Верность

Возвращаться с войны всегда тяжело, но еще тяжелее — возвращаться в разрушенный дом. Олегу трудно дышать — тусклый, смазанный и промозглый Питер давит. Наваливается каменными громадами, словно хочет раздавить. После песков Сирии и яркого солнца этот город кажется монохромным, почти бесцветным. Олег не хочет думать о том, от чего бежал, как и думать о том, к чему вернулся. Он идет по набережной, смотрит на те места, где так часто бывал. И ведь был счастлив тут, точно счастлив. Сейчас все эти воспоминания размыты, стерты, перечеркнуты войной, пленом, болью. Зудит в области сердца. Волчий клык привычно болтается на цепочке, только сейчас под футболкой — скрытый от сотен чужих, равнодушных, случайных взглядов. Олег слишком долго прячет себя, душу, сердце ото всех. Окурок летит в урну, взгляд обращается на Неву. Испорченную людьми Неву, в которой грязи уже больше, чем воды. Олег чувствует себя таким же… В нем лжи уже куда больше, чем правды. Все, что было настоящего, вычеркнуто, выжжено, закинуто в самый дальний уголок души. Ведь жить так, казалось, проще, а главное — спокойнее. Это даже звучит почти смешно: на войне было спокойнее. Олег прикрывает глаза, подставляет лицо питерскому промозглому ветру и всего на секунду позволяет себе забыть обо всем. Олег ушел на войну, потому что считал, что ему нет места в этом городе. Сережа двигался вверх, а Олег застыл, словно повис в вакууме. Ему не хотелось ничего. Как так вышло, что практически все, что было ему нужно, да и что он, по сути, умел, — защищать Сережу? Но после детского дома тот уже не нуждался в защите совсем. В большом мире, за стенами их маленького, только для них двоих мирка, Сережа сумел засиять. Умный, находчивый, трудолюбивый, с огромной жаждой изменить мир, с горящими от идей и восторга глазами. Сережа был прекрасен. И Олег восхищался им, определенно восхищался, но вот себя рядом с этим Сережей уже не видел. Детство и юность прошли, Сережа стал сильнее. Зачем ему защитник, верный до безумия, жаждущий одного — быть рядом? Сереже это было не нужно. Олег открывает глаза, всматривается в темные воды Невы и думает, что был не прав. Но Олег в какой-то момент просто привык не оспаривать собственных решений. Если Сережа не нуждался в защите, то Олег сможет защитить кого-нибудь другого. Он воевал всю жизнь. В детском доме за Сережу, а после — в Сирии за неизвестных ему самому людей, ну и немного за сослуживцев. Олег никогда не воевал за себя. Сережа попросил его вернуться. Олег согласился скорее по инерции, потому что тогда он уже все для себя решил. Решил, что попросту не нужен Сереже. Решил за них обоих. Сейчас это решение кажется глупым. Олег часто вспоминает, как Сережа держал его руку, как просил вернуться, но так и не попросил остаться. Тогда Олег не сомневался — это потому, что Сереже это не надо. Что он держался за Олега по привычке, цеплялся за единственного друга, хотя уже мог завести новых. Тогда Олег был уверен, что Сережа не остановил, потому что не хотел. Сейчас Олег понимает, что просто не смог. Сережа не пошел против его решения — не хотел держать рядом с собой против воли. Они оба ошиблись. Один не остановил, другой не высказал страхов. Конечно, ведь Олегу страхи не положены. Он непоколебим. Олег ударяет кулаком по перилам моста, злость поднимается изнутри, пытается поглотить разум. Олег злится, безумно злится на себя. Олег не позволил себе слабость, а в итоге потерял практически все. Возвращаться с войны страшно и больно. Олег знает, что никогда не сможет стать прежним. Он сам не замечает, как приходит к офису «Вместе». Он смотрит на огромное здание — его уже починили после того, как удалось захватить Чумного Доктора. Ничто в этом величественном сооружении не напоминает о драке, развернувшейся внутри. Удивительно, но в Питере даже не говорят на каждом шагу о сошедшем с ума гении и миллиардере. Олег ждет этого и вместе с тем безумно боится. Он уверен, что сорвется и даст в морду любому, кто посмеет сказать о Сереже хоть одно плохое слово. И это выглядело бы странно. Бить лицо за убийцу, чуть не спалившего весь город дотла. Но иначе Олег не умеет. Бить за Сережу — это уже инстинкт. Олег не умеет иначе, поэтому он и сорвался из Сирии, наплевав абсолютно на все. Поэтому он сейчас стоит возле офисного здания «Вместе». Олег смотрит на разрушенный для него дом. Он видит в нем то, что не видно другим. Сейчас мысль, что его дом — Сережа, слишком ясно и отчетливо прорисовывается в голове. Олегу даже смешно от того, что он не понял этого сразу. Он сбежал на войну, потому что считал, что не нужен. Он вернулся, потому что понял, что был нужен всегда. Олег смотрит на здание, чувствует, что никогда не сможет простить себя. Очередной окурок летит в урну. Олег сам разрушил свой дом. Он достает мобильный и набирает знакомый номер. Он знает, что психиатрические клиники для таких, как Сережа, охраняются очень хорошо. Олег знает, что ему понадобится много сил, людей, связей и финансов. Олег прекрасно все это знает, но он не привык отступать. Олег Волков вернулся, чтобы начать новую войну. Там он воевал за чужих, сейчас за свой дом, а значит, всем, кто встанет на его пути, лучше сразу заказывать гробы. Олег сжимает кулон, который уже не прячет под футболкой. Если и есть у Олега что-то общее с волками, то это верность.