - Ты... ты хочешь снять? - неуверенно спросила Усаги. Ответом ей стал его короткий кивок. Она глубоко вздохнула и кивнула, снова соглашаясь на все. Потом вдруг спешно произнесла, - Стой! Можно... можно я сама? - опустив ладони на собственную юбку, Усаги приподняла бедра, просунула большие пальцы обеих рук под одежду, разом зацепив резинки колготок и трусиков. Сглотнула и снова взглянула в глаза Мамору, набираясь храбрости. Потянула вниз. Ее одновременная покорность и нежелание оставаться безучастной сносили Мамору крышу. Мягко и неспешно целуя Усаги в основание шеи, он скосил глаза вниз, чтобы наблюдать за тем, как она избавляется от одежды для него. Длины ее рук не хватало, Мамору пришлось отвлечься от ласк, чтобы помочь Усаги.        - Ты невероятная... - выдохнул Мамору, окинув взглядом все ее тело. Сознание того, что Усаги только ему позволила увидеть ее такой, прикасаться к ней, заставляло его кровь буквально закипать.        - Поцелуй меня, - тихо попросила Усаги.       Губы, шея, грудь, живот... Усаги казалось, что он не пропускает ни сантиметра кожи, покрывая медленными, ласковыми дразнящими поцелуями буквально все ее тело. Когда губы Мамору коснулись нежной кожи под ее пупком, Усаги замерла, догадавшись, что он хочет сделать. Героини манги, где встречались подобные сцены, всегда начинали вырываться и пытаться остановить партнера. Но Усаги совсем не хотелось, чтобы Мамору останавливался. Его губы дразняще скользнули по правому бедру до самого колена, оставили звонкий поцелуй на коленной чашечке. После он перешел к левой ноге и двинулся вверх.       Чуть сместившись, Мамору ласково погладил ее кожу под коленом, просунул ладонь между ослабевших девичьих ног. Отодвинул ее правую ногу в сторону ровно настолько, чтобы можно было покрыть поцелуями внутреннюю сторону бедра.       Он никогда до этого не делал ничего подобного и сейчас полагался скорее на инстинкты и знания физиологии. Но, пожалуй, главной движущей силой были его любовь и забота об этой девушке, перевернувшей всю его жизнь.       Когда Мамору в первый раз лизнул ее, Усаги показалось, что она умирает. Не верилось, что ее тело способно выдержать такие сильные ощущения. Как когда-то, несколько недель назад, захотелось остановить его. Это слишком много, она не в состоянии перенести что-то настолько сильное. Она обхватила ладонями его голову, собираясь отстранить. Но вместо этого прижала еще ближе к себе. Мамору в ответ поднял на нее взгляд. Встретившись с ним глазами, увидев в них отражение всех его чувств, Усаги поняла, как была не права. Вот теперь, видя его желание, его любовь, она не могла уже вынести больше. Крепко зажмурилась, растворяясь в ощущениях от его поцелуев, поглаживаний языком, несильных посасываний. Отдаваясь его губам, его желаниям, Усаги временами неосознанно тянула за пряди волос Мамору. Это не тревожило Чиба. Он был целиком настроен на ее удовольствие. Ничего больше его сейчас не беспокоило.       Еще несколько широких мазков расслабленным языком, пара посасываний и долгий поцелуй в самом чувствительном месте и Усаги крупно затрясло от удовольствия. Она на самом деле попыталсь отстраниться, убежать от этих слишком ярких ощущений, но Мамору не позволил. Обхватив ее бедра, удерживая их раскрытыми для себя, он продолжил ласки, заставив Усаги пережить это удовольствие полностью, прожить его до самого конца. Когда она в последний раз вскрикнула и замерла, прижав согнутые в локтях руки к груди, Чиба в последний раз мягко коснулся губами внутренней стороны ее бедра. Вытер ладонью собственный рот и приподнялся, чтобы лечь рядом с ней и обнять, вместе переживая послевкусие своей первой близости, пусть и без проникновения.       Устроив ее голову на своем плече, Мамору ласково целовал ее в лоб, поглаживая плечи девушки. Ощутив, что ее продолжает бить дрожь, оглянулся, протянув руку, стащил с дивана плед и закутал в него свою девушку.        - Люблю тебя, - повторил молодой человек, касаясь кончиками пальцев ее спутавшихся волос. Один из туго закрученных шариков оданго не выдержал ерзанья Усаги. Шпильки почти выпали из прически и теперь обычно очень аккуратная укладка съехала куда-то набок. Но Мамору никогда прежде не видел ничего более эротичного. Нащупывая пальцами шпильки, он вытащил их из волос Усаги, пошевелив ладонью, расправил волосы и чуть отстранился, чтобы взглянуть на деяние рук своих.        - Что? - Усаги подняла на него все еще затуманенный взгляд.        - Никогда не видел тебя с распущенными волосами, - просто пояснил он, провел костяшкой согнутого пальца по ее щеке, - Как ты?        - Без сил, - призналась Усаги, - Это такие сильные чувства.        - Очень сильные, - согласно кивнул Мамору, чуть поморщился, пытаясь устроиться удобнее. Теперь, собственное возбуждение приносило дискомфорт. Но он все равно был настроен сосредоточиться на Усаги.        - Ты даже не разделся, - кажется, Усаги только сейчас заметила, что во все время их безумия Мамору даже рубашку, накинутую поверх футболки, не снял. Осознание накрыло ее так внезапно. Она торопливо села, не обращая внимания на то, что плед полностью сполз с нее, открывая Мамору взгляд на ее грудь, - А ты ведь... ну... ты же хочешь? - она залилась краской, но решилась продолжить, - Скажи, что мне сделать?        - Ничего, - искренне ответил Мамору, снова привлекая ее в объятия и натягивая плед на обнаженные девичьи плечи, - Сама же сказала, что без сил. Отдохни пока.        - Но ты ведь...        - Тшшш, - он легко прижал палец к ее губам, - У нас вся жизнь впереди. Еще успеешь.        - Вся жизнь? - переспросила Усаги, прижимаясь щекой к его груди, ощущая, как часто и гулко бьется его сердце.        - А ты не поняла? После того, что сделал, я просто обязан на тебе жениться, - усмехнулся молодой человек. Усаги тихо и довольно рассмеялась.        - То есть, ты все это сделал, чтобы жениться?        - Это я сделал, чтобы тебе было хорошо. А жениться на тебе я и так собирался.        - И как давно? - высвободив из-под пледа руки, Усаги построила на его груди башенку из кулаков, уперлась в них подбородком.        - Не знаю точно. Давно, - отмахнулся Мамору, разглядывая ее лицо, снова приглаживая белокурые волосы, заправляя спутанные пряди за ее аккуратные уши. Наверное, разглядывал слишком долго или слишком пристально, потому что Усаги вдруг занервничала.        - Мамо-Тян, а очень заметно?        - Что заметно, Усако?        - Ну, по мне заметно, что мы что-то такое сделали? - она очень смущенно улыбнулась. И он постарался посмотреть на нее как-то иначе. Усаги выглядела счастливой, удовлетворенной. И казалось, что сейчас она еще красивее, чем была каких-то полчаса назад. Но все это, он уверен, мог заметить только он сам.        - Не заметно, - успокоил он девушку.        - Это хорошо, наверное, - неуверенно протянула Усаги. Заметив короткий миг разочарования в ее глазах, Мамору изогнулся, чтобы оставить на девичьих губах еще один поцелуй. На этот раз мягкий, успокаивающий.        - Мы-то с тобой знаем, что произошло, - ласково произнес он, снова обнимая ее, крепко прижимая к своей груди.